Море хранит множество тайн и секретов. Впрочем, может, это только из-за того, что люди сами не хотят узнавать больше об этих секретах. Боятся или опасаются, а потому не лезут так глубоко. Во всех смыслах. А если и появляются смельчаки, готовые нырнуть, то у них порой не хватает средств, чтобы понять источники разных тайн.

      — Слушай, ты в воде родилась и выросла, — задумчиво сказал Вильям. — Неужели даже для таких, как ты, море не готово открыть все свои тайны?

      Стимме фыркнула и прислонилась спиной к камню, смотря на парня через плечо.

      — Я — дитя моря, это правда. Но даже человеческие родители порой хранят какие-то тайны от своих детей. Или я не права?

      — Права, конечно, но…

      — Океан — это отдельный мир, и надо быть очень способным, чтобы узнать все тайны целого мира, — прервала парня русалка. — особенно такого древнего, как океан. И ты хочешь, чтобы я, маленькая и хрупкая русалочка, взяла и выдала тебе все тайны своего дома, перед этим проплыв кругосветку и истерев о камни всю чешую? Извини, но я не настолько смелая. И вообще, меня родители и тётушка не отпустят. Не доросла-а-а… — протянула она.

      Вильям тут же стал извиняться, на что Стимме только отмахнулась. Не всерьёз же она про кругосветный заплыв. Приключения она любила, но не так сильно. И близких тоже любила, не хотела заставлять их волноваться. Парень, кажется, понял, что подруга пошутила, и почти сразу сменил тему.

      — Ты сказала, что не придёшь завтра. Мы же договаривались, почему ты так резко изменила решение?

      Стимме передёрнула плечами и перевела взгляд на небо. С Вильямом она обычно встречалась в сумерки или совсем немного раньше. В такое время на берегу рядом с замком точно не было лишних глаз. Никого, кто мог бы увидеть разговоры человека с русалкой — той, кто олицетворяет главную легенду морей.

      И всё же даже в сумерки она не чувствовала себя защищённой.

      — Вспомнила кое-что. Завтра будет ночь, когда безгранична власть Тёмной Луноликой сестры. Ни одна русалка в здравом уме не покажется на поверхности, боясь Её кары.

      — Луноликой сестры? У нас о такой богине ничего не известно. Или она не богиня?

      По тону Вильяма сразу стало понятно, что он в очередной раз готов ухватиться за интересную историю из глубин. Стимме его интереса не разделяла, но нервно поправила украшение на запястье и выдохнула.

      — Д-да, наверное, сёстры никогда не появлялись на суше. Наверное, они только нам показываются.

      — Эй, если тебе не хочется об этом говорить, то не надо, — попробовал остановить русалку Вильям, но она покачала ладонью.

      — Ты, кажется, рассказывал, что дети у вас, на суше, порой любят собираться и делиться страшными историями. Так что я тоже расскажу. Заодно будешь знать, почему иногда я не желаю с тобой встречаться.

      Стимме не знала, готовит ли этими оправданиями себя к рассказу или просто предупреждает друга, но его горящему взгляду при словах о страшной истории она отказать не могла. Пусть послушает, всё равно рассказать никому не сможет. А если и расскажет, то все за сказку примут.

      — Не знаю я, кто эти сёстры. Духи ли, боги — какая разница? Но сила их зависит от того, как луна в небе меняется, и магию они творить могут, пока мир под покровом ночи находится. В особо лунные ночи перед русалками часто появлялась Светлая Луноликая сестра, чья сила росла с тем, как луна серебро света набирала. Песни наши сестра слушала, подпевала и разговаривала, если в настроении была. От неё мы и про Тёмную Луноликую знали, которая силу большую имела, когда истончалась луна в небе.

      — А сама Тёмная не показывалась, что ли? — спросил Вильям. — И какие обязанности были у этих сестёр?

      — Светлая говорила, что обязаны они за спокойствием воды наблюдать, пока луна свет свой водам дарит. И да, Тёмная ни разу никому не показалась. До поры.

      Русалка замолчала ненадолго, уже в красках представив следующие слова и события, и очнулась только когда друг слегка потормошил её, едва не сверзившись в воду.

      — Учти, упадёшь — вылезать будешь сам, тут не глубоко. Боюсь надорваться, если буду тебя без сознания со дна поднимать.

      — И это лучшая подруга! — наигранно возмутился парень, на что Стимме развела руками.

      — Какая уж есть. И вообще, я отвлеклась. Никто не знает, почему, но в один день сёстры сильно разругались, Светлая об этом говорить даже не желает, а у Тёмной и не спросишь. Но кажется, Тёмная Луноликая до сих пор обиду в душе таит, потому как она начала отыгрываться на том, что дорого её сестре. На том, кто дорог. На нас. Мы, русалки, и так не самые добрые существа, это просто тебе со мной сказочно повезло, — Стимме хихикнула. — Но Тёмная сестра захотела лишить нас любых хороших качеств и тем самым досадить Светлой.

      — Как-то по-детски, не думаешь? И неужели Светлая ничего не могла сделать? Она же всё-таки к вам относится хорошо.

      — Тёмная хорошо всё просчитала и творила свою магию только в ночь, когда её сила была на пике, затмевая светлую силу второй Луноликой. Луны на небе не видно, но тенями Тёмная искала русалок, что решались в такие ночи петь, сидя на камнях. Рассказывали старые русалки, что видел кто-то, как тьма падала с небес на этих несчастных, пронизывала песни и проникала под кожу и между чешуек. И будто на несколько секунд в небе появлялся образ Тёмной Луноликой.

      Русалка сглотнула, но ничем старалась не показывать своего состояния. Она рассказывает, значит, будет нечестным оставлять историю без завершения.

      — Убивала тьма в сердцах этих русалок весь свет, и оставалась только жажда крови. Могла проклятая на подруг броситься, память потеряв. Но сильнее становилась их тьма, когда видели они людские корабли. Тогда очернённые песни стелились туманом над водой — и разбивались корабли о скалы. А люди, пением одурманенные, сами на верную гибель шли.

      — О, такие легенды и у нас есть. — Вильям кивнул. — Только у нас говорят, что корабли рушат утопленницы.

      — И они тоже, — сказала Стимме, снова подняв взгляд в небо. — Молоденькие русалочки, которые раньше людьми были, часто тянутся обратно, на поверхность. К тем, кого там оставили. Со временем это, конечно, проходит, но бывает так, что они именно так под проклятье Тёмной Луноликой попадают, не умея по луне дни считать. И тогда начинают с особой жестокостью заманивать корабли и наслаждаться добычей.

      Повисла странная тишина, от которой Стимме стало неуютно. Но Вильям больше почему-то ничего не спрашивал, а ей нечего было добавить. И всё же быстро вспомнила она кое-что ещё.

      — И не зовём мы проклятых русалками больше. От проклятья избавиться нельзя, а значит, не вернутся они к жизни привычной. Другая у них судьба. Тяжёлая, без памяти, окрашенная в алый. Долгая жизнь до смерти, когда тело их станет пеной такой же красной, какой была кровь всех загубленных.

      — И как вы их тогда зовёте? — осторожно спросил парень. Русалка вздохнула.

      — Сиренами. Дочерьми Тёмной, у которых хвост всегда в крови.

      Ночь медленно опускалась на мир, но Стимме показалось, что сегодня это произошло слишком быстро. Да ещё и ветер холодный от воды идёт. Неужели Тёмная Луноликая решила наказать её за рассказ легенды кому-то с берега? Русалка обняла себя за плечи, опустила голову и почти сразу почувствовала, как кто-то обнимает её со спины.

      — Вил?

      — Что, мне тебя уже нельзя обнять, чтобы поддержать?

      — А как же опасность упасть в воду? — спросила Стимме, стараясь улыбнуться и придать голосу смелости.

      — Так ты же сказала, что тут не глубоко. Не боись, выберусь, если что!

      Сти тихо рассмеялась и положила ладони поверх рук друга, а через минуту уже легко выскользнула из объятий.

      — Мне пора. — Улыбнулась русалка.

      — Отпущу после того, как пообещаешь не показываться из воды всю завтрашнюю ночь, — серьёзно попросил парень. Сти кивнула.

      — Да знаю, что страшно это, не маленькая уже. Ладно, торжественно обещаю оставаться на глубине.

      Нырнула, но тут же снова показалась из воды. Как жаль, что она не может забрать Вильяма с собой, его поддержка была бы очень кстати в ночи новолуния. Но парень не согласится. Может, так даже лучше. Должна же хоть раз в истории существовать дружба таких непохожих существ без всякой романтики и драмы?