Длинная-длинная улица с серенькими многоэтажками, высокими ветвистыми деревьями и узеньким неровным тротуаром. Старая кофейня на углу с большими разрисованными окнами. Потрескавшаяся от времени коричневая плиточка на ступеньках. Деревянная дверь с потёртой кованой ручкой, которая, если судить по внешнему виду, должна вести как минимум в Страну чудес. Замысловатые китайские колокольчики с мягким перезвоном. Ты говорил, что хочешь такие в наш будущий дом, помнишь?
Чистый-чистый пол (ведь чистота — самый главный пунктик для любой забегаловки, верно?), по которому гулко стучат каблуки чёрных кожаных туфель. Дальний столик в самом углу, там, откуда для остальных посетителей ты практически незаметен, а тебе же — открывается вид на весь зал.
Высокие тёмно-шоколадные, под цвет столов, стулья с плетёными спинками, неизменно поскрипывающими, стоит только откинуться на них. Какое-то ретро, с хрипотцой льющееся из динамиков и вдруг сменяющееся роком, правда, негромким, чтобы не распугать и без того редких посетителей. Тихие разговоры за столиком неподалёку. Официантка в тёмной форме с то хмурым, то насмешливым взглядом. И, наконец, чай.
Терпкий чёрный чай. Без сахара, без молока. Просто прозрачная чашечка горячего чая, такого красивого насыщенного янтарного цвета. Кажется, когда-то я, пытаясь быть романтичным, что обычно тяжко мне давалось, сравнил их с твоими глазами, на что ты почему-то рассмеялся и, прикрыв от удовольствия те самые тёплые карие глаза, сделал большой глоток. Потом уже смеялся я, глядя на то, как ты пытаешься остудить обожжённый язык. Помнишь?
Честно говоря, никак не могу понять, почему же тебе так нравится этот напиток. Я брал эспрессо, латте, мокко, даже какао, а ты — всегда этот проклятый чай. Изредка делал исключение и заказывал к нему кусочек тыквенного чизкейка или изумительно пахнущего орехового торта, но это так, со мной за компанию.
Опускаю усталые веки и беру в замерзшие руки горячую кружку. Не спеша отхлёбываю и чувствую, как по телу разливается приятное тепло. Я словно возвращаюсь… К жизни?
Как-то раз за этим же чёртовым столиком тебе даже хватило наглости (или смелости?) украсть у меня поцелуй, прикрывшись тоненьким меню. Да-да, украсть! Я ведь и сообразить не успел, что произошло, не то что ответить. Ты хитро улыбался, но кончики ушей алели, выдавая смущение. И снова ты прятал свои тонкие губы за чашкой чая. Я же бессильно облокачивался на плетёную спинку и успокаивал поднимающийся жар. Интересно, ты тогда почувствовал кофейный привкус на моих губах? И…
Пьёшь ли ты сейчас где-то мой любимый карамельный латте, как я — этот терпкий чёрный чай?
Оставляю второй глоток подольше во рту — чтобы вкус отпечатался на языке, на нёбе. Медленно глотаю, заставляя чай проникнуть в каждую клеточку, встречающуюся ему на пути. Будто бы открою глаза, и ты рядом. Мы просто поменялись местами, правда?
Теперь я сижу, наслаждаюсь чёрным чаем без сахара вместо тебя, смешно морщу нос на предложения попробовать кофе. Ты, сидя напротив меня, бухтишь что-то вроде «ну и ладно, мне больше достанется», а сам наблюдаешь за счастливым лицом чаемана.
И мы разговариваем о всяких глупостях, вроде смысла жизни, холодной погоды или новой песни из динамиков, которым уже пора бы на покой.
Надеюсь, помнишь. А может, лучше и не надо.
Не сиди как я, тридцатилетний дурак, над опустевшей чашкой чая. Не смотри в упор на плавающие на самом дне чаинки, силясь найти в них какой-то ответ. На что? Чёрт знает.
Так и не отыскав, закрываю ладонями лицо. Вдруг ты, такой же тёплый, как этот, чёрт бы его побрал, чёрный чай, нежно обнимешь, шепнёшь на ухо, обдавая горячим дыханием, зароешься пальцами в мои отросшие кудри и всё-всё будет хорошо. Прямо как ты и говорил.
Открою глаза и сквозь пелену слёз увижу тебя, лукаво улыбающегося, ты пожалуешься, что я выпил твой чай, и всё-всё будет хорошо. Правда ведь?
И я наконец пойму, чем же так хорош терпкий чёрный чай без единого кристаллика сахара.