Эгоист

Это слово не давало ему покоя уже несколько дней, назойливым червём извиваясь в голове.

Из-за чего? 

Луффи не привык размышлять долго над чьими-то словами, решая появляющиеся вопросы здесь и сейчас. Но тогда он не спросил у Нами, почему она назвала его эгоистом — не к месту было, а теперь… теперь вынужден задуматься. Если она считала его таковым, значит, он где-то серьёзно оступился. Значит, и другие могут думать так же.

Значит, всё это недалеко от правды?

Этим же утром за ловлей рыбы Луффи спрашивает Усоппа ненавязчиво и осторожно, как ему кажется, а на деле в лоб прилетает прямое:

— Я эгоист?

Усопп даже забывает, о чём они говорили секундой ранее. Не то чтобы капитана когда-либо волновали подобные вопросы — что его вообще волновало, в самом деле, кроме мяса и приключений на их бедные головы? Это было неожиданно. Медленно сматывая леску, Усопп усмехается и, повернувшись, спрашивает:

— Кто тебе сказал?

— Нами.

Настолько очевидно, насколько вообще возможно, и почему он сразу не догадался? Нельзя было назвать Луффи эгоистом в прямом смысле слова — он вовсе не был таким человеком, но и не без оснований услышал упрёк в свой адрес.

— А, Нами… Тогда определённо да, — хохотнул парень, прекрасно понимая, что она хотела сказать. Она и ему, Усоппу, временами — очень пьяными и задушевными — жаловалась на капитанские изъяны, из-за которых в последнее время совсем потеряла покой. — Не забивай себе голову.

— Но почему?

— Видишь ли, Луффи, эгоисты заботятся только о себе. Никто из нас тебя не сможет в этом обвинить, — спешит заверить друг. — Просто Нами… Понимаешь ли, она имела в виду другое.

Ты совсем не помог, Усопп, думает Луффи угрюмо — даже если в каком-то другом смысле, он же всё ещё остаётся эгоистом, верно? Назови кто идиотом, безалаберным, глупым — Луффи едва бы обратил на это внимание, скорее даже совсем наоборот. Но эгоист… с этим было невозможно смириться. Это слово противоречило всему его существу.

Следующей жертвой вынужденных размышлений стал Чоппер — просто потому что находился рядом и не был занят чем-то важным, гоняясь по палубе за большой бабочкой. Он так заливисто хохотал, что Луффи, не будь занят решением внезапной проблемы, непременно присоединился бы. Но проблема была, а терпеть её становилось сложнее с каждой минутой.

— Чоппер!

Луффи настроен решительно, поэтому ловит бабочку одним движением руки и протягивает её оленёнку с огромными разочарованными глазами — он ведь вовсе не хотел её поймать по-настоящему. Чоппер уже собирается разразиться тирадой о том, что ему было так весело, пока не пришёл капитан и всё не испортил, когда обращает на него взгляд.

— Луффи, ты чего? — удивлённо спрашивает он, вглядываясь в лицо напротив. Полное следов долгого мыслительного (и, судя по всему, мучительного) процесса, оно совсем не подходит ему.

— Я эгоист?

— А? — оленёнок склоняет голову набок, недоумевая. Чтобы Луффи — и задумался о чём-то подобном? — Конечно нет!

Заметив, как капитан наконец-то натягивает на лицо улыбку и расправляет плечи, Чоппер вдруг вспоминает об одном маленьком нюансе.

— А кто это тебе сказал?

— …Нами? — с задержкой отвечает Луффи полувопросительно, уже понимая, что последует за этим.

— А!.. Хе-хе… ну-у, понимаешь…

Дальше он уже не слушал, раздражённый донельзя. Чоппер смущённо бормотал что-то об эгоистах, неловко посмеиваясь, как только услышал её имя. Франки, Брук, Джимбей в один голос говорили ему примерно одно и тоже: ты не эгоист, конечно же нет. Ах, ну если сказала Нами… Тем временем число неопрошенных накама стремительно сокращалось. Санджи он считал необъективным по понятным причинам — тот обязательно напомнит ему об истощённых запасах провизии и в любом случае назовёт эгоистом, но вот…

— Робин!

Луффи на эту женщину возлагает все свои надежды, потому что она самая умная, опытная и образованная на их корабле. Не станет увиливать и, если знает, точно расскажет, где он ошибся. Поможет исправить — Луффи верит в это свято.

— Нами назвала меня эгоистом, — сразу с козырей начинает, чтобы не повторить сценарии прежних разговоров, — это правда?

— Все мы немного эгоисты, в этом нет ничего плохого, — многообещающе звучит, и Луффи делает над собой колоссальные усилия, чтобы прислушаться и ничего не упустить. Он уже готов принять себя эгоистом и изменить это с её помощью, когда Робин произносит невыносимое… — Боюсь, Нами имела в виду совсем другое.

Она теплом улыбается капитану и открывает книгу, давая понять, что разговор окончен.

Луффи только раздражённо вздыхает и плетётся прочь. На Робин ведь полагался больше всех. Полностью. Однако все сговорились будто и, споткнувшись о спящего Зоро — настолько глубоко задумался — Луффи без особой надежды задаёт ему тот же вопрос.

С фразой «спроси у этой ведьмы сам и отвали» он понимает, что вариантов-то и не остаётся.

Нами поливает мандарины, а заодно клумбы Робин и Усоппа, когда капитан шумно по трапу поднимается — слышно ещё издалека. Прервав полив, Нами встречает его с приподнятыми от удивления бровями.

— Что случилось? — спрашивает, потому что совершенно очевидно — случилось, иначе он не был бы таким… таким непохожим на привычного себя.

— Почему ты назвала меня эгоистом?

В голосе Луффи нет ни обиды, ни упрёка. Только непонимание. Смотрит на неё, любопытный, немного очаровательный даже, точно ребёнок, познающий мир — или ей это только кажется? — недовольный тем, что что-то прошло мимо него, оставшись незамеченным.

Нами с трудом припоминает, когда сказала это при нём. Старалась же умолчать, да видно вырвалось, но ответить почему — может. Может рассказать ему всё в подробностях, это займёт целый день уж точно… Просто Нами знает, что бесполезно.

— Потому что… — начинает, но не уверена в том, как объяснить правильно.

Луффи не эгоист ведь, конечно нет. С первого взгляда, со второго, с любого, если начистоту — у него душа нараспашку, его волнует слишком многое. У него нетерпимость к несправедливости, желание исполнить мечты друзей не менее пылающее, чем свою собственную. Он — редкость, большое исключение из общечеловеческих правил и вовсе не эгоист.

Однако в каждой бочке мёда есть ложка дёгтя. В бочке Луффи большой его черпак.

— Я не могу сказать, что ты думаешь только о себе, это не так. Но, Луффи, есть вещи, о которых ты совсем не заботишься… А они заботят каждого из нас. Даже если остальные тебе никогда об этом не скажут.

Помнишь, когда тебя едва не казнили в Логтауне? И десятки раз, когда ты мог умереть, но выжил благодаря случаю? Я понимаю, что всё это… всё куда сложнее и не всегда зависит только от тебя, но… Ты думал когда-нибудь, что будет с нами, если тебя в один день не станет? Что будет, если тебя по-настоящему не станет?

Нами не решается сказать вслух, но монолог проговорен про себя много раз бессонными ночами. Облачённые в звуки, слова звучат почему-то глупее, обвиняют, шантажируют — всё это ни к чему. С ним так не получится.

— Ты хочешь снова поговорить о будущем? — догадывается капитан, задумчиво склонив голову, точно Чоппер недавно. Нами кивает немного удивлённо — не то чтобы она когда-то заставляла его обсуждать эту тему, да и Луффи сам пришёл к ней с разговором. — Но я ещё не успел подумать об этом.

Он озадаченно хмурит брови. Собирался — честное слово, ещё несколько дней назад, когда Нами была расстроенна этим самым надвигающимся будущим, но времени не нашёл.

— Я и не настаиваю, — всё равно бесполезно, уверена Нами, однако Луффи перебивает её и говорит, что хоть и не думал, но может попробовать сейчас.

— Я хочу узнать, почему ты назвала меня эгоистом, — добавляет.

Прокручивая воображаемый диалог в голове раньше, Нами всегда мастерски находила правильные объяснения, которые звучали донельзя логично. В её фантазиях Луффи понимал, пусть не без усилий, чего она хотела от него добиться и почему никак не может найти покоя, но сейчас запланированные слова потеряли в её глазах всякий смысл.

— Луффи, я хорошо знаю тебя, — говорит Нами медленно, будто по минному полю ступает — приходится на ходу придумывать новую речь. — Достаточно, чтобы понимать, что за твоей мечтой нет ничего. Ты добьёшься её, а дальше?

— Я не думал об этом, — он задумчиво чешет макушку.

— Я знаю… Поэтому и говорю, что не настаиваю на разговоре.

Нами рассчитывает, что он уйдёт сам, потому что долгие обсуждения не для Луффи. Но он упрямо стоит, сверля взглядом, и шагу в сторону не делает.

— Хорошо, давай так… — тихо вздыхает. — Мечта или жизнь?

— Мечта.

— Ладно, это было очевидно… — и глупо спрашивать. Нами трёт ладонью взмокший от полуденного солнца лоб и усаживается в тени деревьев, приглашая капитана рядом сесть. — Тогда какой будет жизнь после исполнения мечты?

— Скучной.

Разумеется… Слово «скучной» Нами автоматически трансформирует в «бессмысленной», потому что со скукой жизнь казалась Луффи невыносимой.

— И ты не хочешь после этого жить скучно, правда?

— Ага.

Значит, можно смело из вопроса выбросить «скучно», чтобы получить правдоподобный ответ. Она сомневалась в своих догадках, думала, что забивает голову лишним, а предчувствие было просто обманом разыгравшегося сердца. Но нет, Нами всё же была права.

— Вот почему я сказала, что ты эгоист, — она старается звучать не так горько, не так обвиняюще, но едва ли контролирует эмоции. — Ты живёшь только своей мечтой, ты заботишься о том, чтобы и наши исполнились. Это важно, очень. И ты, конечно, в процессе пожертвуешь своей жизнью, рано или поздно. Но спроси любого из нас, что важнее: твоя жизнь или наши мечты?

Луффи хмурится — снова вынужден думать. Что она от него хотела, в самом-то деле? Почему он эгоист, если просто хочет во что бы то ни стало осуществить то, о чём с детства грезил? Разве все они не для этого собрались под одним флагом? И что такого важного в жизни после достижения целей? Нами сказала, что это заботит всю команду. Что он, живой, даже важнее, чем их собственные мечты, но…

— Зоро точн…

— Даже не пытайся! — хмыкнула она, выставив вперёд ладонь. — Зоро пожертвует своей, если это поможет тебе. Будь уверен, он даже не задумается.

Потому что Нами помнила его слова. Ещё в Арабасте — это было чёртову тысячу лет назад? — она вывела его на чистую воду.

Арабаста стала большим испытанием для команды и особенно для их нового накама — Чоппера. Милый, совсем ещё наивный, он вдруг столкнулся с тем Луффи, которого не ожидал увидеть: сумасбродным, диким, наглым и неуправляемым. Чоппер рассказал ей немного позже, что, когда они разделились, он спросил у Зоро, почему все они продолжают идти вслед за таким человеком? Казалось, будто он хорошенько так кораблём ошибся.

И Зоро — по словам Чоппера — сказал, что тоже об этом задумывался. Они слишком разные и независимые, даже на одну команду не похожи с первого взгляда. Но время шло, они шли вместе с ним рука об руку, притираясь и понимая, что такое <i>команда</i> на самом деле. Что они всё-таки в правильном месте с правильным человеком во главе. Зоро тогда сказал ещё, что у него появляется новая цель. Чопперу он её не объяснил.

Но за финальной попойкой, в которой им двоим по привычке повезло от души напиться, но остаться трезвее остальных, Нами ненароком задала вопрос:

— Ты ведь будешь делать всё, чего бы оно не стоило, чтобы наш идиотский капитан исполнил свою мечту? — вокруг было шумно и весело, музыка гремела отовсюду, но её голос врезался в сознание Зоро, заставив искривить губы в ухмылке.

Он не ответил, впрочем, Нами не собиралась лезть в мысли человека, с которым постоянно цапалась — за исключением совместных попоек. Она и продолжала спокойно потягивать эль из кружки, наблюдая за пляшущими накама, когда тихие, но твёрдые слова пригвоздили её к полу и стене, к которой она вместе с Зоро привалилась.

— И чтобы ты нарисовала все свои чёртовы карты, — сказал он, — и чтобы сказочное море чёртова дерьмо-кока нашлось, и…

Он повёл в сторону рукой с кружкой, разлив содержимое, и отвлёкся от разговора в конце концов, так и не закончив, однако всё и так было ясно. Нами поняла, что всё же победила в этот раз в их негласном соревновании — Зоро был ужасно пьян. Он говорил то, чего вряд ли произнёс бы вслух когда-либо, если только не на смертном одре. Зоро будет жертвовать собой и своими собственными целями, если появится необходимость, ради каждого из них.

Она понимала его. С каждым днём, проведённым на их корабле, с каждым потраченным нервом, с каждым утром, начинавшимся с ощущения дома — в какой бы точке мира не находилась. Понимала и разделяла.

Зоро, чёрт бы его побрал, был самым преданным — очевидно это или нет — членом их команды, так что Нами даже слушать не желала, будто он свою мечту поставит выше накама.

— Тогда Санд…

— Уже сделал это в Тоттленде, чтобы спасти наши жизни, ты ведь помнишь! И мне не нужны карты мира, если ты умрёшь вот так глупо. И Чоппер потеряет веру в себя, если не сможет тебя вылечить. Я могу рассказать о каждом, Луффи…

Но в действительности в этом нет нужды, потому что большей уверенности доводам не придаст. Нами убеждена, что этому разговору не будет дано достаточно значения, чтобы Луффи понял или хотя бы задумался о возможном будущем. Для него не существовало тех мирских, приземлённых таких мыслей об обычной жизни, он будто родился со своим прямым предназначением: исполнить мечту, попутно изменив весь мир, и кануть в небытие. Словно не было вовсе.

А Нами просто не может представить день, в котором больше нет этого балбеса. Не может — как бы порой ей не хотелось удушить его своими руками.

— Я не могу никогда не умирать, — поджимает губы Луффи, помня, как Эйс давал ему обещание.

Помня, как его кровь стекала по пальцам, как мир вокруг остановился. Как живьём его резало невыполненное обещание, данное братом… Для Луффи всё играет другими красками, багровыми воспоминаниями, которые помнить не хочет.

Нет, он не имел права давать им такое слово.

— Я не прошу… Ох, боже.

Почему это обязательно должно быть так тяжело?

— Об этом и пытаюсь сказать. Я не прошу тебя жить вечно или отказываться от мечты, никогда не попросила бы. И мне казалось, это понятно — мы все здесь, чтобы помочь тебе и друг другу. Просто… — Нами останавливается, чтобы дыхание перевести, потому что чувствует, как против воли сердце начинает колотиться быстрее. — Просто попробуй, хотя бы попытайся представить, что будет после. Что будет с нами. Может быть, там будет место для твоей новой мечты? У нас разные цели, но дорога — одна. Мы же… мы не просто попутчики, собравшиеся на одном корабле, правда?

Капитан кивает, и тогда она спрашивает снова:

— Разве ты не можешь немного подумать, чем хотел бы заняться потом?

Луффи косится на неё неуверенно, но послушно перебирает варианты в голове. Это — скучно, то — неинтересно, а вот это даже внимания не стоит. 

— Нет ничего круче, чем стать Королём Пиратов, — уныло выносит свой вердикт спустя несколько минут, ковыряя ногтем деревянный настил палубы.

Что ж, как и думалось Нами, этот разговор изначально был провальной идеей.

Жизнь для тебя — просто приключение с ярким финалом, да? Валюта, в обмен на которую ты хочешь получить свои мечты. Ты не можешь жить без них, разумеется. Но мы — без тебя.

— Если речь зашла, ты должен понимать, Луффи… Мы все находимся в одном положении, у нас тоже — так уж сложилось — есть свои приоритеты… Я отдам жизнь за тебя, если потребуется, — бросает она легко, будто вовсе ничего не стоит. Шантаж, как бы не претило, всё же вылез, потеснив здравые суждения, но это было чистейшей правдой. — Как и все оста…

— Чёрта с два! — выкрикивает Луффи и с места подскакивает, взъерошенный и очень недовольный.

— Ты сделаешь ради нас то же самое, Луффи!

— Это не одно и то же!

— Вот почему ты чёртов эгоист! — был бы яд, Нами точно от души расплевалась бы им во все стороны. С какой стороны не подходи, до него ничего не доходит! — Собираешься помереть — не требуй от нас другого!

Пусть он никогда и не говорил прямо, что собирается, это почему-то очевидно всем на корабле. Пока что ещё достаточно далёкое событие, чтобы переживать активно, однако Нами заранее саму себя изводит. Постоянно кажется, что только начавшуюся жизнь, жизнь, о которой она мечтала, отбирают, ещё и этот идиот с дурацкими взглядами на ту самую жизнь.

— Люди никогда не умирают по-настоящему, — вдруг подаёт голос Луффи, прерывая молчание. — Я буду жив до тех пор, пока вы меня не забудете.

Чувствуя себя бессильной доказать что-то, Нами махнула рукой в его сторону.

Это и правда бесполезно.