— Короткое платье зимой, а сверху пуховик — совершенно точно хуевая идея.
— Не ворчи, рыжая, за нами все равно заезжает отец.
— Мне холодно, — хмурюсь, глядя на спевшуюся парочку. Ляхтич стоял, весь такой интеллигентный и элегантный, а моя сестренка текла, это было видно. Хотя, должна признать, матовая красная помада и коктейльное черное платье превращали ее из серой мышки в нихуевую такую чиксу для чпоканья. Почему Марк держался каменной глыбой и не тек ответно, мне было не ясно.
Снег противно забивался в короткие сапоги, каблуки скользили по заледеневшему асфальту, и я, не выдержав, задымила сигаретой.
— Куряга, — Дейла посмотрела презрительно и сморщила нос.
— Не волнуйся, твой возлюбленный тоже, — сварливо пробурчала я, сдав Ляхтича с потрохами. Сейчас откровенно завидовала Маришке, которая отказалась от сего увеселительного мероприятия и решила провести вечер в своей квартире за бокалом вина и физикой.
Сегодня я поняла, что совершенно не знала Резникову. И не бесила она, как раньше, когда я люто ревновала ее к Драгоцию ебанному.
Ну, а меня все бесило откровенно. Я не чувствовала себя красивой и способной сбить Фэша с ног ничем, кроме как с вертухи по щам. Меня бесила откровенно флиртующая Дейла и какой-то больно уж бодренький Ляхтич.
Меня тошнило от самой идеи о хуевеньком корпоративчике у Драгоциев в особняке. В общем, настроена я была не радужно.
* * *
Ну, не зря. Учтивый дворецкий живенько стянул с меня мокрый пуховичок, я быстренько переобулась в босожки на шпильке и опасливо поправила прическу. Народа здесь было — как в макдональдсе в обеденный перерыв.
Отец с каменным ебалом подмигнул — и если это должно было ободрить, то получилось максимально хуево. Ляхтич протяжно вздохнул и подхватил под локоток меня и Дейлу.
— А Норт…
— Не потеряется наш крысеныш, он тут с одной леди Фрезер познакомился, кажется, уже ускакал заводить полезные знакомства, как папочка учил.
— Или трахаться в одной из гостевых спален.
— Тоже вариант.
— Не наговаривайте на моего брата! — зло воскликнула Дейла и незамедлительно сжала острыми ноготками Маркусово запястье. Тот и бровью не повел, мило ей улыбнувшись.
Пиздец идиллия.
Я же видела цель и упорно шла к ней — во-первых, стол с закусками и шампанским. Оно уже было теплое, а бутеры с икрой заветрились, но на фоне играла какая-то невыразительная спокойная мелодия, и жить было можно.
Я оглядывала зал со своего места, выискивая в толпе вполне определенного человека и спешно жуя уже тарталетку. Медленно осушила второй бокал и начала едва заметно покачиваться в такт музыке. Вот это экспрессия!
— Добрый вечер, Фэшиар. Говорят, у вас есть чудесный зимний сад, не хочешь устроить экскурсию?..
— Ох, какая леди. Рыжие волосы, веснушки, голубые глаза — вы очень похожи на свою мать, леди Огнева, — скрипучий старческий голос, едкая усмешка и холодные, черные глаза. Я уже знала этого человека. Марк показывал семейное древо Драгоциев и рассказывал, что к чему. — Конечно, мой племянник не откажется от такого заманчивого предложения. Будь я чуть помоложе, сам бы с удовольствием встал в очередь ваших поклонников, — в голосе звучала добрая насмешка, но в глазах — в глазах сталь. Эти глаза наблюдали столько смертей и потонувших в нищете бирж и предприятий.
Драгоций нахмурился и скривил бледные губы, осторожно приобнял меня за талию и повел куда-то в темные коридоры особняка. Конечно же, в зимний сад мы не шли.
— Ты идиотка? — тихий шепот на грани крика. — Ты хоть знаешь, с кем разговаривала?!
— Конечно же, я знаю, Драгоций, — ослепительная усмешка. Тоже Ляхтич научил. Да, училась я быстро и не только в ебаной гимназии.
Вся неловкость будто разом испарилась, и я наконец почувствовала себя королевой бала, что всех в рот ебала. Даже если бы я сейчас наебнулась на каблуках, не почувствовала бы чего-то неправильного. Словно так и задумано.
Наверное, именно так себя ощущала Резникова, когда всегда.
— Я и подошла только ради этой встречи. Хотелось познакомиться лично с таким выдающимся человеком. Ну и поговорить с тобой, конечно же.
— Что-то раньше ты желанием не горела.
— Я тебя обидела, милый? А ты всего-лишь разбил мне сердце, — вновь холодная усмешка. — Но я готова простить тебя и поговорить. Ну и… не только поговорить.
* * *
Фэшиар Драгоций смущался. И смотрел. Смотрел как-то… искренне.
«— Там какая-то мутная семейная история. Родители Драгоция как-то совершенно неожиданно издохли, а дядя, до того и не помнивший о существавании очередного племянника, вдруг под теплое крылышко прибрал. Обеспечил и бабками, и связями, посадил собачку на цепь.
— А чего это он так?
— Диаман, отец нашего непутевого, против воли всей династии пошел, ебнувшись с размаху в девчонку без связей и денег. Вот от него и отказались.
— Ты Фэша именно поэтому хейтил? Из-за того, что он дорогой племянничек Астрагора?
— Нет, не совсем… — Ляхтич скривился, как от зубной боли. — Мы с Драгоцием дружили лет до пятнадцати. Ну и… один раз поцеловал я его. Нам было четырнадцать, Огнева, а я думал, что влюблен, и ничего плохого в этом не видел. Елена и ее окружение ярыми гомофобами не были, я и подумать не мог… Драгоций дядюшке рассказал. И потом больше месяца в гимнашке не появлялся. Говорят, его неплохо так выпороли, а дядя Елене рассказал. Она мне еще пару месяцев внушала, как это непозволительно в нашем обществе. И, пьяная, ударила несколько раз. Наши все узнали, смеялись, унижали. Драгоция-то это не коснулось, он просто исчез. Сначала на месяц, доучился и экзамены сдал, а потом вообще. Только в этом году и вернулся. А меня травили, долго и со вкусом. Пока я с Маришкой не подружился и на колени их всех не поставил.
— Ох… Ну, Марк, что было, то прошло. Драгоций, конечно мудак, ну так он нахуй идет. А мы — мы справимся».
— И ты решил устроить переворот? — даже я со своими ебанутыми идеями и повернутым мозгом не выдержала и рассмеялась. — Милый, а ничего, что тебе восемнадцать?
— Я знаю, глупо это, — Драгоций выдохнул облако сизого дыма в открытое окно. Выглядел он как-то жалко и сломлено. — Но я надеялся заручиться твоей поддержкой, а потом и твоего отца. Но, естественно, для этого нужен был предлог.
— И ты якобы следил за наследницей Огневых? — я усмехнулась, зябко поежилась и хлебнула вино прямиком из бутылки. — Серьезно полагаешь, что дядюшка повелся?
— Нет, конечно же. Он догадывается о личных целях и думает, что это безумная влюбленность. Пока это не причиняет хлопот, он не возражает.
— А это безумная влюбленность? — Фэш громко сглотнул и посмотрел как-то жалобно.
— Возможно.
И… я не выдержала. Я была слабая, чертовски слабая. Мне хотелось, чтобы хоть меня ненадолго любили и ценили.
Я вздохнула и покорно подалась вперёд, тыкаясь носом в щёку этому вечно злому недоразумению, замирая, перед тем, что должно произойти. Мы тёрлись друг об друга осторожно, отрывисто, готовые в любой момент отскочить. Кололо в кончиках пальцев, и сердце билось с замираниями, разнося по телу адреналин.
Драгоций наконец меня поцеловал. Тёплые, немного шершавые губы, убивающие остатки недоверия и напряжения между нами.
Я замерла, чувствуя, как по венам потёк жидкий металл, разнося такое ненормальное адреналиновое счастье. Потому что я вообще не отдаю себе отчёта в том, как всё до этого дошло. Потому что, несмотря ни на что, несмотря на советы Маришки и мою мнимую решимость, я не думала, что до этого дойдет. Не с ним. Потому что о таких поступках обычно жалеют потом. Но в этом как раз и соль.
Я подалась вперёд, делая наш поцелуй более горячим и глубоким.
Смятая рубашка, след от вина на щеке, россыпь родиной на плечах и спине — по ним можно рисовать созвездия. Может ли он умилять меня ещё больше? Бессовестный мальчик. Большой и вполне фактурный мальчик, под кожей которого вполне ощутимо перекатываются мышцы.
Быть может, это вино. Или просто неимоверная нехватка нежности.
— Как можно быть таким охуенным, Фэш? И таким охуенно вредным?
— А ты ли не стерва, — платье уже где-то под задницей, его ладони на моей груди. Экстремально. — Но какая же ты…
…мне выцеловывали кожу на шее так ювелирно и верно попадая во все чувствительные точки, что это практически убивало меня, не оставляя места для других мыслей, не оставляя воздуха. Руки скользнули вниз по его спине, очерчивая выступающие лопатки, поясницу, каждый сантиметр горячей кожи, утягивая вниз пояс с наполовину расстёгнутым впопыхах ремнём.
Да, задница у него отпадная не только на вид, но ещё и на ощупь. Понимаю Ляхтича.
— Ты красивая. Слишком, — и в глаза смотрит, заглядывает в самую душу своими огромными. Он приподнял мои бёдра, и я втянула горячий воздух, выгибаясь. Мы немного поторопились, я даже рассмотреть его член не успела, но зато почувствовать во всей его сногсшибательности. Закусила указательный палец, одновременно подаваясь на встречу и захлёбываясь на вдохе. Все еще глаза-в-глаза.
Я невольно Резникову вспомнила и тут же потеряла способность связно мыслить. Его пальцы творили еще большее непотребство, чем его член.
Этажом ниже люди пьют, обсуждают деловые соглашения, новые контракты и сделки, гудит музыка, а мы трахаемся тут вовсю.
Ну, да, я как всегда.