Ему осточертела Долина с ее высокими горами, холодными ветрами и скудной едой. Прилететь обратно в Штормовой Предел, с которого началось это долгое путешествие за деление трона, было необходимо. Не только чтобы напомнить себе о наличие семьи, но и передохнуть. Все три битвы в седле его утомили. За пару месяцев они избавились от существенной силы Рейниры, лишили ее Долины, Хайгардена и Речных земель. Но самое главное — ее мужа. Когда она узнает о его смерти, то почувствует, как сама смерть медленно приближается по ее душу.

Знакомые купола замка показались вдалеке. Эймонд набрал в грудь свежий морской воздух. Ему было легко и отчего-то радостно. После письма он сразу же ретировался в Предел. В голове до сих пор не укладывалась мысль, что у него появился ребенок. Он и подумать не мог, что вскоре станет отцом. Оказалось, что время на войне пролетает слишком быстро.

Хелейна почему-то не обрадовалась этой новости и не полетела вместе с братом, оставшись в Долине. Дейрон же, получив письмо от Лариса Стронга о том, что Риверран взяло войско Рейниры, отправился туда на помощь Джейсону Ланнистеру. Морской Дым присоединится к нему по пути, чтобы отбить замок и спасти семью Эльмо Талли.

Несмотря на все неприятности, они выигрывали и выигрывали с огромной быстротой. Эймонд позволил себе передышку от битв. Хоть немного ему нужно побыть с… семьей. Теперь она у него была. Своя собственная.

Вхагар, узнав здешние места, безмятежно опустилась вниз, близь замка. Столь огромная туша вряд ли бы уместилась внутри крепости, не перетоптав челядь и не поломав стены, как это было в Орлином Гнезде. Элдрик Аррен, наверное, до сих пор негодует.

Принц слез с седла. Рана на боку Вхагар перестала кровоточить. Первый болт скорпиона нанес довольно тяжелый урон. Если бы лучники пустили второй — он выбил бы дракона из равновесия, а третий бы и вовсе убил.

Ничего, его старушка еще всем покажет. Им столько предстояло сделать прежде чем уйти на покой!

Как только они приземлились, из замка вылетели маленькие дракончики — сиреневая Шрикос и ярко-огненный Моргул, драконы Джейхейриса и Джейхейры. Сорванцы успели подрасти и примерить на себе седла. По сравнению с Вхагар они казались настоящими мушками. Резвясь над головой могучего дракона, они раз за разом пускали огоньки и игриво рычали, встречая старушку. Вхагар раздраженно бурчала и трясла головой, избавляясь от надоедливых тараканчиков, пока не пустила в них струю огня. Те испугались и сели на ее спину, туда, куда она не смогла дотянуться. Эймонд от души посмеялся. Ну что за чудо! Давно в его жизни не было столь спокойной идиллии. Штормовой Предел, казалось, был самым умиротворенным местом во всем Вестеросе.

Выехал маленький кортеж.

— Вас уже ждут, ваше высочество, — отрапортовал гвардеец со знаменем Баратеонов на плаще.

Оставив драконов играться, он поспешил в замок. Вряд ли сюда успели дойти вести о битвах в Долине. Что ж, сегодня за ужином Эймонд будет во славу бахвалиться.

Уже возле ворот его встречали Джейхерис с Джейхейрой, одетые в костюмы для верховой езды. Они значительно подросли с их последней встречи. Дети держались за ручки, но, когда дядя подошёл ближе, оба бросились к нему на шею. Он чуть было не упал в грязь, но успел подхватить их на руки.

— Черт возьми, да вы тяжелые как кабаны! — проворчал он. Честно сказать, он не надеялся на такой бурный прием.

Маленький король, сидя на руках с правой стороны, испачканный в грязи и заодно перемазавший дядю, восторженно смотрел на закрывающиеся ворота в надежде встретить Вхагар.

— Дядя, а правда, что в Долине вы сражались с драконами? Сколько их было? А злобный Караксес прилетал? — начал он тараторить слабеньким голоском.

— Мой король, не так быстро, — наставительно произнёс тот. Этот титул, обращенный ребенку, обжег ему язык. — За ужином ожидайте интересный рассказ и подарки.

Джейхейра с другой стороны скучающе щупала дядю за волосы, но, как только Эймонд произнёс слово «подарки», сразу оживилась. Огромные мамины глазенки смотрели на него, не сводя взгляда.

— Дядя, какие подарки?

Он опустил их на землю.

— Терпение — добродетель сильных, дети, — смеялся Эймонд. — Все вечером. Вы лучше скажите мне, как леди Марис?

— Она очень долго ходила с огроменным животом! — произнесла Джейхейра и развела ручками, чтобы показать габариты. Даже в ездовом костюме она выглядела миниатюрно, как фарфоровая куколка. — А потом у нее появился ребеночек. Он постоянно кричит и просит есть. Знаете, очень мешает, — деловито сказала она и топнула ножкой. — Попросите его, пожалуйста, не кричать так громко по ночам. Мы с братом не можем заснуть.

— Таргариены не жалуются, — вклинился Джейхейрис. Хоть он и вытянулся при дяде, чтобы казаться выше, но в нем все так же сквозили неуверенность и слабость. Сейчас это был не король, а просто ребенок, на которого повесили слишком много забот и обязали быть сильным вопреки всему миру.

Эймонд потрепал его по голове, взъерошив короткие платиновые волосы.

— Истина. Драконы не жалуются. Не забывайте, что когда-то вы были точно такими же и орали сильнее.

Джейхейра слегка смутилась, но Эймонд протянул ей руку. Она взяла его за мизинец маленькой ладошкой. Другой мизинец подхватил ее брат, и все вместе пошли в чертог. Здесь было темно и прохладно, но не менее уютно. Ребята, выучив здесь все ходы и коридоры, умело показывали путь.

— Мой король, вы слишком задержались! Не стоит пугать бедного Борроса столь частыми полетами… — Эймонд уже издали узнал голос тестя.

Боррос Баратеон, владыка Штормовых земель, не сразу понял, что перед ним стоял Эймонд. Вид у лорда был и правда не очень. Умотали его дети…

— О, принц, — лорд Баратеон поклонился. — Нежданный визит, очень нежданный, — он слегка нахмурился, поглядев на детей, но тут же потеплел. — Ваше величество, прошу.

Он пропустил детей вперед, а сам поравнялся с принцем. Круглый живот, скрывавшийся под дублетом, казалось, увеличился еще больше. Несмотря на какую-то неопрятность во внешности и нерасторопность в движениях, Боррос оставался там же Борросом — серьезным и гордым. Привязанность к будущему королю напомнило ему о том, что у него до сих пор не было сына, и в маленьком Джейхейрисе он его обрел.

— Надеюсь, полет был легким, — сказал он, сложив руки на тучном брюхе. — Мы весьма наслышаны о ваших с братом подвигах. Уже во всех уголках раструбили, как вы умело справились у Хайгардена и Харренхолла!

— Вы еще не слышали, что случилось в Долине, милорд, — усмехнулся Эймонд. — После этого задрожит вся столица.

— Да? Было бы славно! Давно пора убрать оттуда всю гниль, что сидит в замке и пытается править с трона.

Принц опустил тот момент, что войско Штормовых земель еще не вступало в войну, хотя могло. Многотысячная армия за два счета взяла бы столицу и без посторонней помощи. Единственная угроза была лишь в Дорне. Костяной путь, соединяющий Штормовые земли и Дорн, остаётся главной целью для вторжения. Пока Боррос сидит у себя, Кворен Мартелл не осмелится позариться на его земли. Поэтому Эймонд ничего не сказал, предпочтя не портить отношения с тестем.

— Скоро, — пообещал он. — Я видел драконов. Когда дети успели их оседлать?

— Пару недель назад, — тут он понизил голос. — После того, как они узнали о смерти отца, Джейхейрис проявил упрямство и стал заниматься драконом почти каждый день. Никакие науки, никакие письмена не заставляют его отлипнуть от него. Он твердит, что должен пойти воевать, но возраст и неумение сильно ему препятствуют. Однажды он чуть не сбежал из-под надзора стражи и не улетел, когда узнал, что вы в Харренхолле. Если бы не его сестра, мы бы его упустили.

Видя, как Эймонд помрачнел, Боррос поспешно его уверил:

— С тех пор за ним неустанно следят. Он успокоился, а с вашим прилетом вообще забудет об этой мысли.

— Я поговорю с ним, — чтобы не отвлекаться на плохие мысли, Эймонд спросил. — Как давно Марис разрешилась ребенком?

— Месяц назад. Я послал письмо в Харренхолл, помня, что вы были там в последний раз. И как вижу, его переслали в Орлиное Гнездо. Сразу отвечу — родилась девочка, — довольно произнёс Боррос.

Девочка… у него дочь. Интересно, как она выглядит? Имеет ли она те же черты лица, что он? Ему не терпелось посмотреть на это маленькое чудо, но одновременно он очень боялся ее увидеть.

— А вчера будущего наследника Штормового Предела родила Кассандра! — с еще большей радостью воскликнул Боррос.

У Эймонда глаз на лоб полез. А ведь в прошлую их встречу эта особа была незамужней. Вспомнить только, как та пожирала его взглядом наравне с другими сестрами… Любопытно, за кого она вышла и кто осмелился стать ее мужем.

— Так вот почему у вас такой ужасный вид, — без тени насмешки пошутил он. — Что ж, поздравляю с обоими внуками.

Лорд Боррос совсем не обиделся, даже рассмеялся.

— Благодарю. Это правда. Поэтому я не сразу заметил, что за замком остановился дракон.

— «Да уж, трудно не заметить такую махину».

Они вошли в главный зал, в котором столпилась вся челядь. Эймонд задумался.

— Тогда кто отправил за мной людей, если вы не ждали меня?

— Я, мой принц, — раздался знакомый голос среди жителей замка. Такой же звонкий и покладистый, как в их первую встречу. Марис.

Эймонд заметил ее не сразу, пока девушка сама не вышла его встречать. Она выглядела свежей и довольной, даже несмотря на заметно увеличившуюся грудь и живот. На ней было парчовое платье темно-зелёного цвета с пышными рукавами и глубоким вырезом. Подол украшали узоры оленей и драконов. Темно-каштановые, почти черные волосы были распущены, а на макушке была собрана маленькая шишка под серебряной сеточкой из драгоценных камней. Он не мог отвести от нее взгляда. Она выглядела еще лучше, чем прежде, лучше всех женщин, которые у него были.

Он протянул ей руки, и та порхнула в его объятья. Маленькая, миниатюрная и мягкая, словно перышко. Голод по женскому телу заставил его глубоко вздохнуть. В Долине с женщинами было скудно: ты либо довольствуешься уродливыми служанками, либо овцами. Ни то, ни другое ему не прельщало. А Марис, видя, как он напрягся, игриво прильнула ближе и поцеловала.

— Материнство тебе к лицу, — шепнул он ей на ухо.

— Дети — цветы жизни, говорили они, — в ответ хмыкнула Марис. — Но я уже устала от этих цветов.

Тут она ловко скользнула ему под ворот и дотронулась до медальона, который подарила ему накануне отлета в Хайгарден. С тех пор Эймонд забыл про него, но не снимал.

— Он еще с тобой, — улыбнулась она и засветилась пуще прежнего. Кажется, медальону она обрадовалась больше, чем самому мужу.

Джейхейрис и Джейхейра выбежали из коридора, задорно смеясь. За ними по пятам следовал прыткий мейстер, пытаясь поймать их. Он вытянул руки, чтобы вцепиться в них орлиной хваткой, но те ловко увильнули и врезались в Эймонда. Он остановил мейстера рукой.

— Но, ваша милость, им нужно заниматься, — сказал он, смотря на детей. Они спрятали лица за подолом Марис. — После обеда мы всегда проводим время за грамматикой.

— Сегодня без занятий, — отрезал Эймонд. — Устроим пир в честь поражения Рейниры и рождения наших детей.

Племянники громко обрадовались.

— Слышали? — крикнул Боррос столпившимся слугам. — Готовьте ужин, достойный нашего гостя!

Все спешно разбежались.

— Я хочу сладких булочек! — Джейхейра затопала ножкой.

Лорд Боррос заботливо взял ее на руки.

— Будут тебе булочки, самые королевские. Пойдемте, дети, не будем мешать.

Взяв короля за руку, они удалились. Джей напоследок помахал дяде рукой. Эймонд кивнул. Как странно. Только пару месяцев назад здесь громыхал неприветливый гром и лил дождь, все было холодным и сырым, а сейчас замок полнился детскими счастливыми криками и утопал в любви, которую здесь все дарили. Он будто… вернулся домой.

— Я скучала, — Марис прильнула к нему, дотронувшись щекой до его щеки с уродливым шрамом.

Этот певучий нежный голос ласкал слух. Он взглянул на нее и увидел счастье в чистом виде. Оно обволакивало, заражало. Ее привычная улыбка-насмешка с чуть поднятыми уголками губ вытянулась, показав острые белые зубки.

Говорить, что он скучал по ней тоже, значило сказать ложь. Первые месяцы он думал о ней мимолетно, а в последние его ум занимали только битвы. Ему не было стыдно за то, что он проводил время с другими — все их лица испарились из памяти, ничего не оставив. Но говорить ей об этом явно не следовало. Она так смотрела, так трепетно прикасалась, что он не смел ее огорчать. Тем более тогда, когда она родила ему ребенка.

— Я бы прилетел раньше, но Деймон помешал, — Эймонд убрал ей за ухо локон непослушных волос. — Теперь он мёртв.

Тут она отпрянула и несильно стукнула его по груди.

— Почему ты не писал письма? Я сидела тут и думала, что ты умер. Эти месяцы были самыми долгими в моей жизни.

— После взятия Хайгардена прибыл раненный Эйгон. Вскоре его убили. А в Харренхолле ранили и меня.

Он умолчал о некоторых деталях. О подробностях покушении на брата и таинственной ведьме Алис Риверс ей знать необязательно.

Марис прикрыла рот рукой.

— Ранили? Куда?

То, как ее эмоции сменялись одни за другими за пару секунд, дорогого стоило.

— Уже не так важно, — он взял ее ладонь и поцеловал. Все та же нежная и мягкая кожа, как тогда. — Все прошло. Теперь я тут и пока не собираюсь улетать.

— Расскажешь мне потом про свои приключения. Во всех деталях!

— Во всех, моя леди.

Несмотря на ее требовательный, почти командующий тон, он чувствовал к ней необычайную мягкость. Может, это из-за долгой разлуки — вот они увиделись, и его охватили такое спокойствие и умиротворение, которых ему очень не хватало. А может это из-за того, что она даровала ему дочь. Нет величайшего наследия, чем дети.

Вместе они поднялись в их покои, которые обустроили под детскую, смежную со спальней. В комнате уже было все готово: на полу валялись игрушки и мягкие подушки, а возле окошка, задернутого тяжелыми бархатными портьерами, стояла колыбель. Нянька, увидев принца, вжала голову в плечи и улизнула.

Эймонд сам не заметил, что все это время ступал осторожно и тихо, чтобы не разбудить дитя. Марис вела себя более уверенно. Вот она убрала маленькую занавеску, легонько качнула колыбель, а ребёнок даже не проснулся.

— Подойди ближе, не бойся, — шепнула она, уступая ему место.

Он склонился над кроваткой. В уютном плюшевом одеялке куталась великой красоты девочка. Из-под розового чепчика выглядывали жидкие серебряные волосы. Носик у нее был мамин: вздернутый, с маленькой горбинкой. Ручки — миниатюрные маленькие ручки, — держали в руках мягкого дракончика. Эймонд досадовал, что не мог положить в колыбель настоящее драконье яйцо, как подобает новорожденным Таргариенам. Он исправит положение, когда отвоюет столицу. Тогда в колыбели этого красивого, по-настоящему безупречного дитя будут лежать десятки яиц.

Так странно. Он видел ее впервые, не до конца почувствовав себя отцом, но был готов подарить ей целый мир. Любовь, всеобъемлющая любовь проснулась в его грудной клетке, сжатой стальными ребрами.

Легонько убрав одеяло, он вдохнул сладкий запах девочки с привкусом молока.

Та зевнула, открыла большие глазки. Эймонд поразил их цвет — столь глубокий, темно-фиолетовый, словно сирень. Она совершенно спокойно посмотрела на него, а потом заплакала. Марис толкнула Эймонда и взяла ребенка на руки. Вскоре малышка успокоилась.

— Она испугалась твоего сапфира и, кажется, намочила пеленки, — усмехнулась Марис.

— Очень смешно, — Эймонд оправился после громких детских рыданий и протянул руки. — Дай ее сюда.

Марис долго не хотела отдавать ее в неумелые отцовские объятия, но отступила. Эймонд сначала растерялся, как держать это маленькое мокрое существо, которое то и дело норовило выскользнуть из рук, но жена за пару минут научила его азам материнства.

— Одну руку под голову, — она осторожно положила маленькую головку ему на раскрытую ладонь; она была маленькой, размером с кулак. — Вторую вот сюда.

Малышка выпучила глазенки и вела себя совсем тихо, лишь вытягивала миниатюрные пальчики к его лицу и дергала за волосы.

— Если бы отец увидел меня с ребёнком на руках, то откинулся бы во второй раз, — от волнения пошутил он.

— Эймонд…

— Молчу-молчу.

Он укачивал ее на руках, и девочка потихоньку засыпала. Сонное сопение вырывалось из ее беззубого приоткрытого рта.

— Так какое имя мы ей дадим? — впервые за все время поинтересовался он.

— Я уже все решила. Ее будут звать Дейнис.

Услышав знакомое имя, Эймонд вздрогнул. Предостережение Хелейны еще было свежо в памяти. <i>Появится вторая Дейнис и предречет гибель всей их династии…</i>

Вторая Дейнис.

Он взглянул на невинного, сопевшего ребенка, пускавшего смешные пузыри из маленького ротика. На эти миниатюрные пальчики, сжатые в кулаки, носик с горбинкой, белые волосы, словно расплавленное серебро. Он смотрел и думал: «Неужели она?». Неужели она когда-то скажет ему о таинственном пророчестве, о котором говорила Хелейна? Это милое, спящее дитя?

Эймонд испугался. Теперь дочь в его руках висела на нем тяжелым грузом, от которого ему не избавиться.

— Нет, я дам ей другое имя, — глухо сказал он.

Марис недоуменно нахмурила брови. Перемена в его поведении заставила ее напрячься. Эймонд то и дело косился на девочку, будто боясь посмотреть. Существо, которое пару минут назад возбудило в нем теплое чувство заботы, внезапно превратилось в самое страшное создание на земле. От Марис не ускользнул его испуг, который он тщетно прятал внутри.

— Но почему? Эймонд, в чем дело?

— Ни в чем. Это имя ей не подходит.

— Если по-твоему оно не подходит, то по-моему ей в самый раз. Расскажи, почему ты так встревожился?

На него накатывало раздражение. Он качал ребенка и ходил по комнате, вспоминая тот вечер у камина, когда сестра говорила несуразную чепуху. Ему показалось, что это было несерьезной забавой, но Хелейна как всегда оказалась права.

И раз она права, то этот ребенок поведает ему о гибели всей их семьи.

Девочка снова заплакала. Он и не заметил, как начал сильно ее трясти. Марис взяла малышку в свои руки и за пару минут заставила ее замолчать. Та пискнула, словно котенок, и снова засопела.

— Ты просто сошел с ума, — прошипела жена так, чтобы не разбудить ее. — Тебе снег в голову ударил? Или ветер простудил последние извилины?

Если бы он мог ей все объяснить, если бы… но она не поймёт его и только посмеется над его воображением. Марис не та, кто будет верить сказкам и пророчествам. Поэтому эта тайна останется только между ним и Хелейной. Будущее неизбежно. То, что было решено, не повернуть вспять.

— Извини, — он закрыл лицо руками, сев на стул. Ему и правда требовался отдых. — Если ты хочешь, чтобы ее звали Дейнис, то так тому и быть.

Та не ответила, только молча уложила дочь в колыбель. Потом встала перед ним на колени и взяла его голову в свои ладони.

— Я вижу на тебе морщины, которых прежде не было, и тусклость взгляда, что омрачает глаз, — Марис осторожно дотронулась до шрама, уродующего веко. Тихий голос превратился в птичье пение. — Мой смелый принц, как долго тебя не было, я и забыла, как выглядит твой глаз.

— И сапфир.

Смех вырвался из ее груди. Она поцеловала стеклянную поверхность драгоценного камня, медленно дошла до носа и провела языком по его губам, проникая в рот.

— И сапфир, — кивнула Марис после неустанного поцелуя. — Тебе и правда нужен отдых. Я прикажу набрать тебе ванну.

От маленькой ссоры не осталось и следа. Дейнис спала крепким сном, и эта сонливость, исходящая из ее кроватки, успокаивала раздраженные нервы Эймонда. За какой-то малый миг ему стало снова хорошо. Он встал со стула, увлекая за собой жену.

— Не мне, — одним движением развязал ей корсет. — Нам.

Отмыв себя от грязи и остатков Долины, Эймонд преобразился в настоящего роскошного принца. Не осталось ни единого намека на уставшего, голодного и помятого Эймонда. Ему выдали новую, недавно сшитую одежду — темно-синий камзол с пришитыми по бокам заклепками и черные штаны. Марис расчесала и уложила ему волосы.

— Совсем другой человек, — оценивая свою работу, восхитилась она. — Теперь пора спускаться на ужин.

Вместе они вышли в коридор.

Вечерело. Сотни свечей освещали подвешенные повсюду гобелены и портреты Баратеонов. Со двора доносились звуки стражи и лошадей, рычание Вхагар и писк младших драконов. Боррос, зная, как важен рацион принцева дракона, приказал отправить ему пятьдесят коз и самых крупных оленей, пойманных в лесу. Сегодня был пир не только у него, но и у Вхагар.

— Что ты делала все это время? — поинтересовался он, беря жену под руку. — Наверное было ужасно скучно сидеть в четырех стенах и гулять только по саду.

— А чем, по-твоему, занимаются женщины, когда беременны? Только сидят да ноют от боли в спине и суставах. Особенно Кассандра. Слышал бы ты, как она орала последние недели… каждый день думала, что роды вот-вот начнутся, и звала всех повитух в замке при малейшем толчке ребенка. Было забавно.

— Ты отзываешься о ней с иронией, — заметил он.

Марис сделала вид, что не кривила лицо при упоминании сестры. Только с дельным безразличием пожала плечами.

— Она до сих пор не разговаривает со мной после твоего визита — думает, что я увела тебя у нее.

— Она права. Ты просто бесстыдница! — Эймонд защекотал ее, заставив громко рассмеяться.

Слышать женский смех посреди войны — лучшее, что могло с ним случиться. Но не только смех расслабил его. Марис очень хорошо на него влияла.

Ужин проходил весело. Музыка гремела во всех углах, а барды воспевали подвиги принцев в Долине. Джейхейра улепетывала за обе щеки свои любимые булочки, Джейхейрис сидел у дяди на коленях и с нескрываемым восхищением слушал его рассказы. Эймонд ведал всему залу о том, что происходило с ним в Хайгардене, Долине, в Харренхолле… каждый подвиг был подкреплен доказательством. Пришлось даже раздеться и показать шрам, оставшийся на спине.

— …Деймон готов было убить его и действительно чуть не убил!

Джейхейра остановилась жевать плюшку и застыла. Все слушали, разинув рты. Конечно же после таких невероятных событий их дядя стал настоящей легендой!

— И тут… — Эймонд замолк, накаляя обстановку. Дети затаили дыхание, не говоря уже о взрослых, вкушающих рассказы с неподдельным интересом. — Дейрон вонзает в Деймона меч!

Джейхейрис победоносно воскликнул, спрыгнув с колен, а его сестра боязно воскликнула и прикрыла глаза руками. Он недовольно цокнул языком:

— Ты настоящая трусиха! А вот я знал, что Дейрон отважный герой!

Взрослые расхохотались. Эймонд, довольный собой, пил сладкое вино и вдоволь веселился не только интересными рассказами и беседами, но и Марис, чья ножка весь ужин гладила его бёдра.

— И Эймонд, блестящий боец, сын короля и удалец, убил Караксеса мечом, пронзив драконье сердце целиком! — воспевал бард во все горло, явно преувеличивая его заслуги. Хотя вариант с мечом в сердце дракона звучал довольно неплохо.

Ему и правда было весело. Баратеоны в полном составе составляли ему компанию. Даже Эленда, мать Марис, немного оттаяла. В прошлую встречу она держалась холодно и высокомерно, но месяцы шли, появлялись и личные заслуги Эймонда. Матери видят выгоду во всем, и Эленда не исключение. Она понимала, что ее дочь приблизилась к королевской династии очень-очень тесно, и не собиралась выпускать это из рук. Тем более, давая временный приют королю и его будущей королеве, ее дом навсегда заслужил почитание и уважение. Война пришлась на руку только Баратеонам.

— А как же подарки, дядя? — спросила Джейхейра, хлопая ресницами.

— Точно, совсем забыл, — Эймонд махнул слуге, и тот принёс деревянный меч с красивой резьбой и плюшевую куклу с драгоценными камнями. Он приобрел их в Долине перед тем как улететь.

Дети радостно взвизгнули и, поблагодарив дядю, ринулись играться.

Но время шло. А голова мутнела. Напившись и наевшись вдоволь, они с Марис удалились в покои, попутно бормоча всякую ересь и хохоча с нее.

Пройдя мимо детской, они удостоверились, что все тихо, и прошмыгнули к себе в спальню. Марис сняла с себя туфли и устало завалилась в просторную кровать.

— Это был ужасно долгий день. Хочу уснуть и не проснуться.

— Бойся своих желаний, — он попытался расстегнуть ворот. — Порой они имеют привычку сбываться.

— Да неужели?

Тут Марис оказалась перед ним, аккуратно вынув застрявшую пуговичку на его воротнике. Эймонд благодарно кивнул и снял с себя душный и тяжелый наряд. Но Марис на этом не остановилась. С ловкостью прыткой лани жена избавила его от портков и убрала с макушки ленту, что стягивала волосы. Серебристые локоны упали ему на лицо.

— Я тоже хочу свой подарок, — прикусив губу, сказала она, гладя его локоны — мягкие и шелковистые, пахнущие лавандой. — Почему детям ты что-то подарил, а мне нет?

— Я думал, ты выросла из игрушек, — очарованный ее дельной капризностью, улыбнулся он.

— Из таких, каких хочу я, не вырастают. Ты сам знаешь.

И, игриво дернув плечом, Марис сняла с себя тесное платье и тугой корсет. Длинные чёрные волосы спускались по лопаткам вниз, к пояснице. Животик, став более округлым, зацепил на себе его голодный взгляд, а налитые груди, словно плоды соком, так и манили себя вкусить.

Не говоря ни слова Марис увлекла его в постель и, толкнув его на подушки, взобралась прямо на него. Она трогала его за шею, за лицо, за напряженные плечи, то и дело покрывая кожу поцелуями своих всегда хитрых полуоткрытых губ. Ее зубки, как кошачьи клыки, впивались в него щекотными укусами. Эймонд не оставил ее в долгу и тоже укусил, заставив ту смешно вскрикнуть.

Они были голодными зверями, опасными хищниками. Двигались, словно охотились и поджидали добычу в засаде. То нападали поцелуями, то отступали во власть друг-друга.

Им это нравилось. Они оттягивали сладкий момент близости в обычных глупых играх. Им очень долго этого не хватало. Хоть они и знали друг о друге почти ничего, но были уверены, что все шло так, как они хотели. И брак вышел вполне неплохим к удивлению обоих.

Может это и есть судьба? Внезапно найти человека, который полностью тебе подходит. Который будет ждать тебя долгие месяцы, скучая и тоскуя.

Эймонд не верил в такие совпадения. Все, что его сейчас волновало, это податливое женское тело. Одним движением он перевернул ее на живот, слизывая соленые капли пота с ее шеи. Она дышала тяжело и судорожно, схватив пальцами простыни. В ней сквозило голодное желание. Он его исполнит.

Как он и говорил — они имеют привычку сбываться.

<center>***</center>

Громкий детский плач разбудил всех спозаранку. Эймонд сжал уши руками, но крики от этого не исчезли. Он сощурился от яркого света, бившего в окна. Марис в постели не оказалось — простыни были помяты и пусты.

— Марис? — крикнул он, с трудом сев. Болела спина — кажется, жена ночью его исцарапала.

— Я тут, — она выглянула из детской, держа на руках Дейнис, и кормила ее молоком. Девочка присосалась к маминой груди, довольно причмокивая. — Хотела сменить ей простыни, но она проснулась и заплакала.

Вместе с ней она присела на краешек кровати, не отрывая влюбленного взгляда с ребенка.

— Пусть этим занимаются служанки, — Эймонд пробурчал, откинувшись обратно на подушки. Он совсем не выспался. Вот уж кто не привык просыпаться под детские крики, так это он.

— Но мне нравится с ней нянчиться. Если ребенок не будет чувствовать маминой ласки с пеленок, он вырастет холодным и совсем бесчувственным, да, Дейнис? — она пощекотала ей пухлые розовые щечки. — Прямо как твой папа. Ты же не будешь как твой папа, да, малютка?

— Ты разговариваешь с существом, которое тебя не понимает.

— Я разговариваю с нашей дочерью. Ну-ка встань.

Марис стянула с него одеяло, и как бы тот ни пытался спрятаться в постели, ему не удалось скрыться от ее рук. Эймонд сдался. Он достаточно покомандовал перед сном, теперь эта роль отвелась жене. Та передала ему дочь и поспешила в детскую. Огромные фиолетовые глазенки Дейнис уставились на отца, рот открылся, ручки выпучились. И тут она начала плакать.

— Марис, почему она плачет? — снова закричал он, но она не ответила.

Пришлось заглянуть в комнату, и вот незадача! Жена пропала и оставила его с плачущим, раскрасневшимся ребенком на руках. И что делать? Эймонд попробовал ее убаюкать, покачать, но она осталась равнодушной к его безудержным мольбам. Такая маленькая, а надрывается как тысяча солдат вместе взятые. В конце-концов он прижал ее голову к себе и похлопал по спинке. Громкая отрыжка вырвалась из ее ротика, и только после нее Дейнис успокоилась. Волосы отца стали ее новой забавной игрушкой.

Превозмогая непонимание и растерянность, он сел в кресло возле потухшего камина.

— О боги, я этого не выдержу…

— Чего не выдержишь? — Марис вернулась так же внезапно, как исчезла. В руках она держала деревянный тазик с водой.

— Ты каждое утро так просыпаешься?

— Да, я привыкла. Раздень и дай ее мне.

Он сделал в точности, как она сказала. Марис опустила Дейнис в ванночку, держа ее голову над водой. Смех исторгся из беззубого ротика малышки. Похоже ей нравилось купаться. А Марис нравилось за ней ухаживать, даже несмотря на то, что в замке присутствовали сотни слуг. То, как она держала Дейнис, как смотрела на нее вызывало в нем только теплоту. Былая раздраженность от испорченного утра прошла. Это было даже забавно. Когда он был маленьким, то видел, как мама выхаживала Дейрона, не позволяя слугам брать его на руки и кормить без ее ведома. Эймонд часто сидел с ним, потому что от отца помощи никогда не дождешься.

Алисента тоже любила своих детей. Каждого из них. Теперь он сполна осознал ее боль от потери Эйгона. Ведь если бы Дейнис вдруг умерла, он бы не нашел себе места от горя. Осознание этого слишком пугало. Существо, именующее себя его дочерью, еще не выросло, а уже завоевало важное место в его жизни. И одновременно пугало тем, что несла в себе судьбу всей их семьи.

— Подай чистые вещи, — мягко попросила Марис.

Она научила его завязывать пеленки и чепчик. Рассказала, сколько раз в день следует ее кормить, помогать отрыгивать остатки и что ей давать, если вдруг случится несварение. Уроки материнства не прошли даром: за все утро Эймонд стал настоящей мамочкой, умеющей не только держать ребенка на руках, но и понимать, чего та хочет.

Сейчас она хотела только спать. Мамин голос только забавлял, а не убаюкивал.

— Приходили какие-нибудь вести от наших? — спросил он, пока Марис укачивала Дейнис на руках.

— Ах, забыла, отец просил передать, что вчера пришла весточка из Харренхолла. Ларис Стронг написал, что выполнил твою просьбу.

Наверное он про детей Денниса Сильвера, которых Эймонд просил взять под свой контроль на всякий случай, если вдруг бастард решит их предать. Что ж, оперативно.

— Больше ничего?

— Риверран молчит. Столица тоже.

Он прищурился.

— Откуда ты так хорошо осведомлена о военных действиях?

— Упрашиваю отца кратко излагать все, что происходит. Это полезно, — она устало вздохнула. — Не засыпает.

Эймонд склонился над ней, пощекотав Дейнис за маленькие розовые пяточки. Та смешно захохотала, пуская слюнявые пузыри.

— Дейнис из дома Таргариенов от крови древней Валирии, — шептал Эймонд на валирийском. Необычные звуки, издаваемые отцом, убаюкивали ее. — Дочь Эймонда Одноглазого, рожденная во время танца драконов. Достаточно всего лишь одного свершения, и нас будут помнить веками. Мы войдем в историю. Уже вошли.

— Красивый язык, — улыбнулась Марис, когда он уложил девочку в колыбель.

Эймонд редко говорил на валирийском. Он выучил его, но не использовал. Теперь этот язык казался ему неким наследием — красивым, таинственным, нежным. Великим. Он научит Дейнис валирийскому, когда она вырастет.

— Хочешь, и тебя научу, — он притворил дверь в детскую и опустился в кресло. — Будешь первой Баратеон, заговорившей на древнем языке драконов. Сестры обзавидуются.

— Я с удовольствием, — Марис села ему на колени, обняв за шею. Ладонью невольно потрогала маленькие борозды, оставшиеся на его спине от ее коготков. — После нашей победы ты останешься в Королевской Гавани?

Он гладил ее бедра, поднимал подол легкой мягкой сорочки. Ее тело отзывалось трепетом и учащенным биением сердца.

— Да, — кивнул Эймонд. — Пока Джей не подрастет и не сможет взять власть в свои руки.

— А у тебя есть какой-нибудь замок на примете? Куда бы мы смогли поселиться втроем? Иметь место в столице, несомненно, хорошо, но иметь собственный дом — еще лучше.

Ее тон изменился, стал вкрадчивым. Эймонд хитро прищурился:

— Честно, я об этом еще не думал. Но у тебя, я вижу, что-то есть на уме, — он прильнул к ней ближе, а та обвила его поясницу ногами и прижалась к груди. — Что на этот раз придумала твоя умная головушка?

— Драконий Камень, — увидев, как Эймонд нахмурился, она взяла его лицо в свои ладони. — Джейхейрис очень любит тебя и видит в тебе пример для подражания. Он дарует замок без лишних слов. Естественно, не без совета семьи. Ты заслужил его после всего, что с тобой произошло. И хоть ты не получил то, что так хотел… — она многозначительно вздернула бровь. — Королевский меч, самый большой в мире дракон и надел, предназначенный наследникам престола, возвысит тебя в глазах всего Вестероса. Ты будешь не просто вторым сыном. Тебя будут почитать как дядю короля.

И если хоть раз когда-нибудь Эймонд усомнится в ее способностях, он вспомнит этот день и час, когда острое слово Марис натолкнуло его на эту мысль. Не обделенный пороками тщеславия и алчности, Одноглазый принц запомнил ее слова.

Тут в опочивальню ворвался племянник. Джейхейрис размахивал деревянным мечом, но, увидев супругов, остановился и неловко потупил взгляд.

— Дядя, мы пойдем тренироваться? Лорд Боррос сказал, что вы можете дать мне пару уроков. А еще я очень хочу покататься на Вхагар! Можно, пожалуйста?

Марис слезла с колен мужа и ушла в другую комнату, чтобы переодеться. Эймонд подозвал Джея поближе.

— Я позанимаюсь с тобой утренней тренировкой, но потом ты сядешь за грамоту. Мейстер сказал, вы каждый день занимаетесь уроками после обеда.

Джей насупился. Пухлые детские щеки вздулись.

— Может ты скажешь ему, чтоб сегодня он не донимал меня? Эти уроки так раздражают. Не хочу учиться.

— Ты будущий король, Джей. Это большая ответственность. Не будешь учиться сейчас — придется учиться потом, когда у тебя не будет времени из-за того, что погрязнешь в государственных делах.

Мальчик положил меч на стол. Судя по рассеянному взгляду, эту тираду твердили ему из раза в раз. Джею нужна мать, а не он, и отец, который умер. Хелейна отказалась прилетать, и это было ее огромной ошибкой.

Эймонд сжалился над ним.

— Я покатаю тебя с сестрой на Вхагар, но после уроков. Идет?

Тот довольно закивал и поспешил во двор. Марис выглянула, проводив мальчика взглядом.

— Я же говорю. Ты для него второй отец.

— Мы оставим вопрос о Драконьем Камне после войны. Сейчас ему нужно обычное родительское внимание.

Она вперила руки в бока.

— И когда ты стал таким понимающим отцом?

Эймонд развел руками, усмехнувшись.

— Сегодня утром.

Тренировка выдалась очень продуктивной. За один день мало чему можно научить ребенка, но боевую стойку они уже отработали. Пока Эймонда не было, королем занимался Корвен Баратеон, племянник Борроса. За эти месяцы он подрос еще больше, хотя куда еще? Они обменялись парочкой ударов и показали Джею базовые удары по самообороне. Когда пришло время обеда, тот, довольный и полный энтузиазма, побежал в переодеваться и учить уроки.

— Честно скажу, потенциал у него есть, — улыбнулся Корвен, убирая мечи в оружейную. — Ему бы чуть больше упорства.

— Время у него есть. Глядишь, еще всех нас перемахнет.

Они сели на ступени крыльца, обсуждая свои последние приключения. Корвен слушал Эймонда внимательно, восхищаясь опасными проделками и страшными историями. Больше всего его впечатлил бой у Орлиного Гнезда.

— Я не думал, что Дейрон на такое способен. Он молодец, — изрек он не без зависти. — Да еще и меч из валирийской стали получил!

Юный Баратеон был молод и силен, ему нужно многому научиться и многого постигнуть, но даже сейчас Эймонд видел в нем упорство и глубокую преданность Таргариенам. Взяв его под свое крыло, он обеспечит себе не только хорошего защитника, но и возможного друга.

— Корвен, я вот что хотел тебе предложить, — повернувшись к нему зрелой стороной, Эймонд продолжил. — Джейхейрису нужна надежная королевская гвардия — та, которая будет ему предана всей душой. Я помню, что ты мечтаешь стать рыцарем. Белый плащ откроет тебе дорогу.

Карие глаза парня засветились, губы расширились, обнажив белые блестящие зубы.

— Неужели? Меня в Белые плащи?

— Да. Подрастешь еще пару годков, наберешься опыта. А пока твое место будет тебя терпеливо ждать.

— Я и подумать о таком не смел! Спасибо вам, спасибо большое!

Корвен вскочил на ноги, чтобы тут же склонить колено.

— Я передам тебя сиру Кристону. Он возьмет тебя под свою опеку, — Эймонд взмахнул рукой, чтоб тот поднялся с земли. — Я исполнил твою мечту. Будешь должен.

— Все что угодно!

Обещание, которым тот себя обременил, тут же забылось из-за восторга. Но Эймонд будет его помнить. Когда-нибудь этот юноша сослужит ему хорошую службу.

День пролетел также незаметно, как и все остальные. Племянники были в полном восторге от Вхагар, а вот старушка не могла похвастаться тем же. Под вечер все собрались на семейный ужин и разошлись глубоко ночью, почти за полночь.

Марис укладывала дочку спать, пока Эймонд пролистывал одну из книжек, которую она читала.

— Не знал, что ты увлекаешься историей Валирии. Отсюда ты вычитала про Дейнис Сновидицу?

— Да. Она показалась мне довольно значимым персонажем. Если бы не ее сон, все бы погибли. Удивительно, что она с помощью сна предотвратила исчезновение всех Таргариенов.

Он моргнул, невольно посмотрев на Дейнис.

— Хелейна тоже получает видения, но чаще всего непонятные. Эта черта в нашем роду передается не всем.

— Я не знала, — Марис уложила малышку в колыбель и присела рядом с ним. — Как отреагировала твоя семья на наш брак?

Эймонд отложил книжку.

— Мать хочет познакомиться с тобой поближе.

— Королева очень добра… надеюсь, я ей понравлюсь.

— Не тебе волноваться об этом. Ты идеальна, — принц убрал ее волосы со спины и приспустил платье. — Она будет довольна тобой. Мать моей дочери просто не может разочаровать ее.

Он поджал губы, вспомнив о той ночи, но ничего не сказал. Марис опустила голову ему на плечо.

— Я боялась, что ты расстроишься, — призналась она. — Мне казалось, ты хотел сына.

<i>«У тебя будет четверо детей».</i>

— У нас еще будет сын.

Тут к ним в покои постучались.

— Войди, — приказал Эймонд.

— Ваше высочество, миледи, прошу прощения что беспокою вас. Юный король хочет видеть вас.

— Сейчас подойду, — кивнула Марис.

— Не вас, миледи, а принца.

Эймонд недоуменно нахмурился. Служанка вышла.

— Иногда я укладывала их спать, — пояснила жена. — Иди, они тебя ждут.

Покинув уютную спальню, он спустился по лестнице вниз и оказался в просторной детской. Тусклые свечи укрывали медовым светом две кроватки и пушистый ковер. Джейхейра уже спала, но ее брат ворочался и не мог заснуть. Он обрадовался, когда пришел Эймонд, и поскорее пригласил его в свою кроватку.

— Я не могу уснуть, — прошептал он. — Все думаю о папе. Это правда, что его убили? Я подслушал разговор лорда Борроса. Он говорил, что папу зарезали.

Эймонд вздохнул. Он не знал что сказать, как утешить бедного ребенка, который лишился отца так внезапно, да еще по его неосторожности.

— Да, это правда. Я был там.

Глаза Джея расширились.

— Ты видел, кто это был?

— Нет. Я пытался его спасти.

Эймонд не осмелился посмотреть на мальчика, перед которым был виноват. Но Джей, вместо того чтобы злиться, прислонился к нему лбом — наверное, хотел обнять, но не осмелился: все еще робел перед ним.

— Твой отец подарил тебе величайшее наследие, Джей. Ты должен его сохранить.

— Я стану таким же великим как он! Обещаю.

Слова, как горячее олово, отдались в его груди колокольным звоном. Этот малыш совсем не знал своего отца… и никогда не узнает. В истории Эйгон Второй останется лишь королем, которого гнусно убили.

— Спи, — укрыв Джея одеялом, Эймонд потушил свечу, оставив лишь маленькую лампадку.

Племянник благополучно уснул, убрав ручку под щеку. Джейхейра уже видела десятый сон. В комнате царило спокойствие — эфемерное спокойствие, когда время будто бы застывает в моменте, и ты начинаешь видеть все в предельной ясности.

Осторожно, чтобы не будить Джея, он дотронулся до его волос. Мягкие, детские. Сладкое сопение ласкало слух.

<i>«Ты будешь сидеть на Железном Троне».</i> Так сказала ему загадочная ведьма из Харренхолла? Но Джей жив, его брат Мейлор тоже. У этих детей будет великое будущее.

Если оно будет.

Рука невольно потянулась к подушке рядом. Он не понимал, что творил. Дрожь охватила все его тело от этой мерзкой, грязной мысли, мучившей его шальными мечтами.

Возможно, чтобы получить то, что он желает, нужно завоевать своими руками. Он это сделает.

Пот лился по телу, в то время как сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Как мерзко, как тяжело. Пальцы сжали подушку так сильно, что, казалось, сейчас она разорвется на части. Эймонд медленно опускал ее на голову Джея. Тот, ничего не подозревая, продолжал спать. Он улыбался.

Улыбался? Не спятил ли Эймонд?

Он присмотрелся. Ребенок смеялся во сне. От улыбки у него на щеках выступили миловидные ямочки.

Еще чуть-чуть, и она сотрется с его лица, застынет или исчезнет, будто ее и не было.

Уйдут ли эти ямочки на щеках? Скорее всего, не останется ничего, кроме смертной бледности. Это лицо с лучистыми глазами онемеет в бесшумном крике и навсегда окоченеет. Ради того, чтобы уступить свое место второму сыну короля. Чем, чем провинился ребенок? Тем, что он только родился?

Эймонд, стиснув зубы, швырнул подушку прочь и закрыл лицо руками. Он действительно хотел убить невинное дитя. Кем он стал? Неужели в его сердце столько гнили и пороков, что он следует их умыслам для того, чтобы потешить свою жажду править?

Он посмотрел на Джея. Мальчик продолжал улыбаться, и эта улыбка ударяла Эймонда словно два хлыста; она была усмешкой, обращенной на его безутешное, бессильное чело; она была приговором.

Укрыв детей, Эймонд вышел.

Никогда святой не бывает полностью святым, а жестокосердый полностью жестокосердым, как думают люди; никто не в состоянии проследить минуту за минутой порывы чужой души.<footnote>Морис Дрюон «Французская волчица»</footnote> Но сегодня Эймонд впервые узрел, что бессердечности к себе у него больше, чем милосердия. Потому что судьба этого ребенка будет преследовать его до конца жизни, напоминая о том, что когда-то он должен будет стать королем.

<center>***</center>

— Риверран удалось отбить.

— Я удивлен, что для этого понадобился целый месяц.

Лорд Боррос принёс чудесную весть. Эймонд почувствовал, как война близится к завершению. Попивая вино, он ощущал, как победа растекается по горлу и впитывает в себя все соки.

— Принц Дейрон лично сразил Бейлу Таргариен. Ее взяли под надзор, — продолжил Баратеон. — А сам принц женился на леди Илизе Талли. Свадьбу сыграли сразу же после победы. Таким образом, войско Джейсона Ланнистера, хоть и изрядно потрепанное, но склонило все Речные земли под власть Эльмо Талли.

— Неужели Рейнира отпустила Бейлу на Лунной Плясунье одну? — задумался Эймонд, попивая вино и постукивая пальцем по кубку. — Дракон выжил?

— Насколько мне известно — да, — тут Боррос обошел стол, на котором была расстелена карта Вестероса. — Лорд Ларис Стронг известил меня, что Рейнира заперлась в комнате и не выходит оттуда после смерти Деймона. Люцерис и Рейна с ней в замке. В гарнизоне насчитывается около четырех тысяч солдат.

Эймонд убрал кубок и встал напротив, рассматривая нарисованную столицу. Всего лишь четыре тысячи… и три дракона: Сиракс, Арракс и Тераксес. Два из них способны участвовать в битве.

— Мы можем взять столицу, — сказал он, взглянув на Борроса. — Вашей армии хватит сполна, чтобы осадить город.

Тот зарделся, горделиво расправив плечи. Теперь его сидение в замке не казалось Эймонду бесполезным. Будто Боррос ждал момента, чтобы ворваться в войну и сразу же выйти победителем.

— Пятнадцать тысяч в вашем распоряжении, принц. Еще пять останется у Костяного пути в случае дорнийского вторжения.

— У нас остаётся северное войско, — напомнил тот, указав на Ров Кейлин. — Криган Старк присягал Рейнире.

— Джейсон Ланнистер и Эльмо Талли в случае чего задержат его. Напомню, что Близнецы — единственная их преграда, — лорд указал на переправу Фреев, с помощью которой Старки смогут беспрепятственно зайти на Речные земли. — Когда они будут их осаждать, весть о захвате столицы достигнет их ушей. Им придется разворачиваться.

Тут Эймонд засмеялся, закинув голову. Они находились в кабинете Борроса, поэтому довольный смех никто, кроме них, не услышал. А ему хотелось, чтобы весь Штормовой Предел слышал его и радовался вместе с ним.

Право, когда тесть позвал его на разговор, он уж было подумал, что они проиграли у Риверрана. Целый месяц он сидел и ждал вестей. Ему хотелось полететь им на помощь, но ждал, когда Вхагар восстановится. Рана от болта скорпиона начала заживать только недавно.

— Нам с вами везет, лорд Боррос, — довольно сказал он. — Очень везет. Отто не писал? Они должны были склонить Простор под власть Джейхейриса.

— Да, им удалось. Простору больше ничего не угрожает.

— Дорнийцы не объявлялись после нападения на Нагорье и Рогов Холм?

— Больше нет. Видимо Кворен Мартелл узнал, как плохи их дела, и прекратил бороться за Мейгора с титьками.

Буквально пару недель назад до них дошла весть о том, что Дорн осмелился вторгнуться в замки Простора. Если бы не вовремя подоспевшая помощь из Староместа во главе с Ормундом Хайтауэром, то Нагорье и Рогов Холм ждала бы погибель.

— Пошлите письмо Отто. Он должен знать, что мы идем на столицу. Оповестите Дейрона и Хелейну, пусть присоединяются к нам. Как скоро ваше войско будет готово выступить?

— Да хоть завтра. Все давно собраны и готовы к походу.

— Значит завтра… я возьму с собой вашего племянника Корвена? Мальцу будет полезно поучаствовать в сражении.

Боррос согласно закивал. На этом и порешили.

Эймонд поспешил к Марис, чтобы рассказать ей отличную новость.

Жена сидела под балдахином на их кровати и что-то писала. Когда Эймонд ворвался в спальню, она подняла голову, усмехнулась уголками губ, но не оторвалась от пера.

— Ты очень довольный. Что случилось?

— Мы взяли Риверран. Твой отец решил, что сейчас благоприятное время для похода на столицу. Завтра я вылетаю.

Она макнула перо в чернильницу и от усердия высунула язык:

— Снова на войну. Ты так скоро нас покидаешь?

Эймонд от радости и возбуждения встал на колени, осторожно убирая книгу с ее колен. Поцеловал ее острые розовые коленки. Та игриво тряхнула копной волос.

— Мы отвоюем Королевскую Гавань, милая, — поцеловал одну коленку, потом другую. — В два счета. Конец правлению Рейниры настал. Это ненадолго.

— Я верю, — Марис улыбнулась и чмокнула его в лоб. — Это будет легко. Войди в столицу победителем, мой принц.

Тут он склонил голову набок, заметив на обложке книги, в которой писала Марис, трехглавого дракона. Ранее он замечал, что та по вечерам садилась за стол и писала, но никогда не интересовался о чем.

— Что это?

Она подала ему книгу. Огромный тяжелый том был исписан наполовину. Желтые страницы отяжелели от чернил и с хрустом листались. У нее был чудесный ровный почерк.

— «Над Долиной нависла новая угроза — принц Деймон и его драконы. Кровавый и безжалостный танец оставил после себя дюжину мертвых бастардов от драконьей крови и труп Красного Змея», — он усмехнулся. — Ты что, пишешь про наши победы?

— Не пишу, а рассказываю. Пока я не допишу — тебе нельзя ее читать, — она взяла книгу и спрятала ее под подушку.

— Для этого есть мейстеры. Не пачкай свои прекрасные пальчики чернилами, — Эймонд поцеловал каждый из них, сев подле нее.

— Мне нравится писать о тебе. Когда Дейнис вырастет, она сможет читать истории про тебя с самых достоверных уст — моих!

Марис облокотилась о его плечо и встала, чтобы заглянуть в комнатку дочери, но на полпути остановилась.

Он все же украдкой вытащил книжку из-под подушки и открыл страницу, на которой остановился.

— Ты интересно пишешь, — заметил он. — И тебе не надоедает?

— Что-то мне нехорошо, Эймонд, — в ответ раздался жалобный голос Марис.

Она побледнела, ухватившись за косяк двери. Только пару минут назад на ее лице сверкали глазки-звездочки, а теперь на ней не было ни одного живого места. У Эймонда екнуло сердце. Он откинул книгу и взял ее на руки, уложив в постель.

— Больно… будто что-то колет изнутри, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Мейстера сюда! — крикнул он.

Служанки, суетившиеся в другой комнате, поспешили за лекарем.

Он не заставил себя долго ждать. Мейстер выгнал принца в детскую, а сам остался в спальне. Стоны Марис то и дело возобновлялись и утихали. Эймонд нетерпеливо ходил по комнате, покачивая в колыбели Дейнис. Малышка развлекалась с игрушками, не замечая всеобщий хаос.

Еще один неожиданный стон ударил по его ушам. Не дожидаясь разрешения, он ворвался в комнату. Марис больше не крючилась от боли, только радостно прикрывала рот рукой.

— Что с ней? — обеспокоено спросил Эймонд.

Мейстер усмехнулся, посмотрев на него исподлобья.

— Вы, отцы, такие нервные. Все в порядке с вашей женой. Она всего лишь беременна.

Взяв свои принадлежности, он покинул их. Эймонд проводил его озадаченным взглядом.

— У нас будет еще один ребенок, Эймонд! — воскликнула Марис. — Судьба нам благоволит.

Совладав с неожиданной новостью, он присел рядом. Марис, счастливо улыбаясь, еле сдерживала восторг. Принц зарылся в ее чёрные волосы, вдыхая запах лаванды, ставший родным.

— Это будет сын, я уверена! Эймонд, слышишь?

Его наружная радость была тихой, но внутри в нем загорались пожары.

— Слышу, Марис, — он осторожно дотронулся до ее лица. Эти впалые щеки мило зарумянились. Они идеально помещались в его руки. — У нас будет сын.

Да, судьба благоволила им.