август-октябрь. Ханаби 14 лет.

Ханаби стояла перед огромным ящиком, который притащили крысюки, помощники Рей. Что в них, юная девушка не знала и даже предполагать не могла, но надеялась, что это патроны. Как-то раз она видела у Рей револьвер. Вдруг ее сенсей решила научить ее стрелять?

"Нет, как-то уж слишком фантастично после истории с Каменистым". - Подумала она, вспомнив, что Онага-сама скорее всего все рассказала ее сенсею.

- Открывай. - Произнесла учительница. - Теперь это твое.

Ханаби почуяла недоброе. Уж слишком многозначительным был взгляд Рей, слишком хитрым голосом она говорила с Ханаби. Женщина точно что-то задумала, и теперь хочет посмотреть на реакцию подопечной. Ханаби осторожно (а вдруг, правда, патроны!) приподняла крышку, взглянула и, отшатнувшись, захлопнула крышку. Взгляд ее был напряжен и испуган.

- Что, нравится? - Спросила Рей. - Бери. Будешь учиться.

Ханаби совсем не нравилось. Она молчала, долго не могла прийти в себя.

- Это очень дорогой подарок. - Поклонилась девочка. - Я вам очень благодарна, только как же я это возьму? - Наконец, с трудом выговорила она.

Тут сама Рей открыла заветный ящик. А на его дне лежали сложенные марионетки. Ханаби точно знала, что их там несколько десятков. Они были небольшого размера и, разумеется, были не боевыми, а идеально подходили для новичка.

- Мне все это уже не нужно. - Призналась Рей. - Я вот давно думала разобрать этот хлам на запчасти. Не пропадать же чакродереву. А тут появилась ты. И я решила, что они еще послужат. Тебе же нужнее. Ну, чтоб тренироваться. Ханаби хлопала глазами и ничего не отвечала.

- А сколько я вам должна? - Спросила она, наконец.

- Нисколько. Это - подарок. - Ответила Рей. - Ну, люди иногда дарят ненужные вещи тем, кому они могут пригодиться, чтобы продлить им "жизнь". Понимаешь? - Спросила Рей и потрепала девчонку по волосам. Сенсей сомневалась, что до Ханаби дошло. - У меня теперь другие марионетки. Лучше и дороже. Они для взрослых и опытных шиноби.

В этот момент Ханаби остро захотела, чтобы Рей, раз она такая добрая, написала бы ей бумагу, что, правда, дарит все, что в этом ящике. Для нее это почти что детские игрушки, а для Ханаби... Но она боялась, попросив такой документ, обидеть Рей.

- У тебя что не было старшей сестры? И тебе не перепадало от нее вещей? - Недоуменно спросила Рей, глядя на продолжавшую удивляться Хану. У Хьюги мутилось в голове: донашивать платье за Хинатой - это совсем другое.

Рей заинтересованно посмотрела на ладонь Ханаби, робко указывавшей на одну из марионеток в ящике. Взгляд Рей приковало тускло блестевшее тоненькое латунное колечко на безымянном пальце Ханы.

- Ого, и давно оно у тебя? - Спросила сенсей.

А Ханаби рассказала, что они с Кидомару в конце лета устроились в яблоневый сад и работали там в августе и даже осенью. Сначала ухаживали за деревьями, потом собирали урожай. А когда у нее уже в глазах рябило от яблок, ребята скопили немного денег, отправились в лавку и купили друг другу по такому кольцу.

- Вы не понимаете, - объяснила Ханаби, догадавшаяся, что Рей все это богатство тоже кто-то подарил, чтобы она меньше переживала, что она - участник важного эксперимента. Самой Рей не на что и не у кого было заказать такую красоту. - Не понимаете... - Повторила Ханаби, переведя тему беседы на то, о чем спрашивала ее преподаватель, - Если таких колец, как наши с Кидомару, насыпать гору мне по колено, вот тогда это по цене будет как раз та куколка, которую вы сейчас в руках держите. - Сказала она Рей, доставшей из ящика одну из марионеток. - А там их штук двадцать. Это же жутко дорого. Я их и коснуться боюсь. Хьюга считала стоимость марионеток в часах своей работы на ферме, потом в яблоках, в раменах и прочей "валюте", к которой она привыкла, и от этих подсчетов только голова кружилась. Хана глядела на ящик с марионетками тяжелым, неотрывным взглядом. Сердце лихорадочно билось не то от радости, не то от тревоги за то, во что ей обойдется такая коллекция. Ханаби разрывалась меж двух чувств: подарок был желанный, но его ей было нельзя. От всего, что сейчас случилось на ее глазах, девочку остро накрывало чувство, что все совершившееся, включая такое внезапное бескорыстие Рей, нереально, что она вот-вот проснется от своих честолюбивых снов.

Ханаби в одежде ценила не тонкость и красоту, а скорее удобство и практичность с точки зрения куноичи, а из украшений у нее до недавнего времени были только клановые татуировки. Но Кидомару-то считал Хьюгу изящной даже в одежде для походов и военных тренировок, и, обняв девчонку, прижимал к себе, расстегивал ей молнию на форменной куртке и запускал одну из своих холодных паучьих лап Хане за пазуху. Она верила, что Кидомару искренен. Да и в клане к имиджу девочки давно все привыкли и уже и не воспринимали ее иначе. Но если представить на ее месте не куноичи-генинку Ханаби Хьюгу, а обычную деревенскую девчонку, которую привезли вдруг в столицу, отвели в богатую ювелирную лавку "Тедзин и сыновья" на площади Тобирамы, приказали продавцу завернуть все, что есть на витрине, оплатили при ней покупку, а потом отправили счастливицу на ватных ногах все это мерить дома, то можно вообразить, в каком волнении сейчас Хана разглядывала свои нежданные подарки.

- Не может же быть такого, чтобы я вам за все эти богатства не была что-то должна! Так не бывает! - Воскликнула Ханаби.

- Ну, должна. - Согласилась Рей, а Ханаби выдохнула и немного успокоилась. Вот сейчас с ней разговаривали так, как она привыкла. - Ты должна поступить на естественно-научное отделение в училище и хорошо осваивать программу. Смотри, меня там не позорь!

Ханаби распахнула обрамленные вспухшими венами глаза еще шире.

- Куда? - Только и спросила она, забыв в этот момент про нежданный дар от Онаги, деньги, которыми и планировалось оплатить ее учебу. Все это сейчас вылетело у девчонки из головы.

- В училище. - Ответила ей Рей, приводя растерянную девочку в чувства. - Учеба у меня заканчивается, а тебе скоро пятнадцать. Надо будет поступать. Вот я и подумала подарить тебе свою первую коллекцию. Конечно, рановато, но я думаю, это ничего.

В этот момент Рей поняла, что ее жест оказал слишком сильное впечатление на белоглазую девчонку. Призванные крысюки утащили ящик обратно. Сенсей сказала, что передаст ученице марионетки попозже, когда Хьюга привыкнет к мысли, что у нее теперь где-то (крысы знают, где) есть целый сундук с сокровищами. Ханаби вздохнула. Без него было как-то легче на душе. С тех пор Ханаби начала тренироваться выпускать нити чакры, пока без марионеток. Сначала выпускала одну нить, потом пробовала управлять целым пучком, затем старалась научиться играть нитями для марионеток уже с двух рук, координируя движения, что получалось не всегда. Рей обучала девчонку быстро выбрасывать и тут же быстро убирать чакро-нити, расставляла мишени, по которым ими нужно было попасть, что тренировало и скорость, и координацию. На одном из таких уроков Ханаби спросила:

- А если я случайно... - замялась она... - ну, сломаю марионетку?

- Не сломаешь, а доломаешь. - Ухмыльнулась сенсей. - Я их в свое время порядочно потрепала. А во-вторых, - тут женщина подмигнула ученице. - А ты не ломай! Сломаешь - у тебя будет на одну меньше!

Ханаби покивала головой и долго осознавала, что за поломанную марионетку тоже никому платить не надо, потому что она - их хозяйка.

Наруто тем временем становился сильнее. И это заключалось в том, что Орочимару-сама снова захотел кое-что попробовать и искал подходящего "добровольца". Узумаки заявил Якуши, что он никакой не доброволец, только мальчика уже никто не слушал, а Наруто начал понимать, что воля Орочимару в экспериментах змея важнее того, хочет ли Узумаки идти на опыты или боится. Ответственный за морально-психологическое состояние генинов Якуши уговорил юношу, рассказав, как здорово ему будет с гибкими суставами и костями, а еще и переломы будут ему не страшны. Он даже познакомил Наруто с несколькими такими ребятами, кому подобные операции уже делались, и Узумаки к планируемой процедуре начал относиться гораздо легче. Ведь Орочимару-саме виднее, как его тренировать. А Урури и Мисуми хорошо живут в Змеином логове и без твердых суставов. Орочимару тем временем навестил его друг Казума. Казума тоже был естествоиспытатель, и Наруто понял, что джонины когда-то работали вместе, правда, мальчик не запомнил, где. Казума явился со своей командой, а Наруто как ученик должен был сделать так, чтобы сенсей и его друг не скучали. Сначала его отправили на кухню, и он там должен был следить, чтобы мясо, приготовленное для угощения, не переварилось, а бульон, наоборот, был наваристым. Потом ему пришлось долго-долго чистить овощи, а уже из них его новые длиннорукие друзья готовили гарнир.

"Может, поэтому Орочимару-сама решил им всем дать длинные руки, ведь ребятам так удобнее готовить ему и его гостям? Вот так и я просижу всю жизнь на кухне!" - С грустью подумал Наруто.

Ученики должны были подготовить все к встрече: слуги Орочимару постарше достали старое саке от одного известного винодела, а Наруто и остальным пришлось попробовать себя в роли официантов. Не такого Узумаки ожидал от ученичества у саннина, но надо же было кому-то красиво подать все приготовленные кушанья. Наруто заметил, что команда Казумы ела мало, почти не прикасалась к трапезе. Мальчика это радовало: чем больше гости не съедят, тем больше им достанется. Орочимару с другом говорил о нем, точно говорил, Наруто краем уха все слышал. Господин Орочимару планировал пока оставить его у себя, несмотря на то, что Наруто в учениках уже год и стал совсем взрослым. Наруто аж выпрямился и грудь выпятил от гордости. Орочимару сказал, что сам обучит талантливого мальчишку и не отпустит его поступать ни в училище, ни в университет, ведь он сам по себе человек-университет, и понимает в науке больше всех этих ученых дураков и теоретиков. Тут Наруто не мог уже удержаться от похвалы. Кабуто, наверное, свои сапоги съест от зависти, когда узнает. Вдобавок его подозвали к столу и попросили продемонстрировать господину Казуме свои новые способности и показать печати на теле. Тут Наруто понял, что здесь и начинается его экзамен, тот самый, настоящий! Узумаки с радостью показал новые растягивающиеся руки и язык. Казума довольно прицокнул, посмотрев на ученика Орочимару, сказав, что техника модификации тела поражает и что Наруто когда-нибудь будет очень популярен у девушек. Тут Узумаки совсем расцвел. Затем он показал дорогому гостю свой призыв. Казума остался доволен демонстрацией и сыт угощением. А Наруто пришлось бегать за замороженными мышами, потому что призывная змея шипела, что ее вызвали почем зря, а раз так, то она хочет, чтобы ее накормили. Наруто пришлось кормить и ее, и любимиц Орочимару, которые ползали рядом и, глядя на змея Наруто, тоже захотели жрать. Этот казус немного испортил впечатление от вечера, но в целом самому Наруто все понравилось.

А потом Кабуто поделился новостью, что у Наруто будет еще больше друзей, потому что два ученика Казумы остались в Змеином Логове и скоро будут готовы к тому, чтобы влиться в команду, а вот Урури, с которым блондин немного общался, решил уйти с другом Орочимару. Наруто сильно удивился, потому что он с Урури готовил на кухне целый день, и тот мог бы сказать, что уходит. Они бы попрощались. Почему Урури об этом молчал, Узумаки не знал.

***

Саске думал, что вокруг него шиноби получают нормальное образование, а вот ему почему-то не везет. Даже Какаши, учителя, который был у него раньше, он считал компетентнее. Хатаке мог что-то рассказать о шарингане, научить боевым техникам, а у Цунаде юноша зря время терял. Нравилось ему у Сенджу только тайдзюцу, да и рукопашный бой у Отшельницы был странным. Какаши учил его бить врага, а Сенджу - уклоняться от ударов. Ну, и какой он после этого боец? Да, Саске заметил, что за почти год он окреп, стал бегать быстрее, но он не знал, с чем точно это связано: с тем, что он тренируется у Цунаде, или с тем, что он просто вырос, стал взрослее и выносливее. Однажды он спросил у бабки Сенджу напрямую:

- Как поможет мне нарезание кругов на полигоне и уклонение от ударов, когда Итачи придет за мною и наведет на меня черное пламя?

Сенсей сначала ничего не сказала, а потом ответила, что в Деревню Итачи не заявится, и, если посмеет, то его здесь встретят. Услышав такой ответ, Саске с трудом подавил горькую усмешку: он-то помнил, скольких убил его братец. А потом Цунаде сказала, что сама будет его не только учить, но, если надо, и защищать. У нее-то с Итачи старые счеты, раз он считает себя "вторым Мадарой". А вот это уже было не смешно. Саске знал, что саннинов надо уважать. За глупые вопросы он получил еще пару штрафных кругов, но, кажется, был этому рад. У юноши складывалось впечатление, что Цунаде, намеренно или нет, но тормозит его взросление, а еще пытается вырастить из него тыловика.

В печатях Саске не разбирался: в детстве отец его показал ему пару раз, как делать катон и отправил тренироваться над озером, а вырисовывать знаки ему не хватало усидчивости. Какаши развивал в нем способность к стихиям в юности и решил не учить его фуиндзюцу, а Цунаде подумала-подумала, да и сказала, что "время упущено". Но предложила ему поставить свою какую-то странную "Печать сотни" на лоб! Саске о фуиндзюцу знал немного, но знал, что к непроверенному мастеру лучше не ходить. А Цунаде, раз она была из клана Сенджу, точно была таким "непроверенным" мастером. Вдруг она хочет запечатать его истинную силу? Судя по всему, оно так и было, потому что Цунаде честно объяснила юноше, что его ждет. Печать Сотни будет постепенно вытягивать из него чакру, но та будет копиться в татуировке, а во время боя печать можно будет снять и забрать всю накопленную чакру, когда она больше всего тебе нужна. Все, как в банке. Только Саске не поверил внучке Тобирамы. Цунаде не удалось втюхать ему призыв, так она теперь пытается его запечатать. Что запечатать - непонятно. Но запечатать. Может, ее печать угнетает чакросистему, и он больше никогда не станет сильным, а будет, как Гай, или, может, эта печать атрофирует его сосуды, и он станет инвалидом, как та девочка из его прошлой команды? Она, кстати, каким-то чудом выбила себе нормального учителя. Саске так сама Цунаде сказала. Однажды зашел разговор о его бывших сокомандниках: Кимимару и Ханаби Хьюге. И Сенджу сказала, что, наверное, Саске не стоит ждать своих приятелей в Конохе. Кимимару навсегда останется с приемным отцом в Мертвом Городе, а Хьюга, по имеющейся у нее информации, посвятит себя запретным техникам ранга S, раз уж Онага-сама за нее впряглась, и вряд ли выйдет из Сорочьего Гнезда по причине секретности передаваемых госпожой Голубой Сорокой знаний.

У Саске тогда аж слюнки потекли от зависти. Да как так-то! Ее ж вообще никто не брал! Налобная печать от Цунаде также вызывала вопросы, потому что Учихи не доверяли Конохе, которая пыталась их контролировать, поэтому Саске так и не дал поставить себе неизвестную метку. Не верил он потомкам Сенджу. А Ханаби оказалась хитрее всех: из Конохи вырвалась, нашла себе классного учителя и со временем будет сдавать квалификацию на ранг S! Она будет, а он нет.

"Везет же кому-то... - Думал он. - А мы с Кимимару ее немощной инвалидкой считали, жалели...

Вот и выходит, что Кимимару с отцом-профессором, и даже Ханаби к S-рангу с кем-то там готовится, а ему досталась старая бабка, у которой гордость Сенджу больше, чем грудь, и поэтому она хочет его подчинить то через печать, то через призыв... В этом Учиха настолько убедил себя, что если бы ему дядька Обито сказал, что Ханаби ранга S даже в своих самых сладких снах не видала, Саске бы не поверил.