В преддверии Рождества и каникул старинный замок гудел, словно растревоженный улей. То тут, то там вспыхивали огоньки, толпились в коридорах студенты, наконец-то вырвавшиеся из тесных и душных аудиторий. И пусть за стенами школы сгущались тучи войны, сейчас школьникам совершенно не было до них дела.

Может быть, они просто устали бояться, устали без конца думать о том, что ждет их за воротами школы, вот и хватались за каждый мимолетный, но такой важный повод для радости. Наступающее Рождество было тем самым лучиком света, которого так не хватало волшебникам, и именно сейчас, в последние дни перед отъездом, это ощущение теплоты казалось наиболее ярким.

По коридорам Хогвартса быстро шел черноволосый юноша, взлохмаченный, как будто никогда не знал о существовании расчески, ощущение неопрятности дополняли измазанные в чернилах пальцы. Хмурый от собственных мыслей, он, казалось, не замечал творящегося вокруг него ажиотажа. Возможно, будь он внимательнее к шепоткам, то давно бы понял, сколь забавно смотрится с одной желтой бровью, но мысли его были далеки от школьных забот.

Задумчиво поглаживая учебник по трансфигурации, он пытался найти среди коридоров школы свою подругу детства, но натыкался лишь на стайки девушек, которые буквально пожирали его глазами, морщился и старался быстрее покинуть их общество. Атмосфера школьного безумия была так сильна, что он уже подумывал накинуть на плечи отцовскую мантию, лишь бы скрыться от назойливых поклонниц.

— Гарри! — перед ним буквально выскочила черноволосая девушка. — Привет, не хочешь шоколадных котелков? Родители прислали, но мне столько сладкого вредно, сам понимаешь.

Она улыбнулась, слишком приторно, на взгляд Гарри, и провела руками по собственной талии, словно показывая, из-за чего именно не хочет есть столько шоколада. С трудом вспомнив имя своей собеседницы, он поспешил отказаться.

— Спасибо, Ромильда, но не стоило так себя напрягать, — пальцы сильно сжали учебник. Постаравшись справиться с раздражением, Гарри пошел в атаку, словно стремясь сменить тему неприятного разговора. — Кстати, ты не видела Гермиону?

Улыбка девушки померкла. Едва заметно поморщившись, она фыркнула и махнула рукой в сторону туалета для девочек, пробурчав, что искомая находится там с Лунатичкой Лавгуд. После чего все же отдала Гарри конфеты и поспешила к своим подругам, которые выглядывали из-за угла, наблюдая за разворачивающимися событиями.

Гарри направился в указанную сторону. Мысли его были далеки от случившегося разговора, пусть коробка конфет и добавляла неудобства, заняв свободную руку. Он остановился и, засунув учебник подмышку, принялся запихивать коробку в сумку, стараясь понять, почему ему то и дело пытаются что-то скормить, но быстро выкинул эти мысли из головы, ведь сейчас было совсем не до разбора женской логики. Фыркнув, Гарри вновь задумался о Малфое и Волдеморте: Малфой был той еще занозой и сейчас явно замышлял что-то нехорошее. И пусть доказать причастность этого гада к происшествию с Кэти Белл не удавалось, Гарри был практически уверен, что именно тот дал ей проклятое ожерелье.

Но кто же поверит в обвинения, когда совершенно нет доказательств? Сейчас даже Гермиона скажет ему: если человек ведет себя как подонок, это совершенно не значит, что он готов пойти на убийство, а Кэти от смерти отделяли какие-то минуты. Малфой был, конечно, личностью неприятной, но явно не убийцей.

Так, погруженный в размышления, Гарри дошел до нужного места. Мыслями он был явно не здесь, продолжая разбирать возможные варианты, в чем именно может быть виновен скользкий Малфой. Неизвестно, сколько он бы простоял, уставившись в никуда, если бы не звонкий голосок Луны.

— Привет, Гарри! Мне нравится твой новый стиль! — Луна, ничуть не смущаясь, разглядывала его желтую бровь, заставляя чувствовать себя странно. Это не было неловкостью, но Гарри пока не мог разобраться в собственных чувствах.

— Привет, Луна! — непосредственность девушки так ярко контрастировала с искуственностью и приторностью Ромильды, что Гарри не мог сдержать ответной улыбки. После чего он повернулся к Гермионе и протянул той учебник по трансфигурации. — Вот, ты забыла его, когда убегала.

— Спасибо, — Гермиона шмыгнула носом. Гарри видел, что она явно пыталась скрыть следы слез, но труд оказался напрасным, судя по красным глазам и чуть дрожащим губам. Он мог не замечать многое, что творилось вокруг, но Гермиону он совершенно точно не хотел бы расстраивать. И пусть сейчас голос ее был полон грусти, но в глазах читалась злая решимость. — Я пойду в гостиную, мне еще к вечеру готовиться!

Такой контраст в эмоциях между началом разговора и его концом заставил Гарри в который раз принять тот факт, что девушек ему никогда не понять. Проводив Гермиону задумчивым взглядом, он вновь повернулся к Луне, которая следила за кружащими в танце под потолком огоньками, и на губах ее играла такая привычная, немного грустная улыбка.

Слова сорвались с его губ до того, как он осознал, что именно собирается сказать.

— Хочешь пойти со мной на вечер к Слизнорту? — Гарри слышал собственный голос как будто со стороны. Запинаясь от волнения и не контролируя собственные губы, он пытался унять такие яркие и незнакомые эмоции.

— На вечер к Слизнорту? С тобой? — Луна удивленно посмотрела на него, словно не веря собственным ушам: слишком уж необычна была ситуация.

— Ага, — Гарри, прекрасно понимая удивление и потаенный страх Луны, поспешил объясниться. — Туда полагается при­ходить с кем-нибудь, ну, и я подумал, может, ты за­хочешь...

Луна улыбнулась, и впервые за долгое время Гарри увидел не грустную легкую улыбку, а искреннюю, такую яркую, что она изменила девушку почти до неузнаваемости. Этот новый образ был чем-то большим, чем просто улыбка.

— То есть... — Гарри постарался предельно ясно сформулировать свои намерения, хотя сам не мог разобраться в собственных желаниях. — То есть просто… — он хотел сказать “по-дружески”, ведь Луна для него всегда была другом, но ком в горле мешал произнести это слово. В страхе и смущении он пытался сказать нечто иное, стараясь скрыть волнение. — Но если тебе не хочется...

Сейчас он проклинал себя за те эмоции, что бушевали в душе — ведь она могла и не согласиться, и что тогда? И пусть рядом совершенно никого не было, но что-то странное, похожее на страх отказа уже пустило корни в его душе. Это чувство было совершенно иным, незнакомым, отличалось от того, что он чувствовал в подземельях, когда сражался с василиском, и тем более не сравнилось бы с тем, что он испытал полтора года назад на кладбище Литтл-Хэнглтона. Не сильнее или слабее, просто другим, и это заставляло его с нетерпением ждать ответа.

— О, нет, мне будет очень приятно пойти с то­бой по-дружески! — сказала Луна с такой счаст­ливой улыбкой, какой Гарри ни разу у нее не ви­дел. — Меня никогда еще никуда не приглашали!

Гарри с шумом выдохнул. Ком в горле растаял, и он счастливо улыбнулся в ответ. Сейчас, любуясь Луной, он очень радовался, что не произнес слова про дружбу. Словно тогда все было бы совершенно другим, не таким волнующим и гораздо более простым.

— Это ты к вечеринке выкрасил себе бровь? Мне тоже так сделать? — Луна словно не замечала его состояния — или, наоборот, старалась вытащить Гарри из его мыслей. Она явно смеялась и говорила не всерьез, и Гарри был безумно благодарен ей за это.

— Да нет, что ты. Боюсь, гости старины Слагги этого совершенно не поймут, так что придется сделать мои брови все того же скучного черного цвета, — Гарри притворно вздохнул, словно в самом деле рассматривал вариант похода на вечеринку с желтой бровью.

Звонкий и мелодичный смех Луны прозвучал в ответ. И это было прекрасно. Мгновение — но это мгновение хотелось превратить в вечность, жаль только, что кое-кто явно возражал против такой идиллии.

— Обормоттер и Лунатичка, пара на века, — противный, излишне высокий голосок Пивза раздался в пустом коридоре. Полтергейст, до того наблюдавший за ними, едва высунув голову из стены, полностью выплыл в коридор. Маленький и сморщенный, сейчас он вызывал еще большее отвращение. А уж его фальшивое пение настолько ярко контрастировало с голосом Луны, что Гарри, сам того не осознавая, выхватил палочку. Ему вспомнился третий курс, когда Пивза легко прогнал профессор Люпин, но не успел он произнести и слова, а вредного полтергейста уже и след простыл. Лишь эхо доносило до Гарри и Луны его слова. — Обормоттер и Лунатичка пойдут сегодня на вечеринку, событие века!

— Вот же… — голос Гарри дрожал от злости, пальцы сжимали рукоять верной палочки, и кончик ее подрагивал в такт голосу. Он уже хотел извиниться перед Луной за произошедшее, но та оказалась быстрее. Положив холодную ладонь на его руку, она мягко улыбнулась и покачала головой.

— Не переживай, Гарри, это скорее стоит мне просить прощения. Все же, наверное, зря ты пригласил меня, я ведь Лунатичка, а нарглы теперь… — Гарри знал, что она собирается обвинить себя, но совершенно точно не хотел этого. Сейчас Луна говорила тихо-тихо, наклонив голову и пряча взгляд. — Если ты найдешь кого получше…

— Стоп! Ни слова! — Гарри опустил палочку и взял Луну за руку. — Даже не думай, и пусть через некоторое время, о том, что я пригласил именно тебя, будет знать весь замок — плевать! Или ты считаешь, что нарглы и гремлины страшнее Хвостороги и Волдеморта? Так вот что я скажу тебе: никто не заставит меня передумать!

Он протянул ей руку, освободив ту от палочки, и ободряюще улыбнулся. Сейчас они были совершенно одни. Да, как только они выйдут из тупика с туалетом, как тут же будут окружены шепотками и взглядами, но это уже не имело значения. Луна подняла на него взгляд и неуверенно, кротко улыбнулась в ответ.

— Нет, не думаю... Хотя не уверена насчет гремлинов, никогда о них не слышала! — Луна, чуть нахмурившись, посмотрела на Гарри, и тот задумался: действительно, почему именно гремлины? Про нарглов он слышал от самой Луны не раз, а вот мифические “гремлины” родились только что в его голове, хотя смутные образы от подсмотренного тайком фильма намекали, что существа эти вовсе не были его выдумкой. Только вот ничего определенного он не помнил. Но разве можно ударить в грязь лицом и сказать это прямо в лоб? Мысленно покачав головой, Гарри улыбнулся и заговорщицки произнес.

— О, ты никогда не слышала об этих существах? Что же, пришло время открыть тебе стра-а-шную тайну! — Гарри отчетливо понимал, что несет первостатейный бред, но Луне определенно нравилось. Интерес исследователя вспыхнул в ее глазах, и это в который раз показало Гарри, как мало эмоций он видел в прошлом году на лице Луны. Возможно, погруженный в собственные мысли, он банально ничего не замечал?

Некоторое время они шли, рассуждая, сколько же неизвестных науке вещей есть в мире и почему явно магические существа снова и снова находят путь в маггловские истории о чем-то сверхъестественном. Гарри наслаждался обществом Луны, прохладными прикосновениями ее рук, и с каждым шагом все отчетливее осознавал, что совершенно не хочет попадаться на глаза кому-либо.

Поэтому когда из-за поворота послышались голоса множества людей, он приложил пальцы к губам, попросив Луну замолчать, и двинулся чуть в сторону от основного коридора. Шаг, другой — и вот они остановились возле небольшой статуи вставшего на задние лапы грифона. Надавив на слегка отличающееся от остальных перо, Гарри указал Луне на чуть отошедшую от стены картину. Обитатель ее спал, и это весьма порадовало Гарри — он прекрасно знал, что обитатели картин сплетники похлеще Лаванды и Парвати.

— Как насчет немного срезать путь? — Гарри оглянулся по сторонам и приглашающе приоткрыл дверь. Луна улыбнулась и юркнула в темный зев прохода. Ее явно манил новый путь к собственной гостиной.

И хотя Гарри сам хотел сократить маршрут, но развилка, которая разделяла гостиную львов от дома воронов, появилась перед ними слишком неожиданно. Время в обществе Луны пролетело незаметно. Пожелав удачи в сборах, Луна быстро пробежала по лестнице и скрылась за поворотом, оставив Гарри собирать собственные мысли. Некоторое время он стоял и пытался осознать, что именно чувствует — казалось, с момента приглашения прошло всего ничего, а эмоций он испытал столько, что хватило бы и на целый год.

Улыбнувшись собственным мыслям и поправив ремень сумки, Гарри на автомате направился в собственную гостиную. Не замечая взглядов людей, которые наверняка уже слышали песенку Пивза.

То, что он сейчас чувствовал, не было волнением, но не было и страхом. Запустив руку в волосы, Гарри едва слышно застонал. Подобные эмоции были для него новыми, подобного он раньше не чувствовал. Его передернуло, едва он вспомнил про ком в горле, который появился, когда он хотел сказать, что приглашение дружеское.

Волнение, страх, нежность? Мысли Гарри метались в голове, и с каждым шагом он только сильнее путался в собственных чувствах, хмурился и этим отпугивал каждого, кто хотел подойти к нему что-то узнать.

Остановившись перед портретом Полной Дамы, Гарри обернулся, явно почувствовав, что за ним следят. Но коридор был пуст, едва заметный кусочек мантии мелькнул за поворотом, и Гарри, пожав плечами, снова повернулся к портрету.

— Ну, молодой человек, давайте-как побыстрее! — резкий голос вырвал Гарри из его мыслей, Дама явно не любила, когда перед ней стояли слишком долго. — Вам стоило бы подготовиться к вечеру, не будете же вы заставлять свою даму ждать? — в словах портрета отчетливо слышался намек на то, что именно этим он сейчас и занимается.

— Простите, Лабардан, — Гарри помотал головой, прогоняя непрошенные мысли. Так некстати вспомнилась Чжоу и то, как он заставил ждать ее, предпочтя свиданию интервью, которое — вот совпадение! — организовала ему именно Луна.

Протиснувшись в узкий лаз, он наконец-то оказался в гостиной. Все, кто там был, тут же замолчали, и Гарри с содроганием понял, что обсуждали они именно его. Постаравшись не демонстрировать раздражения, он направился в сторону Рона, который сейчас обжимался с Лавандой. Вот уж кто действительно умел плевать на все взгляды и перешептывания за спиной.

— Привет, Гарри! — Парвати, скучающая на диванчике рядом, приглашающе махнула рукой. Она явно была не в восторге, что ее лучшая подруга сейчас обращала на нее все меньше внимания. Ну или просто до сих пор злилась на Рона за произошедшее на Святочном Балу.

Гарри не знал ответа, да и сейчас мысли его занимала совершенно другая девушка. Забивать голову еще и плохим настроением Парвати было выше его сил. Бросив сумку и упав рядом с ней на диван, он махнул рукой Рону, не зная, заметит ли тот его появление.

— И тебе привет, Парвати, — прикрыв глаза, Гарри надеялся, что одна из главных сплетниц школы все еще не знает основную новость этого дня. Но надежды его рухнули в тот же миг. Патил и не подумала дать ему время на отдых, тут же завалив множеством вопросов.

— Так правда или нет? Ты действительно нашел себе пару на сегодняшний вечер? — голос Парвати был подобен дрелям дядюшки Вернона, таким же противным и громким. Он буквально вгрызался в мозг, заставляя сжимать зубы от почти физической боли.

— Тебе действительно нужен ответ на этот вопрос? — спросил Гарри тихо, так и не открыв глаз. Ему не хотелось смотреть на Парвати, он старался сохранить в мыслях образ улыбающейся Луны, и это придало ему сил для ответа. — Да, я действительно пригласил Луну Лавгуд на сегодняшний вечер к старине Слагги. Это все, что ты хотела узнать?

Гарри пытался, действительно пытался скрыть раздражение, но напряжение последних дней из-за постоянных попыток помирить Рона и Гермиону давало о себе знать. Образ Луны чуть тускнел, хотя все еще был довольно отчетливым, но следующие слова окончательно разрушили улыбку девушки в его мыслях.

— Серьезно? Ты мог пригласить любую! Любую, Гарри! — грубый, слишком громкий голос Рона заглушил следующий вопрос Парвати. Его слова заставили Гарри сжать кулаки, слишком хорошо он помнил, как отреагировала Луна на подобные слова Пивза. — А ты выбрал Лунатичку Лавгуд! Не могу поверить!

Гарри распахнул глаза. Рон всегда был довольно скор на подобные необдуманные слова, но последнее время делал это слишком часто. Стиснув зубы так, что стали отчетливо видны желваки, он ответил другу гораздо грубее, чем следовало бы.

— Не называй ее так, Рон! — Гарри встал, подхватил сумку и, забросив ее на плечо, пошел в сторону, наплевав на то, как на него смотрели. Все же не каждый день Гарри повышал голос, последнее время он был довольно тих, и позволял себе орать лишь на тренировках по квиддичу. А сейчас так сорвался, да еще и на одного из своих лучших друзей.

Поднявшись в комнату, Гарри буквально швырнул сумку на кровать, кипя от ярости. Он злился на себя, на Рона и на чертову Парвати, которая не могла потерпеть. Ведь именно ее вопрос поставил Рона в известность, его рыжий друг последнее время замечал только Лаванду да цапался с Гермионой, все остальное его совершенно не интересовало. А теперь…

Вздохнув и вцепившись себе в волосы, Гарри опустился на кровать и начал едва ощутимо покачиваться. Так и спятить недолго.

— Да что же со мной такое, — голос Гарри упал до шепота. Сейчас, сидя в одиночестве в спальне, он пытался разобраться, почему обычное приглашение стало чем-то большим. — Луна…

Имя подруги приятно холодило голову, злость отступала, но вместе с тем сердце начинало биться чаще, словно, словно… Гарри не мог подобрать слов, не мог описать эмоции, что обуревали его. Решив плюнуть на все, он поднялся и подошел к зеркалу.

Смотря на собственное отражение, Гарри отмечал в себе один недостаток за другим. Он попытался разгладить мантию, которая, наверное, замялась от последних посиделок, в глаза бросились черные от чернил пальцы — за все это время он так их и не почистил. Зарычав на собственное отражение, он уже хотел побиться башкой об зеркало, но замер, заметив покосившиеся очки и такую яркую, желтую бровь. Именно она привлекла внимание Луны, не грязные руки, не мятая мантия и уж точно не покосившийся галстук. Ее привлекла бровь, и видела она перед собой не чертового Мальчика-который-выжил,

— Да пошло оно все! — едва слышный шепот, в который Гарри тем не менее вложил столько эмоций, что хватило бы и на полноценный крик. — Луна согласилась пойти со мной сегодня, и я просто не могу подвести ее тем, что приду туда, как пришел на Святочный бал!

Все это он говорил своему отражению, и пусть отражение точно так же шевелило губами, но в ответ не было произнесено ни слова. А как известно даже самому распоследнему магглу, молчание — знак согласия.

Подготовка к вечеру началась.