Ни о каком «крепком и здоровом» сне и речи быть не могло.

Сейчас, после очередного пробуждения стоит сказать спасибо за эту мизерную возможность вздремнуть. Отличается подъём лишь тем, что кромешной тьмы вокруг не наблюдается. Стены озарены бледным солнечным светом, просачивающимся из главного зала. Одно остаётся неизменным — болезненные ощущения, которые отступать не собираются, но валяться и дальше не хватит моральных сил и выдержки.

Колчек осматривается, быстро приходя к очевидному выводу — кроме него в импровизированном госпитале никого нет. Что ж, оно и к лучшему. Не придётся выслушивать доводы о том, насколько полезнее в его состоянии лежать.

И всё же, даже сесть сейчас — то ещё испытание.

Казалось бы, не шевели поломанными конечностями, да и дело в шляпе, только вот боль от них ползёт едва ли не по всему телу, постоянно о себе напоминая. Джейсон опирается на левую руку, пока правую неприятно сводит от плеча до самых пальцев. Кто бы мог подумать, что травмы могут оборачиваться такими последствиями? Колчек за свои тридцать лет успел пару раз ощутить, что такое поломанные кости, на собственной шкуре, но никогда всё не сводилось к подобным мучениям. Вывод напрашивается сам собой: пластины и швы. Последние в особенности любят давать о себе знать.

С горем пополам Джейсон усаживается на кровати и прислоняется спиной к стене. Камень, ещё не успевший прогреться под утренним солнцем, приятно прохладный. С тяжёлым вздохом Колчек прижимается к нему затылком, стараясь справиться с жалобно ноющим плечом. Ему что теперь, вообще не шевелиться, если тело так реагирует на любые действия?

Моральных сил у Джейсона на это не хватит. Тем более, когда нужно не сидеть сложа руки, а предпринимать хоть какие-то меры против чудищ, находящихся прямо у них под ногами. Монстры, которых они растормошили, теперь вряд ли вернутся к мирному сну в свои коконы. Они будут жаждать крови, а может, и на поверхность умудрятся выбраться, чёрт их разберёт. Солдаты ведь ещё даже не знают, могут ли твари выползать из своего логова по ночам. А если да, то, что мешает монстрам перемещаться от пещеры к пещере, пережидая щедрое на ультрафиолетовые лучи дневное время суток? От этих мыслей холодок пробегает по спине, а перед глазами всплывают пугающие картины с видом разорванных тел. Колчек ведёт плечами, чтобы отмахнуться от неприятных воспоминаний — делает это по привычке — и тут же жалеет: ключица отзывается болью, и Джейсон рефлекторно хватается за неё ладонью левой руки, шипя, когда привередливая кость и на это реагирует новой вспышкой. Попробуй тут объясни мозгу, что классическое «прижми то, что болит к себе, и перестанет» не работает в большинстве случаев.

Колчек медленно убирает ладонь от бинтов, прикладывает все усилия, чтобы не шевелиться лишний раз, мысленно напоминая себе, что швы, помимо первых болевых ощущений, имеют ещё и свойство расходиться, причём не только при нагрузке, но даже просто так, без особой причины.

— Блядство…

— Ага, и тебе «доброе утро».

Джейсон резко поднимает голову, глядя на подошедшего к нему Кея. Вот уж действительно, кого ждать не следовало, но увидеть на самом деле хотелось гораздо сильнее, чем местных врачей.

— Нихрена не доброе, — лейтенант моментально перестраивается с безнадёжности в голосе на привычную агрессию в сторону любого раздражающего фактора. Что угодно, лишь бы не показывать свою слабость. — Торчать ещё здесь… И вообще… — он обрывает себя на полуслове, не позволяя заговорить о вампирах. Его переживания на эту тему опять приведут к идиотскому молчанию, от которого всем тошно. Они уже сбежали, лишний раз перемывать кости (кхм, как иронично) случившемуся не стоит. — А где хоть кто-нибудь из медицинского персонала? Или ты всё же решил в санитарки уйти.

— Их перевезли ближе к храму. Там уже организовали вторую базу, чтобы не тратить время на мотания туда-сюда или вроде того. Мистер «я полковник, поэтому я главный», кстати, там же.

— Информация, важнее которой не существует, — недовольно хмыкает Джейсон. Эрик всей их группе встал костью поперёк горла. Даже как-то обидно, но приходится признавать — Рейчел была не такой занозой, какой стал её муженёк.

Ник кладёт на край кровати свёрнутую в несколько раз (почти можно назвать аккуратно сложенной) одежду, которую притащил с собой, и сам садится рядом, окидывая нервным взглядом перебинтованное плечо друга. От этого взгляда уж точно не легче, лишь желание послать куда подальше начинает клокотать у самого горла.

— Как твоё…

— Плечо? Отлично, просто отлично, — Джейсон выдаёт это почти моментально. — А без железки внутри было бы ещё лучше.

— Нужно перебинтовать заново, прежде чем одеваться.

Колчек слышит жалость даже там, где её быть не может. Ник не считает его слабым, никогда не считал, так с чего бы начинать, но неприятное ощущение закрадывается под рёбра и ощутимо скребётся.

— И всё-таки ты решил уйти в санитарки. Какая прелесть, — Джейсон огрызается, а Ник на это не реагирует вовсе. Видимо, достаточно привык к подобному отношению со стороны условного «начальства», да и, Колчек позволяет себе колкости в адрес друга довольно часто. Знает, что Кей не обидится.

И пока Ник роется в ящиках в поисках стерильных бинтов, Джейсон не может сидеть без дела. Он тянется к перевязи, на ощупь ища её конец, наверняка должен быть какой-то узел или нечто подобное, но прямо над ухом раздаётся усталое: «Да не трогай…». Колчек уверен, что за этим, вместо тяжёлого вздоха, должно последовать красноречивое «блять» или ещё что-то похожее.

Кей достаёт из бокового кармана штанов складной нож — эту привычку, не такую уж и вредную, он перенял от Колчека, оттягивает узел, отрезает бинт, наконец давая возможность размотать неприятно сковывающую марлю. Но и тут поучаствовать в судьбе собственного здоровья Джейсону не дают: друг настойчиво отодвигает его левую руку, самостоятельно разматывая бинты и открывая взгляду на удивление ровный шов.

— Думаю, можно было и без перевязок обойтись. Оставить старые бинты, — Джейсон едва успевает остановить себя, чтобы вновь не повести плечом и не встретиться с острыми болевыми ощущениями снова.

— Хотел убедиться, что у тебя швы не разошлись, — Ник прямолинеен и честен, как и всегда. Колчека даже передёргивает от настолько искренних признаний.

— С чего бы?

— Ты даже во сне вертишься, — Ник со свойственной ему аккуратностью обрабатывает швы салфетками с антисептиком, судя по всему, не спиртовым, иначе раны бы дали о себе знать не только неприятной покалывающей болью, но и жжением по краям. — Как рука? Только честно.

Не успевая отмахнуться обычным «нормально всё», Колчек спотыкается об это «только честно». Как будто он врёт настолько часто, что ему нужно постоянно напоминать о правдивости. Ну приукрасит он информацию о самочувствии, что из-за этого может случиться? Земля не развалится.

— Ну… — и всё же как-то язык не поворачивается врать человеку, перевязывающему ему плечо непосредственно в эту секунду. — Швы болят, но не настолько сильно, чтобы лишний раз об этом трепаться. Обычное дело.

Последние слова вызывают у Ника презрительную ухмылку. Оно и понятно, множественные переломы под классификацию «обычное» уж точно не подпадают, но Джейсону хочется отмахнуться от всего происходящего, как будто, если не думать слишком много о скрежете железа внутри, то и чувствовать его под кожей не придётся. Если бы всё было так просто.

Колчек старается отделаться от этих мыслей и пару раз моргает, чтобы сфокусировать картинку перед глазами и вернуться в реальность. И тут же ловит пристальный взгляд Кея. Проследить за ним достаточно, чтобы понять, друг рассматривает тёмно-лиловые пятна на слишком уж бледной коже. Да уж, они все набили себе порядочно шишек и синяков, пока лазали по руинам, но на Джейсоне это всё выглядит немного ярче. Но если уделять внимание каждой ссадине, то можно и свихнуться, поэтому Колчек тянется здоровой рукой к краю бинта, чтобы поскорее закончить с нуднейшей заботой в свой адрес, от которой отделаться точно не получится. Кей выходит из ступора, как по команде, принимаясь за работу, лишь бы неусидчивый лейтенант лишний раз не дёргался.

— Ногу я и сам смогу перевязать, — лишь выдаёт Колчек, когда сбоку затягивается аккуратный, по сравнению с предыдущим, узел.

— Ты сам даже шнурки завязать не можешь.

Заявление достойное колкого ругательства в обратную сторону, но у Колчека едва ли не перехватывает дыхание от наглости заявления и на мгновение он даже теряется с ответом, да ещё и холодный тон выбивает из колеи похлеще, чем едкое замечание. Но собираться с мыслями для парирования и не приходится, потому что Ник продолжает, уже разбинтовывая чужую ногу:

— Прости. На нервах, — он делает короткую паузу, чтобы глубоко вдохнуть и унять подступающую дрожь. Джейсон кожей чувствует, как несвойственно Кею подрагивают пальцы его рук. — А тебе нельзя лишний раз двигаться. Просто сиди ровно. Джейсон, блять, пожалуйста.

— Да сижу я ровно.

На нервах. Они все тут на нервах.

— Ник, что известно о… Об этих штуковинах под землёй? Получится их уничтожить? — пожалуй, вот что волнует Колчека в разы сильнее, чем его собственное здоровье. Кажется, что вся ответственность за пробуждение чудовищ лежит только на них.

— Не знаю. Не могу представить, какой арсенал понадобится, чтобы перебить всех тварей.

Джейсон стаскивает с себя тонкое одеяло, предоставляя другу возможность с той же аккуратностью поменять повязку на ноге. Неприятный холодок пробегает по оголённой коже. Виток за витком исчезают и бинты, теперь даже они не защищают от сквозняка. Зато открывают взору неровные швы: один очевидно стягивает разрез от операции, но ещё несколько других отползают в сторону кривыми линиями. Чёрные нити выглядывают из плоти, создавая примитивный узор из полос. Странная паутина из линий, пляшущих под разными углами, всё же выполняющих свою функцию — они не дают краям ран расползтись.

— Выглядит неприятно, — бурчит Кей, а Колчек подмечает, что разорванная плоть и кости наружу, вероятно, являют собой зрелище похуже. Ник обрабатывает края раны антисептиком и начинает забинтовывать, а по ходу дела выдаёт. — Наверное, шрам останется.

— Плевать, — отмахивается Джейсон. Что ему ещё один шрам, к тому же, на голени, которая девяносто процентов времени его жизни скрыта под толстой тканью армейских брюк. — Перекрою татуировкой. Наконец-то веский повод набить что-нибудь ещё.

— Даже идеи есть?

Разговор кажется глупым и нелепым. Джейсон никогда не думал наперёд, если только дело не касалось стратегических миссий, да даже в них большая часть действий пускалась на самотёк. Решения всегда принимаются в один момент. А потом приходят последствия. Колчек ведёт плечами от внезапно пронзившего холода и натыкается на новую волну боли от ключицы, не дающей покоя.

— Просто прохладно, — моментально находится с ответом Колчек, лишь бы не развивать вновь тему того, как сильно они накосячили. Ник любит потрепаться по душам, лишний раз порыться в прошлом, обсудить и как-то разобраться, но Джейсону хочется просто забыть, и про КП, и про брошенного Мёрвина, и про Клариссу, чей след от зубов остался у него на плече мерзким воспоминанием, но он хотя бы заживёт, в отличие от вечно кровоточащих ран, въевшихся в память навсегда. У Колчека никогда не получалось забывать, как бы он ни старался. Призраки прошлого всегда ходят по пятам и, признаться честно, прилично действуют на нервы.

— Я тебе одежду принёс, только…

Только натянуть её на себя сейчас — проблема. Задача, сравнимая с марафоном, и тут речь идёт даже не о скорости, ни о желании прийти первым, а о мелкой цели хотя бы дойти до финиша. Титанический труд. Натянуть футболку будет так же сложно, как завершить эту долгую пробежку.

Джейсон моментально подмечает, что футболка не его. Она больше, как минимум, на пару размеров. Да даже Кейю она была бы велика, а за Ником Колчек никогда не замечал пристрастия к свободным шмоткам, но спрашивать не решается. Не имеет никакого значения, потому что даже с этой справиться будет катастрофически тяжело.

Только вот самостоятельно этим заниматься не приходится и Джейсон даже мысленно благодарен, что ему не нужно будет мучаться с бестолковым куском ткани, пытаясь не запутаться в нём, одеваясь лишь одной рукой.

— Дай сюда, — Ник берёт его за запястье, осторожно приподнимая руку со сломанным плечом, чтобы просунуть в рукав. Кей поднимает футболку вверх, отчего ткань щекочет открытую кожу, он протягивает вещь дальше и накидывает просторную горловину Джейсону на шею.

— О, может и второй рукав за меня наденешь? — язвительно спрашивает Колчек, уже залезая левой рукой в положенное ей место в футболке и одёргивая край ткани вниз, так, что она доходит до середины бедра. Неужели правда Ника? Хотя, вроде и не похожа. — Где футболку украл?

— Это из моих домашних. В сумке нашёл. Решил, что, чем свободнее вещь, тем лучше. Ну, знаешь, плечо тереть не будет и всё такое…

— Да-да, я понял. Спасибо, что хоть не медицинская роба. Их тоже, вон, удобными кто-то считает.

Джейсону хочется прикусить себе язык, чтобы заставить заткнуться. Привычные язвительные комментарии почему-то не успокаивают, как обычно, и не дарят ложное чувство спокойствия и контроля над ситуацией. Сейчас они кажутся жалкими и ничтожными, словно попытки выплеснуть всю накопившуюся злость. Благо хоть Ник их полностью игнорирует, как будто и вовсе не слышит, а может он настолько привык к подобным высказыванием в свой адрес, что выбрал единственную возможную стратегию — не замечать. Чувство вины неприятно колет за рёбрами, хотя, Джейсон не уверен, оно ли это или очередная травма, остававшаяся незамеченной, даёт о себе знать, но на душе всё равно паршиво.

Кей помогает натянуть штаны, и вот в них Джейсон уже узнаёт свои джинсы. Хоть что-то знакомое. Незначительное, но всё же чувство стабильности.

Только вот ощущение подступающего к горлу кома никуда не пропало. Предчувствие надвигающейся гибели тоже не хотело давать заднюю. И бонусом ко всему этому присоединяется ярое желание содрать зудящие швы.

— Джейсон?

Колчек вздрагивает, но в себя его приводит не голос, а пальцы, сжимающиеся на его запястье вроде сильно, но выворачиваться из цепкой хватки не хочется. Выпасть из реальности на пару секунд — не так страшно, гораздо хуже — осознать, что руки трясутся, как после недельной пьянки без возможности опохмелиться и продолжить. И сейчас Джейсону кажется, что единственный способ унять отвратное чувство паники можно только одним способом.

— Я хочу поговорить с теми людьми, что занимаются вампирами.

***

Сложно признавать свои ошибки, но Джейсон готов, когда в очередной раз отвечает на вопросы о солдате из республиканской иракской армии вместо того, чтобы вести разговор о настоящей угрозе. Но когда речь доходит до вампиров, лучше не становится. Из двухчасовой беседы становится понятно только то, что никто существ уничтожать не собирается — вопросы о поведении монстров, их строении, повадках и прочем лишь выдают нездоровый научный интерес к неизведанной форме жизни, но никак не желание уничтожить инопланетных тварей.

— Вам нужно подписать договор о неразглашении, как и все остальным.

Джейсон по привычке тянется к протянутой ручке правой рукой, но тут же морщится от боли. Ощущение, словно швы тянут кожу во все четыре стороны сразу, будто они готовы в любой момент лопнуть, позволяя ране расползтись. Несмотря на допрос, проводимый в палате, чтобы лишний раз не тревожить ни одну из травм, те охотно о себе напоминают. Сидеть неимоверно тяжело — плечу подобное положение не слишком нравится, но лежать у Колчека нет никаких сил. Что угодно, только не неподвижное состояние вперемешку с ощущением собственной беспомощности. Переживая резкую вспышку боли, он аккуратно опускает руку, берёт ручку левой и ставит не самую свою ровную подпись на протянутом листе. Плевать, что они там просят подписать, Джейсон и так знает подобные договоры наперёд, да и за два часа допроса догадался, что в случае лишнего трёпа его в лучшем случае убьют. Не имеет значения, что никто не поверит в существование подобных монстров, важен будет сам факт. И отличный повод избавиться от лишних свидетелей, чтобы не платить им условную компенсацию, чтобы молчалось приятнее.

— Они будут их исследовать, — не вопрос, а констатация факта. До жути простого и очевидного, но как же больно от его осознания.

— Это не наше…

— Мы могли их уничтожить, — Джейсон садится на край кровати, свешивая ноги, будто намеревается встать. Будто у него есть возможность подняться. Эта мысль быстро останавливает, трезвит так же, как вновь запылавшие швы. Они реагируют так на каждое движение, но, удивительно - каждый раз ощущения отличаются. — Мы должны были их уничтожить.

— Джейсон…

Ник рядом. Его рука лежит на плече, словно говоря, что он рядом, что древний храм нужно оставить позади. Но Колчек не может просто смириться. Это всё они. Из-за них вампиры проснулись, из-за них у тварей появился путь на поверхность, из-за них учёные узнали… Если бы их жалкая группка не выползла на поверхность, не вытащила тварей за собой, никто бы и не додумался заниматься вскрытием инородной формы жизни. Их бы, быть может, даже не нашли бы. Если бы.

— Поехали домой. Ладно?