Примерно через час они были в отделении, в кабинете Грома. Охране майор сказал, что с ним один из свидетелей по очень важному делу. Кто проверит? Игорь скинул куртку на спинку стула, но шарф и кепку пока оставил.

– Значит, считаешь, что это месть? – Гром выкладывает на стол какие-то папки, а Олег лишь внимательно наблюдает. Что это? Неужели всё с делом на Разумовского? – Возможно, ты и прав. Для активистов, борющихся за правосудие, всё слишком идеально выверено и хорошо продумано. У нас тут около сотни жертв, четыре из которых были его подельниками и влиятельными шишками, а так же весь Санкт-Петербург, ненавидящий Разумовского после... – Гром замолчал, не желая договаривать.

– Начинать нужно с важных и влиятельных личностей. Может... Поднять истории их счетов? Это могло бы пролить свет на ситуацию. Только вот банки нам скорее всего в этом откажут, – Олег старался полностью включиться в дело, забить голову уликами, лишь бы не думать о бледном лице Серёжи, задыхающемся от боли. Работа поможет отвлечься. Наверное, это было глупо, но Волков надеялся на хоть какую-то совместную работу. Для него это было единственным шансом не сойти с ума от самобичевания. – И ещё. Насчёт исполнителей. Я попросил своего человека достать записи с камер наблюдения в клубе. Он обещал подсуетиться и достать их побыстрее. Ещё мы могли бы...

Олег не успевает договорить. Гром тяжело вздыхает, то ли показывая своё недоверие к людям Волкова, то ли просто со всей этой ситуации, а потом достаёт телефон. С эмблемой чумного доктора. Тот самый, который подкинул Олег на праздновании дня рождения. И сейчас Гром протягивает его ему.

– Последнее сообщение было просьбой о помощи, – Игорь как-то нервно поводит плечами. Думает о том, что мог бы что-то сделать? Олег читает это самое последнее сообщение и прикрывает глаза, чтобы успокоиться. Нельзя поддаваться ярости и чувству вины. Насколько сильно отчаялся Сергей, что он решился написать злейшему врагу, практически моля о помощи? Олег судорожно вздохнул.

«Держись, я тебя вытащу,» – пообещал он, убирая телефон в сторону. Огромное желание прочитать всю переписку он откинул как можно дальше. Именно она стала катализатором их ссоры... Какая глупость. Волков себе этого никогда не простит.

Игорь ходит туда-сюда по кабинету, кому-то звоня.

– Привет, Дим, у меня тут... Да, да, я видел, что по соцсетям разлетелось. Я потому и звоню. Подъезжай в отделение. Да, ко мне в кабинет, считай у нас тут дело.

Волков встречается взглядом с Игорем.

– Я схожу к Полковнику, – объясняет Гром, уже направляясь к выходу. – Если он ещё не ушёл. Нужно хотя бы посвятить в наши планы. Если нет, то сами начнём. Ты пока тут посиди. Скоро мой напарник подъедет. Ты ему всё расскажешь, – и Гром ушёл, наверняка не желая оставлять Волкова в своём кабинете наедине с бумагами и отчётами, но выбора особо не было. Не с собой же его тащить в самом деле.

А Волкову было не до полицейских дел.

Он остался один на один с самим собой. Со своими тяжёлыми мыслями. Давящую на виски тишину нарушало лишь равномерное тиканье настенных часов. Олег поднял голову, начиная следить за быстро бегущей по кругу стрелкой. Секунда. Ещё одна. Они складываются в первую минуту.

«Знай своё место, Волков.»

Внутри что-то с треском надламывается, лишая Олега последних остатков самообладания. Он обессиленно опускается на ближайший стул, закрывая лицо руками. Плечи дрожат, а к горлу предательски подступает ком. Глаза горят от соли. Надо заставить взять себя в руки, убедить, что скоро всё это кончится, но Олег больше не мог прятать свои эмоции. Да и сейчас можно. Рядом никого нет. Олег всегда убирал свои чувства на второй план. На первом месте был Серёжа. Только он. Но сейчас... Сейчас его не было. И по чьей же вине? Этот вопрос отдаётся в мозге набатом. Эмоции рвались вперёд, понимая, что им ничто не мешает. Олег так долго держался, но нервы всё-таки не железные, а чувства ослабили их ещё сильнее. Ну и пускай. Чёрт с ним... Глубокий вздох.

Нет, он не может так просто сдаваться. Олег вытирает слёзы. У него нет права на это. Кто сказал, что у него больше нет первостепенной цели? Серёжа жив. Он нуждается в нём. Волков не позволит эмоциям брать верх. Не сейчас, не когда его любимому человеку грозит опасность. Он обязательно даст себе отдых, когда Серёжа будет в его объятиях, когда это всё кончится.

***

Дверь медленно открывается, и Волков делает быстрый вывод: не Гром. Заглядывает какой-то светлый парнишка. Он осматривает комнату, натыкаясь взглядом на Волкова. Вид наверное сбивает с толку... Бледный, глаза красные. Ещё не успели пройти.

– Олег Волков, – быстро представляется наёмник, пожимая вошедшему парню руку. Очевидно, что это напарник Грома. Да и Волков его знал. Ворону у него выкрал, как-никак.

– А..? Да, а я Дима Дубин, – рассеянно ответил парень, вешая куртку на спинку стула и сразу переходя к делу. – Ну так... Расскажете, что случилось?

***

Гром же тем временем поднялся в кабинет к Прокопенко, не особо веря, что ему это чем-то поможет. Скорее всего это будет очередной бесполезный разговор на тему того, что дело Разумовского у федералов — им и разбираться. Но попытаться же стоит? Дверь была открыта, поэтому Игорь, предварительно постучавшись, зашёл в кабинет. Прокопенко сидел за своим столом, но в полоборота. Всё его внимание было сосредоточено на телевизоре и выпуске новостей. Вся страна гудела о похищении Разумовского, а первое видео с пытками наделало шуму. Журналисты заявляли, что это бесчеловечная жестокость, но в то же время улыбались, рассказывая страшные новости. Никто не торопился удалять жестокие видеозаписи из общего доступа. Как оказалось, их было уже несколько.

– И что вообще творится... – задумчиво произнёс полковник, а Гром поспешил сесть напротив и положить руки на стол, привлекая к себе внимание.

– Я как раз по этому делу. Вам не кажется, что нам стоит заняться поисками? Официальное дело. Всё же это похищение, пытки, причинение особо тяжкого вреда здоровью. Мы ведь не можем закрывать глаза на подобное и...

– Игорёк, – произнёс Прокопенко, нахмурившись. – Так-то оно так. Говоришь ты верно, но... – Гром уже в этот момент понял, к чему всё идёт. Если во фразе встречается «но», что, что идёт до него, значения не имеет. – Разумовский человек необычный. Им сейчас занимаемся не мы. И в целом он уже не нашего ума дело. Иди лучше, отдохни чуток. Не забивай голову чепухой.

– Чепухой? 

– Я не так выразился, – поспешил добавить начальник. – Игорь, это больше не дело полиции, пойми.

– Но он тоже человек! – Игорь сам не ожидал от себя такого рвения в этом деле. Сам не понимал, откуда сейчас наглость взялась защищать маньяка и убийцу. Но этот маньяк и убийца должен сидеть, а не подвергаться зверским издевательствам.

– Ты мне тут не буянь, Игорь. Этим делом займутся. Но не ты, а те, кто должен этим заняться. У тебя и так проблем выше крыши со всем этим делом чумного доктора. Хватит с тебя.

– Но у меня есть очень важный свидетель. И вы прекрасно знаете, что я отлично справлюсь. Он сейчас всё равно, что потерпевший и... – Гром встретился с грустным взглядом полковника. Конечно, он всё понимает. И так же сострадает сейчас. Только сделать ничего не может. – Простите за беспокойство, товарищ полковник, – произнёс Игорь, поднимаясь и задвигая за собой стул.

– К Гене зайди, если базы понадобятся. Он сейчас там главный. Достанет всё, что нужно, – ухмыльнулся Прокопенко. Яростная жажда справедливости Грома всегда вызывала уважение к нему. – И это... Чтоб никто не знал, чем ты тут занимаешься, понял?

– Так точно, – отозвался Игорь, направляясь в свой кабинет, по пути прочитывая сообщения от Юли. Всё же она не послушала и сидеть без дела не стала. Нашла много информации и очередной видео. Распространялись они по соцсети «Вместе» с поразительной скоростью. Какая ирония. 

Он зашёл в кабинет, открывая рабочий ноутбук.

– Значит так, у нас есть доступ к базам, но знать об этом никто не должен. Кроме Гены, он уже в курсе, – заявил Игорь. – Дима, привет, – Гром дружески хлопнул его по плечу. – И у меня тут кое-что ещё.

– Ещё одна запись? – тихо спросил Дима, глядя на включающийся ноутбук.

***

– Тш-ш-ш, – произнёс Астахов. – Не волнуйся, всё уже закончилось, – его рука прошлась по шее Разумовского, заботливо поглаживая. – Дальше будет веселее. А пока сделаем пару фотографий.

Сергей чувствовал, как проваливается в темноту под действием транквилизаторов. В себя его привела пощёчина, от которой зазвенело в голове.

– Ну же, приходи в себя, мой мальчик, – усмехнулся Астахов. Его лицо было совсем рядом, и это пугало в разы сильнее.

Окончательно Сергей пришёл в себя, когда на него вылили ведро холодной воды. В совокупности со стоящим в помещении холодом это привело его в чувства практически моментально. Разумовский смутно осознавал, что камера снова включена. Его опять снимают. Ощущения притупились, наверное действие транквилизаторов... Внезапно футболка оказалась задранной, открывая шрам.

– Наш «Гражданин» не был забыт, верно? Но справедливость существует для всех. Пора напомнить об этом, – Сергей дёрнулся, когда холодная сталь вошла в плоть прямо на месте шрама, но твёрдая рука Астахова быстро вернула его на место. Разумовский чувствовал обе его руки на своих плечах, но не мог понять, кто сейчас разрезает кожу на шраме, заставляя тихо скулить от боли. Кровь бежала по грудной клетке и по животу, смешиваясь с ледяной водой. Всё это продолжалось мучительно долго, но все ощущения были какими-то фантомными. Как будто это всё происходит во сне. Серёжа попытался дёрнуться, но его крепко держали руки в перчатках.

– Снято.

– Отлично, – руки отпускают Серёжу и он опускает голову, смотря на себя, но боль почти не ощущается. Его сознание словно маячит на грани между реальностью и вымыслом. Но зачем его напичкали этими таблетками? Всё на камеру... Наверное, он отключился бы от болевого шока. Но разве они не собираются издеваться над ним? Или слишком рано? Разумовский ничего не понимал, да и с туманом в голове довольно сложно соображать. – Эй ты, – Астахов махнул кому-то из наёмников. – Обработай нашему пленнику рану, чтобы он не помер. Вытрите его и отведите в соседний кабинет. Там целые окна и немного теплее. Мы же не хотим для него глупой смерти от холода?

– Сначала он приказывает оставить его в самом холодном помещении и облить водой, а потом говорит, что мы не должны дать ему умереть от холода? – прошептал один наёмник другому.

– Даже думать не хочу, – отозвался другой.

Сергей почувствовал чужую руку на талии. Поразительно горячую, если сравнивать с температурой воздуха. Или так только кажется. Разумовский вздрогнул, когда иголка вошла под кожу. Зашивают рану. Зачем? А... точно. Чтобы не умер...

– Ну что, как ощущения? – опять этот голос. Разумовский жмурится, стараясь понять, кому он принадлежит. Михаилу, точно... Это он сейчас приводит его в порядок, не давая умереть от потери крови и даже не заметить этого. Чёрт, спасибо за эти таблетки. – В следующий раз будет веселее, поверь.

На рану легли бинты. Поразительно умело и профессионально. Как будто всю жизнь этим только и занимался... Сергею швырнули полотенце, при этом отвязав руки. Да толку, они не слушались. Но так было немного теплее. Разумовскому на колени швырнули сухую одежду. Похожа на форму местных наёмников. Вероятно ничего другого не было. Значит это обливание водой было не запланированным.

– Одевайся, иначе потащу тебя так по коридору, – раздался голос Миши. Сейчас его никто не торопил и он мог позволить себе издеваться над Разумовским сколько душе угодно. Серёжа ощущал всё как-то даже уж слишком смутно. Даже холод был приглушённым, но руки почему-то дрожали, когда он натягивал военные штаны. Велики, но всё лучше, чем ничего. Форма не была тёплой, зато сухая.

Его отвели в соседнюю комнату. Здесь действительно было теплее. Окна целые, без снега на полу... Конечно, холодный бетонный пол не внушал доверия и чувства уюта, но здесь явно лучше, чем в том помещении. Серёжа обнимает себя в попытке согреться. Кожа бледнее, чем была обычно, а кончики пальцев и вовсе синели от холода. Или так просто кажется? Без света и не разглядеть...

– Нравится комнатка? Не дворец в Венеции, конечно, но, думаю, ты как-нибудь перебьёшься пару недель без высоких потолков и мраморных полов, – хмыкнул Миша и грубо толкнул Сергея вперёд, заставляя рухнуть на пол. Он проехался плечом по полу... В голове всё ещё стоял туман. 

– Он ещё и издевается! – голос Чумного, как гром среди ясного неба. Отрезвляет, пробуждает. – Давай выхватим у него нож и пырнём его им же. Смотри, он на поясе! Какой идиот носит так нож? Мог бы и просто нам его в руки отдать! 

Сергей лишь тяжело вздыхает. Тело практически онемело от холода и боли. Всё вдруг снова стало реальным.

– Думаю, ты понял, что я тебя немно-о-ожко ненавижу, – он усмехался. Разумовский различал это по голосу. – теперь тебе придётся привыкнуть к моим методом перевоспитания, – он шикнул и продолжил более издевательским тоном. – А про заботу Олега забыть. Вы больше не увидитесь.

Миша, не жалея сил, вмазал Разумовскому кулаком по лицу. И ещё раз. Он быстро сбил костяшки.

– Давай убьём его! – твердил Чумной, и Сергей приподнялся на локтях. Удар у Миши был сильным. Разумовский облизывает разбитую губу. – Кто он такой, чтобы заставлять нас страдать? Давай, ты же можешь!

Сергей прищуривается. Один рывок... Этого хватит, чтобы выхватить нож. А дальше. Удар по щиколотке, а дальше куда угодно. Чумной услужливо подсказывает.

– Это тебе за непослушание утром. Ноги сломать я тебе ещё успею, а сейчас обойдёшься этим, – но его отвлёк телефонный звонок. Ухмылка пропала, а Разумовский замер, откидывая все планы по убийству. Голос Олега на том конце парализовал. – Да, привет, Олег. Ты что-то нашёл?.. Что? Прямо сейчас? Нет, не на задании... Ладно. Ладно, я приеду. Всё. Давай, – он сбросил звонок и глянул на приподнявшегося Сергея. – Знаешь, а ведь твой верный пёс тебя ищет. Ты не представляешь, как он убивается. Очень хочу посмотреть на его лицо, когда он узнает о твоей смерти из новостей, – Миша рассмеялся, подходя к Разумовскому поближе и наблюдая за его реакцией. – Думаю, он после такого в этом мире надолго не задержится...

– Не посмотришь, – шикнул Сергей, вытирая кровь с губ. Злость прямо сейчас подкрепила желания Чумного расправиться с Михаилом, только вот... его немного опередили. В дверном проёме стоял Астахов, наблюдая за всем происходящем. Сергей не видел его лица, но был уверен, что тот зол. Причём крайне зол.

***

Олег к ещё одному видео был не готов. Он старался искать улики, хоть какие-то узнаваемые вещи. Может татуировки на руках? Или ещё какие-нибудь узнаваемые вещи? Но все мысли были сосредоточены только на боли Серёжи. Он запоминал каждую деталь, жест, движение, болезненный стон его Серёжи, чтобы припомнить всё. Он найдёт похитителей и заставит страдать их гораздо сильнее. Он всадит по пуле за каждый ушиб, за каждую рану на теле его Серёжи. Он пообещал себе, что никто не уйдёт живым.

– Волков? – Олег вздрогнул, рефлекторно хватая руку на своём плече. Он перехватил запястье и с силой сжал. Он мотнул головой. Перед ним был всего лишь растерянный и ничего не понимающий Дубин.

– Не делай так больше, – помрачнел Олег, выпуская парня из мёртвой хватки. – Чего тебе?

– Я хотел спросить насчёт записей с камер видеонаблюдения, – буркнул Дима, потирая запястье. – Они у вас?

Волков проверил телефон. Пару минут назад пришла ссылка от Жени на удалённый доступ. Облачное хранилище, как удобно.

– Да, вот. Здесь весь рабочий день, – он нагло отодвинул Грома от ноутбука, набирая нужный адрес в поисковой строке и открывая диск, принимаясь искать нужный фрагмент видео. – Нашёл. – Длинные волосы Разумовского были достаточно приметными. – Здесь он вышел...

Плохое качество камеры не позволяло разглядеть лица похитителей, но его хватало, чтобы различить, сколько громил собралось ради одного человека. Видимо кто-то решил перестраховаться, если поблизости окажется Олег. Но он не появился, делая Сергея лёгкой мишенью. Смотря на то, как тот пытается безрезультатно высвободиться, Волков машинально сжал кулак, чтобы удержать мимолётную вспышку гнева на самого себя. Удалось ему это с трудом.

– Затащили в закоулок, а там в багажник запихнули, чтобы уехать незамеченными, – Дима указал на выезжающую из переулка машину.

– Номеров нет, – нахмурился Олег, перематывая видео назад. Какая-то деталь цепляла внимание, но он не понимал, какая именно. – Здесь что-то не так...

– Перемотай назад, – увлёкшись расследованием, Дубин перешёл на «ты» и сам этого не заметил. Полицейский указал на угол дома. – Вот. Выезжая, они за него зацепились. Там наверняка осталась краска.

– Да, а ещё мы узнали, что водила у них непутёвый, – буркнул Игорь. – Нужно туда ехать. Отдадим краску Гене, может узнает что.

Олег разочарованно хмыкнул.

– Краска? И всё? – он развёл руками. – Она нам копию паспорта водителя не покажет.

– Ну, паспорт не покажет. Да и к тому же он наверняка фальшивый, – учтиво начал Дима и кивнул на кадр с автомобилем. – Но вот состав, а из этого марку краски, а там и салон, в котором эту машину красят. И ремонтируют. Довольно старая, наверняка завсегдатай какого-нибудь дешёвого ремонтного салона.

«Зануда,» – мрачно заметил Волков и поднялся, направляясь к выходу.

– Я еду туда. Вы со мной?

Гром и Дима переглянулись.

– О, конечно не поедем, – съязвил Гром. – Отправим тебя одного, а сами по домам.

– Вообще-то, это ты с нами, – Дубин накинул свою куртку. – Мы тут главные. Так, к слову.

Он вышел вперёд, на что Олег лишь хмыкнул.

– Главные, как же...