Холодно.

Сотрудники НИИ сменили свои белые халаты на верхнюю одежду - серый-черный-синий-охра, а грубые руки держали в карманах. В столовой попытались заломить цены на горячий чай, который, несмотря на доступ учёных и инженеров к кипятильникам и заварке, вырывали с руками.

Инженер потёр руки и выдохнул облачко пара, что растянулось-расплавилось-растворилось в воздухе. Передвинул клетку с крысами поближе к холодной батарее. В лаборатории он был наедине с ними - Стажёр отпросился с работы, чтобы пойти на какую-то там очень важную встречу с Телефонистом. Инженер даже отпустил его, проводив до машины отца.

Интересно, а Фёдор работал в такой холод или просто заехал за сыном? Наверняка работал и даже не повышал цены, предлагая клиентам включить печку посильнее.

Лёшка же снова ошивался где-то в столовой. Может быть, ждал следующую партию чая с лимончиком (будто мало ему кислых яблок), а может забыл, как работать и прятался от обязанностей.

Инженер и сам не был уверен, что помнит, как работать - голова забита совсем другим. Всё таки на дворе, пусть и немного потерянном в снегу, наступал новый год и Инженеру нужно было найти подарок для Гриши. Он был бы рад, наверное, подарить что-то ещё Телефонисту и Стажёру, но... На зарплату в двести копеек, которую он себе упрямо не поднимал, не разгуляешься. А Стажёру он вообще дал отгул и тринадцатую зарплату, чем не новогодний подарок.

Решить Инженер ничего не успел, равно как и пообедать. В институте замёрзли трубы, и до самого наступления вечера чёрный-угольный-тёмно-синий-коричневый хаотично мотались по подвалу, с фонариками и зажигалками, пытаясь что-то сделать.

Тепла зажигалок не хватило, чтобы отогнать зиму (как, впрочем, и Зину в свое время) от трубы, поэтому Иннокентий Николаевич отпустил всех по домам.

Часть сотрудников вернулись в кабинеты.

Инженеру предстояло решать вопросы связанные с чертовыми трубами, и освободиться получилось, когда уже стемнело.

Он посильнее запахнул пальто, и бросился в холодный вечер. Снег перестал сыпать, и мороз будто бы схватил все, удерживая в одном мгновении.

Холодный ветер дует Инженеру в спину, пока он идёт до автобусной остановки. Он верит, что в такой холодный и близкий к новому году вечер, на рынке ещё обязательно есть кто-то, у кого он сможет найти хороший подарок для своего Лидера.

Он был бы рад пойти в светлый и тёплый торговый центр с большим ассортиментом, куда его частенько таскал Гриша, но не с его зарплатой было таскаться по таким местам. И не с его графиком работы.

Предательски мёрзнут и без того сухие руки. Перчаток у него, конечно же, нет. Он привык что всегда есть горячие ладони Гриши, в которое можно спрятать свои, чтобы их осторожно погладили и отогрели дыханием.

Хотелось домой, забраться под тёплый плед, прижаться к теплому боку Гриши, пить горячий чай и смотреть, как мерцает гирлянда. Но порадовать своего Лидера хотелось тоже - тот вечно дарил ему какие-то приятные мелочи, или не мелочи. На самом деле, для Инженера даже горячий сытный ужин после тяжёлого денька уже замечательный подарок, лучше которого может быть только гришина улыбка и мягкое касание его губ в небритую щёку.

Автобусная остановка густо засыпана мерцающим в рыжем свете снегом. От ветра она защищает паршиво, равно как и старое пальто. Вообще-то Гриша ещё неделю назад нашёл для Инженера новое - тёплое, яркое и красивое, но ходить в нём было как-то неловко, испортить жалко и жутко, поэтому он предпочёл надеть своё, привычное и старое. И в институте косо не посмотрят.

Вместе с пальто в квартире у Инженера остаётся и несколько новеньких мягких удобных рубашек. На работу такие носить жутковато - где химикаты прольет, где грязь рукавом зацепит. Да и в старых рубашках он каждый шов наизусть знал и понимал, каких движений совершать не стоит, чтобы никто не заметил свежих засосов, разбросаных по всему телу.

Ветер подул чуть сильнее, и Инженер думает о том, как давно он ждёт автобус. На остановке в такой поздний час практически пусто, и он вновь потерял счёт такого тягучего и скоротечного времени.

Кажется, промокли и замёрзли ноги.

Около остановки вместо автобуса остановился знакомый Инженеру мерседес.

– Отец, ты чего здесь?

Кеша был одновременно рад и огорчён увидеть своего Лидера. Он всё таки надеялся успеть купить что-нибудь, потому что думал, что увидятся они только в новогоднюю ночь, послезавтра.

Завтра Инженеру было совсем некогда, а в новый год ведь никто и не работает... А заявляться без подарка, после всего, что Гриша для него сделал, было бы, пожалуй, верхом наглости.

– Автобус жду... Только он чего-то не приходит.

Гриша устало выдыхает и снимает очки, пристально смотря из салона машины.

– Отец, он не приедет уже. Ночь, холодно, – говорит медленно и вкрадчиво, подбирая слова, – а ты куда ехать вообще собирался?

– Домой, а куда же ещё... – Инженер не умеет врать.

– Сядь в машину, холодно, – Гриша закрывает дверь, и его голос звучит как-то не так. Слишком отстранённо и резко.

Кеша отчего-то чувствует вину, когда забирается на переднее сидение. Хочется вылить на Гришу целый поток слов, только бы не было так напряжённо, но Инженер ждёт.

– Кеша, – секундное промедление, – ну бога ради, ну что же ты делаешь такое?

Смущенный и искренне непонимающий взгляд.

– На связь не выходишь, ночью шляешься черт знает где... автобус он ждёт! – под конец фразы голос становится злее и громче. Инженеру хочется вжать голову в плечи и стать как можно меньше.

– Инженер, – тихое, уже спокойнее, спокойнее, будто Гриша почувствовал страх Кеши, – мы же тебя искали весь день. Около НИИ караулили с ребятами. Выяснить пытались, где ты, в такой-то снег и холодрыгу...

–З-зачем? – Кеша усердно растирает замёрзшие руки, пытаясь справиться с тревогой. Его Лидер стягивает перчатки, накрывая холодные ладони своими, тёплыми и уютными. У Инженера что-то сжимается внутри.

– Ну как зачем? До дома тебя отвезти. До моего, – Гриша хмыкает, – сказано же, мороз. Не хотел я, чтобы ты по такому холоду жопу морозил, тем более на автобусе. Тем более в такое время. Тем более, – Лидер-Президентник ставит ударение на эту фразу, – ждя... в ожидании автобуса, в противоположную от дома сторону.

Инженер потерянно смотрит куда-то вниз.

– Чего такси не вызвал?

Кеша рвано выдыхает и вся накопившаяся тревога привычно выливается в бесконтрольные слова.

– Я... У меня денег совсем нет... Ну, то есть, есть, но немного совсем и я хотел, ну, подарок... тебе... ну, купить, да, и до рынка съездить, там...

«Недорого» говорить было совсем жгуче стыдно. Будто Инженер настолько наплевательски относится к дорогому-дорогому Грише, что ищет подарки подешевле. Но он готов потратить хоть все двести копеек и месяц жить впроголодь, на столовских макарошках, просто больше у него совсем никак нет. К горлу подкатывают горькие слёзы и он весь трясется от холода и стыда-волнения-тревоги.

– Прости, – шепчет совсем тихо, чтобы не было слышно дрожи в голосе.

– Кеша, солнце моё, ты чего... – голос у Гриши теплеет мгновенно, и он прижимает к себе Кешу крепко-крепко, пытаясь унять его дрожь и предотвратить назревающую истерику.

– Я же просто уже совсем, ну, не успею... Мне сегодня надо... было уже. А у нас на работе, там, конфуз снова, я и... Не успел. Снова.

Инженер льнет к Грише в надежде, что тот его немножко поймёт, не слишком сильно обидится и подвезёт до дома, потому что пешком в такую погоду идти тяжело. Гриша зарывает руки в кудрявые волосы и думает о том, как же сильно он, черт возьми, любит этого человека.

– Да хер с подарками, Кеша. Мне не подарки нужны, а ты, – пронзительно смотрит в покрасневшие от слез глаза и мягко целует в солёные губы, – поехали домой?

– Ко мне? – робко спрашивает Инженер.

– Ко мне, – отвечает Гриша, тихо включая радио с новогодними песнями, – и на звонки, хотя бы иногда, отвечай.

Едут спокойно.

В квартире у Гриши тепло, пахнет ёлкой и блестит красивая мишура. Инженеру часто бывает неловко даже от того, что он притащил снег на ботинках, хотя сам Гриша приволок в три раза больше. Приятно щиплет щеки и хочется сощуриться от яркого света.

– Так. Ещё раз в этом пальто тебя увижу и оно отправится на корм карасикам, – улыбается Стрельников.

– Так они же его ку... Есть не будут.

– Заставим, — судя по голосу действительно заставит.

Инженер вешает старое пальто на вешалку. Гриша включает воду в ванной.

– Раздевайся.

– Я же, вроде, уже? – неловко спрашивает Кеша.

Стрельников смеётся.

– Совсем раздевайся и забирайся в ванну. Неясно ещё, сколько ты на улице проторчал.

Кеша медленно расстегивает рубашку, потому что руки ещё покалывало с холода, и они плохо его слушались. Гриша игриво помогает стянуть клетчатую тряпку с плеч, чтобы убрать ее с глаз долой и немного позже выкинуть в мусорку. Глядишь, тогда Инженер вспомнит о существовании вещей, которые для него купил Стрельников.

Впрочем, брюки надо туда же. И носки. И мокрые ботинки, стоящие в коридоре.

От горячей воды пахнет чем-то сладким, а на поверхности полно пены. Щеки Кеши немного розовеют, когда он залезает внутрь.

Гриша садится рядом и достаёт откуда-то небольшие свечки, с ухмылкой щелкает зажигалкой. Выключает свет и комната утопает в уютных тенях и мягких бликах. Плещется вода.

– А господин президент не хочет составить мне компанию?

А господина президента дважды спрашивать и не нужно.

Водолазка падает на кафель, на водолазку льется вода и пена. Гриша прижимается к Кеше кожа к коже и тянется к ключице. Кеша смущённо-радостно отворачивает голову, как бы стыдливо, но оголяя шею для мягких губ. Гриша плавно гладит мокрые плечи и поднимается к скуле, а потом перемещается к губам.

Так хорошо.

Самое ценное для Гриши - вот так радостно и беззаботно проводить время вместе, даже если потом придётся вытирать полы. Полы вот тоже можно вытирать вместе.

Кеша накинет мягкий халат Стрельникова, Гриша заберётся в домашние штаны, и нужно будет добраться до кухни, где им останется только разогреть еду, открыть вино и расположиться в гостиной на разложеном диване в море из одеял и подушек. Ласковые поцелуи. Мерцает гирлянда и мишура.

Близится Новый год.