До Нового года остаётся два дня. Инженер не особо рад этому, если честно. У его Лидера завал - свои-то дела до нового года невозможно решить, а тут целой страны... У Инженера, конечно, тоже, но он справляется.

Они с сотрудниками украшают институт.

Тащат из дома какую-то мишуру и спутанный дождик, ищут концы у скотча и дерутся за ножницы. Зинка учит Лёшку вырезать из старых плакатов снежинки, а Стажёр... Стажёр на какой-то особенной волне с Телефонистом, который приходит к ним обматываться всем блестящим и ярким, а ещё пить с Васей горячий какао. Инженер пытается выяснить, как там дела у президентника, но Макс только рассеянно пожимает плечами.

Приготовления к празднику заканчивают на том, что Зинка, вооружившись фонариком и собственной храбростью (и Лёшкой, для подстраховки) обматывает мишурой злосчастную трубу. Они ещё пытались приготовить составчик с жидкими светящимися блёстками, но все наработки пролили на черную водолазку Макса, а новые сделать никак не успевали.

Инженер тихо радуется тому, что его работники беззаботно радуются и смеются. Он даже отдаёт Зинке старые халаты, чтобы сделать из них самый лучший костюм снежинки.

Однако ему самому неспокойно. От Гриши ни весточки, в окнах напротив никого не видно, и когда стекло запотевает из-за пара, что тянется от кружки с чаем, Инженер не протирает его тёплой рукой, а отворачивается.

«Ну что же ты...»

Их прошлый новый год Инженер вспоминать не любил. Они давно со всем разобрались, конечно же, но тревога и вина иногда подступали к горлу вместе с морозным туманом.

Инженер прикрывает глаза.

Нет, к черту, он сейчас в тепле своего кабинета, всякие там перестрелки остались позади, а впереди были только полные нежности прикосновения, неловкие поцелуи и тёплое дыхание.

Захотелось ткнуться кончиком носа в щеку Гриши. Он скучает. Он иногда стягивает трубку телефона, готовый набирать номер, который тысячу раз выучил наизусть, а потом останавливается. Кладёт на место. Не хочет вмешиваться в государственные дела.

А стряхнуть снег с белого пальто и и чёрных волос - ещё как хочет.

И испечь сгусток событий. И зажечь свечи, чтобы видеть только рыжие блики на лице, черты которого выучил наизусть глазами и руками. И губами.

И непокорную прядь, которая вечно падает на лоб, осторожно заправить в причёску. И дышать тихонько-тихонько, почти замереть, чтобы Гриша рассмеялся и горячей ладонью прикоснулся к его лицу. И притянул к себе поближе.

У Инженера розовеют щеки. Он трёт переносицу пальцами и снимает очки. До конца рабочего дня, последнего рабочего дня, оставалось ещё несколько часов, а улицу давно накрыла темнота и в кабинете горела только настольная лампа.

Инженер слышал, как где-то недалеко от кабинета Зинка задорно смеётся над анекдотом про индюка, и представил, как наигранно Стажёр, в объятиях Телефониста, закатывает глаза.

На душе немного потеплело.

Последний рабочий день не был рабочим. Виктор Сергеевич не жаловал выходных и праздников, поэтому НИИ украшали впервые за много лет и Инженер был невероятно горд собой.

Ещё бы.

Только хочется, чтобы ещё один человек им гордился. Впервые он все сделал хорошо, а Гриши совсем нет рядом.

Чай в подстаканнике остывает. Инженер отходит от окна, чтобы не видеть пустого кабинета в окне напротив.

Инженер плавно утопает в своих мыслях и запахе мандаринов, что лежат на его столе. Впервые в жизни, кстати, мандарины в принципе есть и вот так легко лежат на столе. Спасибо Грише, конечно...

Выдох.

Стук в дверь.

Инженер встревоженно поднимает голову, точно выныривая из полудремы, и сперва не верит своим глазам.

На пороге кабинета стоит Гриша. В белом пальто, со снежинками на плечах и волосах, весь румяный. Улыбается, когда видит своего Инженера.

Инженер неловко срывается с места, с шумом роняя стул, и с объятиями накидывается на Гришу.

Гриша и сам рад до одури, жмёт Кешу к себе ближе, тихо смеётся.

Инженер нехотя отстраняется и заглядывает в светлые глаза. Смущённо отводит взгляд и рукой стряхивает остатки снега с плечей Гриши.

– Ты холодный, – бормочет с улыбкой.

– Ну ничего, отец, согреешь же?

Инженер ничего не говорит и кончиком носом тычется в нос Гриши.

Не скрывает довольной улыбки.

Гриша стягивает пальто и кидает его прямо на пол, чтобы уже по настоящему обнять Кешу, и руку зарыть в волосы и чувствовать биение сердца.

– Гриш... Я тебя поцелую...? Н-ну, то есть, можно, да?

– Конечно.

Гриша терпеливо ждёт, пока Кеша наберётся смелости проявить инициативу и осторожно клюнуть его в губы.

«Вот так, молодец, а дальше я сам», – думает Стрельников, когда сминает губы Инженера своими.

Инженер кажется забывает, как дышать. Совсем отвык за несколько дней от ласки. Ничего, вспомнит на выходных.

Уж Гриша постарается.

Гриша уже старается, когда садится на директорский стол, стараясь не задеть бумаги.

Кеша краснеет, и проводит руками по отросшим кудрям, собирая их в хвост. Облизывает губы. Стрельников ухмыляется.

Инженер осторожно проводит пальцами по позвоночнику сквозь темную водолазку. Тёплой рукой снизу вверх, а потом обратно на поясницу. Гриша все сильнее расслабляется, и Кеша губами тянется к груди. Собирает немного слюны, касается языком водолазки на уровне одного из сосков.

Обжигает горячим дыханием.

Дразнит лёгкими касаниями зубов.

Гриша непроизвольно разводит бедра, и руки Кеши скользят по внутренней стороне бедра.

Стрельников прикрывает глаза.

Звенит ремень.

Мокрое и горячее прикосновение к шее. А потом к холодным бедрам.

Ничего, Гриша быстро согреется. Ведь Кеша действительно по нему скучал.