«Ночь - работе не помеха» – гласили яркие плакаты. Инженер был с ними полностью согласен, и потому часто задерживался в своём НИИ до самой чёрной темноты, в которой единственный ориентир - рыжие огни фонарей, напоминающие дикое пламя факелов. Гриша был бы рад назвать его, как говорят американцы, совой, да только совой его инженер не был. С утра, конечно, напоминал взъерошенную и потерянную птицу, но в том и дело - с утра. Он до самой поздней ночи тягал с кухни обжигающий кофе, сидел за лидерско-инженерским столом при свете одинокой лампы и корябал желтоватые листы синей ручкой, пока Гриша в другом конце комнаты мирно спал, забившись в угол кровати. Раньше он пользовался ситуацией и мог распластаться по всей койке, как звёздочка, но в последнее время просто надеялся, что свободное место под его боком займёт Инженер. Он обязательно займёт. Выключит лампу - последнюю опору в его сражении со сном, запустит в комнату ночную тьму, стянет с себя рубашку и наощупь доберётся до тёплой постели, где Гриша сквозь сон прижмет его к себе как можно ближе. Будто понимая, что уже через четыре часа его Инженер вспорхнет с мятых простыней как жаворонок и полетит в свой НИИ, оставив после себя лишь запах кофе, мгновенно остывшее одеяло и лёгкий поцелуй в щетинистую щеку. Гриша любит нежиться в постели как можно дольше, пока стрелка часов не доберётся до двенадцати, а солнце до крыш многоэтажных домов. Только вот без Инженера в этом не было смысла, поэтому каждое утро он вставал сразу после пробуждения и двигался навстречу новому президентскому дню. Конечно же, забирая на кухню грязную кружку из под кофе. Великим исключением для них становятся выходные. Вечером пятницы Инженер приходит к ужину, и светится так, что не нужны ему никакие фонари или огни. – Отец, ну ты б позвонил, мы б заехали. – Да ну не нужно этого, я сам, все же хорошо... Охватывает лицо Гриши руками и плавно целует. После таких возвращений губы Кеши на вкус как сизый вечер, сквозь который он возвращался домой. – Давай ужинать. – Хорошо, я только сейчас... руки помою и приду. После неспешного ужина (обычно они торопливо перехватывали какие-то бутерброды и возвращались к работе) Кешу неизменно клонит в сон, и он устраивается сразу в кровати, зарываясь в свое гнездышко из подушек и мягких одеял. Смотрит оттуда на своего президента, который сидит напротив него в удобном кресле и старой рубашке. Настольную лампу, и без того уставшую от ежедневных испытаний Инженера, Гриша ставит прямо на журнальный столик. – Mon cher, – тихое, сонное, с придыханием, – ты серьёзно будешь работать? Лидер кивает. Зато рядом с ним. Слушать тихое дыхание и не чувствовать одиночества, характерного для ночной тьмы. В ночь с пятницы на субботу они меняются ролями. Инженер обожает дремать весь вечер и приоткрывая глаза видеть своего любимого в бликах тёплого света лампы. Инженер слишком любит, когда тот перебирается в кровать с книжкой, а потом гасит свет. Потому что это его шанс чувствовать тепло Гриши осознанно, а не сквозь глубокий сон. Сильнее Кеша любит только субботнее утро. Просыпаться, когда комната уже абсолютно чиста от налипающей на ночь темноты и мгновение думать: «Что же со мной такое? А, ну это я выспался». И сразу после замечать тёплое дыхание на собственной шее. Такое умиротворенное, что не хочется даже шевелиться. Субботнее утро тягучее, как самая приторная карамель, и Кеша просто лежит и тает в сонных объятиях ещё около получаса. Как-то так получается, что даже если засыпающего Гришу осторожно обнимет Кеша, то к утру они все равно поменяются местами. Это ну очень комфортно, на самом деле. Гриша прижимает к себе своего ханурика чуть ближе. Мол, доброе утро, дорогой, я проснулся. Инженер улыбается и жмурится от удовольствия. – Доб-б... – начинает запинаться, – Bonjour, mon cher, – почти шепчет. Этой тихой фразы хватает, чтобы Гриша совсем потерял голову. Первый за их утро поцелуй. Солнце, уходившее на ночь, неизменно возвращается и комната постепенно окрашивается желтоватым светом. Лучи попадают куда-то в кудри Инженера, и Гриша зарывается в них носом. В приоткрытое окно тихонько лезет свежий ветер, и занавеска, впитавшая в себя весь солнечный свет, плавно покачивалась. Все утро - растопленное любовью золото на голых плечах, мятых простынях, ресницах и губах. Солнечный свет на губах Инженера на вкус как лучшее в мире утро. Руки гладят затылок. Солнце добирается до панельки напротив их дома, и начинает любоваться собой в каждом из тысячи окон, разбивая свой свет на яркий витраж. Кеша накидывает на плечи рубашку своего Лидера и улыбается в ответ на искренне влюбленный взгляд. Гриша ещё совсем перемазан сном и не до конца проснулся, но это быстро поправимо. «Целоваться с нечищенными зубами - ну мы же не в слезах сентября» - думал когда-то Кеша. Ошибся. Выходит тягуче и нежно. Его собственное солнышко наконец-то полностью открывает глазки. А в этих глазах вся глубина моря, где Инженер утонул. И немного света другого солнца на длинных ресницах. Поцелуй в уголок брови. Тёплая рука на пояснице. Кеша с улыбкой отходит в ванную. На Грише сейчас только осколки рассвета и простынь, прикрывающая колени. «Прости меня, Жилин, но Аполлон в этом городе... не ты». Инженер возвращается, когда Гриша располагается за рабочим столом. – Mon cher? – обиженно-расстроеное. Им хватило за эту неделю. Инженер обходит стол и забирается прямо за занавеску, подставляя спину искреннему и яркому солнцу. Гриша не может не обернуться к силуэту Кеши, покрытого легчайшей вуалью. Мерцание пыльного золота. Взмах. Смех. Инженер касается руки Лидера сквозь тонкую ткань. Лидер хмыкает и находит влажные губы. Солнечный кокон из паутины нитей шторы. Поцелуй прямо через ткань. Только зубная паста и никакого кофе. Руки Гриши бродят по телу, которое абсолютно размыто и кажется таким недоступным... Кеша тихо выдыхает, и выглядывает из-за своей вуали. Накидывает на манер шали, и пыльное золото нитей переливается вокруг него. Буквально пыльное, ведь крупицы пыли тоже мерцают в воздухе, пропитанном нежностью и солнцем. Касаются губами тягуче и долго. Приторно, как карамель и это утро. Гриша легонько хватает Кешу за талию, выпутывая из занавески, и сажает на стол перед собой. Занавеска падает на пол и ещё немного покачивается. Солнце поднимается все выше и становится светлее и теплее. – Ну что ты делаешь, Гриша, – смеётся Инженер. – Тебя люблю, – оставляет влажную дорожку поцелуев от плеча к шее. – Я тебя тоже, – Кеша немного хрипит со сна, но слышно, что до одури любит. Неосторожным движением его руки на пол падает грязная кружка. – Хер с ней, – говорит Гриша. – На счастье, – говорит Кеша. «Ты уже моё счастье», – думает, но не произносит. Зато кокетливо закидывает голую ножку за спину Гриши. Улыбаются и тянутся ближе. Солнце совсем заполняет комнату.