В какой-то момент в купе их оказывается трое. Нарцисса заходит без стука, тихонько прикрывает за собой дверь и усаживается рядом с Люциусом. Она складывает на коленях ладошки, прерывает молчание и оглядывается по сторонам так, будто это купе чем-то разительно отличается от любого другого. Пиона хочет закатить глаза и заявить, что это определенно не так, но только отворачивается к окну, продолжая молчать.

Они молчат втроем, пока тишина не начинает давить на уши, а потом заговаривают все разом. Пиона, как наиболее пострадавшая от их общения сторона, берет слово первой:

— Я слышала, твой отец предлагал запретить магглорожденным посещать школу.

— Ты-то сейчас здесь, — влезает Нарцисса, и их купе снова тонет в молчании.

Люциус смотрит в окно, едва ли обращает внимания на их слова и задумчиво перебирает пальцы. За окном постепенно темнеет, поле сменяется лесом, и только светит, то и дело выглядывая из-за поворота, большая надкусанная луна.

— У меня две младших сестры, — зачем-то признается Пиона, наверное, чтобы снова завязать разговор, — одна из них тоже волшебница, а вторая... я до конца не уверена.

— Так бывает у грязнокровок. Магические способности могут проявиться поздно, иногда точку ставит только письмо из Хогвартса, — Нарцисса задирает подбородок и смотрит на Люциуса, глядящего за окно, — только не спрашивай, откуда я это знаю!

Она чем-то похожа на Лили, Пиона даже думает, что они непременно подружатся, и про себя хихикает. Чуть внизу проплывает мутноватое, блестящее в лунном свете болото, доверху заполненное камышами и ряской. Пиона тянет шею к окну, но поезд сворачивает, и перед глазами снова оказывается скучное синее в сумерках поле. В этом году зима выдается сухая и теплая, совсем без снега, и Пиона надеется, что к Рождеству выпадет хотя бы немного.

— Я бы спросила, зачем ты мне это говоришь? — Пиона хихикает и склоняет голову набок.

Нарцисса стремительно краснеет и отворачивается, делая вид, что ищет что-то ужасно важное в своем кармане. Люциус наконец-то обращает на них внимание и расплывается широкой улыбкой, а Пиона швыряет ему утащенную с кухни конфету.

— Сколько лет твоим сестрам? — спрашивает Люциус, когда конфета в его руках превращается в пустой фантик.

Бумажка летит под сиденье, и Пиона рывком подается вперед и шлепает мальчишку по предплечью. Встрепенувшаяся Нарцисса наклоняется, подбирает фантик и, гордо улыбаясь, засовывает его Люциусу в карман.

— Девчонки, — протяжно вздыхает Люциус, но вовсе не спорит, скидывает ботинки и забирается на сиденье с ногами.

Пиона, честно говоря, понятия не имеет, почему они едут все вместе. Ей нравится сидеть в тишине, и Люциусу вроде как тоже, вот только выверенная, вытянутая Нарцисса привносит в их компанию смуту, из-за чего хочется болтать практически без остановки.

— Петунии недавно исполнилось десять, — как ни в чем не бывало отвечает Пиона, — а Лили в конце января будет восемь.

— В следующем году твоя сестра получит письмо? — Люциус любопытно щурится, и Пиона поджимает губы, не желая отвечать на вопрос.

В самый первый день они вскользь разговаривали о ее сестрах, и Пиона тогда говорила, что одна из них — не волшебница вовсе. Но это было давно, так что она совсем-совсем не обижается оттого, что Люциус об этом не помнит.

— Что за имя такое дурацкое? — спрашивает вдруг Нарцисса и тянет, перекатывая на языке: — Пе-ту-ни-я.

Люциус проглатывает смешок, косится на Пиону и подает ей какие-то знаки. Пиона непроизвольно хмурится, ерзает на сиденье и оттягивает рукава мантии. От замечания в сторону сестры обидно, тем более, думает Пиона, никто не выбирает собственного имени.

— А сама-то, — она повторяет тон, елейно улыбается, — Нарцисса. Очень многое о тебе говорит.

Нарцисса скалится тоже, тянет нос вверх, и кажется, будто голова ее вот-вот оторвется от шеи. Люциус переводит взгляд с одной на другую и в конце концов резюмирует, вгоняя всех в ступор:

— Да вы как лучшие подружки.

Пиона хочет сказать, что в таком случае подружки ему попались паршивые, но Нарцисса смеется, запрокинув голову, и она улыбается тоже. Пиона думает, что Нарцисса в самом деле чем-то похожа на Лили, и оттого совершенно не может на нее злиться.