— Честно говоря, — Сириус скалится, стоит, сложив на груди руки, и оглядывает Пиону одобрительным взглядом, — я думал, что ты не придешь.

Волосы его собраны в низкий пушистый хвост, за спиной красуется ярко-красный мотоцикл с пассажирской люлькой, и Пиона презрительно морщится, глядя на нее. Не то чтобы она в самом деле рассчитывает прижаться грудью к спине Сириуса (между прочим, это идея Лили), но от мысли сидеть в люльке вдруг становится стыдно. Пиона уже подумывает сморозить какую-нибудь глупость и поскорее уйти, но Сириус следит за ее взглядом и театрально хлопает себя по лбу:

— Совсем забыл убрать. Я возил в ней твою сестру, потому что она заявила, что не доверит мне тебя, пока сама не прокатится.

Один взмах волшебной палочки — и люлька волшебным образом испаряется в воздухе, а Сириус расплывается в такой широкой улыбке, что кажется — вот-вот по-настоящему засияет.

— Кстати, она сказала, что я секси-шмекси, и тебе непременно стоит ко мне приглядеться.

Пиона хохочет, запрокинув голову, потому что ей Лили твердит то же самое, оглядывает Сириуса придирчивым взглядом и про себя решает, что выглядит он и вправду неплохо. Одетый в черную кожаную куртку, Сириус выглядит удивительно похожим на обыкновенного маггла, выдают его только зажатая в пальцах волшебная палочка и нахальство, присущее, впрочем, трети современных подростков. Про себя Пиона хихикает и думает, что на подростка Сириус бы непременно обиделся, не может воспринимать его иначе и продолжает разглядывать очаровательную ямочку на щеке.

Пионе кажется, что Сириус в самом деле похож на звезду, и от широкой улыбки его тоже хочется радостно улыбаться.

Вечер сгущается между ними прохладными сизыми сумерками, ластится к ногам и убаюкивает, и Пиона задирает голову к небу, разглядывает пушистые облака и тусклые в отсветах уличных фонарей звезды. Она переступает с ноги на ногу, неловко улыбается и склоняет голову набок, когда Сириус широким жестом подзывает ее поближе.

— Неужто уже передумала? — улыбка Сириуса меркнет, и Пиона неожиданно ловит себя на мысли, что сделает что угодно, чтобы заставить ее возвратиться.

Она зябко ведет плечами и поджимает губы, считает, будто для конца лета удивительно холодно, и подходит почти вплотную.

— Холодно, — бросает Пиона нелепое оправдание и смотрит вверх, воображая, что в небе совсем замерзнет.

От Сириуса исходит жар, и он вдруг раскрывает руки, пригласительно ведет подбородком, а Пиона фыркает и нарочито отшатывается, ударяясь бедром о седло.

— Давай же, не надо стесняться, — смеется Сириус, а Пиона вдруг замечает, как в сумерках алеют кончики его ушей, — с парнем-звездой ты никогда не замерзнешь.

Пиона вдруг представляет вздернувшего подбородок и презрительно поджавшего губы Люциуса, и из горла ее сам собой вырывается нервный смешок. Сама не понимая зачем, она хлопает Сириуса по ладони и вжимается бедрами в мотоцикл.

— Вот только не стоит подходить к звезде слишком близко, — Пиона кладет одну руку на руль, а второй опирается о сиденье, — иначе можно сгореть.

— Или пропустить все самое интересное, — продолжает Сириус, укладывая ладонь рядом с ее. — Хочешь сесть впереди?

Сердце в груди предательски екает, и Пиона втягивает носом воздух. От Сириуса пахнет ночной свежестью и еловыми ветками, и Пиона едва не подается вперед, желая распробовать аромат.

— Люблю быть первой, — она неловко хихикает, а Сириус вдруг серьезно кивает и обещает непременно запомнить.

Он помогает ей усесться, надевает на голову шлем и вдруг оказывается слишком близко. Пиона спиной чувствует жар его тела, ощущает, как прижимаются бедра, и невольно вытягивается, крепче хватаясь за руль.

— Я дам тебе порулить, если хорошенько попросишь, — Сириус утробно смеется, и голос его теперь, приглушенный шлемом, кажется ниже.

— Обещаю в следующий раз все-таки дать тебе скидку, — Пиона хихикает и визжит, когда они наконец-то взлетают.

Воздух бьет в грудь, и она моментально жалеет, что поддержала шутку и села вперед, вжимается в Сириуса и жмурится, пропуская момент, когда он набрасывает на них заклинание-кокон. Чары отвода глаз она сама накладывает еще на земле, и они устремляются выше, кружат по маггловскому Лондону и иногда спускаются, проносясь вдоль земли. Пиона то и дело жмурится, не замечает ничего, кроме охватившего ее восторга, и разглядывает зажигающиеся огни вечернего города.

Перед взлетом Сириус объясняет ей, как управлять этой штукой, а теперь кладет ладонь поверх ее занемевшей руки и велит снижаться, потому что «кое-кому снесло крышу». Пиона фыркает и обиженно дуется, но команду выполняет, выдыхает и позволяет мотоциклу нестись так, словно вовсе не собирается тормозить.

Уши закладывает, огни и дома внизу превращаются в однородную рыжую кляксу, и Пиона кусает губы только чтобы не закричать. Восторг рвется наружу, от холода и напряжения сводит пальцы, и теплая рука Сириуса, все еще лежащая поверх ее собственной, заставляет сердце подскакивать и бешено колотиться. Когда они приземляются, Пиона бросается ему на шею и протяжно визжит, совсем не думая о чужих барабанных перепонках, и Сириус обнимает ее за талию и поддерживает, не позволяя коленям окончательно подкоситься.

Честно говоря, Пиона думает, что он ее поцелует, потому что улыбающееся лицо Сириуса находится слишком близко, и на щеках его тоже лихорадочный румянец восторга, а еще она, прижимаясь так близко, чувствует колотящееся в его груди сердце. Пиона даже закрывает глаза и подается вперед, но Сириус не целует, щелкает ее по лбу и отпускает, сам едва не падает и опирается о сидение мотоцикла. Наваждение слишком быстро слетает, и теперь уже они неловко переглядываются между собой, стараясь унять распирающее легкие дыхание.

— Я же могу рассчитывать на второе свидание? — глаза Сириуса блестят, и Пионе кажется, что в ее собственных сияет такой же нелепый восторг.

Пиона протяжно выдыхает, медленно поправляет растрепавшиеся волосы пальцами, напрочь забывая про волшебную палочку, и думает, что стоит попробовать короткую стрижку. Сириус пристально следит за ее руками, и отчего-то Пионе чудится, будто она все еще ощущает жар его тела бедрами и спиной.

— Договорились, секси-шмекси звезда.