Просыпаться в пустой постели было непривычно.

      Пробивающаяся сквозь плотные шторы тонкая полоска света раздражала, надрывающийся будильник хотелось выбросить в окно, и Минхо, злобно прошипев, швырнул его на пол с такой силой, словно тот был виноват во всех его грехах. Дешёвый пластик треснул, циферблат погас, и противная трель, наконец, замолчала. Минхо раздражённо растёр ладонями лицо.

      Вставать совершенно не хотелось, но нужно было идти на работу, чтобы хоть как-то поддерживать видимость наличия желания жить. Сынмин, наверняка, уже завалил его сообщениями с предложением пообедать вместе. Минхо первым делом дотянулся рукой до тумбочки, нащупал смартфон и пролистал все непрочитанные оповещения: сообщения были тут как тут, штук двадцать навскидку; Сынмин умел профессионально доёбывать людей. Экран высветился входящим вызовом, и Минхо, мученически вздохнув, снял трубку:

      – Проснись и пой! У тебя десять минут на сборы, – звонко отчитал голос, не дав шанса выскользнуть даже простому «алло». Младший, судя по всему, уже был на ногах: на фоне громко голосили менеджеры, кто-то из новичков подходил ближе, чтобы поздороваться с «учителем Кимом». Минхо нахмурился и отвёл трубку от уха, чтобы проверить время. На дисплее светилось предательское «8:32».

      – Твою мать! – простонал он недовольно, выползая из кровати. Опять проспал основной будильник и дотянул до запасного; в последнее время такое случалось раз через три, что грозило вылиться в выговор за опоздания. – Я вот уже бегу, я быстро, – бормотал он, топая на кухню босыми ногами, всё ещё не проснувшийся.

      – Паникёр, – рассмеялся Сынмин в трубку. Зазвучали хлопки дверьми из коридора в коридор. – Расслабься. У меня окно, так что я твоих дебютных к себе на вокал взял. Заберёшь их через пару часиков, у тебя как раз тоже перерыв должен быть. Кто вообще ставит танцы перед вокалом? Тупое расписание.

      Минхо облегчённо выдохнул, упав на кухонный стул. Лейбл, в котором работал Сынмин, взял его к себе в качестве учителя танцев всего пару лет назад – по меркам развлекательной компании это ничто. Для действительно приличной репутации приходилось работать на износ лет по пять, до истечения первого контракта, и вот тогда, с хорошим портфолио из успешных проектов со знаменитыми артистами агентства, можно будет претендовать на что-то большее, чем звание штатного хореографа. Когда-то стремление добиться высокой квалификации и сделать себе имя было единственным, что заставляло Минхо идти вперёд. С появлением Хёнджина амбиции притупились; возникла потребность в построении отношений с учётом всей их необычности. Но Хёнджина забрали. А амбиции, почему-то, так и не вернули свою начальную силу. Оставалось лишь надеяться, что его не попрут с работы – потерять такую ставку не хотелось. Спасал лишь Сынмин, бурчащий что-то про готовящиеся новогодние релизы и хэллоуинскую вечеринку агентства.

      – Спасибо, – поблагодарил он младшего, заваривая себе крепкий чай. – С меня должок.

      – Расплатишься ужином, – хихикнул тот. – Юна уехала в тур вместе с Твайс. Я теперь дома совсем один, мне нужна компания, – заныл он, и Минхо усмехнулся. Сынмин совершенно не умел находиться в одиночестве.

      Руки потянулись к вчерашним кексам, уже подсохшим в глубокой вазе с купленными ещё месяц назад сладостями, к которым никто не притрагивался. Есть особо не хотелось, да и готовить было лень, но нужно было заполнить желудок хоть чем-нибудь. Минхо оглядел свою одинокую тёмную кухню: он находиться в одиночестве, видимо, тоже не умел. Теперь. А когда-то казалось, что никому не удастся обосноваться в его жизни так плотно.

      Хёнджина у него забрали две недели назад.

      – Минхо? – выдернул его из мыслей обеспокоенный голос. – Приходи сегодня ко мне с ночёвкой, у тебя завтра выходной.

      – А если он вернётся? – его собственный голос совсем немного дрогнул, и Минхо поспешил заесть эту дрожь, запихнув сразу половину кекса себе в рот. Тесто было отвратительно сухим.

      – Как? Ты не можешь его даже призвать. По своей воле из ада не возвращаются. Только не плачь, я уже чувствую, что ты сопли жуёшь.

      Минхо усмехнулся, поспешно вытер мокрые щёки, как будто кто-то мог поймать его с поличным в пустой квартире, и прочистил горло глотком уже остывшего чая. Не хватало ему ещё ныть по какому-то демону.

      – Я в порядке, – прохрипел он и прокашлялся. – Правда, всё окей.

      Недоеденный кекс отправился в урну, чай – в раковину, а Минхо заперся в ванной, чтобы привести себя в порядок. Из зеркала на него смотрел невыспавшийся скелет.

      – Я приду, – он слабо улыбнулся, надеясь, что Сынмин хотя бы почувствует его искреннее согласие. В трубке послышался тихий шелест волос: наверняка, он на автомате кивнул. На фоне снова зазвучали голоса, на этот раз подростковые. Подходило время урока. – Удачи на занятии. Не вали сильно Донхёка, он мне нужен в хорошем расположении духа.

      – Обижаешь, – хмыкнул Сынмин в ответ. – Наивно полагать, что он уже отошёл от вчерашнего урока с Чанбином. Всё, отключаюсь.

      Из телефона послышались гудки. Минхо отбросил телефон на стиралку, потянул с бёдер пижамные штаны и шагнул в холодную ванну. Голова была тяжёлой после ночи, соображалось с трудом. Пришлось сунуть голову под прохладный душ, чтобы вывести из организма эту непонятную приевшуюся усталость.

      Кажется, ему снился Хёнджин.

      Во сне он, как ни в чём не бывало, расхаживал голышом по квартире, порой даже не скрывая своих рогов, пробирался незамеченным к Минхо на работу, помогал Чонину с ритуалами, пугал Сынмина и цапался по пустякам с Джисоном. Заявлялся без предупреждения по ночам в квартиру, а потом – из спальни прямиком в ванную, если Минхо принимал душ. Пользовался силами вопреки правилам, а потом жаловался, когда кто-то мухлевал в покер.

      Смеялся, дышал, любил. Жил.

      Плечо внезапно обожгло болью. Минхо сначала охнул, накрыв то место ладонью, но спустя секунду спохватился и полез прочь из ванны. Так горела метка контракта – он помнил эту чувство слишком хорошо, будто получил её только вчера. С принудительным разрывом связи метка исчезла и не напоминала о себе даже лёгким покалыванием на прежнем месте. Минхо, полный надежды, подбежал к зеркалу; повернувшись полубоком, принялся рассматривать кожу. Вздохнул разочарованно – боль была фантомной, а кожа чистой, без единого пятнышка. Метка так и не проявилась обратно.

      Интересно, у Хёнджина она тоже исчезла? – думал Минхо, заворачиваясь в полотенце. Его бесило отсутствие хоть какой-нибудь информации о демоне и осязания их двусторонней связи, к которой он привык слишком быстро. Её нельзя было восстановить, нельзя было наладить связь ни с одной стороны. Хёнджина будто заковали в десяток печатей. Грёбаные Ромео и Джульетта с поправкой на сверхъестественное.

      Минхо в последний раз бросил взгляд на своё отражение, прежде чем выйти из ванной. Его ждал ещё один бесполезный день.

***

      "Жду тебя в большом зале."

      Приказ как обычно прозвучал неожиданно – Хёнджин поморщился от громкого голоса отца в его голове, разбудившего в одночасье. Зарылся лицом в подушку, желая вернуться в свой сладкий сон с Минхо, но отец снова рявкнул, и внутри черепа разлилась тупая боль. Противиться было бессмысленно. Хёнджин уже знал, зачем его зовут.

      Через силу он поднялся с кровати, с которой последние две недели вставать вообще не хотелось, и потянул из шкафа официальный костюм. Фрак сел на плечи как вторая кожа, затрепетал тысячью маленьких мышиных крылышек и с лёгким шелестом облепил тело тёмным полотном. Хотелось пустить хоть немного света в это утро, но Хёнджин в последний момент отдёрнул руку от плотной занавески, закрывающей высокое окно. В аду солнца не было. За время жизни у Минхо он уже успел привыкнуть к особенностям верхнего мира, которых теперь не хватало здесь, в его собственном доме. Поэтому он лишь прикрыл глаза, глубоко вздохнул и растворился в воздухе.

      Босая нога коснулась гладкого холодного камня. Слух начал улавливать разномастный шум, доносящийся из разных концов зала, и в следующую секунду всё тело Хёнджина обрело форму. Перед глазами предстала целая делегация неизвестных ему гостей. Отец сидел, как обычно, на троне, обсуждая что-то с Джинёном по правую сторону от него. Тот скосил взгляд на Хёнджина и моргнул в приветствии.

      Иногда Хёнджин не мог сказать, что испытывает к нему его брат. Джинён был старше, опытнее и умнее. Разбирался в вопросах управления Преисподней, мог справедливо рассудить конфликт между двумя землевладельцами, помогал отцу в подготовке реформ и планировании важных мероприятий. Именно он должен был занять трон. Тысячелетние традиции должны были потерять свою ценность, когда в семье появился такой сильный наследник. И уж точно отец не должен был представлять его – Хёнджина – в качестве будущего короля. Не малолетку, едва переступившую порог в сотню лет, которая в верхний мир бегала чаще, чем бывала на заседаниях, и почти подорвала репутацию королевской семьи. Иногда казалось, что этот трон – его персональное наказание за непослушание.

      – А вот и мой дорогой наследник, – отец, наконец, обратил на него своё внимание, привлекая ещё и чужое. Сотни глаз устремились к центральному входу в зал, где стоял Хёнджин, неприятно и изучающе прошлись по его фигуре.

      – Приветствую, Ваше величество, – он учтиво поклонился, присев на одно колено.

      – Нет нужды, – король махнул рукой и подозвал его ближе. – Иди сюда, мне нужно представить тебе кое-кого. Ты помнишь графа южных земель?

      – Суман, конечно, – коротко кивнул он, пройдя через зал и остановившись у отцова трона. Южные земли он помнил по мелким конфликтам с правящей семьей, которые никак нельзя было подавить. У графства Ли в распоряжении был выход к вечному морю и разлому, который держал прямую связь с внешним миром. Ни у кого не было такого близкого к правящей семье уровня власти, как у Сумана. Всё-таки, Хёнджин не был круглым неучем и кое-что из преподаваемых ему уроков извлекал.

      – У господина Ли появилось выгодное предложение в преддверии твоей коронации, – отец коротко улыбнулся ему одними губами. Хёнджин приподнял брови в немом вопросе. Что-то внутри подсказало ему, что эта информация будет совсем неприятной, особенно, когда он уловил сочувствующий взгляд Джинёна. – У господина Ли есть два наследника твоего возраста. Один из них, Ёнбок, займёт в будущем пост графа и будет отвечать за южные земли. Зато его дочь, Шиён, могла бы занять место рядом с тобой на престоле в качестве твоей супруги.

      Вот оно: то, что молчаливо висело над ним с того самого момента, как его доставили в замок. Весь план вдруг стал совершенно понятен. Хёнджин усмехнулся – ну конечно, он ведь был одного возраста с наследниками Ли, в отличие от Джинёна, который был старше на целых триста лет. Даже по меркам преисподней такой союз считался бы диким, к тому же, Джинён уже заключил брак с дочерью северного графства Ким Джису.

      Контроль над семьёй Ли в обмен на связь с королевской, гарантия безопасности южных земель, так ещё и вынужденное сотрудничество севера и юга в качестве новоиспечённых родственников – картинка складывалась идеальной для всей Геенной. И Хёнджин был последним недостающим кусочком паззла. Великий наследник, положивший конец долгим конфликтам и спасший свою землю от возможных расколов. Уважаемый правитель. О такой судьбе даже и мечтать никто никогда не смел.

      – Кем будет Джинён? – только и смог спросить Хёнджин, ощутив на себе взгляд брата. Почему-то казалось, что именно он и стоял за этой идеей, а никак не господин Ли.

      – Джинён? Конечно же, твоим ближайшим советником, – как само разумеющееся произнёс отец. Хёнджин кивнул. Последние заплатки вставали на недостающие места: просадки в компетентности не случится и никто не решится зариться на престол, если рядом с Хёнджином будет опытный и уже имеющий хорошую репутацию брат.

      – Я понял, – ответил он, сглотнув. – Могу удалиться?

      Отец, подумав, кивнул, и Хёнджин тотчас испарился на глазах целой делегации, не заботясь о правилах, по которым нужно было сначала выйти за пределы зала.

      Покои встретили его мягкой кроватью, в которую он тут же упал лицом. Хёнджин вздохнул, перекатываясь на спину, и уставился в потолок, сложив руки на груди. Его семья – даже его собственный брат – так легко использовала его в качестве разменной монеты ради стабильной обстановки в управлении. Хёнджин, конечно же, понимал: иногда стоит пожертвовать чем-то личным ради более важной цели, коей был его дом. Но признавать только одно существующее решение проблемы совсем не хотелось. Не тогда, когда на кону стоял Минхо, к которому было никак не добраться. С тех пор, как Хёнджина насильно притащили обратно и закрыли доступ к верхнему миру, прошло две недели. Две недели без Минхо.

      В двери покоев постучались; Хёнджин махнул рукой, распахивая одну из них. На пороге стоял Джинён.

      – Можем поговорить? – несмело спросил он, не переступая порога. Хёнджин закатил глаза на эту неизменную официальность. Махнул рукой ещё раз, и тяжёлый ковёр под Джинёном втолкнул его внутрь комнаты. Тот чертыхнулся, чуть не упав, и прошёл до кровати младшего, опустившись на её край. – Ладно, заслужил.

      – Это же твоя идея, да? – процедил Хёнджин, повернувшись к нему. – Ли бы не предложил такого, они практически ни в чём не выигрывают от этой сделки.

      – Его дочь имеет на тебя виды, – повёл плечом Джинён, будто бы оправдываясь за это решение. Хёнджин вспыхнул.

      – То есть Ли купил меня как шлюху для своей дочки? – он взмахнул руками, не сдерживая энергии, которая повалила с полок все пылящиеся на них безделушки. Было до слёз обидно. Сердце и тело стремились туда, где остался Минхо, в то время как Хёнджин должен был отдать себя незнакомой девчонке, чтобы её отец не создавал проблем королю. – И ты продал меня, зная, от кого забрал?!

      – Успокойся, – Джинён накрыл ладонью плечо Хёнджина, но тот со злостью стряхнул её и отвернулся к стене. – Поверь, ты ещё выиграешь от этой сделки. Зачем тебе человек? Он слабый, смертный, а ты...

      – Знаешь что? – перебил его младший, засмеявшись. Он не надеялся на понимание, но слышать такое всё равно было жутко противно. – Пошёл ты нахуй. Исчезни отсюда.

      Джинён лишь вздохнул, но покорно удалился из покоев. Хёнджин хлопнул тяжёлыми дверьми, выплеснув энергию, поднял вихрь пыли по комнате, а после, успокоившись, упал снова на кровать.

      Безумно хотелось к Минхо.

***

      – Инни!

      Громкий возглас раздался по всей квартире, напугав Чонина своей внезапностью так сильно, что он даже выронил пробирку с зельем. Благо, успел среагировать: скляночка не долетела до кухонной плитки пары сантиметров, замерла и вернулась в руки хозяину. Между тем взлохмаченная макушка Джисона уже показалась в проходе.

      – Я нашёл новый способ! – он подлетел к младшему с увесистой книжкой в руках, чуть не споткнувшись по дороге о стул, и сунул под нос разворот страниц. Чонин, придержав его за спину, проследил взглядом за пальцем, указывающим на особый ритуал призыва.

      – Не выйдет, – грустно пробормотал он, поглаживая Джисона по пояснице. – Это слишком старый способ, тут нужен коготь дракона. Они совсем вымерли тысячи три лет назад.

      – Ну вот, – Джисон надулся и, захлопнув книгу, откинул её на стул. Уселся рядом, упёршись руками в щёки, и принялся наблюдать за Чонином. Тот разбирал старые зелья и ингредиенты, которые привёз из родительского дома совсем недавно. Современную кухню, в которой хранилась такая же современная еда, постепенно заполняли подписанные бутыльки с различными жидкостями, похожими на варенье, травами и корнями. Выглядел Чонин среди всех этих атрибутов коттеджкора, почему-то, горячо: в любимой чёрной водолазке и с такими же чёрными локонами, спадающими на лоб, походил на почти канонного колдуна, вынужденного приспосабливаться к прелестям двадцать первого века. Джисон не мог на него насмотреться, сосредоточенного на работе, и не заметил, как воздух наполнился сладковатым, обволакивающим ароматом.

      – Ты возбуждаешься, – заметил Чонин отстранённо, подписывая баночку с каким-то только ему известным корнем красным маркером.

      – Ты горяч, – легко парировал Джисон. – Да и мы давно не трахались, – раскосые тёмные глаза неодобрительно сверкнули. – Что? Ангелам можно выражаться!

      – Хэллоуин на носу, – покачал головой Чонин, водружая очередную склянку на приготовленную под неё полку в шкафчике. – Тебе нельзя ослаблять защиту, пока всякая нечисть может свободно разгуливать по городу.

      Джисон мученически вздохнул. Иногда младший был невыносимым в своей опеке, и с ним невозможно было вести диалог, особенно в хэллоуин.

      – Я встречаюсь с грёбаным колдуном, – простонал он. – Я пал пять лет назад, у меня даже сил не осталось! Да я даже с демоном подружился!

      На последнем предложении он осёкся: разговор снова сошёл на тему Хёнджина. В последнее время без его упоминания не обходился ни один день, как и без поисков путей вернуть его обратно к Минхо. Как бы Джисон не противился порой, он не мог не признать, что прикипел к Хёнджину всей своей сущностью; даже ангельская часть, всё ещё остающаяся внутри после падения с небес, перестала реагировать на демоническую энергию. Они всё ещё могли переговариваться и спорить, но... точно. Уже не могли даже этого.

      – Ты скучаешь по нему, – заметил Чонин, мягко накрыв его ладонь своей и отставив бутылочки и склянки подальше. Джисон обхватил его обеими в ответ.

      – Не то чтобы по нему, – парировал он смущённо. – Скорее, по тому, каким Минхо был счастливым.

      Чонин присел с ним рядом, уселся прямо на книжку, с благодарностью обхватил Джисона за плечи и прижал к себе. Его парень был ангелом – в прямом смысле – и принял его лучших друзей как родную семью, разделяя чонинову привязанность к ним. Кухня погрузилась в тишину на несколько долгих минут; даже шума машин за окном не было слышно. Так они и сидели, прежде чем Чонин, нахмурившись, не произнёс так, будто осознание только что ударило его по голове:

      – Подожди, – он отодвинулся, посветлел лицом. – Хэллоуин на носу! – он воскликнул, словно Джисону это должно было о чём-то сказать.

      – Ну да, – протянул он непонимающе. Чонин радостно закричал и подскочил с места, убегая в комнату.

      – Я знаю, как вернуть его! – крикнул он уже из глубины их спальни. – Звони Минхо и Сынмину!