Прикосновения плавили мой металл
Ты элемент номер пять — ни дать, ни взять
Петя проснулся из-за странных охов-ахов, которые, вроде как, издавала тёть Маша из соседней комнаты. Непонятно, были это вздохи отчаяния или чего-то ещё, но Петя быстро встал и выдвинулся на поиски источника, из-за которого так рано проснулся в воскресенье, в свой единственный полноценный выходной. Тёть Маша обнаружилась на кухне. Женщина стояла, глядя в окно, облокачиваясь на подоконник и ладонями прикрывая рот. Петя двинулся дальше, к месту происшествия, параллельно заводя разговор.
— Что-то случилось?
Тётя молча указала рукой в окно, куда-то вниз, продвинулась, чтобы племянник тоже мог посмотреть.
Петя молча пялился ещё с минуту. О том, кто это сделал, не могло быть сомнений, но Петя и не об этом думал. В голове было пусто, только одна мысль крутилась на репите: что это, блять, такое?
На асфальте внизу, отвратительно-кривым и размашистым почерком, ярко-розовым мелом было выведено одно простое слово «Петя». И рядом сердечко, сердечище.
Локи то ли слишком осмелел, то ли слишком оборзел, и единственной надеждой сейчас было то, что в небе потихоньку собираются тучи — дождя не было уже несколько дней. Лишь бы смыло этот позор. А Одинцову хочется нос сломать. Не было ни единого сомнения, кто устроил всё это, этот цирк уродов.
Тёть Маша тоже молчала, как и Петя. В конце концов парень устал представлять в своей голове сцены того, как избавляется от трупа одного надоедливого гопника, и сел за стол с тяжелейшим вздохом, пялясь куда-то на узор столешницы с самым уставшим видом.
— Петенька, а это кто написал? — спросила тётя. Понять, что она думает насчёт ситуации, всё ещё было сложно, но Петров улавливал какие-то действия, движения и слова, и, кажется, тётя радовалась. Было бы чему.
Петя в ответ неопределенно пожал плечами, тем самым давая знак «думай сама, что значит это движение, мне нечего сказать». Теть Маша заботливо поставила перед племянником кружку кофе. Она хоть и не считала это полезным и закатывала глаза каждый раз, когда Петя всасывал в себя эту тёмную жижу, но не запрещала, да и сама покупала.
Неожиданно она потрепала его по слегка отросшим кудрям — нужно уже сходить и подстричься — и улыбнулась, и её действия были пропитаны какой-то нежностью так, что Петя и сам улыбнулся, забывая о том, как хочет убить Локи. С тётей всегда было достаточно спокойно, и она всегда понимала Петю, поэтому, может быть, он ей и расскажет про придурка Локи. Чуть позже.
Одинцов младший, сидящий в это время на корточках около подъезда, неожиданно чихнул. В руках у него не было букетов или ещё чего-то определённого. Он просто сидел, даже если и надеясь встретить Петю, то только немного. У него не было какой-то определённой цели сейчас. Локи встал рано-рано и самым красивым своим почерком и розовым мелком сотворил прекрасное. Пете просто обязано понравиться… А потом они будут всё больше сближаться, ходить на свидания, заведут кота и всегда будут вместе… Так думал Локи, жмурясь от солнечных лучей, пока не всё ещё тучи закрыли. Так рано он никогда обычно не просыпался и никто не видел его возле падика так рано, но Локи знал — уже не уснёт. Мечты же его тем временем сменились тем, что он представлял, как плетет Пете венок из одуванчиков, ну или ромашек, и всё равно, что венки плести он не умеет. Эдик умеет, Локи это точно знает, вот он и научит. Всё это так странно — Одинцов никогда не был каким-то романтиком и о подобном не мечтал никогда, а здесь прямо как по щелчку пальца всё случилось.
Дверь подъезда запищала слишком громко для царящей во дворе тишины, и на свет появился Эдик. Сонный, с отпечатком подушки на лице и растрепанными светло-русыми волосами, он стоял сейчас в самой обыкновенной футболке и джинсах. И не скажешь, что вместе с Локи может усесться около подъезда.
— Эй, — Локи поднял руку в знак приветствия, — Куда так рано?
Эдик кивнул чему-то, всё ещё туго соображая спросонья. Потом все-таки сказал:
— Разбудили, сказали в магазин идти, нелюди.
Одинцов понимающе вздохнул.
Эдик Кедров был его лучшим другом четыре года, а точнее уже почти полные пять, с самого первого дня, как только переехал в этот дом. Какое-то время у них с Локи даже были одинаковые чёрные спортивные костюмы, купленные на рынке неподалёку. Эдик вообще был душевным парнем, но никто с точностью не мог сказать, что у него на уме. Даже Локи не сказал бы. Эдик уже очень много лет влюблен в спортсмена с пятого этажа, и это весь двор знает, кроме, кажется, самого спортсмена. А может быть, и он тоже знает, но плевать хотел на всё с высокой горы.
Ещё пару мгновений Эдик мешкался, топтался на месте, а потом направился по направлению к ближайшему круглосуточному магазину.
Локи ещё какое-то время смотрел парню вслед, а потом достал из глубоких карманов спортивок смятую пачку самых дешёвых сигарет, покрутил её и наконец-то закурил, разглядывая расхаживающих в поисках еды голубей. В конце концов, достал из кармана последние оставшиеся семечки, совсем немного, и кинул птицам. По всем правилам сейчас должен был выйти рыжеволосый Саня, но он почему-то так и не появился.
Эдик тем временем не быстро шагал по тротуару к небольшому магазинчику, радуясь, что жара, стоявшая в последние несколько дней, потихоньку начала спадать, хотя и сейчас было достаточно тепло.
Магазин встретил его прохладой, и парень выдохнул. Через пару минут брожения между полок он встал на кассу, и сразу же кто-то встал прямо за ним. Эдик обернулся и открыл рот. В панике закрыл и слишком резко повернулся обратно, наверняка привлекая внимание спортсмена. И все-таки не выдержал, повернулся опять. Парень не смотрел на него. В его ушах торчал белый беспроводной наушник, и видно — с тренировки. Каждое утро он много и долго бегал кругами, и стоял сейчас с бутылкой воды. Высокий и красивый, с бледной кожей. Эдик задумался, в наглую глядя в чужой профиль, и не сразу услышал, как его зовут.
— Молодой человек! — раздался под ухом голос уставшей продавщицы, — Не задерживайте очередь.
Эдик неловко кивнул, подвинул продукты, ощущая, как его прожигают взглядом.
— Пакет нужен?
— Нет, я со своим, — негромко кашлянул парень, тотчас доставая потрепанную белую маечку с надписью «спасибо за покупку!» из кармана джинсов. Пакет выпал из дрожащих рук. Эдик его поднял. Тот нагло решил выпасть ещё раз. Эдик опять наклонился и чуть ли не столкнулся лбом ко лбу с главной причиной своих истерик, фантазий и чего только не.
Лицо спортсмена было абсолютно безэмоциональным, как и всегда. Он прожигал Эдика безучастным взглядом карих глаз. Тот поспешил отвести взгляд и неловко сглотнуть, чувствуя, как полыхают уши.
— Держи и больше не теряй, — голос у него был просто невероятный, такой глубокий и красивый… Ему бы на сцену с песнями о вечной любви…
— Спасибо, — Эдик чуток завис, и продавщица опять окликнула его. Парень поспешил расплатиться и выбежать из магазина.
Спортсмена звали Ян Чернов и жил он на пятом этаже их дома. В школе они с Эдиком учились в параллели, и сколько тот помнит — Ян всегда был вот таким… Ну, крутым. Вокруг него всегда витала атмосфера загадочности и чего-то такого сногсшибательного, что все всегда были в восторге и липли к нему, особенно по мере взросления, когда Чернов подрос (почти два метра, шкаф), подкачался, и все пускали слюни на него. Но абсолютно ко всем Ян всегда был хладнокровен и ни с кем не общался, разочаровывая влюблённых и просто интересующихся. Но Эдик не был смелым, чтобы заговорить с ним хоть раз. Скорее, он наоборот был ссыклом и всегда от всего сбегал. Он думал, что всё это пройдёт, а ведь не проходит до сих пор, и смелости в нем ни капли не прибавилось.
Теперь Эдик, красный как варёный рак, медленно и поражённо шагал к дому. Перед Одинцовым, всё ещё сидящим около подъездной двери, он поставил четыре баночки холодного пива по ноль-пять, быстро поднялся к себе и, поставив пакет, спустился обратно во двор. Локи уже открыл первую баночку. Эдик с самым трагичным выражением лица сел рядом.
А Петя Петров всё ещё сидел дома, в своей комнате. Вокруг него лежали учебники разных лет и толстые сборники ЕГЭ. Петя готов был заплакать, голова нешуточно болела, а экзамен всё приближался и приближался.
Петя раз-другой шмыгнул носом, снял очки, отложив их подальше, и спрятал лицо в ладонях, пуская слезы над химией. Парадокс был в том, что он абсолютно уверен, что даже порог не перейдёт, хотя почти все задания верно решает, но ключевое слово здесь — почти. Петя считает, что если не всё у него идеально — значит ему дорога только на дно.
Медленно парень переместился на кровать. Та негромко скрипнула, пружина воткнулась в бок, но к этому Петя уже привык. Он обнял гигантского плюшевого тигра, который какого-то черта переместился из зала на его кровать, и подумал о своей жизни, которая могла сложиться иначе. Ну вот, что если бы родители живы были? Может быть, он бы жил в хорошем районе и учился бы в элитной школе… Или если бы его не учили постоянно, не загоняли в рамки? Может быть, он сидел бы вечерами вместе с Локи и всеми остальными… На самом деле, лучше так, чем как он сейчас.
Петя хотел было вернуться к злосчастной химии, даже уже сел за стол, вытер ладонью предательски проступившие слезы, надел очки…и понял, что не выдержит, если сейчас будет пытаться что-то решать. Он встал, походил по комнате туда-сюда, в один шаг вернулся к столу и захлопнул сборник.
— Тёть Маш, — крикнул он женщине, которая чем-то гремела на кухне, — Я прогуляюсь пойду!
— Хорошо, — с кухни раздался ответ, — Только не допоздна.
Петя фыркнул — ну и когда такое было-то? Быстро нацепив потрепанные кеды, он захлопнул дверь и вздохнул. Легкие наполнил неприятный запах сырости — Петя всё не мог привыкнуть к этому подъезду. Но стоило спуститься и выйти во двор — всё тут же заиграло яркими красками.
— Ра-аску-удрявый клен зе-еленый, лист резной, — распевали сидевшие на скамье Локи и Эдик, явно под градусом. Петя даже почти зашёл обратно. Как можно понять, после парочки баночек пива была ещё парочка, и ещё…
— Петя! — Одинцов махал, и слишком сильно походил на щенка.
Петров нервно огляделся по сторонам, не зная что ему делать и куда бежать. Он неловко улыбнулся радостному парню. Его взгляд неожиданно упал на клумбу под окнами. Там копался темноволосый парень, и Петя почему-то заинтересовался.
— Здрасьте, — пробубнил он, пододвигаясь чуть ближе.
Парень поднял голову, уставшим взглядом окинул Петю.
— Привет.
— Чем занимаетесь?
Парень ещё раз поднял голову, мол ты действительно тупой или притворяешь.
— Клумбу подготавливаю пока погода теплая, потом цветы посажу.
— О-о-о, — протянул Петя, не зная, как ещё продолжить разговор, — А вы, наверное, тот самый дядя Леня? Локи рассказывал…
— Меня зовут Лёша, — парень до побеления сжал кулаки, — И не будь как эти идиоты, не называй меня дядей, я не старый.
Петя покорно кивнул. Справедливо. Только хотел спросить, можно ли помочь, сам не понимая, откуда взялся такой порыв, но его вдруг обняли сзади, за плечи, пахн`уло алкоголем.
— Локи, отстань, — Петя поморщился.
— Угадал, но все равно не отстану, — промурчал гопник на ухо, и Петрову пришлось вывернуться из чужих объятий, — Посиди с нами, а.
— Не хочу.
— Зря, мы собрались шашлыки готовить…
Петя поднял голову — какие шашлыки, дождь ведь собирается. Но туч уже не было. Те предательски рассосались, а это означало, что уродливая розовая надпись останется под окном ещё на какое-то время. Из-за этого Петя вздрогнул и ужаснулся. Были даже мысли пойти и вылить на это безобразие воды или ещё что-нибудь сделать.
— Пойдём, — шепнул Локи прямо в ухо, и Петя тут же покрылся мурашками от горячего дыхания, едва ли не отпрыгнув в сторону. Ну вот какого черта? Как прикажете его терпеть?
Петрова усадили на лавочку так, что теперь он сидел посередине между Локи и Эдиком.
— В тесноте, да не в обиде, — с важным видом кивнул последний, и Петя горестно вздохнул. Лучше бы сидел и учил химию. А проводить время рядом с пьяными гопниками — пропащее дело.
В пластиковый белый стакан Локи что-то плеснул и протянул Пете.
— Сок. Мультифрукт. Ещё вишнёвый есть.
— Спасибо, — негромко шепнул Петя, приняв стаканчик, но Одинцов, кажется, всё равно услышал и расцвел в улыбке.
— Саня щас шашлык на шампурах вынесет и всё быстренько забарабаним, — Локи как бы незаметно положил ладонь на петино плечо. Тот поморщился, но вообще-то просто для вида.
— Так а мангал кто разжигать будет? — поинтересовался Петров, думая, что может быть от него отвянут и пойдут хоть займутся чем-нибудь.
— Федёк там вон, за машиной, уже давно все подготавливает.
Петя немного расстроился, глотнул сок. Грустно, но вкусно.
Вскоре подтянулись ещё люди, даже брат Локи, которого звали Тор. Вскоре появился и Саня с шампурами и мясом. Петя честно пытался запомнить имена и других ребят, многие из которых, как оказалось, были даже не из их двора. Самое страшное, что никто не был обделен вниманием, а значит обращалось оно и на несчастного Петрова, который уже захотел учить химию.
К большой компании присоединился и дядя Лен… Лёша, и Петя только и делал, что удивлялся, как сильно они грызлись с Саней (но Петя и в мыслях, и в речи называл парня Сашей, что-то ему не позволяло общаться как гопники. Наверное, остатки адекватности).
Вот уже по рукам пошла гитара, а двор наполнил вкусный запах готовящегося мяса. Гитара была Сашина, но играть хотя бы самое простое умели все, кроме Пети, и завывали все вместе тоже. Только лишь несчастный Петров всё пытался сбежать и порой вырывался из объятий надоедливого Локи, который под градусом стал более раскрепощенным.
Но на самом деле, когда гитара дошла до младшего Одинцова, Петя был приятно поражён. Голос у парня был невероятно красивый, несмотря на опьянение язык не заплетался, и играл Локи хорошо. Никто не пытался перебивать или подпевать, а у Пети отчего-то дрогнуло сердце и слишком быстро забилось. Он смял пальцами край своей длинной футболки, смотря в красивый профиль. Вот ведь черт, даже восьмиклинка и спортивки не портят… Ну и как он вообще на Петю мог «запасть»? Бред какой-то. Таких как Петя много. Тысячи и миллионы самых обычных Петь, а Одинцова это видимо не волновало.
— Я пойду, — тихо бросил Петров, когда Локи закончил играть, и его никто не стал держать, только проводили молчаливыми взглядами.
— Спокойной ночи, — вслед сказал Локи.
И правда. Уже поздновато.