Звонок коммуникатора резким и противным звуком взорвал тишину погрузившегося в сумрак вечера кабинета. Командир полигона, Дэннис Ричардсон, уже почти заснул за столом, заваленном бумагами, уронив голову на сложенные руки.

— Да, я слушаю, — без тени хрипоты или сонливости в голосе ответил Дэн в переговорное устройство и еще раз порадовался своей врожденной способности говорить спросонья так, словно он бодр и свеж, как огурчик.

— Здорово, Дэн, спишь на рабочем месте? — раздался в аппарате до боли знакомый мужской голос, и Дэннис против воли скупо улыбнулся.

— Поспишь тут, пожалуй, — ответил он, пытаясь прикинуть к чему этот звонок. — Что-то стряслось?

— Да нет, просто хотел узнать, как ты справляешься на новом месте, не надо ли чего?

— Справляюсь, а как иначе? Только я себе командование полигоном представлял несколько по-другому.

— И как же? — хохотнули в трубку.

— Ну там… — Дэн неопределенно махнул рукой и пожал плечами, хотя собеседник этого видеть не мог. — Думал, буду тренировать бойцов да бегать с автоматом по передовой, а не вот это вот всё… Бумажная работа заела, понимаешь ли, — объяснился Дэннис, не дождавшись реакции на свою реплику по ту сторону. — Отчет туда, приказ сюда, сметы, планы… Я боец, а не администратор!

— Ну так в чем дело, найди адъютанта, какие проблемы? — раздался в трубке удивленный голос друга.

— Да это уже пройденный этап, — снова махнул рукой Дэн, отодвинул бумаги к краю стола и поднялся, разминая плечи. — Моя прямолинейность редко позволяет людям долго находиться рядом со мной, а толкового парнишку, чтобы я мог не переделывать косяки за ним по ебадцать раз, найти так и не удалось.

— Ясно, — в очередной раз усмехнулся на том конце товарищ, — не угодить тебе. Но я все-таки попробую!

— Знаешь, лучше пришли мне новых инструкторов. Сработаться с помощником я все равно не смогу. А тренировать молодняк надо, и серьезно. Ок?

— Ладно, ладно, будут тебе и инструктора. Все, бывай, Дэн!

Ричардсон бросил коммуникатор на стол и пару раз склонил голову на бок, чтобы размассировать затекшую шею. В кабинете, помимо того, что было сумрачно и неуютно, ощущалась нестерпимая духота. Хоть мебели ему сюда поставили по минимуму — стол, пара стульев, кресло и канцелярский шкаф, — пыль все равно собиралась с навязчивой периодичностью, и в помещении становилось нечем дышать. По всей вероятности у этого здания существовали некие проблемы с вентиляцией. Дэннис попробовал убираться, но получилось только хуже — влаге некуда было деваться, и она стояла в воздухе, смешанная с запахом старых папок, полинялых занавесок и облупившегося дерева.

Этот полигон и все образующие его здания были очень старыми, ветхими и находились так далеко от города, что проще было сколотить новую мебель на месте, чем вести из Чикаго. Что Дэн и сделал в первую очередь, оказавшись здесь в качестве командира — приказал нарубить деревьев, сам обтесал их и сколотил себе стол и стулья, которые, по крайней мере, не норовили развалиться прямо под ним.

Он перешел в Бесстрашие из Нового Отречения пять лет назад — ровно через год после победы над недовольными и разрушения их подводного полигона. Сам Дэн, честно говоря, не планировал ничего такого — он хотел перейти в Дружелюбие, потому что лучше всего у него получалось работать руками. В Отречении он прослыл отличным плотником — вся фракция была обеспечена его комодами, тумбами, скамейками и этажерками, не говоря уж о столах и стульях, и поэтому считал, что в Дружелюбии он найдет себе дело по душе.

Но тест показал его склонность к Отречению. И Искренности. И Бесстрашию.

Прямо там, в здании церкви, где проходила симуляция, к нему подошли два человека в черно-синей форме и попросили проследовать за ними. Его привели в довольно уютный кабинет, где красивая Эрудитка и два представителя Бесстрашия рассказали ему, какая карьера его может ожидать в качестве Бесстрашного командира, поскольку дивергенты могли беспрепятственно работать за стеной. И Дэн, которого совершенно ничего не держало ни в одной из фракций — родителей не стало довольно давно, а опекуны им явно тяготились, — согласился. Чем черт не шутит, времена настали неспокойные, два года назад взорвали поезд с Бесстрашными, а год назад, прямо во время инициации произошли нападения на фракции… И Ричардсон согласился.

Прошел инициацию он на редкость успешно. Сильные руки, которые не гнушались работ по дереву, сослужили ему неплохую службу, а натренироваться давать по роже он смог довольно быстро. Со страхами тоже не возникло проблем — как дивергент он быстро справлялся с ними, и закончил инициацию на самом верху таблицы. После чего он, конечно же, выбрал стезю разведчика в особой группе.

Победа над недовольными, в боях с которыми Дэн, само собой, принимал непосредственное участие, принесла ему много новых званий и стремительный взлет по карьерной лестнице. И вот в свои двадцать три он уже имел неплохой боевой опыт, руководил полигоном, хотя время от времени нет-нет да возвращался к работе по дереву. В такие моменты он немного жалел, что не остался верен своему изначальному замыслу, но потом вспоминал восторженные похлопывания ребят по спине, прилипшее к нему прозвище «старшой», ставшее впоследствии позывным, чувство локтя и плеча рядом со своими боевыми товарищами и понимал, что всё не зря.

А сослуживцы любили его, несмотря на непростой характер. Некая врожденная прямолинейность не позволяла Дэннису налаживать контакты с представителями других фракций и полигонов — часто с языка срывалось первое, что приходило в голову. Да и подчиненных он отчитывал не жалея и не стесняясь в выражениях. Так что на расстоянии все признавали его опыт и самоотверженность, а вот близко никто не сходился. Даже адъютанты не задерживались больше чем на пару недель.

Дэн поймал себя на том, что стоит у окна и пялится во двор уже хрен знает сколько времени.

«Видно, хотел открыть окно и задумался, — подытожил он, распахивая створку и вдыхая летний вечерний воздух. Он с тоской оглянулся на стол, заваленный бумагами, и скрипнул зубами. — Вообще, помощник совсем не помещал бы. Да где толкового взять? Вот в чем вопрос».

Предвкушая скучный вечер за переделыванием отчетов, Дэн закурил, тщательно стряхивая пепел на улицу — пожар ему здесь совершенно не нужен. Ведь в его кабинете повсюду расставлены деревянные фигурки, каждая из которых — его попытка привести душевное равновесие в порядок, а потому дороги как память.