Он бесится не столько от невозможности в открытую подойти к старшему, сколько от безысходной потребности в нём. Ебучий умница Ким Сокджин со своей неизменной фальшивой улыбкой, растянутой на пухлых как у девицы губах. Один раз попробовав — не оторвёшься, а Ким Тэхён не просто пробовал. Он на этот вкус весь свой воздух добровольно выменял, а теперь вот — пожинает последствия.

Джин проходит по коридору, прижав к груди конспекты занятий — опрятная чёлка скрывает высокий лоб, рубашка застёгнута до верхней пуговки, вежливый смех одобряет идущую рядом подружку… Глаза бы ей выцарапать.

Тэхён врезается в старшего плечом совершенно намеренно, но тот извиняется сам и, слегка поклонившись, продолжает путь. 

— Сука, — тихо цедит младший и, пнув выпавший из бокового кармана джинова рюкзака карандаш, уходит прочь.

Встряхнуть бы его хорошенько, чтобы показал настоящую сущность. 

Тэхён знает, что под застывшей маской терпилы и самого примерного мамочкиного сынка кроется та ещё сука. Задолбанная по самое не балуй, уставшая соблюдать правила дрянь, которая, если дать волю, могла бы самолично облить бензином весь колледж и закинуть спичку.

Тогда поздним вечером он видел другого Сокджина, мешавшего энергетик с водкой и не думавшего ни о каких последствиях. Тот Джин — распалённый, жадный и невыносимо красивый в своей свободе, — выжег в сердце Тэхёна дыру размером с кулак. Они трахались в подсобке, забив на снующих за дверью людей, и опасность быть застуканными лишь добавляла пожара. Умница-Джин кусал шею младшего, зажимал ладонью его рот и не позволял ни на секунду сменить позицию, чему никогда раньше не бывавший нижним Тэхён глухо скуля поддавался.

Просто пиздец, блять. Как это вообще могло случиться?

Это накрыло привычный мир как ебучее торнадо. Снесло под основание домики повседневности, обрушило башни беспечного равнодушия, с корнем вырвало скуку, сжиравшую целыми днями.

Тэхён не дожидается конца занятий и, схватившись за лямку портфеля, выходит из аудитории. Насрать на всё. На возмущённый взгляд преподши в спину, на обеспокоенный — Пака, на непонимание всех остальных.

Он вышагивает по коридору без цели, надеясь только на то, что побыстрей доберётся до дома и рухнет в подушку лицом. С кухни как всегда будет вонять одиночеством, и он в который раз спустится в магазин снизу, чтобы набрать лапши быстрого приготовления и, завалившись в кровать, жевать обжигающе острую дрянь. Опять брызги заляпают покрывало, но разве ему не плевать? Сменит потом как-нибудь, в конце концов, кто ему что-то скажет?

— Пиздец у тебя сральник, Ким.

И нет, это не сновидение, хотя Тэхён готов пырнуть себе палочками в глаза, чтоб прояснилось: умница-Ким-Сокджин на его пороге.

— Что? Мне Пак дал твой адрес. Хотя, знай я, в какой помойке ты обитаешь — ногой бы не сунулся.

Проходит внутрь, как будто он тут хозяин, брезгливо осматривает немытые чашки у раковины и разбросанные тут и там шмотки, сам скидывает рюкзак с плеча и педантично укладывает на стул (мало ли, как давно младший вообще пылесосил).

— Ты что тут делаешь? — всё ещё не догоняет Тэхён, глядя, как незваный гость по-свойски исследует его гостиную.

— Поговорить пришёл, — даже не смотрит на младшего Джин. — Что ты сегодня устроил?

— Не знаю, о чём ты.

— Не изображай идиота, тебе до него и так недалеко. — вот она! Вот она, сука, полезла!

Тэхён щерится против своей воли. Почти торжествующе скалит клыки в извращённой пародии на улыбку. Такой Ким Сокджин — это совсем другой разговор, и такой разговор он готов поддержать со всей отдачей.

— Не нравится что-то?

— Не нравится, что ты нарушаешь моё спокойствие и личные границы.

О, младший с большим удовольствие нарушит их снова.

— Странно, что ты говоришь мне это после того, как…

— Это была ошибка. — выпаливает так быстро и нервно, и видно, как сжимаются на миг изящные пальцы. Секунду в комнате царит тишина, а потом Джин выдыхает, вернув прежнее самообладание. — Просто немного больше алкоголя, чем нужно. А ты попался под руку, вот и всё.

Врёт. Как же паршиво он врёт. Сам бы себе не поверил, но ничего лучше придумать не может. Потому что Тэхён уже полгода не отпускает. Тэхён, один раз увиденный старшим среди студентов, запавший в душу как будто бы навсегда. Тэхён с его блядскими длиннющими ресницами и пальцами, которые Ким с радостью бы примерил на свою шею. Тэхён, который, чёрт бы его побрал, в мыслях уже особняк себе выстроил и поселился, даже не думая съезжать в ближайшее время. 

Зато крыша Сокджина съезжает почти моментально, когда мелкий нахальный говнюк улыбается так вызывающе и когда шаг за шагом подходит всё ближе, как будто гепард, плавно крадущийся к жертве. Джин жертвой быть не хочет. И пусть его от одного голоса младшего размазывает, пусть вся здравость насвистывая исчезает на раз, но ему нужно остановить этот пиздец. Иначе — билет в один конец, и весь прочный каркас верной жизни на помойку.

Тэхён улыбается. Голодно, жутко… Вцепляется пальцами в тонкие запястья и со всей дури впечатывает старшего в шкафчики с кухонной утварью. Те грохочут, скрипят и чуть не проминают свои тощие стенки под широкой спиной шатена.

— Мелкий, да ты охренел! Это, блять, больно! — рычит в губы пацану Джин, но тот рывком тянет старшего на себя и впивается в горячий рот жадным поцелуем. 

Сопротивление бесполезно, и самолёт «Ким Сокджин» бесславно терпит крушение.

— Несносный засранец, — шипит, кусая не то в отместку, не то от безысходности. — Какой же ты…

(Охуенный)

Пока глаза зажмурены, ногтями скрестись под чужой футболкой и скулить. Проклинать всех известных и неизвестных богов за пропущенные звонки-молитвы. Терять контроль снова и снова. Цепляться за проблески сознания, а на самом деле — за чужие шею и плечи. 

Язык Тэхёна толкается в рот старшего, напористо, бескомпромиссно, пока тот до боли оттягивает каштановые вихры младшего и уже сам балансирует на самой грани.

Одежду к чёрту. Сомнения? Туда же.

Лихорадочно ищут насыщения друг в друге, но жажда такая бездонная, что даже тысячей поцелуев не утолить. Джин толкает младшего в грудь и, пользуясь секундной потерей баланса, перехватывает инициативу. Тэхён глухо матерится, но не сопротивляется, когда его рывком разворачивают, и только покрепче впивается пальцами в мутно-белое покрытие столешницы. 

Они разносят пол кухни, пока Джин втрахивает младшего во все пригодные-непригодные поверхности, и ещё пол гостиной, когда Тэхён спустя некоторое время требует второго раунда. На полу остаются куски побитых чашек, не выпитый утром, а ныне разлитый кофе и раскиданные вещи. Порядка приход умницы-Джина, как ни странно, в квартиру не внёс.

— Ты сдох? — миролюбиво интересуется младший, глядя на тяжело дышащего парня, глаза которого блаженно прикрыты.

— Отвянь, — отзывается Джин тихо и так ласково, что улыбка Тэхёна мгновенно становится шире.

Они лежат на полу, сдавшись навалившейся усталости и, кажется, слышат, сердцебиения друг друга. Синяки и царапины пока совсем тихо саднят, а двигаться нет ни сил не желания. Тоже своего рода идиллия.

Тэхён аккуратно перекатывается на живот и тянется к валяющимися на столике салфеткам. Его бёдра и задница покрыты мазками своей-чужой спермы, а колени всё ещё мелко подрагивают, но парень выглядит как никогда мирным и довольным, что Джин, разлепив веки, конечно, замечает:

— Чего лыбишься, засранец? Ты мне всю спину исполосовал.

— Так поэтому и лыблюсь.

Протягивает салфетки старшему и, уже вытерев следы обоюдного удовлетворения, нехотя поднимается с пола.

— Мда… теперь убирать за тобой…

— Не льсти себе. Тут и без меня был страшный срач.

Младший лукаво следит за поднимающимся вслед за ним парнем и разве что не мурлычет при виде длинных красных ссадин, оставленных его же ногтями.

— Пластырь тебе дать? — издевается в открытую, наслаждаясь наигранным недовольством Сокджина, который в свою очередь еле скрывает просящуюся улыбку.

— Двухметровый бинт. Иначе нет смысла.

Зачем старший остаётся помочь с уборкой — Тэ так и не понимает, хотя, конечно, ничуть не возражает. 

Вечером на его кухне впервые за долгое время пахнет жаренным мясом и свежими, нарезанными аккуратными кубиками в миску овощами. 

— Знал бы я, что ты умеешь так вкусно готовить — подставил бы задницу гораздо раньше. — не удерживается от тупой шутки младший, и, на его удивление, умница-Джин вдруг смеётся в ответ.

— Если ты готов платить задницей за мою готовку — можешь нести договор. Я подпишу.