Велир приехал к Ричардсонам на следующий день и через день. Ринопневмония была заразной и гадкой штукой, поэтому ему нужно было проверить состояние остальных лошадей. На этот раз Мариан узнал его - видимо, Константин объяснил. Он обрадовался Велиру так, что тому аж стало неловко, попытался оставить на ужин, но Велир хоть и вежливо, но наотрез отказался, сославшись на “идиота, который без моего разрешения пожрать загнется в доме с полным холодильником”.

- Ты завел слишком хорошо воспитанную собаку? - Мариан наморщил лоб. Велир коротко рассмеялся.

- Да не совсем… Завел плохо воспитанного племянника.

- А… Ты про Василя, - Мариан кивнул. - Я рад, что он живет с тобой. Максин говорит, что он хороший мальчик.

Велир коротко кивнул, чувствуя, как теплеет от неловкости все тело и горят кончики ушей. Конечно, учитывая количество детей в этой дыре, его племянник и дочка Константина окажутся в одном классе.

Велир мужественно подавил приступ беспричинной радости, увидев, что в доме не было и признака присутствия женщины. Но через секунду до него дошло.

- Погодите, Максин это кто? Это… Это… Вот девочка?

- Ну конечно, Мариан рассмеялся, - это моя внучка. Они с Василем вроде бы неплохо общаются.

Велир не удержался и присвистнул. Забавно, конечно, выходило… Так вот что за Макс это был, у которого Василь собирался сдувать математику.

Максин сидела в своей комнате. С ней оставался Константин.

- Что… Плачет? - Тихо спросил Велир, стоя на пороге. Мариан тяжело вздохнул.

- Она привыкнет. В последний раз, когда у нас погибла лошадь, Максин была еще слишком маленькой, чтобы понять.

Велир устало кивнул, попрощался и вышел. Он шел по заснеженному вечернему городу, глубоко задумавшись и сунув руки в карманы. Шарф слегка колол шею, а снег скрипел под ногами.

Из раздумий его вывели шаги сзади. Велир обернулся.

- Ты что, меня преследуешь?

Константин нагнал его и спокойно пошел рядом. Он был в рубашке и той же самой дурацкой куртке. И как только не мерз? Сволочь. 

Велир пихнул замерзшие руки в карманы пальто и поднял плечи, спасаясь от колкого зимнего ветра. Константин помолчал еще немного, после чего сказал:

- Спасибо за лошадей.

- Всего лишь выполняю свою работу, не за что особенно, - Велир пожал плечами в защитном жесте. - Дочку-то что оставил? Небось плачет.

- Уже нет, - так же спокойно и ровно. 

Велир заткнулся и пошел дальше молча. Он не одобрил того, что Ричардсон вот так оставил дочь, но решил не высказывать свои соображения. В конце концов, он со своим ребенком сам разберется.

Константин тоже молча шагал рядом, сунув руки в карманы и спокойно выпрямившись навстречу колючему ветру, от которого Велир прятал лицо. Стемнело, что хоть глаз выколи.

- А фонарей больше стало, - заметил Велир, мгновенно оставив надежду на какой-то ответ. - Приятно, что в этой дыре хоть какие-то изменения происходят в лучшую сторону.

Константин хмыкнул.

- Если Уайли - это такая дыра, то зачем ты вернулся, Велир?

- Соскучился по твоим оскорблениям. Ну просто жизнь была не мила, - зло огрызнулся Хэйл.

Он не ожидал услышать смех в ответ. Самый красивый смех, который он слышал в жизни, глубокий, грудной, бархатный, теплый. Велир поджал губы, раздражаясь сам на себя. И чего, спрашивается, он вцепился в этого идиота со школы? В мире почти пять миллиардов людей, а он за восемь лет так не смог забыть всего одного. Так глупо. Такой позор.

Они почти подошли к дому Велира.

- Ну, я пой…

- Велир, - Константин прервал его, будто не слышал, что Хэйл уже начал фразу. Велир нахмурился. - У тебя не найдется прикурить?

“Ты гляди-ка, научился говорить, как человек”.

Они остановились под фонарем. Велир вынул зажигалку и протянул Константину. Вместо того, чтобы взять ее, Константин склонился к ней с сигаретой в зубах и, мягко обхватив руку Велира, подтянул ее ближе к своему лицу.

Велир застыл. Все его тело, каждый нерв, сосредоточились в левой руке, которую сейчас держал Константин. Велир чувствовал слабый запах печеных яблок, корицы, тепло и силу от мягкой хватки чужой ладони, шершавость мозолей…

- Не чиркнешь?

Резко чиркнув, Велир торопливо убрал руку. Константин выпрямился, спокойно затягиваясь сигаретой. Велир пихнул зажигалку в карман и оставил руку там, пытаясь продлить память о прикосновении.

Больше ему все равно ничего не достанется.

Он привел дыхание и сердцебиение в порядок как раз тогда, когда Константин докурил. К счастью, Ричардсон никак не прокомментировал его дурацкое топтание рядом. Он спокойно докурил и попрощался с Велиром.

Влетая в свой дом, Велир не видел долгого, внимательного взгляда, которым его проводил Константин, стоя на зимней ветреной улице под фонарем.

В следующий раз они столкнулись пару недель спустя в магазине. Велир начал привыкать к своей новой рутине: дом - работа - магазин - дом, уроки с Василем, выматывающие из Велира последние силы. Василь старался так, что у него скрипели мозги, но он не успевал совершенно по всем предметам, даже по физкультуре, а на музыке пел так, что учитель начал ставить ему высший балл за то, что Уилкинс будет просто молча открывать рот. Рисовал он тоже дерьмово.

“Даже не думал, что наша семейка могла породить еще большего неудачника, чем я”, - подумал Велир, выбирая батон посвежее. Рядом с ним кто-то остановился, и Велир почувствовал знакомый запах яблок и корицы.

- Привет, - коротко поздоровался Константин. Велир слегка нахмурился и напрягся, по старой школьной привычке ожидая получить подзатыльник. Но Константин молча протянул руку вперед, пошарился за лежащими впереди батонами, достал два и один протянул Велиру.

- Да я и сам мог вообще-то…

- Обычно люди говорят просто “спасибо”, Велир.

- …Спасибо. Ежели так охота.

Константин только хмыкнул, отходя к кассе.

Домой они шли вместе. Велир устало вздохнул, думая, что сейчас придет домой и, вместо того, чтобы завалиться с пивком к телевизору, сядет делать с Василем историю. Бедный долбоеб до сих пор путался в порядке президентов США. Велир с содроганием думал о том, что будет, когда придется учить с ним штаты и их столицы.

- Проблемы?

- А? - Велир очнулся и уставился на твердо очерченный профиль своего неожиданного спутника.

- Вздохнул ты как-то… Тяжко, - пояснил Константин, покосившись на Велира голубым глазом. - Как племянник?

- Нормально.

Не хватало еще жаловаться тут начать.

Они прошли в молчании еще какое-то время, и Константин спросил:

- Велир, все-таки зачем ты вернулся?

Велир фыркнул, вспомнив первую попытку Константина поговорить с ним.

- Потому что во всей остальной Америке не ебет никто, приехал в родные места хуй себе подыскать…

- Велир, - Ричардсон прервал его резко и твердо, будто не желал этого слушать. - Я серьезно. Ты вернулся из-за Василя?

- Да, - Велир сдался. По заснеженной улице шлепали подтаявшим снегом люди. Они с Константином шли не торопясь, Велир - чуть впереди. - Я не знал… Точнее, знал, но… В общем, в какой-то момент стало невозможно это игнорировать. Я тоже хорош, слишком поздно спохватился. Не слишком хотел…Э-э, неважно.

- И какой план? - Совершенно по-деловому спросил Константин, будто собирался как-то всерьез участвовать в их жизни. Велир опять покосился на него.

- Что “какой план”? Нет никакого плана. Забрать его из города я не могу без разрешения сраного донора спермы, который его сделал. Я его забрал, ращу вот… Как могу.

Мог он плохо, как ему казалось. Никаких игр вместе на улице, никакого чтения книжек вместе, ничего вообще вместе. Они даже жрали порознь. Не умеющий в человеческую коммуникацию Велир даже почувствовал облегчение, когда Василь показал себя идеально подлаживающимся, ничего не требующим ребенком. Сейчас Хэйл запоздало понял, что надо уже делать что-то с этим. И давно.

- Слушай, э-э… А что вы с дочкой твоей делаете вместе? - Спросил он, прежде чем понял, что стоило бы заткнуться.

- Вместе?.. - Чуть растерянно переспросил Константин. - Ну… Она любит смотреть, как я работаю с лошадьми, ей нравится ходить со мной гулять, раньше я читал ей вслух, но это быстро прошло… Ты думаешь, что тебе делать с племянником?

Велир устало потер переносицу.

- Я не знаю, что с ним делать. Он хороший пацан и старается изо всех сил, но тем больнее мне видеть, какие оценки он потом получает. Я пытаюсь не делать все за него, а он только смотрит на меня, как осел. Он какой-то… Как будто отстал в чем-то, и чем больше я смотрел на твою дочку, тем больше понимал степень всего пиздеца, а что делать, не знаю, и спросить не у кого.

Константин выслушал его, не прерывая, а когда Велир выдохся и замолк, переваривая удачность идеи обосрать племяша и свои педагогические навыки перед бывшим школьным хулиганом, предложил:

- А приводи его к нам. Они с Макс вроде неплохо общаются. Ему нужны друзья. Мальчики, конечно, было бы лучше, но уж что есть. Макс с детства лучше дружбанилась с пацанами, - он произнес это чуть ли не с гордостью. Велир хмыкнул. Константин продолжил:

- Да и вообще, хоть на меня посмотрит. Что он видел в жизни, каких мужчин? Одного только обрюзгшего алкаша и женщин. Это не дело.

- Ну спасибо, - пробормотал Велир, решив не обижаться сильно - в конце концов, Константин мог бы помочь.

- Э-э… Я в смысле… - Константин, кажется, понял, что спизданул. Велир махнул рукой.

- Да-да, в твоих глазах я никогда не был эталоном мужика, Ричардсон. Лучше не продолжай эту мысль, пока не посрались.

Константин кивнул и на удивление послушался.

- Приходи в это воскресенье. Хорошо?

Он спросил это почти ласково. Велир поежился от тепла, которое пронизало его насквозь даже через зимний холод и пальто. Он не знал, откуда пришло это тепло - изнутри или снаружи.

- Ладно… Спасибо. Бывай.

Вечером он сказал Василю, что в воскресенье они идут в гости к “твоей этой Максин”. У Василя презабавно вспыхнули уши. Велир только хохотнул и покачал головой. Только наследственных влюбленностей в Ричардсонов им не хватало. Ситуация Василя была бы лучше только в том плане, что его за влюбленность не убили бы. Но черта с два Константин подпустит хоть кого-нибудь к своей принцессе, так что шансы у них обоих были одинаково невелики.

В воскресенье Василь был на ногах раньше, чем первые петухи, умыт, прилизан и одет в свою лучшую рубашку. Только почему-то измятую. Все это он сделал сам. Сонный Велир, стоя в дверном проеме спальни в одних трусах, смерил его рассеянно-задумчивым взглядом.

- Че, сам намарафетился? Рубаху снимай, ловелас.

Василь опять вспыхнул презабавно-торчащими ушами и послушался. Велир взял его рубашонку, зевнул и включил утюг.

- Что вскочил, как на четвертое июля?

- Д-да я так… Заранее… Чтоб не опоздать, - промямлил Василь, одергивая штанцы. Велир хмыкнул, работая утюгом.

- Ну да, ну да… Домой придем, научу вещи гладить. Там не дурить и вести себя хорошо, понял? А то не позовут больше.

Василь серьезно кивнул. Ему и говорить такое было не обязательно. Закончив с рубашкой, Велир одел его, привел себя в порядок, накормил их обоих нехитрым завтраком в виде яичницы с помидорами и отвел на ранчо, на всякий случай держа Василя за руку. Мальчик крепко сжимал его ладонь холодными от волнения пальцами и то и дело забегал вперед, но тут же останавливался и пытался подстроиться под шаг Велира, отставал от его длинных ног и опять начинал бежать.

- Волнуешься, шкет?

Василь пожал плечами, напряженно глядя на дорогу, будто боялся, что если он не будет пялиться, то она исчезнет вместе с ранчо и Максин. Велир уже не в первый раз, но в первый раз с такой силой почувствовал укол нежности к этому пацану.

Константин открыл после первого же звонка, будто стоял у самой двери с утра, поджидая их. За его спиной нетерпеливо прыгала Максин, ее хвостики подскакивали в такт прыжкам хозяйки.

- Заходите, заходите скорее!.. А как вы дошли? - Вдруг вспомнив свои манеры, мелочь приняла настолько серьезный, презабавный для ее возраста тон, что улыбнулись все, даже обмерший при виде Константина Василь. Велир легонько подтолкнул его в спину:

- Иди… Ноги вытри. И поздоровайся!

- Драсьте, - еле выдавил мальчик, глядя куда-то в район колен Константина. Тот коротко потрепал его по голове, кажется, сильнее напугав, и отправил играть в комнату. Велир неохотно встал на пороге, не проходя дальше.

- Ну я пойду… Когда мне за ним прийти?

Константин, уже отвернувшийся, чтобы пройти в комнату, развернулся обратно к нему и сдвинул брови.

- У тебя какие-то срочные дела?

- Да нет… - Велир поскреб в затылке. - Я просто думал… Что я тут делать-то буду все это время? Я думал… Ну… Не торчать же тут просто так…

Кажется, он неправильно понял. Константин нахмурился сильнее.

- Велир, я хотел бы, чтобы ты остался.

Помедлив, он добавил:

- Если ты не против.

- Д-да нет…

“Сука, как я могу быть против лишних пяти минут, когда могу пялиться на тебя”. 

Это шло вразрез со здравым смыслом. У них с Константином было ровно одно позитивное воспоминание - объятия после выпускного, которые Константин, без сомнения, уже не помнил. А Велир все хотел оказаться в его компании. Любил оскорбления слышать, наверное. Мазохист.

“Надо было попросить все-таки Майка тогда меня выпороть, вдруг бы понравилось”.

Велиру стало так смешно, что он едва подавил улыбку. Майк уж никак не тянул на роль папочки-доминанта.

Константин вон тянул. Осознав это, Велир едва не поперхнулся. Константин странно покосился на него.

- Ты чего, Велир?

- Нет, ничего, - странно придушенным голосом сказал Велир. Его так и тянуло истерически расхохотаться прямо Константину в лицо. - А где мистер Ричардсон?

- Уехал по делам, - коротко сказал тот. - Пойдем. Ты голоден?

- Нет, - Велир покачал головой. - Я и пиздюка только что покормил, так что…

Он прошел вслед за Константином и огляделся, невольно вспоминая, как попал сюда впервые. Тогда все казалось больше, а Константин - более пугающим. Теперь Велир видывал вещи и пострашнее одноклассника.

Дом не слишком изменился, разве что теперь комната, которая была комнатой Константина, была завалена плюшевыми игрушками. Макс сидела за столом, Василь - рядом с ней на стульчике. Она что-то объясняла ему с важным видом. Велир тихо фыркнул и прошел на просторную кухню вслед за Константином. Тот указал ему на диван, прошел к плите и взял турку и кофе. Велир сел, слегка оживившись.

- Так я почему-то и думал, - Константин усмехнулся, - ты похож на человека, который живет на одном кофе.

- Ничего подобного, - буркнул Велир, не слишком хорошо осознав, чему возражает. Он рассматривал Константина, его спину, руки, замечал осторожные и ловкие движения, с которыми он двигался по кухне. Константин был одет в рубашку, футболку и старые джинсы. Его волосы слегка отросли, и Велир просто молча умирал от невозможности подойти и провести по ним рукой. Он нервно прихватил зубами кончик собственного хвоста, и тут же отпустил, глубоко вздохнул, успокаивая себя силой. В раковине лежали три кружки, сковородка и детская тарелка, а на плите стоял, видимо, обед. На столе стояли еще две кружки, стакан, наполненный водой, валялся раскрытый альбом, в котором были неумело нарисованы зеленые луга и коричневая лошадка. В кухне тоже - ни признака женщины. Кухню наполнил аромат кофе. 

Велир усмехнулся. 

- А ты вот в школе был совсем не похож на… образцового родителя.

Константин поставил перед ним кружку и сел в кресло напротив, закинув ногу на ногу.

- С чем обычно пьешь?

- Так, - коротко ответил Велир. - Спасибо.

Он осторожно отхлебнул крепкую черную бурду и почувствовал, что ну вот теперь жить можно. Константин удивленно хмыкнул, но ничего не сказал по этому поводу. Он вообще стал мало разговаривать и выпендриваться, как делал мальчишкой.

- А где?.. - Велир замялся, еще раз оглядевшись. - Ну…

Константин непонимающе взглянул на него.

- Я же сказал, отец уехал.

- Да не отец, что я тупой, что ли! - Раздраженно бросил Велир и решил оставить эту тему. Он был уверен, что Ричардсон тупит специально. Тот наморщил лоб и догадался чуть погодя.

- А-а, ты же не знаешь. Мы развелись, когда Максин было три.

Велир срочно отхлебнул кофе, пытаясь скрыть душевное ликование, и обжег себе язык. Он слегка поморщился, и тут же скорчил самую сочувственную мину, на которую был способен.

- Ничего себе, и ребенка тебе оставила… Обычно матери так не делают…

- Матери и не делают, - чуть резковато ответил Ричардсон, и перевел тему. - Ну а ты? Все один?

Велир неопределенно пожал плечами. От пристального взгляда Константина ему стало не по себе. Уж слишком он впился ему в самую душу. Велир торопливо опустил взгляд, но от переключения внимания на горло и ключицы Константина над футболкой стало только хуже.

- Ну… Не получилось ничего.

- И не было?

- Слышь, это чего за допрос? - Рассердился Велир. - Мне кажется, это мое дело, чего у меня там было!

Рот Константина превратился в твердую линию, горло тоже напряглось.

- Ты хоть не начинай, - устало сказал Велир, откидываясь на спинку дивана и глядя в окно на медленно падающий с белесого неба снег. - Хотя кого я прошу… Ты же хочешь узнать, не опасен ли я для собственного племянника? Не педофил ли?

Даже произносить это было мерзко, чужеродно. Влечение Велира к взрослым мужикам (ладно, одному взрослому мужику, который перехреначил ему всю его сраную жизнь) не имело ничего общего с детьми. И откуда все эти долбоебы только вытащили эту идею?

Константин шумно выдохнул.

- Велир…

- Слушай, давай так, - Велир резко посмотрел Константину прямо в глаза. - Я не спрашиваю у тебя, куда делась твоя бывшая жена, ты не лезешь ко мне в штаны и вообще никуда не лезешь. Я достаточно наслушался. Либо так, либо мы друг друга не знаем.

Несколько десятков секунд молчания.

- Хорошо, Велир.

Велир, всем своим существом приготовившийся к битве, видимо расслабил напрягшиеся плечи.

- Вот и хорошо. Ну а вообще… Чего нового тут?

Велир и Василь провели у Ричардсонов почти все воскресенье. Велир не мог найти в себе сил встать и уйти, даже когда стемнело, а Константин ничем не выказывал, что гости ему в тягость. Как будто… Даже наоборот.

От обеда Велир легко отказался, пока Константин кормил детей. Василь, который вполне нормально вел себя в компании Максин, при виде Константина опять обмер и бестолково возюкал ложкой по тарелке, как будто боялся есть, пока Константин не спросил:

- Ты в доме врага не ешь, что ли?

Велир вскинул на него изумленный взгляд. Константин ухмылялся в усы. Нет, не мог он это помнить… Совпадение, наверное.

Возвращение мистера Ричардсона возвестил вопль Максин:

- Дедушка приехал!

Топот ног по коридору и смех Мариана. Велир прислушался.

- Оп-па!.. Уйди, проказница, я холодный!

- Дедушка, дедушка приехал! А ко мне знаешь, кто в гости пришел? Угадай, угадай! - Максин заливисто захохотала.

“Подставные актеры”, - подумал Велир. - “Точно, вот бля буду. Они просто девочке заплатили… И… И мистер Ричардсон тоже какой-то подставной”.

Он отказывался понимать, что в семьях бывает вот так. Особенно в неполных. Что дети вообще бывают настолько счастливыми. Ведь если бы он это признал, то пришлось бы и признать, что вся его семья, включая его самого, подвела маленького Василя, и черт один ведает, получится ли уже это исправить.

Мистер Ричардсон ввалился на кухню, до смешного похожий на Санта-Клауса. На его усах и бороде осел иней, синие глаза смеялись, а на спине повисла Макс.

- О, какие люди! - Увидев Велира, Мариан как будто расцвел еще сильнее. - Здорово!

“Точно как собака бы сделала, всем рад, даже мне”, - подумал Велир без тени желания оскорбить, пожимая Мариану руку. Тот огляделся.

- А где же наш тихий воспитанный мальчик?

- Здрасьте, - пропищали снизу. Велир протянул руку куда-то Мариану за спину и подтащил Василя ближе.

- Собственно вот.

Василь вжался в ногу дяди, с удивлением глядя на Мариана. Тот присел на корточки. Максин так и осталась висеть на его шее.

- Привет, малыш! Какой-то ты худенький… Весь в папу, а?

- Я не… Он... Я… - Василь замялся и растерянно замолк, ожидая, что Велир поправит неверно указанное родство. Максин молчала, хитро блестя глазами.

- Да, не жрет вот… Не ест, - торопливо поправился Велир, мгновенно вспыхивая. Поправлять Мариана он не стал. Какая разница уже - дядя, папа.

“Я точно плохой ему опекун, вон он худой какой… Наверное, должен быть потолще…”

В лице Мариана и Константина, однако же, не было ни признака осуждения. Мариан шутливо зажал нос Василя между указательным и средним пальцами.

- Откормим! В следующее воскресенье придешь, Василь?

Пацан радостно открыл рот. Закрыл. Вопросительно посмотрел на Велира. В его взгляде так и читалась мольба. Велир поджал губы, вздохнул и закатил глаза.

- Слушайте, ну… Вы серьезно, что ли? Мы не можем каждую неделю…

- Почему?! - Звонко воскликнула Максин, слезая со спины дедушки и хватая Василя за руку. Велир растерялся.

- Ну… Потому что нельзя ходить в гости так часто…

В самом деле, что ему было отвечать? Надоедать людям каждую неделю? Мариан наверняка предложил из чистой вежливости. 

Максин, однако же, не устроил его ответ. Премило набычившись, она выдала:

- Я хочу, чтобы Василь пришел в воскресенье, ему так лучше будет! И вообще, он мой был сначала, а вы уже потом пришли!

Лицо Василя приобрело цвет переспелого помидора. Велир вылупил глаза, искренне не понимая, что на это отвечать.

- Максин Элен Ричардсон! Как ты разговариваешь со взрослыми! - Мариан сердито погрозил внучке пальцем. Впрочем, чихать она хотела на все угрозы деда. В доме явно авторитетом был больше не он.

- Э-э… Нет, ну раз так… Я, я не знаю, чем крыть, все, - Велир растерянно фыркнул и уставился на Константина. Тот как-то странновато торжествующе ухмылялся, впрочем, ухмылка пропала так быстро, что Велир решил: ему показалось. Константин наклонился к дочери.

- Макс. Ну че за дела? Мы с тобой как братуха с братухой договаривались. Василю тоже домой надо, и вообще, вы ж в школе видитесь. Заканчивай.

- Мы в разных классах сидим, - поверженно промямлила девочка, но неохотно отпустила руку обмершего Василя. Только тогда им было позволено уйти домой.

- Темновато что-то, и какие-то хулиганы фонарь вон разбили, - Константин нахмурился, держа в зубах сигарету, пока Велир влезал в ботинки и обматывал вокруг шеи шарф. - Провожу-ка я вас, цыплятки.

- Слышь ты, бык!.. - Вскинулся Хэйл.

- Чего? - Константин с вызовом уставился на Велира, мусоля во рту незажженную сигарету. Велир шумно, сердито выдохнул и натянул капюшон куртки на голову молчаливо торчащего у порога Василя. Кажется, они всегда будут грызться, как два пса. Они не умели по-другому.

- Ты посмотри, Василь, кто у нас тут. Эскорт, етить тебе некуда…

Константин чиркнул зажигалкой, хмыкнул и одним шагом наступил в свои огромные ботинки.

Они шли по темной тихой улице. К десяти вечера в городе вся активность постепенно сходила на нет. Уже наступила весна, но в этом году она выдалась очень холодной. Пальцы Василя в ладони Велира были ледяными.

- Где перчатки? - Строго спросил Велир.

Василь виновато сжал плечи и опустил голову.

- Дома забыл или просрал?

- Дома…

- Ну смотри мне.

Константин шел рядом и не вмешивался в разговор, но Велир знал: он слушает. Они прошли еще немного в молчании, которое было каким угодно, но не комфортным. Велир всем телом чувствовал присутствие Константина рядом, как чувствовал всегда.

- Какой ты… Папаша, - наконец, нарушил тишину Ричардсон, выпустив клуб дыма изо рта. Велир поднял глаза, глядя, как тот растворяется в темноте.

- Сам-то.

- Ну…

Оба замолкли. Василь топал рядом, крепко сжимая ладонь дяди холодными пальцами. Когда они дошли до дома, Велир сунул Василю ключи и отправил в дом, а сам остался стоять рядом с Константином, изыскивая любой предлог побыть с ним наедине. Он похлопал себя по карманам и коротко выругался, не найдя сигарет.

- Да блять…

Константин молча протянул ему свою пачку. Велир вытащил из нее одну сигарету, совсем не такую, какие раньше курил он, не “бабскую”, а почти что сигару.

- Спасибо.

- Все скурил, что ли? - Константин поднес к его рту зажигалку. Велир мысленно помолился, чтобы случайно не прижать к губам эти руки и затянулся от крошечного теплого огонька.

- Не. Я вообще-то бросаю… Чтоб пиздюк не смотрел на меня и тоже не начал, а если и начал, не вонял бы мне “а ты вот куришь, че мне нельзя!” Да и…

Велир захлопнул пасть. Не хватало еще ему жаловаться на проблемы с деньгами.

Константин покосился на кухонное окно, в котором уже горел свет. За белой занавеской была видна маленькая головастая фигурка, которая деловито двигалась туда-сюда.

- Не думаю, что он стал бы так наглеть. А если даже станет - так ты тут главный, а не он. Пока он под твоей крышей, живет по твоим правилам, все. Свалит, и пусть делает, как знает, а пока - нет.

Велир слегка покачал головой. Так он не мог. Эти слова слишком напомнили ему мать. Константин порой напоминал ему о ней. Велир старался не думать об этом слишком долго.

- Спасибо, - сказал он еще раз, когда сигарета превратилась в пепел в его пальцах. Дым был крепким, он разъедал слезами глаза и ел горло, но Велиру была нужна эта сигарета в компании Константина. Он медленно отошел к крыльцу.

- До свидания.

- Приходи на следующей неделе, - позвал Константин чуть громче. Велир покачал головой.

- Ну… Посмотрим, как с работой будет, и вообще…

Он выдохнул, только когда закрыл за собой дверь. Тепло дома окутало его с головы до ног, но он рвался в холодную темноту, ведь в ней остался Константин.

Василь тихо копошился на кухне. Велир глубоко вздохнул и прошел к нему.

- Че, шкет? - Он взъерошил теплую макушку, чтобы отвлечься от тонко тянущей боли в груди. - Чайник поставил? Какой молодец.

Позже, когда Василь уже лежал в своей кровати, подтянув одеяло к самому подбородку и оголив пятки, Велир заглянул к нему и сел на его постель.

- Понравилось в гостях-то?

Василь кивнул. Его огромные темные глаза блестели в темноте.

- Но тут лучше.

- Да? - Велир засмеялся. - Чего это? Я же только работаю и бухчу здесь.

Василь помотал головой.

- Не. Тут лучше. Там надо все время вести себя прилично, а тут дом.

- Можно в носу ковырять, и я ничего не скажу? - Сам не зная, зачем он это делает, Велир погладил Василя по голове еще раз.

- Ага!

- Ну и плохо, вот увижу, буду ругать. В носу нельзя ковыряться, на это противно смотреть, и Макс это не понравится.

Василь аж привстал. Велир кивнул с максимальной серьезностью, на которую был способен.

- Точно тебе говорю. Девчонки это не любят. Я вот ковырялся, и теперь у меня жены нет.

Василь чуть погрустнел, и улегся обратно на большую подушку в цветастой наволочке.

- Не надо тебе жену.

Велир удивленно моргнул. Кажется, до этого Василь не “тыкал” ему и никогда не выдвигал никаких требований.

- Че это?

- Не надо, - упрямо повторил мальчик. - Я хочу, чтоб мы вдвоем жили. Ты жену хочешь?

- Да… Да нет, - Велир аж растерялся. - Не хочу.

“Я с тобой-то жить еле приспособился, столько времени один… А тут еще бабу…”

- Вот и не надо, - совершенно взрослым голосом сказал Василь. На этот раз Велир не удержался от смеха.

- Них… Ничего себе, командир! Еще чего тебе не надо, а? Давай, принимаем заказы, пока аттракцион невиданной щедрости открыт!

Василь вдруг обхватил руками руку Велира и прижал ее к себе, как мягкую игрушку, которой у него сроду не было. В очередной раз запоздало Велир вспомнил, сколько игрушек валялось дома у Максин, и что Василь никогда ничего не просил, но разве не должен был его опекун подумать о чем-то настолько простом, как игрушки?

Наверное, думал он, это и означает “быть родителем”. Постоянно чувствовать себя провалившим экзамен, который ты даже не знал, что сдаешь, но должен знать. Экзамен никогда не заканчивается - разве что когда ты сдохнешь или решишь, что провалился, и перестаешь пытаться пересдать на более удовлетворительную оценку, оставив недоделанный результат своих трудов сдавать свои собственные экзамены в одиночестве, чтобы те тоже в итоге бросили к черту своих собственных детей, которых они подвели, так как их самих не научили их провалившие экзамен на родительство папы и мамы, и так по кругу, по кругу…

Велир не заметил, как сам провалился в сон прямо на кровати Василя рядом с ним. Во сне он только смутно помнил, как обнимал что-то маленькое и теплое.

Когда он проснулся, Василь все еще сопел в его рубашку и улыбался той самой тайной улыбкой детей, которые видят во сне какой-то секрет, и забудут его после пробуждения.

С этого дня их рутина стала разбавляться гостями. Константин упорно не предлагал отвести Максин к ним в гости, хотя Мариан высказывал эту идею, но Велир и не настаивал, он не любил гостей. По правде говоря, он и ходить в гости любил не слишком, но постепенно начал привыкать и медленно обживаться в чужом для себя пространстве. Макс и Василь делали уроки, играли, и иногда она читала ему вслух какие-то заумные книжки про потерянных королей и спрятанных принцев. Василь стал учиться заметно лучше, пусть и по-прежнему отставал в английском, рисовании и пении.

Константин и Велир во время этих “свиданок” сидели на кухне, а когда потеплело, стали выбираться на веранду с пивом. Они говорили ни о чем, или ни о чем не говорили, молча слушая звонкий и уверенный голосок Максин, который разносился по дому. Мариан смотрел телевизор, возился с лошадьми или читал. Порой Велир тоже ходил в конюшню, осматривал лошадей. К концу весны он уже знал их клички, породы и медицинскую историю наизусть. Вспоминать школу Велиру как-то не хотелось. Ему казалось, что все, что было в школе, в ней же и осталось. Он ни разу не заходил туда, избегая ее и своего дома, как огня, поэтому ему казалось, что в городе два Константина - один рядом с ним, другой - подросток, навсегда оставшийся в стенах школы и памяти Велира.

“Педик”.

“Не уезжай, Велир”.

Велир усмехнулся, лежа на своей постели и глядя в темноту. Хотелось бы ему оставить в памяти все, что он тогда чувствовал, но дурацкая детская влюбленность прилипчиво следовала за ним повсюду, колола и льнула к нему, и только рядом с Константином боль чуть утихала. Она изменилась вслед за Константином, стала более тихой и ровной, но порой колола так сильно, что Хэйл ощущал боль всем телом.

Константин стал для Велира наркотиком хуже табака, кокса и травки. Последние ему предлагали в колледже, но у него хватило ума отказаться. Константина он избежать уже не смог. Каждое его случайное прикосновение, когда он что-то брал у Велира или передавал ему, застревало у Хэйла в памяти, не давало спать, не давало спокойно жить. Жизнь превратилась в нетерпеливое ожидание встречи с Константином, попытки остановить время и новый виток тупого пережидания времени до нее. Велир подсел на его голос и вид, на самый запах его дома, как на наркотик.

Постепенно он нашел стабильность и спокойствие, к которым стремился, кажется всю жизнь. У него была работа, дом, где он был сам себе хозяином, сын и… И то, что у них было с Константином - долгие взгляды на его твердый профиль, прикосновения, которые длились не больше секунды и жгли так сильно, что после них Велир разглядывал свои руки и плечи - нет ли ожога. Трюк состоял в том, чтобы отстраниться раньше, чем это сделает Константин и отвести глаза раньше, чем он заметит жадный, голодный взгляд, полный тоски и бессловесной мольбы.

Любить двух людей оказалось ему достаточным - одного взаимно, другого - нет, никогда нет, и обоих - по-разному. В сердце Велира больше ни для кого не было места.

Велир прекрасно помнил, что ему еще нужно смыть с себя клеймо “педика”, и видит бог, Константин совершенно ему в этом не помогал, особенно когда что-то в словах Велира смешило его, и он негромко смеялся, и его разноцветные глаза смеялись тоже, смеялись и сияли. Велир однажды упустил контроль и засмотрелся так, что пролил пиво себе на штанину. В другой раз, месяц спустя, он уронил солонку, которую ему передавал за обедом Константин, и тот, вместо того, чтобы удержать солонку, Константин зачем-то схватил его пальцы, сжал, пытаясь удержать вместо солонки. Велир увидел сильную руку с венами, выступающими на тыльной стороне ладони и предплечье, почувствовал обжегшие его запястье пальцы, и вскинул глаза. Константин смотрел на него широко раскрытыми глазами, с нечитаемым выражением, будто сам удивлялся своему поступку. Велир инстинктивно дернул руку на себя, и Константин тут же отдернул свою, опустил на колено.

- Теперь поссоримся.

- Не каркай, идиот, - беззлобно сказал Велир, не слыша собственных слов за набатом сердца в ушах. Он взял салфетку и начал стряхивать в нее соль. - Не помню, чтобы ты верил в эти бабские приметы.

- Да я пошутил, ты ж не думал, что я серьезно, - Константин криво, нервно усмехнулся, старательно глядя в сторону. Велир не стал ничего отвечать, но с того дня они стали еще осторожнее друг с другом, будто и впрямь боялись поссориться, и разрушить все, что с таким трудом строили, хрупкий карточный домик.

По дешевке от соседа Велиру досталась старая развалюха-машина, и теплые выходные Велир проводил за ее починкой - какое-никакое занятие, хоть время убить. Да и пригодится, мало ли куда придется поехать.

Летом они ездили на рыбалку разным составом - то вдвоем, то Константин ездил с отцом. Втроем не получалось, не на кого было скинуть детей, которых не хотелось тащить далеко в такую рань, да они и сами не хотели. Велир и Константин однажды все же вытащили детей. Максин жаловалась, что хочет спать, а в машине спать неудобно, а Василь просто уснул по дороге. Нажаловавшись всласть, уснула и она, а потом у обоих болели головы, а они еще и играть хотели, распугали всю рыбу к чертям собачьим. Василя можно было бы приструнить, но, глядя, как он со смехом бегает за Максин с палкой, Велиру не хотелось этого делать. В общем, не получалось с этими чертовыми детьми ничего.

Константин и Велир сидели у берега реки, закинув удочки. Над рекой клубился белесой пеленой утренний туман, скрывая другой берег и целый мир, кроме узкой полоски спокойной воды. Велир широко, до слез зевнул и потер рукой глаза. Константин с улыбкой покосился на него.

- Что, уже разморило?

- Пошел ты, Ричардсон, - пробормотал Велир, смаргивая сонные слезы. - Нихуя.

Он потянулся, зажав удочку между ног.

- Блять, люблю племяша, не могу, но как же хорошо иногда без него поматюкаться!..

Константин тихо фыркнул.

- Полностью понимаю твои чувства. Порой от детей… Надо уезжать, это даже мой отец говорил.

Велир кивнул.

- Но день без него, и я уже начинаю яйца нести, как наседка. Не могу, начинаю думать, как он там, чего, не уебался ли, не чего-то… Не то чтобы я думал, что мистер Ричардсон там не справляется, - Велир быстро покосился на Константина, - просто… Ну, глупости, в общем.

Константин улыбнулся, вглядываясь в затянутый холодным туманом горизонт.

- Тебе кажется, что никто, кроме тебя, не справится. Так и чувствуют себя родители.

- А.

С того времени, когда Велир впервые спросил у Константина, как быть отцом, Константин непрестанно учил его именно этому. Ему, кажется, нравилось, когда его слушали, нравилось быть более опытным. Велиру нужен был его опыт, поэтому оба получали, что хотели - Константин благодарного слушателя, а Велир - опыт.

После непродолжительного молчания Константин сказал:

- Не думаю, что смог бы сделать то, что сделал ты.

- Ты о чем? - Велир удивленно взглянул на него, поежившись. От высокой влажности его волосы закудрявились сильнее обычного.

- Полюбить не своего ребенка.

Велир моргнул.

- Э-э-э… Ну, он… Он сейчас как бы… Ну, какая разница, кто его сделал? Главное же, кто вырастил. И все такое.

Константин чуть приподнял подбородок, сдвинув брови.

- Я был с Максин с ее первого дня жизни. Даже раньше этого. Я знаю, чья она, я вижу в ней свои черты и черты ее матери, она моя. Я не смог бы полюбить никого другого. Как ты - не смог бы.

Велир криво улыбнулся, не желая показывать, как больно его царапнуло упоминание Натали. Наверное, Константин еще любил ее, раз вспоминал. Хотя бы чуть-чуть.

- Если ты о ДНК, то в Василе есть мое. Но мне на это похуй, есть или нет.

Он уставился на воду, привычно проглатывая колючий ком боли, источник которой отказывался видеть.

И вздрогнул, когда с его скулы осторожно отвели прядь волос. Константин убрал волосы с его скулы, лба, коротко провел по ним костяшками пальцев и убрал руку. Велир вспыхнул весь целиком, особенно лицо, шея и уши. Он боялся даже покоситься на Константина, даже вздохнуть.

А тот так и продолжил сидеть с удочкой, как ни в чем не бывало. Велир едва вспомнил, что надо дышать.

В следующий раз они заговорили опять о какой-то ерунде, когда у Велира клюнуло.

Эти странные моменты просто выбивали его из колеи. Константин никак их не комментировал, просто делал… Что-то такое, а потом вел себя, как будто ничего не было. Велир уже всерьез начал подумывать, что он сходит с ума и придумывает эти случайные прикосновения.

Василь и Максин научились сносно ездить на лошадях, но как самая маленькая Ричардсон ни упрашивала отца и деда, они наотрез отказывались отпустить поводья лошади, осторожно водя ее по кругу.

- Велир, сам-то не хочешь? - Мариан подмигнул ему. Велир, стоя у порога конюшни и опираясь плечом на дверной косяк, скрестил на груди руки.

- Нет, спасибо. Мое дело их вот лечить, я и своими ногами доволен.

Так прошло примерно три года. Приближалось очередное Рождество - третье, которое Велир собирался праздновать с Василем.

Стояло двадцать третье декабря.

Стаканы соприкоснулись со звоном. Велир отхлебнул эггнога и осел в кресле, чувствуя, как тепло расползается по жилам.

- Ф-ф-фух…

- Устал? - Спросил Константин, отпив из своего стакана. Велир вяло кивнул. - Не то блять слово… В декабре все как с цепи срываются. Психи…

Константин усмехнулся своим грудным смешком, и Велир опустил голову, скрывая улыбку.

- Конец года, чего… Каждой сволочи надо дела свои закончить.

- Не то слово… А у вас чего?

- Трех лошадей в декабре вот продали.

- О-о, сразу?

- Нет. Двух сразу, третью через неделю. Ну, уже в январе за ними приедут. Пока оформят, все дела…

- Ну да.

Эггног согревал промерзшие до атомов внутренности, а бессмысленный разговор ни о чем успокаивал нервы. Мир стал как будто ярче, насыщеннее краски, и одновременно с этим - не совсем реальным. Велир прищурился на золотые огоньки гирлянды, слегка расплывшиеся. Кажется, в нем было уже многовато эггнога?.. Константин разводил крепкую хрень.

Снаружи раздавался смех Максин, которая прицельно обстреливала деда снежками. Василь, укрывшийся рядом с ней за кучей снега, активно подавал мелкой снайперше патроны. Мариан с удовольствием хохотал и грозил оставить малолетних хулиганов без сладкого под самое Рождество, и ничуть не уступал детям в снежном обстреле.

Велир удивленно фыркнул и покачал головой.

- Нравится же ему…

Константин мягко улыбнулся. Он всегда улыбался так, когда говорил об отце и дочери. Его лицо тоже слегка покраснело, и разговаривать он стал заметно больше.

- Нравится. Он и со мной так же играл в свое время.

- Ему бы детей с десятку, и то мало было бы.

- Да, ну что поделать… Когда мама погибла, он отказался жениться. Наклевывалось вроде что-то с какой-то женщиной, когда мне лет двенадцать было, но что-то не выгорело. Я не знаю, что, не спрашивал. Да и не все могут любить чужих детей, я ведь говорил тебе.

- А когда у тебя мама?..

Сколько Велир помнил себя, у Константина никогда не было матери. Она не приходила на собрания и праздники, сам Константин о ней не упоминал, и все, что Велир знал о ней - упоминание от Мариана, что она рисовала.

- Когда мне только шесть исполнилось. Машину на льду занесло, - Константин нахмурился и отпил еще.

- Мне жаль, - тихо сказал Велир, моргая в свой стакан. Голова кружилась от алкоголя, и каждая эмоция, которую он и по трезвяку чувствовал сильнее прочих, сейчас занимала все его тело целиком. Сейчас это было горе и сочувствие. Потеря собственной, еще живой матери ударила по нему в свое время больнее всего, а ведь он был здоровым лбом. Велир даже представить не мог, каково было шестилетнему мальчику услышать, что мама сегодня не приедет домой. И вообще больше не приедет.

Константин коротко мотнул головой:

- Да ничего. Меня вырастил мой отец, и я делаю то же для моей дочки. Справимся.

Велир перевел на него взгляд. Константин был одет в красный свитер с оленями, который смотрелся бы смешно на ком угодно, кроме него. Длинные ноги в домашних штанах Константин вытянул перед собой, сидя на диване, и откинулся на спинку дивана. Велир смерил взглядом его шею, опустил глаза к округлому вырезу свитера, сглотнул и хлебнул еще эггнога. Он был вкусный.

Пожалуй, он был слишком вкусный. Голова как-то подозрительно закружилась, и Велир подался вперед, медленно и почти равнодушно понимая, что он, кажется, падает.

Крепкая рука подхватила его поперек груди, останавливая падение.

- Ой, - задумчиво проронил Велир и громко икнул, - кажется, мне хва… Спасибо.

Он осторожно поставил уже пустой стакан на пол.

- Да уж, - Константин усадил Велира обратно в кресло, но руки с его плеч так и не убрал. Он сидел совсем близко, его колено уперлось в колено Велира. Велир посмотрел на их ноги, белого оленя на красном свитере, поднял глаза к лицу Константина. Оно было совсем близко к нему, Велир чувствовал на лице тепло чужого дыхания. У Константина все-таки были потрясающе красивые глаза, насыщенно-карий, не совсем темный, как будто подернутый золотом (хотя, может, так отражались огоньки с гирлянды), другой ярко-голубой, как небо летом или вода чистого озера. Густые темные брови Константина сошлись на переносице, а ноздри слегка раздулись, когда он вздохнул. Он тоже смотрел на Велира, не отрываясь. Велиру стало очень, очень жарко, и он подумал:

“А ну даже если… Чего такого?.. Скажу, что равнове… весие… не удержал…”

Едва у него мелькнула эта шальная, пьяная мысль, как его дыхание перекрыли горячие, влажные губы. Велир не понял, как это произошло, кто из них это начал - ну, наверное, он?.. Ведь только он же здесь был бухим и влюбленным, да?

И тем не менее это он, заторможенный алкоголем, сидел в кресле, как идиот, приоткрыв рот и позволяя Константину жадно целовать себя. В себя он пришел, только когда в его рот скользнул чужой язык. Велир вздрогнул и начал торопливо отвечать, уже не понимая, по-настоящему ли это происходит, или он сидит, как сто раз до этого, и бессмысленно залипает на Константина, пока тот не щелкнет перед его носом пальцами и не вернет его с небес на землю с фырчком “опять залип, задротина?”

Сейчас никто не щелкал пальцами перед его носом. Велиру стало еще жарче. Казалось, они сидят прямо жопами в огромном камине, а вокруг нет ничего, кроме сладко пахнущего Константином огня. Жесткие усы и короткая борода царапали Велиру губы, щеки и подбородок, но он с жадностью дорвавшегося тянулся еще и еще, перехватывал Константина, едва давая ему вздохнуть и снова ища его поцелуев, как воды или воздуха. Крепкие руки сжали его плечи, дернули, неуклюже перетащили через подлокотник, и Велир оказался на коленях Константина, лицом к нему, обхватив его бедра коленями. Константин запрокинул голову, а Велир склонил свою, чтобы было удобнее целоваться. Они оба едва не задыхались, но остановиться сейчас было подобно смерти. Онемевшее от алкоголя и ахуя тело Велира послало ему смутный сигнал: рука сжала его плечо, с силой провела по шее, пальцы вплелись в волосы на затылке, властно откинули голову, вторая рука сжала бедро. Велир чувствовал все заторможенно, как будто не в полную силу, так пьян он был. Горячие губы, жесткие усы, мокрый язык переместились на шею Велира. Он сдавленно ахнул и впился пальцами в плечо Константина, схватился за волосы на его затылке, не зная, куда девать руки. Исступленно целуя его, Константин провел рукой по джинсам Велира, ловко, вслепую расстегнул пуговицу и молнию, сунул пальцы за них…

И резко отдернул руку, отстранился, мутно взглянув на Велира, будто видел его впервые. Не успев понять, что произошло, Хэйл потянулся к нему, тяжело дыша, отыскивая еще горячих, ласковых прикосновений, которые он даже распробовать не успел, но Константин резко отшатнулся от него, лихорадочно облизал свои и без того влажно блестящие губы, ссадил Хэйла со своих колен на диван, резко встал и вышел, не бросив на него и взгляда. Тот так и остался на диване с расстегнутыми джинсами и открытым ртом, медленно соображая, что все-таки произошло.

Алкоголь отпустил достаточно, чтобы он сообразил застегнуть штаны и закрыть лицо руками. Что он наделал, идиот, зачем полез… Зачем, зачем, зачем…

Ведь знал же, что все испортит. Резко пронзившая грудь боль отвержения помогла Велиру скинуть с глаз пелену алкоголя. Пошатнувшись в последний раз, он встал, когда в дом вбежали хохочущие дети, а за ними вошел румяный и сияющий Мариан.

- А куда папа ушел? - Удивилась Макс. - Папа! Папа, папа, папа! Иди сюда!

Она звала повелительно и чуть удивленно, как ребенок, который привык, что папа отзывается на первый же его зов. Константин не отзывался. Максин шумно, недовольно выдохнула и стащила с головы красную с белым шапку. Ее темные волосы рассыпались по плечам взлохмаченным водопадом, а серые глаза блестели. Василь, как обычно, едва не потерявший в снегу шапку, пялился на нее, приоткрыв рот.

- Что случилось? Перебрали, никак? - Тихо спросил Мариан, пока Максин торопливо расшнуровывала ботинки и звала папу. Велир вспыхнул до ушей, но благодарно вцепился в предложенную соломинку.

- Да!.. Да… Мы немного… Все нормально, но он сказал… э-э… Кажется, ему нехорошо стало, и… В общем… Василь, мы идем домой.

- Как, почему?.. - Василь слабо, но запротестовал. - Мы же только недавно…

- Я сказал, домой! - Прикрикнул Велир, запустив руку в волосы. Василь тут же заткнулся, неодобрительно и чуть пугливо глядя на дядю огромными темными глазами. До этого Велир никогда не кричал на него. Макс и Мариан смотрели так же удивленно. Велиру было не до них. Он хотел как можно скорее оказаться подальше от этого теплого дома, в котором ему не было места.

Да ему ни в каком доме не было места. Скомканно попрощавшись, Велир уволок Василя домой. Воспоминание о горячем, ласковом поцелуе преследовали его, но он бежал быстрее. Василь едва поспевал за ним.

- Дядь, что случилось, вы поссорились? Обидел он тебя? - Допытывался он, догоняя Велира на холодной улице. Велир резко мотнул головой, не сбавляя шага.

- Ничего не случилось, шуруй! 

Его нога поехала по льду, и только вовремя подхвативший его Василь удержал Велира от падения. Голова кружилась, сердце билось шумно и невпопад. Не думать. Не думать. Не вспоминать. Ничего не было.

Праздновать Рождество у Велира не было никакого настроения, поэтому в его канун он сунул подарок Василя - новые коньки - под елку и ушел спать. Племяш больше его не доставал, только молча пялил темными, слишком проницательными глазами.

Сон не шел. Велира трясло. Как только он закрывал глаза, его начинали преследовать молниеносные вспышки воспоминаний - горячие, влажные губы на его лице и шее, руки, грубо сжавшие бедра, пальцы на паху…

Велир накрылся одеялом с головой. Он не дрочил, когда Василь был дома - странная неловкость мешала, хоть он и мог делать это совершенно беззвучно. Сейчас же Василь тихо спал в своей комнате, а Велир лежал в темноте под одеялом в своей, и единственной его компанией был воображаемый призрак Ричардсона, который лежал рядом и ласкал его шею губами. Велир едва слышно промычал сквозь зубы и пихнул руку в пижамные штаны. Призрачный, воображаемый Константин двинулся ближе к нему, жадно вылизывая его шею. За несколько движений рукой Велир управился и замер на кровати, весь дрожа.

Он все испортил. Все нахуй испортил навсегда. Единственной его надеждой было свалить все на алкоголь, на одиночество, на единоразовую ошибку, но захочет ли Константин его слушать?..

После Рождества его ужасные догадки подтвердились. Константин перестал даже смотреть на него, либо глядя сквозь него, либо мимо, обходил его по почтительной дуге, а Василь, лишенный походов в гости к Макс, стал смурным, молчаливым, похудел еще сильнее, но что странно - его успеваемость не упала. Велир, на котором начала висеть мешком даже собственная одежда, перестал помнить, когда он ел, и начал мучиться бессонницей. От отчаяния он даже подумывал просто подойти к Константину и все прояснить, но он не знал даже, с чего начать разговор, а ледяной, непроницаемый взгляд Константина на него, как на чужого, заставлял внутренности Велира вмерзать в его тело.

В следующий раз Мариан вызвал его к лошади уже весной, посреди дня. Макс и Василь были в школе. Кобыла никак не могла разродиться. С огромным трудом, но Велир спас жеребенка.

Когда он уходил, Мариан положил ему руку на плечо.

- Велир.

Хэйл только мотнул головой, не смея поднять глаз. Ему казалось, что он подвел этого хорошего человека тем, что отчаянно желал его сына вот уже столько лет. Мистер Ричардсон нравился ему, Велир часто думал, что было бы очень неплохо иметь такого отца, но он себя не обманывал. Одно слово правды, и Мариан отшатнется от него с тем же отвращением, которое Велир встречал абсолютно от всех людей в своей жизни.

Как он мог сказать ему, что произошло?..

Но Мариан ничего не стал спрашивать. Видимо, Константин ничего не объяснил ему, и мистер Ричардсон сделал свои выводы.

- Велир, вам нужно поговорить.

Велир упрямо мотнул головой еще раз. Не нужно им было говорить. Не о чем было.

- Он ляпнул что-то, да? И отказывается извиняться?

У Велира вырвался горький смешок. Тихий, сочувствующий тон Мариана добивал его. Велир знал, что не заслуживает его. Ему было стыдно за себя и свои извращенные, грязные желания. Константин был прав, Велир - больное, гадкое существо, родившееся неправильным, и на нормальные, правильные, понятные чувства вроде дружбы он был не способен. Только на похоть. В самом деле, Велир должен был понимать, как никто, что сексуальное желание у всех живых существ, размножающихся при его помощи, служило одной цели - деторождению. Какой цели служила его похоть к Константину? Никакой. Это была болезнь.

Велир уставился на золотой, сонно-туманный рассвет на небольшой картине в прихожей, чтобы не смотреть на Мариана.

- Хотя бы не запрещайте Макс и Василю дружить, - тихо сказал мистер Ричардсон. - Не делайте детей заложниками ваших ссор. Все, чего вы добьетесь - они начнут скрываться от всех нас и наделают бог весть чего.

- Я не делал… Не запрещал ему, - сдавленно сказал Велир. Так вот почему Василь так помрачнел… Интересно, слушалась ли Макс отца. Впрочем, он узнает это не здесь. Значит, вот так. Константин не хотел даже, чтобы его дочь общалась с племянником извращенца и сыном алкаша. К горлу подступили горький, тяжелый и горячий ком слез обиды не за себя - за Василя. Велир уставился в потолок.

- Простите, мистер Ричардсон.

“Вы только сделали хуже”.

Быстрым шагом он вышел из дома Ричардсонов и больше не оглянулся. В конце-то концов был предел боли даже для него. 

Когда Велир добрался домой, Василь уже сидел в своей комнате, низко склонившись над тетрадью по математике. Стол был ему низковат, а кровать - мала. Велир отметил это автоматически. Скоро Василь обещал сильно вырасти.

Велир неловко постучал в дверь. Тощие плечи племянника дрогнули, и он резко обернулся. Велир сглотнул, увидев, как заострился его усыпанный подростковыми прыщами нос, а глазам вернулось то самое затравленное выражение, которое он носил с детства. Велир едва подавил приступ гнева на Константина.

“Что он-то тебе сделал!..”

- Как… Оно? - Спросил Велир, оставшись на пороге. Василь смерил его непонимающим взглядом. У них обоих не было в привычках пустого трепа ни о чем. Молчу, значит, все хорошо.

- Нормально, - чуть напряженно ответил племянник, слегка повернувшись к Велиру и опершись локтем о спинку стула. Велир деревянно кивнул и потер вспотевшей холодной ладонью бедро.

- Как… С Макс? Общаетесь?

Слишком в лоб. Василь сдвинул светлые брови.

- А что?

- Да ничего, - Велир старательно рассматривал модельку военного самолета North American P-51 Mustang, которую сам подарил Василю на десятилетие. Моделька висела на стене над его столом вот уже третий год. - Просто. Ты смурной какой-то в последнее время. В школе чего?

- Ты тоже, - почти прервал его Василь. - Смурной, в смысле. С самого Рождества. Как с этим… Поссорился.

Паузу Василь сделал исключительно ради Максин, понял Велир. Не будь ее, и его пацан использовал бы куда как более крепкое выражение для описания Константина. Он опустил голову, скрывая ухмылку. Что ж, хоть кто-то был на его стороне… Хотя Василь ведь тоже не знал правду. Узнал бы…

- Так общаетесь, нет?

- Общаемся, - удивленно ответил Василь. - Вы как посра… Перестали общаться, мистер Ричардсон ей запретил, но она х… Все равно со мной дружит.

Его бледные, обкусанные и обветренные губы тронула слабая улыбка. Велир тоже улыбнулся в усы, глядя на свои стоптанные серые тапки.

- Ну ладно. 

В принципе, можно было бы позволять Максин приходить к ним в гости, но проблем с разъяренным Константином Велир не хотел. У него могли отобрать Василя, и если честно, он удивлялся, как это до сих пор не произошло. Как там были дела у матери, Велир не знал, но ее упорное молчание его удивляло. Велир все же был ей чуть-чуть благодарен. Точнее, понимал, что должен чувствовать благодарность, но вместо нее в груди была выеденная и залитая кислотой дыра.

Может, так и происходит пресловутая “сепарация”. В конце концов, в животном мире самки и детеныши забывают друг друга по достижении последними определенного возраста.

Так, худо или хорошо, как говорят в сказках, прошли три года. Велир даже смирился с тупой болью в сердце и одиночеством. Влюбленность в Константина наконец-то притупилась и отошла куда-то на двадцать второй план за работой, успехами Василя, который обнаружил в себе недюжинные способности к естественным наукам (в частности, химии) и бытовыми заботами. Василь стал пропадать в кружке, гулять с Максин, чему Велир совершенно не препятствовал. Не его дочь, сама разберется. Макс была взрослой девочкой и прекрасно держала нейтралитет, вежливо здороваясь с Велиром в их редкие встречи и спрашивая, как у него дела. А Велир начал находить какое-то извращенное удовольствие в своем одиночестве. Он с детства был один, почему сейчас что-то должно было поменяться?

Так все бы и шло, если бы однажды вечером Велир, вернувшись со смены, не обнаружил в комнате Василя пустоту и погашенный свет, а на кухонном столе записку:

“Дядя, привет. Уехал в Орегон по срочному делу на пару дней, перекантуюсь у дяди Данека. Вернусь к понедельнику, уроки не пропущу. Не волнуйся. Василь”.

Велир уставился на записку, не понимая смысла того, что видел. Уехал?.. В пятницу в ночь?.. В какой еще нахуй Орегон?.. К какому в пизду дяде Данеку? На чем? На какие шиши?..

Он сильно вздрогнул, когда пустая и холодная комната огласилась громким стуком в дверь крепкого кулака.