День прошел спокойно. Василь со спокойным лицом делал уроки на первом этаже, а Велир, подремав с пару часов, сел рядом и взял его учебник.

“Хуета-то какая, хуета…”

Ему впервые было почти полностью спокойно. Сосущий стыд, что он бросил Василя одного и смутное беспокойство по поводу странного поведения Константина, но это можно было выяснить потом. Василь, царапавший в тетради генетическую задачу про кур, выглядел куда спокойнее и счастливее, чем в последние дни. Велир потрепал его по макушке, на что племянник только смущенно ухмыльнулся и пригладил лохмы.

В дверь постучали.

- Сиди, я сам, - бросил Велир Василю, встал и сунул в рот новую сигарету.

На пороге стояла Максин. Похудевшая, с бледным следом шрама на виске и спутанными волосами ниже лопаток. Синяя рубашка не по размеру, завязанная узлом на тощем животе - Велир вспомнил, что вроде бы в такой гонял Константин в средней школе, пока не вырос из нее. Зато джинсы сидели идеально по фигуре. Она уставилась на Велира огромными серыми глазами и нервно подтянула на плече лямку темно-синего рюкзака.

- Здравствуйте.

- Здорóво, - Велир аж оробел. - Ты это, шуруй домой. Тебе папа запретил с моим племянником гулять.

- Он разрешил, - она сдвинула темные брови, - если вы дома будете.

“Нихуя се, доверие!”

- И сказал, чтоб вы меня до дома проводили, когда мы уроки сделаем.

-Н-да? - Велир посторонился, пропуская ее. - Больше он ничего?..

Взгляд стальных глаз, который на него бросила Максин, заткнул Велиру рот. Он просто пожал плечами и сказал:

- Так, сидеть только здесь. Я на кухне буду, чтоб вас видеть. Все понятно? Жрать есть в холодильнике.

Василь торопливо кивнул. Макс сузила глаза, прямо как ее исчезнувшая в неизвестном направлении мамаша, и прошла к Василю.

День прошел спокойно - очень кстати, Велиру на следующий день было нужно на работу, торчать там два раза по двенадцать часов. Работа у него была вообще непредсказуемая, могло все двенадцать часов ничего не происходить, а можно было все двенадцать часов принимать роды и ставить катетер корове, господи прости. Впрочем, такое у Велира было всего однажды. Покуривая на кухне, Велир периодически поглядывал на пиздюков. Они вели себя образцово - сидели на приличном расстоянии, даже не касаясь друг друга. К своему удивлению Велир заметил, что теперь Василь что-то объясняет непривычно тихой Максин. Она изменилась после аварии, стала тише, взгляд из дерзкого превратился в цепко-внимательный, потемневший и чуть затравленный, как у зверька, готового начать защищаться в любой момент. Велир с трудом унял желание спросить, как у нее дела.

Когда они закончили с уроками, Максин пошепталась с Василем и несмело подошла к Велиру, который чуть расслабился и тупил в газету:

- Вы не могли бы…

- А, да, пошли, - он снял одну ногу с другой и встал. 

В прихожей он захватил куртку. Макс нервно закинула рюкзак на худое плечо и помахала Василю рукой. Он неловко кивнул.

Велир замедлился, видя, как медленно идет Максин. Видимо, так как ее ударило сильнее, она еще не до конца восстановилась - даже если физически, то не эмоционально. Максин несла свое тело осторожно, будто только после аварии поняла, какое оно на самом деле хрупкое, и опасалась снова разбить его.

- Ну чего… Как оно? - Осмелился на вопрос Велир, когда молчание начало тяготить даже его. На улице темнело, и он впервые заметил, что фонарей стало больше. Они зажглись, когда на город опустились сумерки, и озарили улицы теплым желтым светом. Максин бросила на него взгляд.

- А?.. Да ничего.

Они прошли еще немного в молчании, и она вдруг спросила:

- А вы когда забирали Василя, вы очень его хотели?

- Чего? - Брови Велира взлетели вверх. Максин заторопилась:

- Ну в смысле… Вы же хотели, чтобы у вас был сын, да? И чтобы именно Василь?

Велир растерялся. Говоря откровенно, он не думал об этом. Детей он никогда не хотел, а Василя отобрал лишь потому, что даже жизнь с эмоциональным камнем, которому ребенок нахуй не усрался, была лучше, чем с истязающим всю семью алкашом. Велир поскреб в затылке, шагая по улице медленно, чтобы Максин поспела за ним.

- Ну… Когда я забирал его, я ничего о нем не знал, кроме того, что у него поганая орфография.

Максин широко раскрыла глаза и вдруг коротко, весело расхохоталась. В этот момент она была не похожа ни на свою мать, ни на отца. Она похожа на себя - удивительнейшим, непонятным образом, только на себя.

- У него и сейчас не очень! Ха-ха-ха!

- Ну уж ладно, - Велир спрятал улыбку в усах. - Получше, чем было… Ну и… Потом привык. П… привязался. - Он сунул руки в карманы и чуть поторопил девочку: - Шевели булками-то, в одной рубашонке прибежала. Прохладно становится… Понимаешь, мы ведь не выбираем детей. Не выбираем, какими они вырастут. Мы можем как-то повлиять на то, какими они вырастут, но они не… Не куски глины, а мы не умеем лепить. Твой папа, когда ты родилась, умел воспитывать детей не более, чем ты сейчас. И он не ответственен полностью за то, какой ты выросла. Он любит то, что получилось. И в этом, наверное, какая-то… Красота всей этой херни. Родительства. Я не хотел Василя, пока он не стал моим. Мне вообще было как-то… Насрать, - Велир произнес это со стыдом. - Но… Не теперь. Вот.

Максин слушала его тихо и задумчиво. До ранчо они дошли в молчании. Максин - пиная камушки на пути, Велир - потирая одно из горящих ушей.

В доме горел свет, теплый желтый отблеск лежал на небольшой клумбе под окном первого этажа. Когда Максин постучала, Константин открыл дверь, взлохматил и без того спутанный колтун на голове дочери и отправил ее в дом.

- Зайдешь? На пиво, - он не смотрел Велиру в глаза. Тот фыркнул.

- На пиво нет. А вот от чая не откажусь.

Константин поднял глаза и посмотрел прямо на Велира, мотнул головой и улыбнулся. Велир ответил ему такой же улыбкой и вошел. Дверь закрылась за ним.