Ландан не скрывал любопытного взгляда от омеги. Супруг императора видел Камоэ и раньше, но, сидя на троне, посреди приема, едва ли обменялся с пока ещё официальным фаворитом и парой слов. А северянину было интересно посмотреть на то, какие омеги нравятся Ти, ведь хотели они этого или нет, но омега должен был появиться в их браке, чтобы у императора родились наследники.

Валэнт низко поклонился и вежливо извинился:

— Прошу простить моё опоздание, Ваше Высочество, супруг императора Сайвора, Ландан из рода Великих львов.

— Прощаю, — кивнул альфа, поднимаясь с кресла. Камоэ, как и положено, пошёл на пару шагов позади супруга императора, а вот бета, не связанный подобными условностями, шагал сбоку, но на достаточном расстоянии, чтобы видно было, что они и ладонями не соприкасаются.

Ландан осознавал, что теперь уже не гордый представитель маленького бедного северного рода, земли которого расположены так далеко от Ока мира, что никто и не слышал названия тех мест, городов, рек. Этот роман альфы из Северных котов с Валэнтом, бетой из многочисленного рода Южных псов, никто и не заметил, а заметив – не придал значения. Сейчас же все заинтересованные лица, а это почти все обитатели дворца, кроме уж совсем черновых слуг, были осведомлены о романе супруга императора, что закончился ещё в школе, годы назад.

Северянину стоило немалых усилий сохранять на лице полнейшее безразличие, «не замечая» любопытных взглядов. Супруг императора шёл куда-то с фаворитом своего мужа и собственным бывшим любовником. Не знай Ландан истинного положения вещей, он бы и сам глазел бы на их компанию во все глаза, понимая, что такое зрелище больше не увидит.

— Мы очень странная компания, — сообщил Камоэ, когда они расселись в одной карете.

— Весьма, — кивнул супруг императора, улыбаясь. Северянину тяжело давалась его новая роль, и он не всегда помнил, что выше почти всех окружающих по статусу и именно ему теперь задавать стиль общения, решать уместность или оскорбительность шуток.

— Фаворит императора, супруг императора и я, — улыбнулся следом и южанин.

Камоэ кивнул, с любопытством посматривая то на Ландана, то на Валэнта. Омега пытался представить их вместе, увидеть, пусть в воображении, какой они были парой раньше. Фавориту было проще оценивать внешние данные супруга императора, а не беты: Камоэ никогда не нравились беты, казались недостаточно… недостаточно всё: не альфы, не омеги – так, нечто невнятное, ненужное, не способное и ребёнка оставить после себя.

А вот Ландан по-своему был хорош, на взгляд Камоэ. Пусть супруг императора был и среднего роста для альфы, но с хорошей фигурой: поджарый, крепкий, с чистыми голубыми глазами, и веснушки ему шли. Омега даже подумал, что, может, и ему стоит приобрести подобное украшение на время благодаря магии, но эту мысль фаворит отогнал. В этом сезоне веснушки рисовали многие, и чистых лиц во дворце было мало, а Камоэ любил выделяться.

Разговор сам собой затих, так толком и не завязавшись. Валэнт многое хотел спросить у северянина, но не мог при омеге. Бете было немного жутко думать о том, что этот наивный, такой искренний альфа, неиспорченный и провинциально-наивный, был вынужден вступить в брак с Тиданом и теперь зависит от прихоти бывшего бастарда. Южанин пытался найти ответы на свои вопросы в лице Ландана и не находил, хотя то, что северянину годы пошли на пользу, признавал. Когда они познакомились, альфа едва оправился от чёрного мора и выглядел хуже. Но самым странным для Валэнта было то, что северянин по-прежнему был ему небезразличен.

Театр встретил их шумом и весёлой толпой. Оборотни, демоны и малочисленные представители других рас ходили туда-сюда, разговаривая, не спеша занимать свои места.

Охрана и само присутствие супруга императора заставляли толпу расступаться, пропуская, и глазеть, запоминая. Среди зрителей большая часть была из состоятельных, но не знатных горожан. В Оке мира было много театров, и каждая труппа находила тут своего зрителя, свою аудиторию.

Знать традиционно предпочитала драмы с глубоким философским смыслом или исторические постановки на устаревшем языке времён создания Сайвора. Ландану подобные спектакли были откровенно скучны, а одобрения он не искал, понимая, что всё равно не найдёт. Супруг императора ходил на простые комедии вместе с простыми горожанами и мелкой провинциальной знатью, приехавшей в Око мира по делам впервые.

Не будь Ландан супругом императора, весь двор только и злословил бы о низких и простых вкусах северного выскочки. Но марать недостойными разговорами мужа льва было не просто дурным тоном, но и грозило реальным наказанием. К тому же часть знати, особенно юные представители родов, всё же потянулась следом за монаршей четой – и теперь в толпе зрителей современной комедии можно было встретить и обитателей дворца императора, хоть и изредка.

— Будь я супругом императора, я бы не смог пойти на подобный спектакль, — с лёгким осуждением в голосе сказал Камоэ.

— Почему? — уточнил спокойно Ландан. К неожиданным словесным нападкам он уже успел привыкнуть и иногда даже находил достойный ответ на подобную агрессию.

— Побоялся бы, что меня сочтут глупым, раз я выбираю настолько лёгкие представления, — пожал плечами омега, не желая задеть альфу и просто озвучивая свои мысли. Став фаворитом, Камоэ не мог удержаться от мыслей, что было бы, выбери в мужья Тидан его, а не Ландана.

— Не думаю, что тебя бы по-настоящему волновало то, что о тебе думают другие в подобной ситуации. Меня – точно не волнует, — пожал плечами супруг императора.

Комедия началась, и разговоры закончились, но мысли Ландана крутились возле кабинета мужа. Эйхо ещё не вышел, когда северянину пришлось уйти, чтобы не опоздать на спектакль, и он просто не знал, что происходит между омегой и Мей-ли. Были ли они с Ти правы? Ждёт ли Эйхо ребёнка? Да и за самого льва Ландан очень переживал, жалея, что не смог быть рядом, чтобы поддержать в такой тяжёлый момент.

Валэнт, как и положено, сидел чуть позади. В театре погас свет, и рассмотреть, что происходит в императорской ложе, было невозможно. Бета подался вперёд, словно пытаясь лучше рассмотреть что-то на сцене, протянул ладонь незаметно для Камоэ и сжал левое плечо альфы в жесте молчаливой поддержки.

Ландан вздрогнул и покосился в сторону фаворита, но расслабился, убедившись, что тот ничего не заметил, и, накрыв своей ладонью руку южанина, слегка сжал пальцы и только потом снял ладонь со своего плеча.

Бета выпрямился в своём кресле, удобно усевшись, и больше руки не тянул, понимая, что даже самые невинные прикосновения могут быть истолкованы наихудшим образом.

— Спасибо, — тихо сказал северянин, когда представление прервалось на антракт и Камоэ вышел вслед за слугой, принявшим заказ на перекус.

— Не за что… Скажи, ты… правда нормально живешь? — спросил в очередной раз Валэнт.

— Лэнт, я правда нормально, просто сегодня тяжёлый день и много дел, — заверил Ландан.

— Ты любишь его? — спросил южанин серьёзно, вглядываясь в лицо альфы, пытаясь найти там ответ и ещё на один вопрос. Любил ли Ландан его? Валэнт не тешил себя иллюзиями, понимая, что у беты редко складывается личная жизнь: альфы находят себе омег, омеги – альф. А беты… беты так и остаются приятными воспоминаниями. Южанин знал, что пока он ещё молодой и симпатичный, то рядом всегда будет альфа, готовый разделить пару-тройку лет жизни с симпатичным партнёром без риска нежелательной беременности последнего. Но Лан поменял бету не на омегу, а на второго альфу, и Валэнт с досадой подумал, что вот этот северянин вполне мог бы вступить с ним в брак. Всё же род Северных котов был мелким, бедным, а бета из Южных псов был бы неплохим вариантом.

Ландан отвернулся, не зная, что ответить на этот вопрос. Правды не было. Он не знал, что чувствует к Тидану – не был готов назвать своё отношение любовью.

Бета воспринял это молчание по-своему и спросил:

— Ты ведь должен был стать главой Северных котов?

— Был несколько месяцев – до свадьбы с Его Величеством, императором Сайвора, Тиданом из рода Великих львов, — обрадовался резкой смене темы разговора северянин. — Правда, главой номинальным: управлять поместьем Северные ворота из Ока мира невозможно. Но за недолгое правление я присоединил к землям рода шикарный южный склон одного холма. Там с ранней весны самая лучшая трава, и нашим стадам будет там сытно и тепло.

— Ты вступил в этот брак из-за пастбища для овец? — удивился Валэнт.

— Нет конечно, — рассмеялся северянин.

— А зачем? Ради статуса? Или тебе всё же не дали выбора?

— Я мог отказаться, и статус супруга императора сыграл свою роль, но не главную, — заверил Ландан и замолчал.

— Так ради чего? — спросил упрямо бета, но их разговор прервал слуга, постучавший в двери ложи.

— Входи, — разрешил супруг императора, ухватившись за эту возможность не отвечать на заданный вопрос. Слуга не успел накрыть на стол, как вернулся Камоэ, и продолжить задавать вопросы Валэнт просто не смог.

Ландан не хотел произносить и признавать вслух, что согласился на этот брак, просто чтобы быть нужным, чтобы рядом был кто-то, кому не всё равно. Чтобы ночью прижиматься к тёплому телу. Чтобы просто знать, что рядом кто-то будет, кто-то готовый понять и поддержать.

Супруг императора первым начал разговор с Камоэ, понимая, что налаживать отношения с бастардом Ти ему придётся в любом случае. Да и не хотел северянин лишних врагов рядом с собой. И омеге нечего было делить с Ланданом – тот не мог родить императору детей, принцев, коим по наследству мог достаться трон.

Только вот альфа замечал на себе странные взгляды фаворита, любопытные, словно главные вопросы омега всё никак не мог задать. Ландан даже понимал, что это за вопросы: Камоэ не верил, что император был снизу в их постели, но явно хотел знать точно. Даже сам северянин никак не мог решиться предложить мужу поменяться ролями в постели, хотя он был почти уверен, что лев не станет возражать.

Северянин до сих пор отмечал, что отношение к Тидану у него двоится: когда лев был рядом, он становился для Ландана близким оборотнем, почти родным – одного запаха хватало, чтобы успокоиться, расслабиться, ощутить себя дома; а когда они были порознь, Ти воспринимался больше как император, правитель, сильный и опасный альфа, один из Великих львов. Возможно, именно чувство некоего трепета перед самой фигурой императора Сайвора, избранного магией настолько древней, что уже забытой, мешало Ландану трахнуть Тидана, хотя видят боги – северянин хотел.

Супруг императора облегчённо выдохнул и скинул прямо на пол надоевший камзол.

— Ти? — позвал северянин мужа, разуваясь ещё в императорской гостиной, чтобы дать ногам отдохнуть.

— На террасе, — отозвался лев.

Ландан подошёл и обнял императора, удобно устроив подбородок на макушке, усевшись на широкий подлокотник.

— Как прошёл твой вечер? Хороший спектакль? Я слышал, что «Два жениха» очень забавная комедия, — погладил по руке супруга Тидан, улыбаясь довольно, открыто. Каждый раз, когда его Лан так приходил, прижимался, тянулся, лев чувствовал себя по-настоящему счастливым. Ему не хотелось прерывать такие семейные тёплые вечера. Тидан не хотел даже ложиться спать – ему всё время было мало его альфы. Император лишь в такие моменты был уверен, что его Лан рядом по собственному желанию.

— Спектакль очень забавный! Найди время, сходим вместе, — улыбнулся северянин, забирая себе одно из печений с тарелки мужа. — Но сейчас я бы лучше поговорил о Эйхо и Мей-ли. Ты даровал Детке род? Как назвал?

О названии рода они спорили вчера до хрипоты, составляли списки, рылись в книгах, ища примеры. Но, когда настало время вписывать название, Тидану показалось название нового рода, что они вдвоём изобрели почти на рассвете, слишком громоздким и вычурным.

— Эм… Род Рогатых, — виновато, словно нашкодивший мальчика, опустил голову император.

— Это хорошо, — выдохнул облегчённо Ландан, размышляя, стоит ли заказать себе кофе. — Судя по всему, мы к утру слишком устали и плохо соображали. Название рода из пяти слов – это нелёгкий перебор. Кстати, а Мей-ли из рода Рогатых собрался с силами и сделал предложение твоему папе?

— Да, и тот уже согласился, — гордо сказал лев, словно это он сегодня сделал предложение любимому омеге.

— Вот и чудно, — мурлыкнул северянин и пояснил для мужа: — Когда мы с Эйхо выбирали торт к нашей с тобой свадьбе, я был слишком взволнован, чтобы оценить по достоинству процедуру дегустации.

— Ты всегда можешь заказать себе торт, — пожал плечами Тидан: он не особо любил сладкое и не понимал того трепета, что испытывали его папа и муж перед десертами.

— Это не то, — фыркнул Ландан, поднимаясь. — Ты ведь уже ужинал? Не ждал меня?

— Да. А ты сам не голоден? — встал следом император, обнимая мужа со спины и зарываясь носом в волосы.

Северянин замер, давая возможность льву насладиться любимым ароматом, сообщив:

— Я сыт…

— Сыт, но… — чуть игриво прошептал на ухо Тидан, проходясь по бокам пальцами в привычной ласке, вызывающей сладкое ноющее предвкушение. Только северянин вдруг отстранился от мужа, хотя не хотелось так, чтобы это было почти больно физически.

Император отпустил, приподнял вопросительно брови, смотря с ласковой улыбкой на Лана. Северянин так и не смог сказать вслух о своих желаниях, но обхватил ладонями лицо мужа и поцеловал, властно, чуть даже грубовато, словно пытаясь заранее сообщить, что не даст перехватить инициативу.

Тидан послушно пошёл следом за северянином в спальню, тихо охнув, когда его опрокинули на кровать, и лишь успокаивающе провёл ладонями по спине, словно пытаясь чуть сдержать слишком резкого мужа.

— Ты решился? — спросил лев, потираясь носом о подбородок.

— На что, по-твоему, я решился? — спросил осторожно Ландан, стаскивая с мужа одежду, целуя, прикусывая светлую кожу, оставляя на ней розовые следы губ, рта.

— Быть сверху со мной, — вытянулся под супругом император, перевернулся, подставляя спину, убрав с кожи небрежную косу.

— А ты не против? — уточнил северянин, сев на бёдра льва, ласково огладив спину.

— Я только за, — фыркнул Тидан. — Лан, мне приятно осознавать, что ты меня хочешь.

— Очень, — шепнул в затылок Ландан, распуская косу, чтобы было удобнее зарываться в светлые волосы ладонью, слегка тянуть за них, заставляя льва приподнять и повернуть голову, чтобы было удобнее жадно целовать эти тонкие губы.

Северянина пьянило это ощущение власти над другим более сильным альфой, возможность трогать, ласкать, управлять. Ландан прошёлся по сильным бёдрам ладонями, слегка укусил крепкую ягодицу, изучая губами, пальцами, ища нужные местечки. Ему хотелось, чтобы Ти так же млел в объятиях с самых первых минут ласки, как и сам северянин изнывал от нетерпения, едва император начинал нежить, трогая поверх одежд.

Тидан не скрывал своих ощущений и даже подсказывал движениями, реакциями, что ему нравится больше. Ландан ощущал, как слегка подрагивают его пальцы то ли от нетерпения, то ли от волнения. Представить, что ещё пару минут – и его император будет под ним, было почти немыслимым, и северянин замедлился, не рискуя потянуться к смазке. Лан лишь нежно целовал плечи, прикусывая чувствительную кожу между лопатками, мял бёдра сильными пальцами, вжимаясь в ягодицы мужа своим истекающим членом, но не решаясь на большее. Словно что-то внутри не давало совершить это святотатство.

Тидан рыкнул по-львиному, отчего внутри у северянина обеспокоенно завозился кот. Но император перевернулся, а затем уложил на постель уже самого Ландана, нежно поцеловал и тихо приказал:

— Смотри!

Северянин сглотнул, но кивнул, послушно наблюдая. Лев налил себе смазку на ладонь, не волнуясь о том, что та капала с кожи на свежие простыни. Не отводя взгляда, без стеснений, не прячась, Тидан направил в себя сразу два пальца, приподнявшись так, чтобы Ландан видел всё.

Супруг императора никак не мог повлиять на происходящее, и ему оставалось лишь смотреть во все глаза и нервно облизывать губы. Лев улыбался шальной, сумасшедшей улыбкой, растягивая себя, неспешно, бесстыдно. Решив, что хватит, Тидан направил в себя член мужа и медленно опустился, любуясь бурей эмоций на живом лице северянина.

С распушёнными золотыми волосами, что тяжёлыми прядями блестели в неровном свете свечей, император ещё больше напоминал Ландану бога, древнего живого бога. Протянув руку, северянин нарушил последний запрет: пальцами провёл по шраму на лице Ти, старому, но всё ещё страшному, хотя и заметно побледневшему за месяцы с начала помолвки. Император двигался, не возражая против этого, лишь словил губами пальцы мужа, целуя в немой благодарности.

Тидан был таким жарким, тугим, узким, что уже скоро все мысли и страхи испарились из головы северянина, и тот лишь двигался навстречу движениям мужа, лихорадочно лаская бёдра и бока. Ландан скорее мешал своими движениями императору, но тот не возражал, двигаясь всё быстрее, постанывая в голос каждый раз, когда член супруга касался простаты, вызывая волну приятных ощущений. Но этого льву было мало, и он обхватил свой член ладонью, собираясь помочь себе кончить.

Ландан рассерженно зашипел и заменил руку императора своей, двигая ею в темпе толчков, и почти сразу кончил, первым, не отрывая взгляда от лица императора. Через пару движений излился и Тидан, укладываясь с боку, обнимая мужа, зарываясь в волосы носом и шумно дыша родным запахом.

— Спасибо, — выдохнул северянин.

— Эй, тебе не за что благодарить, — отозвался лев. — Ты мой муж, и у меня нет никаких предубеждений на роли в постели.

— Это хорошо… Мне понравилось, и я бы хотел иногда этот опыт повторять.

— Приятно слышать.

Свадьба Эйхо была приятной, тихой, в отличие от помолвки. Слухи о том, что император Сайвора, Тидан из рода Великих львов создал род специально для своего личного секретаря-демона, и всё с одной целью – выдать за Мей-ли своего папу, пошли сразу же, в тот же вечер. Они разрастались, словно снежный ком, обрастая подробностями, словно дерево ветками, сплетая правду и ложь так искусно, что было сложно отделить одно от другого.

Но Эйхо из рода Яростных котов степи и Мей-ли из рода Рогатых всё же были недостаточно родовиты, чтобы это обязало их играть пышное торжество, приглашая всех подряд, даже тех, кого ни один из женихов видеть не желал. Омега и вовсе не пригласил своих родителей и близких родственников – лишь одного брата и двух кузенов, а также любимых дядюшек и, разумеется, сына с супругом.

Детка же позвал почти весь свой клан, и демонов в результате было раза в полтора больше, чем оборотней. Оба жениха пригласили и своих друзей, так что Ландан невольно почувствовал себя ребёнком на свадьбе: из ровесников северянина на торжестве был лишь его муж. С удивлением Лан отметил, что император чувствует себя свободно и уютно в кампании оборотней и демонов, годящихся ему в отцы, а то и вовсе – в дедушки.

Император даже танцевал не только с мужем, а и с омегами и немногочисленными бетами.

— Скучаешь? — взял мужа за руку Тидан. Северянина смущали проявления чувств на публике, и этот жест был максимумом дозволенного для императора при чужих.

— Нет, — покачал головой Ландан и кивнул в сторону танцующей пары.

Эйхо смеялся, стоя на носочках, прямо на сапогах Детки, и всё же едва доставал ему макушкой до подбородка. Омега почти висел на своём муже, больше мешая, чем внося свою долю красоты в их танец.

Император улыбнулся, заставляя завистливый голос замолчать. Он был счастлив за папу, желал ему самого хорошего, и всё же… В глубине души Тидан хотел быть хотя бы на треть также любим своим альфой, как был любим Эйхо демоном.

— Любуешься? — спросил император своего супруга.

— Да, они прекрасно смотрятся вместе. Надеюсь, их брак будет счастливым, — признал Ландан.

— Будет. Брак, в котором тебе достался тот, кого ты любишь… это высшая награда от судьбы, поверь, — произнёс Тидан. — И я очень хочу, чтобы в нашем браке ты тоже был счастлив, не только любим, но и любил. Что ты решил по поводу Валэнта? Мне к нему свататься?

— Нет нужды, — покачал головой Ландан. — Ти, Лэнт моя первая любовь, но чувств к нему нет. Тем более в своём браке я не только любим, но и люблю.

— Что? — глупо смотря на мужа, спросил император, но тот не стал повторять сказанное, а потащил Тидана танцевать.