— Сегодня торжественный день! — объявила за завтраком в кают-компании Туули Холлола. Глаза ее фанатично сверкали, не хватало только шапочки из фольги. Кайно вздрогнула. Обычно в таком настроении жена ее брата собиралась приобщать всех окружающих к традициям предков и корням народной мудрости, будь то роды в сауне, лечение ушибов мочой или розжиг костра трением палочки.

— Возрождение цивилизации на основе знаний наших предков!

И точно, корни.

— Сегодня мы снова пьем кофе!

— Как, опять? — скривился Веети. — Я не буду. Бурда.

— На этот раз один в один, — заверила его мать, быстро разливая по кружкам светло-коричневую жидкость из чайной кастрюльки.

— На запах не очень, — пробормотала сестра, не решаясь попробовать эту субстанцию.

— На вкус тем более, — Кайно, как самая смелая в семье, усилием воли проглотила все, что отхлебнула, и теперь спешила предупредить родных . — Что на этот раз в роли кофейных зерен? Болотная тина, ягель, мышиный помет?

— Корень одуванчика, — обиделась Туули. — Сушеный, обжаренный, перемолотый. Кладезь витаминов и микроэлементов. А осенью он к тому же наиболее богат инулином. И никакого вредного кофеина. Айно, пей, не сомневайся, тебе как кормящей матери полезно. Веети, не капризничай, ты растешь, тебе нужны витамины. Саку, тебе вообще нужно его пить каждый день, чтобы наконец-то выздороветь и перестать обчихивать нас.

— То же самое ты говорила про предыдущий кофе из лопуха, и про самый первый, из желудей, — перебила ее Айно. — И каждый раз у моего Саку было несварение.

— А по-боебу, очед похоже на кофе, — прогнусавил вечно умирающий Саку и послушно приник к кружке. — Даже если это отрава, сдохду счастливым.

— Да ты еще всех нас переживешь, как любой ипохондрик, — мрачно сказала Кайно. Глядя на супругов своего брата и сестры, она каждый раз радовалась, что сама не замужем. Брат нашел истеричку, готовую к третьей мировой, сестра - самого жалкого человека-соплю в мире. Так себе компания для встречи конца света. Но сегодня Кайно, пожалуй, завидовала вечному насморку Саку. Она бы тоже не отказалась вместо вони горелых корешков слышать воображаемый божественный запах. А так оставалось только оплакивать старый мир и настоящий кофе.