— Папа, что такое «кофе»? — спросил вдруг Рагнар за ужином. Ауртни вздрогнул.

— Откуда ты слышал это слово?

— В книжке про йольских парней у Хильдур, ее папа нам читал. Там было написано, что великанша Грила каждое утро делала ведро кофе из овечьего помета вместо бобов кофе. И на картинке похоже на суп, но коричневый, как какашка. Что это такое? Оно вкусное? Как бобовый суп?

— Нет, ничего похожего, — Ауртни заозирался в поисках подсказок. Что бы такое придумать поскучнее, чтобы больше вопросов не было? — Это чай из сушеных семечек, вроде люпина. У нас их нет.

— А в Акюрейри?

— Нет. Нигде нет. Их овцы съели.

Ну не говорить же, что кофе растет на кустах в тропиках, и больше никто не завезет его. Рагнар же закидает папу вопросами про эти тропики, а Ауртни не хотел вспоминать про остальной мир, про другие страны, про корабли и яхты под чужими флагами, людей, машущих судну береговой охраны, команду капитана открыть огонь, скрежет турели, и крохотная красная точка на радаре исчезает… Не надо, пожалуйста!

Но оказалось, что забывать придется очень много чего. Книги, фильмы, телевидение, интернет, кофе, шоколад, ваниль, бананы — нет, вроде говорили, что их выращивают в теплице в Рейкире… Немецкие автомашины, французские вина, китайскую технику — всего не упомнишь. Всего не забудешь. После увольнения с флота Ауртни взял с собой при переезде в глубинку только книжку по овцеводству, но другие оказались запасливее. Не скажешь же соседу Бьярни, чтобы сжег детские книжки. И Рагнару не запретишь играть с соседской дочкой, других сверстников у сына в деревне нет.

Кажется, в восточной притче (ну вот, опять! Забыть про восток, юг, запад, пусть останется только север?) говорилось о том, что невозможно не думать о белой обезьяне. Но Ауртни очень старался не думать. Днем это еще удавалось, днем есть много других проблем. Где взять трубы для горячего водопровода? Где лучше сделать компостную кучу? Почему у пятнистого барана залысина на шее? Где раздобыть какую-нибудь лишнюю железяку, чтобы кузнец сделал новую лопату? Заводскую-то штамповку больше не завезут из Европы. Как и кофе. Ну вот, опять.

И ночью сон не шел, мозг работал, сердце колотилось, как от чашки настоящего крепкого кофе, а воспоминание о его запахе неотступно витало рядом.