От блоков копья Чжун Ли искры летят в разные стороны, вращаясь вокруг него, словно одна из лун Юпитера. Чайльд подходит ближе, двигаясь сквозь напряженный от электрического заряда воздух. Чжун Ли вздрагивает каждый раз, когда его клинок сверкает в непозволительной близости от вен Чайльда, вздрагивает, когда приходится уклоняться, сдерживая в себе бесконечный поток сил и чуть ли не каменея от мысли повредить увешанную веснушками кожу, находящуюся под броней.

Чжун Ли в отчаянии кричит посреди битвы, тяжело дыша: «Тарталья, это я. Ты должен бороться с этим. Не позволяй им использовать себя, словно пешку. Вернись ко мне.»

Сияние фиолетового драгоценного камня сначала ярко вспыхивает, а затем тускнеет, а громкий вой Чайльда буквально разрезает пространство. Чжун Ли удивлённо смотрит на него, ощущая прилив уверенности, что душа Чайльда все еще сопротивляется, пытаясь найти путь обратно на поверхность. Но надежда умирает последней. Чайльд резко приближается к мужчине, тот не успевает отпрыгнуть в сторону, как вдруг он царапает когтями фарфоровую щеку Чжун Ли. Кровь изливается маленьким гейзером, заставляя глаз Чжун Ли закрыться от неприятного покалывания. Он откидывает его от себя на несколько футов, пытаясь прийти в сознание.

На другом конце комнаты раздаётся мерзкий смех Синьоры: «Какое разочарование. Бог истекает кровью так же, как и мы.»

Чайльд направляет взрывную волну в сторону Чжун Ли, вдавливая его в стену, словно тряпичную куклу. Спустя мгновение он оказывается над ним, одной ногой раздавливая ребра Чжун Ли, а рукой хватая его за голову.

— К такому сожалению я не был готов, ты, демон-обольститель, — Чжун Ли в отчаянии улыбается. Цитриновый шар света отбрасывает Чайльда на несколько футов назад, а Чжун Ли бежит со скоростью звука, превозмогая боль по всему телу от сломанных ребер. Он запрыгивает на Чайльда. Выставив ладонь вперёд, он хватает маску и ломает ее геоэнергией кометы, слегка напрягаясь, когда на ней начали образовываться трещины.

Множество осколков подлетают в воздух, падая на пол вокруг двух мужчин, как стеклянный зверинец. Ослабевшее тело Чайльда утекает назад, не поддаваясь законам гравитации. Если бы не порезы на некогда гладкой коже, Чжун Ли бы подумал, что увидел ангела.

Синьора начинает паниковать, но решает воспользоваться растерянностью Чжун Ли, чтобы сбежать. Но стоило ей приблизиться к воротам, как мимо ее головы пролетает сгусток геоэнергии. Она нервно оборачивается, обнаруживая, что ее шея находится в сантиметрах от клинка Бэйдоу: «Я не верю в милосердие к таким нечестивым, как ты,» — она ухмыляется и наносит последний удар мечом, вскоре закидывая его обратно за плечо. Нин Гуан догоняет ее. Их взгляды мрачно устремляются там, где Чжун Ли стоит на коленях, пока Чайльд бессознательно лежит на его ногах.

Кристально прозрачные капельки держались на глазах Чжун Ли, глядя на слабое, бледное тело некогда хитрой и проворной лисы в его руках. Он тянется к своей груди, чтобы вырвать что-то из противоположной сердцу стороны. С мучительным стоном он кладёт предмет в руку, мгновенно ослабевая. Чжун Ли протягивает золотой флакон формы песочных часов и кладёт его на безжизненную ладонь Чайльда, когда слезы мощным потоком водопада хлынули по щекам: «Разве ты не этого хотел? Возьми и живи. Теперь моя сила принадлежит тебе, так что больше нет причин уходить и подвергать себя опасности. Скорее возвращайся… Позволь мне занять твое место среди смертных… Пожалуйста…»

Он прикасается лбом к холодной коже Чайльда и сильно трясется, пока плачет. Бай Чжу и Ци Ци, присоединившиеся к Бэйдоу и Нин Гуан, жалостливо смотрят на своего убитого горем друга.

Метаясь по обрывкам воспоминаний о прошлой ночи, Чжун Ли думает об обещаниях, данных во время лиловых поцелуев, запертых вдвоем в замке из белых простыней. Он обещает отправиться в путешествие по семи странам, вернуться на драгоценную родину Чайльда и любоваться там звёздами, пока небо расцветает для них палитрой цветов. Обещает уничтожить зло, которое так омрачило Тейват. Обещает никогда не покидать его, не оставлять в одиночестве на этих землях, пока их сердца связаны и бьются в унисон.

— Думаю, я как раз вовремя, — опухшие от слёз глаза Чжун Ли быстро переводят взгляд на тень над ним, замечая адепта Сяо.

Сяо берет припарку² из рук Бай Чжу и кладет ее на сердце Чайльда, обхватив его руку, облаченную в перчатку. Бирюзовый свет охватывает тело Чайльда, отбрасывая темноватый силуэт. Он снова поднимается и кланяется Чжун Ли, пока копье с него высотой левитирует позади.

Свечение пропадает, а пальцы Чайльда дёргаются, сжимая предмет в кулаке. Глаза Чжун Ли дрожат, когда Чайльд протягивает руку к нему, держа при этом золотой артефакт между указательным и большим пальцами. Ресницы медленно распахиваются: «Так это… Легендарный Гносис? Эх, у меня есть кое-что получше,» — шепчет он хриплым голосом.

Чжун Ли тут же наваливается на него всем весом, крепко обнимая с восторженным смехом, еще не до конца веря, что он жив. Чайльд стонет, когда его боль становится мощнее вместе с приходящим к нему сознанием: «Полегче, тигр, я никуда не уйду. По крайней мере, теперь,» — его смешок прерывает приступ кашля.

Чжун Ли поднимает голову и смотрит на глаза цвета сапфиров, которые он так боялся потерять навсегда: «Как ты себя чувствуешь?»

Чайльд ухмыляется, поднося изодранную ладонь к подбородку Чжун Ли: «Силен как никогда,» — он целует Чжун Ли в губы с намерением никогда не бросать его, а затем отдает Гносис законному владельцу.

***

Белое полотно покрывало землю лунным затмением, снег спрятал каждую хижину и верхушку дерева в деревне. Резвясь, словно дети, Чжун Ли и Чайльд гонялись друг за другом до тех пор, пока у них не закружилась голова во время катания по льду на коньках. Солнце опустилось до линии горизонта, желая сладких снов. Уставшие, они спрятались под голыми ветвями яблони, свернулись под вязаным одеялом с дымящимися кружками тёплого напитка, пытаясь согреть замерзшие руки. Чжун Ли положил голову на плечо Чайльда, который вытянул шею, чтобы поцеловать того в макушку. Яркие цвета танцевали среди облаков, словно воздушные балерины, а небеса наслаждались видом двух влюблённых, которые наконец-то обрели покой.