Уён услышал, как над его затылком взводят курок.

— Не ожидал, что из всех людей здесь окажешься именно ты, — хорошо знакомый тембр, совсем не изменившийся за время, проведённое порознь.

— Не могу сказать того же, но я рад слышать твой голос.

Даже не оборачиваясь, Уён прекрасно понимал, кто стоит за его спиной. Он сидел в полной темноте, единственным источником света был экран ноутбука, на который постепенно выгружалась информация с баз данных. Каждый выживает как может, и за четыре года мучений Уён научился ценить все возможности, данные ему. Если ему нужно было выкрасть что-то, он крал, не задумываясь, зачем это нужно другим. Он убрал руки от клавиатуры, заведя их за голову.

— Вот так, молодец, — дуло пистолета медленно прижали к виску. — А теперь удали данные и разорви соединение.

Уён сделал, как ему велели. Он не был напуган, ему уже в принципе было всё равно, умрёт он здесь или в своём штабе, как только вернётся с пустыми руками. Сейчас он мог хотя бы провести последние минуты в приятной компании. Он закрыл ноутбук и оказался в полной темноте, не привыкнув к отсутствию света. Пистолет убрали.

Уён почувствовал на своих плечах мягкое прикосновение рук, поднимающихся выше, снимающих с него наушник с микрофоном. Звук его падения на пол, выстрел, вспышка света и звон в ушах.

— Кажется, пришло время умереть ещё раз, — Уён усмехнулся, как только к нему вернулся слух.

— Тебе не привыкать, Уён, — он услышал стук чужих коленей об бетонный пол, затем прикосновение тёплой груди к своей спине, настолько же тёплых рук к своей талии, постепенно заключающих его в крепкую, но в то же время нежную хватку. Уён прильнул к телу позади него, закидывая голову назад и переплетая свои пальцы с чужими. Впервые за четыре года он снова почувствовал себя в безопасности. Это чувство вряд ли останется с ним надолго, но сейчас думать об этом не хотелось. — Они придут за тобой?

Уён уткнулся носом в чужую шею, вдыхая знакомый запах.

— Нет, сюда они не сунутся. Я для них расходный материал, так что просто вышлют кого-нибудь другого через какое-то время, может, через пару месяцев.

— Расходный материал? Они так и не поняли, с кем имеют дело.

Уён всё ещё был для него лучшим. Его сокровищем, его вечным советником, его поддержкой и опорой, что было известно только им обоим. Всё это время Уёна принимали лишь за одну из пешек, не подозревая, что он представляет из себя на самом деле. Сейчас же он вновь находился на своём законном месте.

— Сан, не хочу отвлекать тебя, но ноутбук тоже нужно уничтожить, в нём маячок. Так им точно не будет смысла возвращаться сюда в ближайшее время.

Он почувствовал лёгкое прикосновение губ к своей шее, совсем мимолетное, незаметное, но значащее для Уёна невероятно много. Сан поднялся на ноги, открепив от жилета фонарик, выискивая в одном из углов комнаты что-нибудь потяжелее. Конечно, он теперь знал здесь каждый сантиметр как свои пять пальцев, поэтому молоток нашёлся довольно быстро. Он не стал медлить, хорошо прицелился и начал наносить удар за ударом, пока от устройства не осталось и живого места. Закончив, он протянул руку Уёну.

— Пойдём, нужно ещё о многом поговорить.

Сан уверенно направлял его через множественные коридоры и двери, часть которых открывалась только с помощью кода, каждый раз разного. Штаб-квартира действительно была улучшена, и если Уёну потребовались месяцы, чтобы выстроить свой путь к одной комнате, Сан заучил тут всё ещё на стадии проектирования. Они шли молча, потому что Уён и так прекрасно знал, что стены их слышат, что никто из подчиненных не будет рад его возвращению, кроме, разве что, его старых друзей, уцелевших во время многочисленных нападений на группировку.

Они открыли последнюю дверь, и наконец попали в хорошо знакомую Уёну комнату. Конечно, это была уже не та комната, в которую он часто приходил, будучи ещё подростком, но здесь всё так же в мелочах чувствовалось влияние Сана, это было его убежищем от проблем, находившихся за пределами стен. Теперь, правда, здесь находились еще и бесчисленные документы, схемы, заметки, что выдавало в его старом друге всё того же вечно трудящегося будущего лидера. Жаль, что ему пришлось стать им так рано.

Уже в хорошо освещённой комнате Уён смог наконец рассмотреть его лицо. В нём уже не прослеживалось подростковой округлости или мягкости, все черты были будто выведены ножом по дереву. Некоторые из шрамов Уён уже выучил наизусть, но теперь самым приметным был большой порез, рассекающий правую бровь и доходящий вплоть до подбородка. Вероятно, один из следов борьбы за власть с теми, кто считал, что он её не достоин.

— Здесь нет прослушки, — он разрядил пистолет, отложив его в один из ящиков стола. — Душ вон там, думаю, тебе он понадобится.

— Ты не пойдёшь со мной?

— Я был в душе перед обходом. Теперь нужно подготовить пару вещей, чтобы оставить тебя здесь. Я буду лично заботиться о твоей безопасности, пока всё не уляжется, — Сан напоминал сторожевую собаку, когда так говорил, и это всегда давало Уёну возможность почувствовать себя ещё более ценным.

Уже в ванной комнате он снял с себя всю одежду. Никакой защиты, он сразу знал, что его отправляют на верную смерть, как только обнаружат. «Ты ведь раньше работал с их лидером, лучше всего знаешь, как там всё устроено, справишься», — так ему и сказали перед тем как выбросить, будто в вольер к голодным волкам. В какой-то момент он даже подумал, что Сан не примет его, выстрелит, даже не подумав. Так на его месте наверняка сделал бы любой предводитель, дорожащий своей группировкой. Но Уён был особенным, оставался им спустя столько лет. Он был главной слабостью Сана.

Он взглянул на своё отражение в зеркале, что обычно вообще старался не делать. Несмотря на то, что его лицо было почти без шрамов, его тело выглядело куда хуже. В разных местах, как дикие растения, витиевато расцветали ожоги, причём как от огня, так и от кислоты. За ними следовали глубокие порезы, случайно раскиданные по рукам, ногам, и особенно спине. Татуировка с символикой группировки Сана на груди была практически срезана, оставляя за собой уродливый кусок плохо восстановившейся кожи. Он уже не помнил этой боли, настолько сильным был его шок, что организм просто решил стереть это из памяти. И всё же, смотря на себя, он чувствовал отвращение, хотя и не был ответственен за многочисленные следы пыток, так и не сумевших сломить его до конца.

Он встал под поток тёплой воды, наконец спокойно выдохнув. Даже если он сам считал себя мерзким, Сан никогда бы так о нем не подумал, и это единственное, что вообще имело значение сейчас.

С грязью уходило и чувство адреналина, постепенно превращаясь в усталость и боль в конечностях. Уён наверняка бы сейчас вспомнил один из его беззаботных дней, проведённым вместе с Саном, но из-за травмирующих событий память подводила его, и воспоминания остались лишь кусочками.

Вот он впервые, ещё ребёнком пожимает руку Сана.

«Приятно познакомиться! Я Чон Уён, будем друзьями?»

Вот его мать доставляет информацию отцу Сана, пока они оба изучают, как устроено оружие, наиболее часто используемое старшими.

«Ты схватываешь на лету, Сан! Может, у тебя скрытый талант?»

Вот они делят на двоих первый поцелуй, тяжело дыша.

«У тебя что, руки дрожат?»

Вот Сан поздно ночью покрывает его лицо поцелуями, едва отойдя от оргазма.

«Ты ведь обещаешь, что это не последний раз?»

Вот он видит, как в тело его матери попадает пуля, проходя точно через грудную клетку, а за ней туда же летит и вторая, третья. Он пытается закричать, но звука нет. Он чувствует на своём запястье крепкую хватку Сана, когда тот оттаскивает его в более безопасное место, но это чувство тут же пропадает с очередным выстрелом, попадающим Сану в плечо.

После этого лишь воспоминания о пытках, использовании его как пушечного мяса, пока кто-то из руководства не решил использовать его для миссий, требующих хоть каких-то мозгов. Сейчас у Уёна наконец был шанс вернуться к прежней жизни, пускай и не без своих трудностей, но хотя бы рядом с любимым человеком.

Он выключил воду. Надо было постараться выбросить мысли о прошлом из головы, сфокусировавшись только на настоящем. К счастью, рядом с ним теперь был тот, кто ему в этом поможет. Уён накинул на себя первую же попавшуюся футболку и шорты, которые только нашёл в шкафчике. Здесь всё пахло Саном, домом, его прошлой жизнью, и Уён хотел раствориться в этом запахе, вдыхая его полной грудью. Когда он вышел, Сан всё ещё работал за компьютером, даже не переодевшись, но надвинув на переносицу очки. Он заметил Уёна, когда тот только провернул ручку — рефлексы, сформированные опытом.

— Выглядишь уже лучше, — Сан слабо улыбнулся, повернувшись в его сторону. Уён заметил, как изменилась фигура старшего, скрытая сейчас за чёрными свободными штанами и кофтой с длинными рукавами и высоким горлом. Он стал сильнее, шире в плечах, и теперь действительно выглядел так, как должен выглядеть хороший боец. Единственным, что оставалось неизменным, была его узкая талия, на которую Уён так любил класть руки во время поцелуев.

Он снял очки, отложил их в сторону и подошёл к Уёну почти вплотную, позволяя младшему медленно начать снимать с него одежду. Это было негласным правилом — Сан никогда не будет инициатором, он всецело передаёт контроль Уёну, несмотря на свою власть за пределами их отношений. Здесь и сейчас не он был главным, а мог лишь следовать тому, что ему говорят. Он молча наблюдал за тем, как чужие руки дрожат, приоткрывая всё больше и больше участков кожи, как глаза Уёна резко раскрываются от удивления, и он в то же время издаёт восхищенный вздох.

— Ты не врал, когда говорил, что хочешь покрыть всё татуировками…

Всё тело Сана, закрытое до этого одеждой, представляло собой холст художника. Он был покрыт множеством деталей, собиравшимися в цельную картину, в центре которой был тигр, а возле сердца, сокрытый узором из цветов, находился уже знакомый Уёну символ группировки.

На плече был виден шрам от пули, попавшей в него в тот самый день, когда Уёна взяли в плен. Теперь таких следов было ещё несколько, дополняемых следами от ножевых ударов. Сан наверняка считал их уродливыми. Для Уёна это было показателем силы и стойкости, и он надеялся, что его собственные шрамы тоже несут такой смысл.

Он молча проводил кончиками пальцев по узорам на разгоряченной коже, будто запоминая каждый миллиметр, не переставая восхищаться. Татуировки были для Сана способом отвлечься от гораздо более сильной боли, но Уён никогда бы не подумал, что всего за четыре года он завершит картину на своём теле.

— Я могу посмотреть на тебя? — как только старший произнёс это, в глазах Уёна начали собираться слёзы. Перед ним сейчас стоял человек, полностью раздетый и уязвимый, всецело доверявший ему свою плоть, кровь и разум, и просил лишь одного — довериться ему точно так же.

Уён кивнул, опуская руки и позволяя Сану снять с него одежду. Он всё ещё чувствовал себя уродливым из-за своего тела и боялся, что встретится с взглядом, в котором будет читаться лишь отвращение, но в ответ увидел лишь обеспокоенность и сочувствие. Будто повторяя движения Уёна, Сан так же аккуратно проводил кончиками пальцев по израненному телу, и в каждом его движении чувствовалась невыносимая грусть и тяжесть.

— Я клянусь, как только мы узнаем, кто это с тобой сделал…

— Не думай об этом сейчас, пожалуйста, — Уён обнял его лицо ладонями, заставляя сфокусироваться только на его взгляде. — Побудь со мной и помоги мне это забыть.

И Сан снова, как послушный пёс, подчинялся, целуя Уёна и передавая в этом поцелуе все свои чувства. Он явно старался делать это настолько нежно и аккуратно, насколько было возможно, боясь окончательно сломать что-то внутри Уёна. Его руки ни на секунду не покидали тело младшего, вычерчивая свои собственные узоры короткими ногтями, и Уён мечтал, чтобы однажды его тело было украшено татуировками, созданными самим Саном в пылу страсти. Постепенно их действия становились увереннее, будто они вспоминали контуры тел друг друга, привычки и пристрастия. Уён углубил поцелуй, чувствуя, как его голова начинает постепенно идти кругом. Он чуть вскрикнул от неожиданности, когда Сан поднял его на руки, относя на кровать.

— Подожди, я хочу по-другому, — он потянул Сана с собой на кровать, укладывая его на спину одним движением и садясь сверху. Всё это время он не прекращал смотреть на Уёна, как на самое дорогое, что есть в его жизни, заставляя младшего смущенно опускать взгляд. — Если захочешь кончить, то не останавливай меня.

Сан издал тихий смешок, взял руку Уёна в свою и подарил ему мягкий поцелуй.

— Твоё слово для меня приказ.

Почему-то от таких слов у Уёна всегда взлетали бабочки в животе, несмотря на то, к чему всё шло. Он прокладывал дорожку из поцелуев от шеи Сана и до его бедёр, в который раз удивляясь его слаженной форме и телу. Уён пересел на нижнюю часть кровати, убирая ещё влажные после душа пряди волос с лица, всё равно предательски упавших на лоб, стоило ему только наклонить голову. Он издал звук недовольства, но на помощь быстро пришёл Сан, запустивший пальцы в его волосы, не оттягивая их, а просто заботливо придерживая на месте. Уён поднял на него взгляд и снова смутился. Кажется, это будет тяжелее, чем он думал.

Поэтому он просто закрыл глаза и широко провёл языком по всей длине члена Сана, добиваясь от него первого стона и мысленно радуясь своей победе. Он обводил кончиком языка головку, пока ещё не касаясь её губами, зная, что это заставит старшего только сильнее хотеть его. Но сейчас всем руководил Уён, и если он решил, что Сану придётся немного потерпеть, то он ничего не мог с этим поделать. К счастью, он знал все его слабые места, выбивая из старшего стон за стоном, то задерживаясь языком на уздечке, то проводя подушечкой пальца по набухающей на основании вене. Уён чувствовал, как его собственный член неприятно трётся о постельное бельё, но то, как Сан иногда случайно начинал сжимать его волосы в руке, оправдывало все неудобства. Уён собрал побольше слюны во рту и, помогая себе рукой, придерживая член у основания, постепенно начал насаживаться на него ртом, периодически сглатывая и давая себе время отдышаться. Тяжесть на языке была приятной, а вид Сана, прикрывавшего лицо свободной рукой, точно был лучшей наградой.

— Уён, стой, пожалуйста, — в голосе слышалось тихое хрипение, наверняка вызванное стонами, дыхание было сбитым, и Уён чувствовал, что Сан уже находится на пределе, поэтому выпустил член изо рта и сложил обе руки на чужие бёдра, давая им обоим возможность передохнуть.

— Когда я сказал тебе не останавливать меня, я не думал, что ты будешь готов кончить, когда я только начну, — даже его собственный голос звучал хрипло, правда уже по другой причине.

— Знаешь, у меня за эти четыре года особо не было времени на секс, так что это простительно.

Уён, всё это время обводивший пальцами контуры татуировок на чужих бёдрах, резко замер. Значило ли это, что Сан не спал почти ни с кем после того, как потерял его? Он не хотел тешить себя иллюзиями, но если это правда было так, то и завтра ему придётся весь день показывать свою любовь и преданность старшему.

— Ты можешь взять мою голову в руки, вот так, — Уён переложил ладони Сана по обе стороны от своей головы, так, чтобы ему самому при этом было удобно. — Я хочу попробовать немного жёстче.

Сан посмотрел на него с небольшим опасением, поглаживая его подбородок пальцами и будто выискивая в его глазах хотя бы тень сомнения. Но его не было, потому что Уён точно знал, чего хотел. Прикосновения Сана, будь они нежными или грубыми, всегда были особенными, направленными только на удовлетворение Уёна.

И пока он постукивал головкой по губам, размазывая по ним смазку, беспокойство в глазах Сана сменилось чем-то более тёмным. Тем самым желанием, которое так сильно хотел увидеть Уён.

— Ты уверен? — он кивнул в ответ и провёл пальцами по выступающим костяшкам бёдер Сана, пытаясь окончательно убедить его в том, что всё и правда будет хорошо. — Выглядишь всё так же невероятно.

И Уён даже не сомневался в этом, давая Сану полный контроль над движениями его головы. Начиная медленно, он больше двигал бёдрами, удерживая Уёна в одном положении, пока тот шумно дышал через нос, прикрывая глаза и пытаясь сфокусироваться на том, что ждёт его дальше. Потому что получив власть, Сан не станет растрачивать её попусту. Он запустил одну из рук в волосы Уёна, второй придерживая член у основания и резко опуская его голову вниз. Младший не смог сдержать резкого болезненного стона, вибрацией прошедшего прямо по стволу, что вызвало у Сана только больше огня в глазах. Зная, как ему на самом деле нравится подобное, Сан резко поднимал его голову за волосы, а затем таким же быстрым движением давил вниз, заставляя член ударяться о заднюю стенку горла. Уён сильнее сжимал губы, чувствуя, как движения становятся более хаотичными, а стоны Сана низкими. В следующую секунду он уже обеими руками давил на его затылок, пока тёплая сперма растекалась по его рту, а слёзы, предательски катящиеся по щекам, уже нельзя было остановить. Как только хватка Сана ослабла, Уён поднялся, чтобы откашляться и показать чистый язык.

— Хороший мальчик, — тишину комнаты нарушало только его тяжелое дыхание, и редкое покашливание Уёна. — Теперь подготовишь себя?

Это не было вопросом, это было приказом. Он попытался ответить, но Уён не смог издать никакого звука, кроме сломанного стона.

Он лёг на спину, придвинувшись к изголовью кровати, устраиваясь поудобнее на подушках. Сан передал ему смазку, видимо, очень удачно лежавшую поблизости, и сел рядом, мягко поглаживая чужие бёдра, иногда сжимая кожу пальцами.

— Ты собираешься просто следить за мной? — не то, чтобы Уён был против: он чувствовал, как возбуждение только нарастало от внимательного взгляда, но ему также хотелось чувствовать на себе и чужие прикосновения.

— Я давно не видел тебя так близко.

Сан проводил руками по всему телу Уёна, и кожа в этих местах буквально начинала гореть. Он снова соединил их губы, пока Уён торопливо раздвигал пальцы внутри себя, даже не пытаясь получить от этого удовольствие. Он старался фокусироваться на поцелуе, прикрывая глаза и держа руку на затылке Сана, будто боясь, что тот отстранится. Но он оставался рядом и опустил руку вниз, положил свою ладонь на ладонь Уёна и добавил к его пальцам свой. Из-за растяжения появилась неприятная ноющая боль, но он был готов стерпеть это, лишь бы почувствовать Сана в себе. Он ненадолго отстранился от поцелуя и посмотрел вниз, где на головке члена Сана уже собиралась смазка.

— Можно? — Уён посмотрел в чужие глаза щенячьим взглядом, чем и вызвал мягкий смех у старшего.

— Тебе не нужно спрашивать, — Сан пересел на место между ног Уёна и любовно смотрел на него сверху вниз.

— Просто надень презерватив уже, — он отвёл взгляд от смущения. Как вообще он мог смотреть на него вот так? Будто он сейчас не видел перед собой результат пыток.

Сан потянул его за запястье, заставив Уёна вытащить пальцы, и приставил головку ко входу.

— Если станет больно, то сразу говори, и я остановлюсь.

— Ты же знаешь, что не скажу, — Уён закинул руки на чужие плечи, прижимая Сана ближе к себе.

Только почувствовав обжигающую боль, он пожалел, что не добавил четвёртый палец, но Сан явно это заметил и входил плавно, стараясь отвлекать Уёна поцелуями и шёпотом.

— Всё хорошо, потерпи ещё немного.

Он обхватил член Уёна ладонью, медленно двигая рукой, и боль постепенно начала стихать, заменяясь приятным ощущением заполненности. Сан выпрямился, и, поддерживая Уёна под ягодицы, медленно начал двигаться, внимательно наблюдая за лицом младшего, начинающим меняться от выражения дискомфорта к наслаждению. Он никогда не был против небольшой боли в сексе с Саном, напротив, ему это даже нравилось.

— Такой узкий, ты специально так плохо себя растянул?

— Если я скажу да, то в следующий раз ты будешь делать это своими пальцами?

— Сделаю всё, что только захочешь.

Уён даже не успел улыбнуться, услышав очередное скрытое признание в любви, как Сан ускорил темп, а толчки стали более резкими и жесткими, выбивающими из младшего громкие стоны, со звоном раздающиеся в полупустой комнате. Он провёл руками по татуировкам на чужом теле, по выступающим напряжённым мышцам, и обхватил Сана ногами, прижимая его ближе к себе, желая почувствовать его ещё глубже. Звуки их тяжёлого дыхания смешались и звучали так, будто они уже были одним целым. Уён запрокинул голову назад, стукнув пару раз пальцами по своему горлу. Сан прекрасно знал, что это означает. Он сомкнул руки вокруг чужой шеи, наслаждаясь тем, как Уён сразу же сжался внутри, явно получая от этого удовольствие. Его глаза затуманивались, постепенно прикрываясь, а на ресницах выступили маленькие слезинки. Как только цвет кожи его лица начал меняться, Сан ослабил хватку, и Уён резко вздохнул, сразу же после этого издав громкий стон.

— А ты совсем не изменился, — теперь уже свободными руками он приподнял бёдра младшего выше, и со следующим толчком задел простату, о чем явно говорили стоны Уёна, резко ставшие выше. — Тебе хорошо?

Уён закивал головой, не в силах ответить. Сейчас все мысли в его голове смешались, и он мог фокусироваться только на волнах удовольствия, собирающихся внизу. В ушах звонко отдавались звуки шлепков кожи о кожу, и если бы не его стоны, звучащие намного громче, Уёна бы это наверняка немного смутило.

— Сан, я… уже…

Но старший не дал ему ничего сказать, затыкая его поцелуем, прикусывая чужие губы.

— Не сдерживайся, кончи для меня.

И этого было достаточно, чтобы Уён с вскриком схватился за чужие плечи, наверняка оставляя на них следы от ногтей. Его голова будто на несколько секунд стала совершенно пустой, а тело сотрясло крупной дрожью, особенно сильно отдававшейся в бёдрах. Толчки Сана стали только грубее, и от попаданий по простате и удовольствия становилось только больнее, и Уён чувствовал, как по его щекам растекаются слёзы. После особенно глубокого толчка Сан замер, сильно кусая Уёна за плечо, вслушиваясь в болезненный стон.

Когда он разжал челюсти, Уён настолько обессилел, что еле мог держать глаза открытыми.

— Прости за это, — Сан виновато провёл пальцами по следам от своих зубов, но Уён только мягко улыбнулся, зарываясь пальцами в его волосы.

— Мне нравится, что ты оставляешь такие метки на мне, — он убрал мокрые пряди волос с чужого лба, всматриваясь в любящие глаза напротив. — Спасибо, что разрешил вернуться.

— Я никому не позволю даже прикоснуться к тебе, Уён, — он переложил их обоих на бок и прижал младшего к своей груди, медленно погружаясь в сон.

_______________

Сан снимает с головы защитный шлем, подходя вплотную к нужной двери. Из-за неё доносится оглушающе громкая музыка и едва заглушаемый ею женский смех. Он проворачивает ручку двери, приоткрывает её и сначала вытягивает вперёд руку с заряженным в ней пистолетом, и только потом входит в комнату.

— Добрый вечер, мистер Ли, — две девушки, сидящие в этот момент на бёдрах мужчины, резко вскрикивают, но Сан не обращает на них внимания, ему нужно совсем не это. Его больше интересует напуганный взгляд напротив. — Мои люди находятся как внутри здания, так и снаружи, поэтому не делайте ничего глупого, о чем впоследствии пожалеете.

Мужчина явно пытается что-то сказать, но панический ужас не даёт ему издать ни звука. Ровно до тех пор, пока он не замечает знакомую фигуру за спиной Сана.

— Ты! Это ты! — он быстро затыкается, как только пуля пронзает подушку дивана, на котором он сидит.

Уён опирается на плечо Сана, наконец выходя под красный свет лампы. Его лицо не выражает никаких эмоций, ни отвращения, ни злости, и это сбивает мужчину. Он пытается дотянуться до своего пистолета, лежащего на столике рядом, но одна из девушек откидывает его рукой, медленно пятясь к двери. Вторая покидает комнату так же быстро.

Сан всё ещё каменной хваткой держит пистолет, явно ожидая приказа. И, как только Уён шепчет что-то ему на ухо, игриво перебирая волосы на чужом затылке, звучит очередной выстрел.

Уён подходит к теперь уже мертвому мужчине, наступая ему на исказившееся лицо, и с отвращением смотрит на него. Он достаёт из кармана небольшой нож, на рукояти которого выгравирован тигр, и высекает на его щеке символ группировки Чхве. Той самой, откуда его однажды забрали, но из-за глупости кого-то из подчинённых он смог вернуться.

И теперь он знал, что за спиной стоит его навеки верный, будто пёс, лидер.