Уён устало смотрел в окно на раскинувшиеся на многие километры зелёные поля. Вдали были отчётливо видны цепи гор, и ни одного домика, ни одной души поблизости. Он находился здесь в одиночестве уже несколько дней, не имея возможности выйти на связь. Минги, один из наиболее приближённых к власти в группировке, сказал, что ради собственной безопасности он сможет связаться с ним только в экстренной ситуации, и Уён терпеливо выжидал. Он знал, что за ним приедут.

Им с Саном пришлось улететь в разные даты, чтобы избежать лишнего внимания и позволить Минги обеспечить им максимальную защиту. Уён даже не считал, сколько часов заняла поездка от аэропорта до этого дома, затерянного среди бескрайних просторов. До этого момента он даже не подозревал, что это место вообще существует, так ещё и принадлежит Сану. Ещё одна тайна, которую он хранил только для себя.

На Уёна снова накатила тоска, и, чтобы хоть как-то скрасить своё времяпровождение, он достал из морозилки упаковку вишневого мороженого и присел за стол. Телевизора здесь тоже не было, как и выхода в интернет, и ему оставалось только посматривать на дверь в ожидании, что она откроется. Ему всегда тяжело давалось время, проведённое вдали от Сана — одна из травм, которую так и не удалось излечить, постоянное чувство одиночества и ощущение, будто они никогда больше не увидятся. Прошло уже 15 лет с того момента, когда Сан стал главой, и 11 из них он находился вместе с Уёном, заботясь о нём, как о своём сокровище. Новые люди приходили и уходили, некоторые оставались рядом дольше остальных, и вскоре получали должное отношение к себе и доверие. За это время сформировалось и нынешнее управление, довольно узкий круг, в который входили только те, в ком Сан был уверен больше всего. Не обходилось и без тех, кто пытался разрушить всё существующее изнутри, но это быстро обнаруживалось и пресекалось, зачастую самим Саном.

Об их с Уёном отношениях никто не говорил открыто, но все всё прекрасно понимали, особенно, когда в раздражённом состоянии Сан не подпускал к себе никого, кроме него. Возможно, именно поэтому Хонджун и уговорил их обоих отправиться на недолгий отдых. И хотя уговоры длились несколько месяцев, а подготовка заняла ещё больше времени, теперь Уён наконец мог избавиться от чувства постоянной слежки через камеры и внимательных взглядов новичков.

Ключ в двери провернулся, и Уён инстинктивно схватился за пистолет, направляя его в сторону входа. Он задержал дыхание.

— Ты выглядишь очень забавно с ложечкой во рту и оружием в руке, — Сан улыбнулся и закрыл за собой дверь.

Уён почувствовал, как в его глазах собираются слёзы, а рука с пистолетом начинает трястись. Сан тут же подошел к нему, прижимая к себе и заботливо перебирая пальцами волосы. На его шее всё так же болталась серебряная цепочка с подвеской-крестиком, подаренной Уёном ещё в детстве. И хотя саму цепочку уже приходилось менять, подвеска всегда оставалась на месте.

Отложив пистолет в сторону, Уён обнял Сана в ответ.

— Я скучал, — его голос предательски дрожал, выдавая слабость характера, когда дело касалось Сана.

— Я тоже очень скучал, солнце, — та нежность, с которой он называл Уёна своим солнцем, совсем не пропала со временем. — А ещё я ужасно хочу есть.

Уён услышал рычание чужого пустого желудка и ущипнул Сана за бок, поднимаясь со стула и заглядывая в шкафчики.

— Итак, на выбор у нас есть лапша, — он поставил одну из упаковок на стол, — лапша, — за ней последовала вторая, — ещё лапша, — теперь на столе стояло уже пять упаковок, — и, надо же, ещё лапша! — в сумме Уён насчитал восемь.

— Мы так и двух дней не переживём, не то что неделю, — Сан рассмеялся, присев за стол и положив голову на скрещённые руки.

Конечно же, в морозилке и на полках была ещё еда, но всё это надо было готовить, а желания не было от слова совсем, поэтому Сан с горем пополам согласился и на лапшу.

— Только давай поедим во дворе, мне нужно кое-что подготовить на кухне, — не дожидаясь ответа, Уён направился на крыльцо дома, где располагался столик только для них двоих. Сан вопросительно посмотрел на него, но ничего не сказал. Если у Уёна были причины, то он не собирался что-либо выпытывать.

Уён поставил лапшу на стол, ещё раз ненадолго сбегал на кухню и затем присоединился к Сану. На улице было довольно тепло, и если бы не тень навеса, от солнца было бы жарко. Свежий воздух приятно заполнял лёгкие, но самым важным была тишина вокруг. Не давящая тишина, какой она обычно была в некоторых комнатах штаба, а отсутствие каких-либо раздражителей, только шум травы и пение птиц. Хонджун говорил, что недалеко от домика есть река, и Уён очень бы хотел туда сходить в один из дней. Впереди была долгая неделя, и у них с Саном точно было достаточно времени.

Он посмотрел на Сана, расслабленно сидящего рядом. Наконец-то на его лице было спокойствие. Уён заметил, как с него чуть съехала повязка, прикрывающая один глаз, и поправил её.

— Ты не жалеешь, что приехал сюда со мной? — вопрос явно застал Сана врасплох, и он полностью развернулся к Уёну, взяв его за руку.

— Почему я должен жалеть об этом?

— Потому что я отвлёк тебя от работы, — Уён знал, насколько важно для Сана было контролировать каждый уголок штаба, и чувствовал себя немного виновато за то, что вообще поддержал идею Хонджуна.

— Я наоборот благодарен тебе за это, — он мягко поглаживал большим пальцем чужую ладонь. — Я знаю, что у нас никогда не будет спокойной жизни. Раз в пятнадцать лет можно и отдохнуть.

Он замолчал, поджимая губы, будто сейчас был готов заплакать. Но Сан никогда не плакал, он разучился делать это с того момента, как потерял обоих родителей. Никто из подчинённых не должен был видеть его слабости. Глубоко вдохнув, он продолжил.

— Иногда я мечтаю о том, чтобы передать власть кому-то другому и навсегда забыть об этой жизни. Увезти тебя подальше, залечь на дно где-нибудь в маленькой деревушке и наконец жить спокойно, не думая о том, что к моей голове вечно кто-нибудь да захочет приставить ружьё и спустить курок. Не думаю, что долго бы продержался, если бы тебя не было рядом.

Вместо ответа Уён лишь привстал со стула и наклонялся к нему, даря нежный короткий поцелуй. Ему не нужно было использовать слова, Сан и так прекрасно знал, что он пойдёт с ним хоть на край света, даже не задавая вопросов.

Они ели почти в полной тишине, иногда с улыбкой смотря друг на друга, когда их ноги легонько сталкивались под столом. Резко Уён показал пальцем куда-то вдаль, прикрывая рот второй рукой, всё ещё прожёвывая содержимое.

— Смотри, там лошади! — он похлопал Сана по плечу, и тот удивлённо провернулся в ту же сторону. — Я никогда их не видел.

И правда, вдали проходил табун диких лошадей, и Уён следил за ними, как заворожённый. Они выглядели свободными.

— Я бы остался здесь жить, — Уён надул губы и с надеждой посмотрел на Сана, уже не выглядящего таким мрачным.

— Надеюсь, что теперь мы будем приезжать сюда почаще.

И улыбка Уёна засияла ярче прежнего.

Когда же они закончили есть, Уён предложил Сану сходить на речку, решив не медлить. К тому же, его надо было хоть чем-то отвлечь ещё на несколько часов. Уён хотел взять из дома пистолет, но Сан остановил его.

— Здесь кроме нас никого нет, в нём нет нужды, — он показал Уёну маленькое устройство, похожее на пульт, но только с двумя кнопками. — Я отправлю Минги сигнал о том, что мы ушли с участка, и он позаботится о нашей безопасности.

Уён привык вечно быть настороже, но он был готов довериться Сану и его приближённым. У него промелькнула мысль о том, что если кто-то и нападёт на них, в этот раз он защитит Сана и не даст ему умереть, даже если ему придётся погибнуть вместо него. Но он быстро отмахнулся от этих мыслей, думая лишь о том, что приготовить на ужин, как только они вернутся.

Уже находясь в лесу, они оба удивлялись тому, насколько вокруг всё было спокойно. Листья многовековых деревьев колыхались на ветру, закрывая их от палящего солнца. Река и правда была достаточно близко, примерно в начале леса, находившегося за домом. Пение птиц стало громче, а шумный поток будто уносил с собой все переживания и стресс, накопленный за года. Сан разулся и подкатал джинсы, хотя Уён и был уверен, что недостаточно высоко, и вода уж точно доберётся как минимум до его коленей.

— Говорят, что горные реки очень опасны, — Уён придерживал его за руку, пока Сан проверял температуру воды.

— Меня пытались убить раз десять, и ты правда думаешь, что какой-то там речке удастся это сделать? — они вдвоём усмехнулись, несмотря на весь ужас реальности, которая их окружала. — Ледяная.

— Ну конечно она ледяная! Она течёт с вершин!

Сан опасно улыбнулся и набрал в ладонь немного воды, тут же выплеснув её на кричащего Уёна.

— Ты так всех животных распугаешь, умник.

Уён оскорблено вздохнул, не находя слов для ответа. И как только он скинул с себя обувь, слова и не потребовались, когда он начал утягивать Сана с собой туда, где дно было глубже. Сначала смеясь, он пытался сопротивляться, но быстрый поток реки ему совсем не помогал, и вскоре его смех перешёл во вскрики, когда вода добралась им обоим до пояса.

— Уён, давай договоримся, стой! Я же сейчас всё себе отморожу здесь, если мы не выйдем.

Но Уён явно не хотел его слушать, крепко держа Сана за запястья и бесконечно смеясь, и Сан видел только один выход из этой ситуации. Он резко потянул Уёна на себя, и когда тот удивлённо вздохнул, подхватил его на руки и закинул к себе на плечо.

— Это против правил! — Уён стучал ладонями по его спине, явно желая быть опущенным на землю, пока Сан выносил его из воды.

— С тобой по-другому и не получится, — тяжело дыша, он повалил Уёна с собой на землю, пару раз перекатываясь по траве и скорее всего получая несколько синяков от острых камней и торчащих корней деревьев, пока парень отчаянно пытался прижать его своим весом и заставить сдаться. — Ты вредный и злой, Уён!

— Тебе уже почти 35, а ты мало того, что встречаешься с таким, как я, так ещё и сам вредный и злой!

За свои слова Уён получил по заслугам, болезненно рыча от укуса в плечо.

— И я буду продолжать встречаться с таким, как ты, пока кто-то из нас не умрёт.

Уён сдался первым, позволяя Сану прижать его к земле. Его руки были по обе стороны от головы Уёна, пока он тяжело дышал и смотрел ему прямо в глаза.

— Ты невыносим, — он слабо улыбнулся, протягивая ладони к лицу Сана и поправляя его повязку.

— Ты ещё хуже.

Поднявшись, они вместе пошли искать свою обувь, крепко держась за руки. Холодный лесной воздух неприятно ощущался на мокрой коже, но никто из них даже не думал жалеть о том, что они вообще пришли сюда. Им слишком редко удавалось почувствовать подобное счастье, и каждый момент был по-своему ценным.

Сан поднял с земли пульт, удачно оставленный им рядом с обувью, чтобы вода не унесла его течением.

— Может, пойдём домой и согреемся? Я не хочу проваляться всю неделю с простудой, — Уён прижался к его руке и мягко поцеловал в шею.

— Хочу напомнить, что утянуть меня было твоей идеей, — Сан мягко погладил его по волосам, подарив ответный поцелуй в макушку.

Они дошли до домика без происшествий, уже почти не беспокоясь о том, что происходило за пределами этих стен. Сейчас самым важным было только то, как быстро они смогут набрать полную ванну тёплой воды. В их комнате в штабе находился только душ, поэтому там ни о каких расслабляющих ваннах не могло быть и речи. Здесь же Уён хотел прыгать от счастья, как только снял с себя всю неприятно прилипающую к телу одежду. Пока вода ещё набиралась, он развернулся лицом к Сану.

— Можно? — он прикоснулся пальцами к повязке, и как только Сан кивнул в ответ, медленно снял её.

Под ней был с виду здоровый глаз, и единственным, что отличало его от второго, был уже полностью серый зрачок. Следствие старой травмы, постепенно отобравшей у Сана возможность различать что-либо кроме света и тени. Он начал прикрывать его ещё несколько лет назад, чтобы полностью приспособиться к тому, как ориентироваться только с одним. Уён прекрасно помнил, каким тяжёлым дался первый год, когда ему нужно было заново учиться целиться и стрелять. Но несмотря на почти полную потерю зрения, Сан не переставал с любовью смотреть на него. Даже сейчас.

Уён приподнялся на носочки и совсем слегка прикоснулся губами к закрытому веку. Если Сан принимал его со всеми незаживающими ранами, Уён принимал его в ответ.

Сан лёг в ванную первым, и Уён опустился вслед за ним, прижимаясь спиной к его груди. Почему-то это навевало воспоминания об их прошлом. Тёплая вода приятно расслабляла мышцы, и Сан начал массировать чужие напряжённые плечи, хотя ему это наверняка требовалось куда больше. Они сидели в полной тишине, чувствуя только тепло от воды и тел друг друга.

— Сан, о чём ты думал, когда встретил меня в штабе после исчезновения?

Его руки остановились, и через несколько мгновений он крепко прижал Уёна к себе, укладывая его голову на своё плечо.

— Я помню только то, что не мог разобраться в своих чувствах. Всегда надеялся на то, что ты жив, но увидеть тебя спустя столько времени… я думал, что глаза меня обманывают.

— Ты думал о том, чтобы убить меня там?

— Убить тебя и сразу же застрелиться самому, разве что.

Сан прижал его к себе ещё крепче и провёл пальцами по татуировке на чужом теле. Такой же тигр, как и у него, только отраженный зеркально.

— Спасибо, что сохранил мне жизнь, — Уён развернулся к нему лицом и сел на чужие бёдра, положив руки Сану на плечи.

— По-другому и быть не могло.

Сан обхватил пальцами его подбородок и притянул к себе, целуя сначала невесомо, а затем всё более уверенно. Уён чувствовал, как ему постепенно становится только жарче, а дышать тяжелее. Ему было даже немного стыдно за то, как он заводился от чужих поцелуев, но Сан чувствовал то же самое, и от осознания этого становилось чуть легче. Проходясь пальцами по чужому прессу, Уён опускал руку всё ниже между их телами, накрывая оба члена ладонью и заставляя Сана сделать сдавленный выдох ему в губы. От воды скольжение было намного более приятным, и Уён полностью сконцентрировался на своих движениях бёдрами и рукой, опустив голову на чужое плечо. Их сердца будто бились в одном ритме, а стоны одинаково часто отражались от стен ванной комнаты. Сан любовно оставлял поцелуи на шее Уёна, чуть прикусывая кожу в тех местах, которые уже знал наизусть.

— Не сдерживайся, — Уён крепче сжал ладонь, сразу же чувствуя, как губы Сана начали задерживаться на его шее дольше. Сейчас он хотел показать всему миру, что принадлежит только ему, пускай этим миром и будет пустой дом, зелёные поля и лес.

Их голоса звучали в унисон, лишь иногда нарушаемый всплеском воды. Уён поднял взгляд, смотря в затуманенные удовольствием глаза напротив, чувствуя, как в очередной раз теряется в них. Если бы он только мог остаться здесь с Саном навсегда, он незамедлительно бросил бы всё. Но он был не единственным, кто в нём нуждался, и скоро им придётся вернуться обратно к прежней жизни. Он мог лишь бесконечно благодарить судьбу за то, что всё ещё был значимой частью жизни Сана.

По всей его шее словно разбросали красные лепестки цветов, которые совсем скоро сменят свой цвет на палитру из фиолетовых и синих оттенков, и их наверняка придётся прятать за воротом кофты, как только они снова окажутся в штабе. Но не сейчас, когда Сан мог наслаждаться своим творением, по несколько раз проходясь по ним языком и прикусывая.

Стоны Сана стали тяжелее и ниже, он откинул голову назад на холодный кафель стены, и теперь уже была очередь Уёна оставлять на его шее засосы и укусы, чувствуя его пульс губами. Почти сразу и он сам почувствовал, что скоро кончит, и прижался к груди Сана как можно ближе, доводя их обоих до оргазма.

Они оба сидели в тишине какое-то время в уже остывающей воде, прислушиваясь к сердечному ритму друг друга.

— Ну вот, теперь придётся мыться ещё раз, — как только к Сану вернулись силы говорить, он недовольно пробурчал, глядя в потолок и поглаживая Уёна по спине.

— Это ты начал, — Уён еле ущипнул его за бок, вызвав только смех.

После ещё одной небольшой драки, включавшей в себя в основном укусы и попытки ущипнуть друг друга, они оба встали под поток тёплой воды, смывая с себя пот и усталость. Уён как обычно натирал тело Сана мочалкой, пока тот напевал себе что-то под нос.

— Не хочешь обновить контуры? — когда татуировки были ещё достаточно свежими, Уён мог часами рассматривать все эти яркие цвета и узоры на чужом теле, мечтая, что и его кожа будет покрыта такими же, но со временем краска начинала выбиваться, и им уже явно нужна была коррекция.

— Может, как время будет. Я бы перекрыл некоторые, хочу сделать больше парных с тобой.

Уён определённо хотел того же.

Усталость брала своё, и наконец закончив мыться, они вдвоём сразу же направились в спальню, выглядящую хоть и пусто из-за отсутствия каких-либо признаков жизни людей, но всё равно подходящую для них обоих. Уён взглянул на себя в зеркало, висящее на стене: засосы на шее начинали приобретать фиолетовый оттенок, и почему-то от этого факта его уши зажглись от смущения. Но они ему нравились, ему нравилось видеть на себе следы любви Сана к нему, хотя он и попытался получше замотаться в мягкий халат, скрывая их под тканью.

— Полежим немного и пойдём поедим.

Уён усмехнулся в ответ, зная, что они вдвоём наверняка уснут почти сразу же. Но Сан уже сделал свой выбор и прилёг на кровать, ожидая его с распростертыми объятиями. И кем был Уён, чтобы отказать ему? Поэтому он молча прилёг напротив Сана, перекидывая руку через его талию. Они снова находились в приятной тишине, нарушаемой только дыханием друг друга. Сан притянул Уёна ближе к себе, подкладывая одну руку ему под голову, а второй перебирая мокрые после душа волосы. От прикосновений он вмиг почувствовал себя слабее, но в объятиях Сана было спокойно, тепло и уютно. Он подарил Уёну поцелуй в макушку, и тот только глубже зарылся в его объятия, отдавая всего себя человеку перед ним.

Через несколько минут Уён уже чувствовал, как его веки тяжелеют, и он начал засыпать.

_______________

Открыв глаза, первым, что он заметил, была темнота вокруг. Солнце за окном уже давно село, и Уён почувствовал холод от страха, охватившего его. Он в панике кинул взгляд сначала на Сана, всё ещё мирно спавшего, а затем на часы, висящие на стене. Без 13 минут полночь. К счастью, этого времени будет достаточно, и он аккуратно выбрался из объятий Сана, стараясь не разбудить его, зная, как чутко он спит. Но Сан и ухом не повёл, видимо наконец полностью чувствуя себя в безопасности.

Уён зашёл на кухню и открыл холодильник. Там лежал небольшой тортик, которого едва бы хватило на двух человек, который он достал из морозилки ещё утром. Он не был уверен, когда именно приедет Сан, поэтому это было единственным способом сохранить торт в живых. Он воткнул в середину одну свечу, в спешке купленную прямо перед вылетом. Будь они сейчас в штабе, Уён наверняка подготовился бы получше, возможно даже попросил бы Ёсана испечь и украсить торт вместе с ним, потому что с его-то руками вряд ли бы с первого раза вышло что-то съедобное и при этом красивое. Но Сану всё равно понравится, он всё равно будет рад, Уён был уверен. Поэтому он поставил торт на стол в гостиной и пошёл в спальню. Он взял Сана за руку и слегка потряс, заставляя его проснуться.

— У меня есть кое-что для тебя, пойдём.

Сан явно не понимал, что происходит, но сонно потянувшись всё же встал с кровати. Уён редко видел его таким расслабленным и домашним, и ценил каждую минуту. Он встал позади Сана, прикрыв его глаза ладонями, хотя в этом не было необходимости, учитывая, что в доме уже было совсем темно, и повёл его в соседнюю комнату.

— Так, а теперь присядь и не открывай глаза. Пообещай, что не откроешь!

Сан посмеялся в ответ, взяв чужие руки в свои и поцеловав тыльную сторону ладони.

— Обещаю, что не открою, пока не скажешь.

И у Уёна не было причин для недоверия. Он подошёл к столу, доставая из кармана зажигалку, и поджёг свечу, совсем немного осветив тёмную комнату. Сан, как ему и было сказано, держал глаза закрытыми, ожидая, что Уён скажет дальше.

Он сделал глубокий вдох.

— Теперь открывай.

То счастье и удивление, отразившееся на чужом лице, Уён никогда не смог бы передать словами. Будто тысячи фейерверков только что взорвались в его груди, он был невероятно рад тому, как любимый человек смотрел то на стол, то на него.

— С днём рождения, Сан, — Уён дал ему время загадать желание и задуть свечу, и комната снова погрузилась во мрак, пока он не подошёл к стене и не включил свет.

— Уён, ты… сегодня правда мой день рождения? — учитывая то, как много Сан работал и почти не вёл счет дней, такой вопрос не был чем-то необычным. Уён кивнул, но неожиданно осознал, что совсем не знает, что сказать. У него было так много мыслей на уме, столько всего, о чём бы он хотел рассказать Сану, но сложить эти мысли воедино было невероятно сложно. Поняв это, Сан просто с улыбкой смотрел на него, не поторапливая.

— Мне жаль, что нам с тобой приходится жить вот так, что мы даже не знаем, как жить счастливо. Я понимаю, что мы вряд ли когда-то сможем сбежать от всех проблем, в конце концов, люди в группировке нуждаются в тебе, ты даёшь им шанс получить крышу над головой, даёшь им цель существования. Ты замечательный лидер, Сан, я невероятно горжусь тобой, но я знаю и то, насколько тебе тяжело. Прости, что я не всегда могу поддержать тебя, я даже не представляю, как могу помочь тебе иногда, — слёзы начали предательски собираться в уголках глаз, но Уён тут же смахнул их, стараясь собраться с мыслями. — Если когда-то тебе выпадет шанс бросить эту жизнь и начать её с чистого листа, я бы хотел, чтобы ты хоть немного отдохнул после того, через что прошёл. И я всегда буду рядом, что бы ни случилось, пока ты сам меня не оставишь.

— Уён…

— Подожди, это ещё не всё, — он перебил Сана, зная, что тот сейчас скажет. — Ты очень многим жертвуешь ради меня, но тебе нужно жить для себя и ставить себя на первое место. Если у тебя будет шанс на счастливое будущее, я не хочу, чтобы ты его упускал, — Уён посмотрел на потолок в попытках загнать слёзы обратно. — Я невероятно счастлив рядом с тобой, ты не знаешь, насколько, и я хочу только лучшего для тебя, даже если это «лучшее» не будет включать меня. И я знаю, что ты не согласишься, что ты никогда не сможешь оставить наши отношения позади, даже если перед тобой будет вопрос жизни и смерти, но я обещаю, что буду с тобой так долго, насколько это возможно.

— Уён, — Сан подошёл к нему, заключая в объятия и поглаживая по голове.

— Мне просто так чертовски жаль, что я бесполезен практически во всём и тяну тебя вниз за собой. Прости меня, пожалуйста.

— Уён, посмотри на меня, — во взгляде Сана читалось беспокойство и забота, та безграничная забота, с которой он смотрел только на одного человека. Он мягко поднял голову Уёна за подбородок. — Ты даешь мне силы жить, ты не бесполезный. Я не смогу тебя оставить, я даже думать о таком не могу, потому что для меня это неправильно.

— Но я только усложняю твою жизнь, ты постоянно переживаешь за меня, заботишься о моей безопасности, о моём самочувствии, — Уён чувствовал, что уже находится в шаге от того, чтобы расплакаться.

— Уён, перестань, пожалуйста, ты не прав.

— Как я могу быть неправ, если всё, о чём ты думаешь в свободное время, которого у тебя и так нет, это я? Это ведь не нормально, — ощущение, что его сейчас настигнет чувство истерики только росло.

— Это нормально, потому что я люблю тебя.

И в эту секунду будто всё вокруг них замерло, и Уён почувствовал, как эмоции окончательно захлестнули его волной. Он уже не находил в себе силы сказать хоть что-то ещё, возразить, потому что Сан впервые сказал ему это. За всё время, что они были вместе, Уён никогда не слышал этой фразы в свой адрес. Когда за твою голову выставляют сумму, на которую можно прожить ещё несколько жизней, на такие слова накладывается запрет. Это было безмолвным договором между ними, потому что Уён прекрасно знал, что как только признание в чувствах сорвется с губ Сана, как только он скажет, кем Уён для него является, у него появится лишняя слабость. Поэтому любовь Сана всегда была невербальной, она выражалась во взгляде, в прикосновениях, в его осторожности рядом с Уёном, и тот никогда не требовал большего, просто не мог позволить себе этого.

Он содрогался в руках Сана, даже не замечая, что не просто плачет, а рыдает, и только чужое плечо заглушало его крики.

Уён уже не понимал, что именно он чувствует. Внутри будто была смесь отчаяния и счастья, страха за их будущее, вера в лучшее. Сердце невероятно сильно заныло, будто в его грудь только что попала пуля. Наверное, он бы предпочел, чтобы сейчас случилось именно это, чтобы ему не пришлось переживать это отвратительное чувство, будто его разрывает на миллионы маленьких кусочков, и только Сан знает, как собрать его воедино.

Пути назад уже не было, и Уёну придётся научиться жить с мыслью, что его жизнь теперь напрямую связана с жизнью Сана, и Уён станет для Сана смертельным выстрелом, если о них узнает кто-то, кому нельзя доверять.

— Я знаю, солнце, знаю, — Сан говорил своим невероятно тёплым, мягким голосом, и только сейчас Уён заметил, что всё это время его отчаянные крики складывались в "я тоже люблю тебя" и ещё тысячи неразборчивых признаний, пока Сан заботливо поглаживал его по спине, пытаясь успокоить.

Когда же наконец Уён пришёл в себя, Сан уже уложил его на кровать, прижав к своей груди и всё ещё перебирая пальцами его волосы. В голову ударила пронзительная боль, наверняка вызванная тем, насколько долго он плакал. Из-за опухших век он даже не мог взглянуть на время. Он знал, что сейчас выглядит ужасно, с покрасневшим носом и глазами, но Сан всё равно смотрел на него, как на своё золото. Действительно ли Уён заслуживал к себе такого отношения? Он не знал, и спрашивать было слишком уж страшно.

Заметив, что он открыл глаза, Сан снова обнял его лицо ладонями и кивнул, даря Уёну как никогда чувственный поцелуй.

— Как ты себя чувствуешь? — его бархатный голос и тепло тела это всё, что сейчас нужно было Уёну.

— Уже получше, — он покрепче обнял Сана, наслаждаясь приятным чувством от чужих прикосновений.

Если бы Уён мог слиться с ним воедино, он бы это сделал, только чтобы их сердца всегда бились в одном ритме, чувствуя одно и то же. Но это было невозможно, и единственное, чем он сейчас мог довольствоваться, это крепкими объятиями и нежными поцелуями в висок.

— Сан, — Уён чуть отстранился, чтобы старший мог посмотреть на его лицо, на уверенность в его глазах, — я хочу, чтобы сегодня ты взял всё под свой контроль.

Он озадаченно моргнул. Конечно, Сан понимал, о чем идёт речь, но до этого момента он всегда давал Уёну возможность определять, как именно пройдёт их ночь. Сейчас же он хотел отдаться ему полностью, и телом, и душой. Ему не нужно было переживать о том, что Сан может случайно причинить ему вред, нет, такого точно не случится. Поэтому Уён смиренно ожидал, что он сделает дальше. Сан мог быть с ним мягким или грубым, заставить его просить об удовольствии или безмолвно принимать всё, что сам ему даст, и Уён будет благодарен за всё, пока он просто находится рядом. За то время, что он находился один в доме, Уён наизусть знал содержимое каждого ящичка возле кровати, и смог найти бутылёк смазки на ощупь. Он положил его рядом, чтобы им обоим не пришлось отвлекаться. И когда они вдвоём пересеклись взглядами, Уён громко сглотнул, не видя в чужом взгляде ничего, кроме бесконечной любви и обожания.

Поэтому Сан совсем не спешил, забираясь пальцами под ткань чужого халата, ни на секунду не открывая взгляда от лица младшего, наблюдая за всеми его реакциями. Лунный свет отражался на его коже, и Уён был благодарен за то, что они вдвоём вообще были живы. Несмотря на многочисленные шрамы и травмы Сан всё равно оставался для него невероятным. Он резко задержал дыхание, как только тёплые пальцы добрались до чувствительной шеи. Зная, какого цвета там сейчас кожа, Уён был уверен, что Сан наслаждается видом перед собой, будто на кровати сейчас лежало его произведение искусства. Уён хотел бы снова почувствовать на себе его губы, но в эту ночь не он решает, что будет происходить.

Когда их одежда уже была отложена на край кровати, Уён вновь почувствовал себя невероятно уязвимым, но он знал, что может довериться человеку перед собой. Поэтому, как только Сан начал входить в него пальцами, Уён лишь задержал дыхание, закрыл глаза и обнял его за плечи, полностью отдаваясь охватывающим его чувствам. Сан лежал на боку напротив него, внимательно наблюдая за чужими реакциями и пытаясь быть настолько аккуратным, насколько это было возможно. Он всё ещё боялся причинить Уёну вред, и этот страх прослеживался во всех его движениях: когда он замедлял движения пальцев, стоило только Уёну чуть сжаться внутри, когда и вовсе останавливался, понимая, что пытается подготовить его слишком быстро, и давал ему время отдохнуть. Открыв глаза, он снова столкнулся с внимательным взглядом Сана. Когда на его серый зрачок попадал свет от луны, Уён будто видел в них целую вселенную. Он протянул ладонь к чужому лицу, кончиками пальцев обводя острые скулы и линию челюсти. Наверное, он и сам себе не представлял, насколько сильно влюблён.

Сан уже было потянулся за упаковкой презервативов, но Уён остановил его, мягко взяв за руку.

— Ты точно этого хочешь? — Сан заботливо убрал волосы с чужого лица, и Уён кивнул.

Для Уёна это всегда было своего рода ритуалом, способом соединиться в единое целое с Саном, чтобы между ними не было ничего, что бы могло им помешать. Скорее всего это было силой самовнушения, но без защиты всё даже ощущалось совершенно по-другому, будто чувства их обоих были обострены в несколько десятков раз. Уён не был верующим, но он знал, что именно здесь в объятиях Сана находится его личный рай.

Когда он вытащил пальцы, Уён подавил в себе расстроенный всхлип, чувствуя, как его кладут на спину, и Сан нависает над ним. Он пересел ниже, закидывая ноги Уёна к себе на плечи и нежно целуя золотистую кожу на икрах.

— Самый красивый, — Сан никогда не переставал напоминать ему о том, как сильно любит его тело, несмотря на то, что Уён никогда себя таким не считал. Для него самого его тело казалось вполне обычным, без ярко выделенного рельефа мышц в некоторых местах, но для Сана оно было самым прекрасным на свете.

Он подхватил Уёна под бёдра, делая первый толчок, и младший инстинктивно прижал ладони к своему лицу, будто закрываясь от всего происходящего каждый раз, когда чувствовал смущение. Он посматривал на Сана через пальцы, зная, что сегодня его не хватит надолго, потому что приятное ощущение тепла уже начинало собираться внизу. Уён не был уверен, что в мире есть кто-либо, отвечающий всем его потребностям лучше, чем Сан, но он и не хотел знать. Всё, что ему нужно было сейчас, это чувство заполненности и жар, исходящий от чужого тела и хватки на его бёдрах. Уён опустил одну из рук, но даже не пытался сделать себе приятно, вместо этого он обхватил пальцами запястье Сана, и тот, чуть поменяв положение руки, переплёл свои пальцы с его. Когда толчки стали более уверенными и быстрыми, волны удовольствия начали проходить по телу всё чаще и чаще, заставляя Уёна беспорядочно дышать, издавая высокие стоны, и ему было бы стыдно, если бы Сан не чувствовал того же, иногда сбиваясь с ритма. Они не отрывали взгляда друг от друга, будто пытаясь навсегда запечатлеть этот момент в памяти.

Уёну становилось по-настоящему жарко, и каждая частица его тела будто кричала о желании почувствовать Сана ещё ближе к себе, чтобы это никогда не прекращалось. Его голова уже кружилась от того, сколько ощущений он переживал одновременно, пока в голове не было не единой разборчивой мысли, будто там творился полный бардак. Сан наклонился к нему за поцелуем, буквально сгибая тело Уёна напополам только благодаря его гибкости. От прикосновений губ дышать становилось только тяжелее, и они оба уже были на пределе от осознания того, насколько они сейчас были заворожены друг другом. Колени Уёна касались его собственных плеч, и хотя сначала эта поза казалась ему неудобной, сейчас, когда Сан с каждым движением попадал по чувствительной точке, Уёну было уже всё равно, и в его глазах снова начали собираться слёзы.

— Люблю тебя, — его голос звучал разбито и совсем слабо, он переложил руки на плечи Сана, и снова подавил в себе желание расплакаться прямо сейчас.

— Я тоже тебя люблю, — и голос Сана тоже был не лучше, с чувствовавшейся в нём усталостью, но всё с тем же теплом и заботой.

Ещё через несколько минут Уён вцепился короткими ногтями в чужие предплечья, наверняка оставляя на них следы, но ощущая, как оргазм резко захлёстывает его, принося с собой звон в ушах и невероятное желание расплакаться прямо сейчас. И Уён поддался этому желанию, громко всхлипывая и ощущая, как внутри него разливается тёплая вязкая жидкость. Он чувствовал тяжелое горячее дыхание на своей коже, несколько эфемерных коротких поцелуев по всему лицу, пока Сан наверняка сцеловывал его слёзы, и в этот момент ему казалось, что ничего вокруг уже не имеет значения, кроме них двоих в этой темной комнате небольшого дома посреди глуши.