• 25.08. Среда •

Умелые пухлые пальцы сжимают заточенный карандаш, наносящий на шероховатую поверхность холста штрих за штрихом. Морщинки в уголках прищуренных глаз, сжатые в полоску кукольные губы и измазанная в краске щека – уже целых десять минут Хан Джисон с затаëнным дыханием наблюдает за другом, что сейчас, абсолютно поглощëнный созданием очередного шедевра, кажется, вовсе не замечает чьего-либо присутствия в мастерской университета. В такие моменты этот человек по-особенному красив. Он талантлив и всесторонне развит, но Джисон искренне рад, что из всех направлений его друг выбрал факультет изобразительного искусства. Потому что именно тут он свободнее всего может выражать себя и совершенствоваться.

Со Чанбин идеален практически во всëм, и, не будь они лучшими друзьями, Джисон бы несомненно с ним встречался.

– Ровно десять минут и двадцать семь секунд. – Хан вздрагивает от неожиданности, хриплый голос раздаётся будто бы над самым ухом.

– А?

– Ровно столько времени ты прожигаешь во мне дыру, – Чанбин с серьёзным видом потирает щеку тыльной стороной ладони (но, к слову, лишь сильнее пачкает её) и направляется к Джисону, застывшему у входа. – Неужто соскучился?

– А как же иначе! – Хан лезет обниматься, и Чанбин охотно отвечает ему тем же, хоть они и пересекались уже сегодня.

– Как всегда, прогуливаешь физру? – Со смеряет недовольным взглядом спортивную форму друга, но тот лишь задорно хихикает и, пройдя вглубь, по-хозяйски занимает один из стареньких стульев.

Хоть Хан и бывает в этой мастерской крайне редко, он любит её по причине того, что находит здесь душевное успокоение. Возможно, дело в самом Чанбине, который практически живëт тут, буквально пропитав собой каждую мелочь.

Сейчас в мастерской царит полный беспорядок – расставленные вдоль стены мольберты с разрисованными или просто испорченными холстами, разбросанные по полу кисти и целая цветовая гамма разводов то тут, то там – но и в этом Джисон находит что-то поистине прекрасное. Да, здесь давно следовало хорошенько прибраться, но что-то подсказывает Хану, что вместе с беспорядком исчезнет и уют.

– Я не люблю потеть, ты же знаешь. А у тебя всегда прохладненько.

– Выкладывай давай, зачем пришёл? – Чанбин порой бывает чрезмерно проницательным. Сев напротив Хана, он ждёт ответа. Его точно никогда не проведëшь.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – Джисон смеётся немного нервно, почëсывая волосы на затылке. Кажется, он теряет все слова от столь прямого взгляда. – Ты же придëшь в субботу?

– Хан-а, ни одна вечеринка не пройдёт мимо меня, – Чанбин довольно ухмыляется. – Но тебе явно что-то нужно от меня. Иначе ты бы не прискакал сюда посреди пары.

– Как будто это такая важная пара, – отмахивается Хан. – Ну, на самом деле, есть кое-что ещё... – Чанбин терпеливо кивает. – Твой друг...

– Что с Чаном? – Хана по какой-то причине раздражает неподдельное беспокойство в голосе старшего – что-то противное, колючее, похожее на ревность, заседает в груди.

– Да успокойся ты, ничего не случилось с твоим Чаном, – он закатывает глаза. – Просто хочу пригласить его тоже.

– Думаю, это не самая лучшая идея. – Чанбин поднимается с места, возвращаясь к начатой штриховке, этим действием давая понять, что не собирается брать с собой Чана туда, где он будет чувствовать себя, как не в своей тарелке.

– Почему? – Джисон подрывается следом. – Боишься, что у него появятся друзья, помимо тебя? Настолько не хочешь его ни с кем делить?

– Дело не в этом... Просто я знаю, что тусовки это не его.

– Да что ты говоришь? Будто он на них бывал, чтобы понять, его это или нет, – Хан придвигается ближе к Со, пытаясь загнать его в угол, – А ты думал о том, что он не заводит друзей из-за тебя? Ты эгоист, Чанбин. – Джисон нарочно подбирает слова так, чтобы наверняка задеть чувства старшего.

Хоть внешне Чанбин и остаётся спокойным, его нервозность выдают ходящие на скулах желваки и пальцы, сжимающие карандаш сильнее необходимого.

Карандаш всё же с треском ломается пополам под сильным давлением, отчего Хан мелко вздрагивает.

– Хочешь сказать, я плохой друг? – тон Со пропитан обидой, и Хан понимает, что перегнул палку. Чанбин никогда не был для него плохим другом, и иногда Джисон всерьёз задумывался, заслуживал ли он его.

– Я не это имел в виду! – Хан жалеет о сказанном, но отступать точно не собирается. Он состраивает максимально искреннее выражение лица и, повиснув на мускулистой руке, потирается щекой о плечо. – Просто хочу подружиться с другом моего лучшего друга. Что в этом плохого?

– А ты та ещё сучка, Хан Джисон. – заметно смягчившийся от такого действия Чанбин приподнимает уголки губ и легко щëлкает младшего по носу.

– Но ты всё равно меня любишь, – Хан улыбается в своей привычной манере, тем самым заставляя Чанбина окончательно оттаять. – Так что в субботу жду вас обоих!

– Хей-хей, я ещё ничего не решил! – последняя попытка возразить с треском ломается под щенячьим взглядом карих глаз. – Ладно, я подумаю над этим.

Хан мысленно ликует, уже заранее предвкушая провал Феликса.