Никогда раньше Сонхва не отправлялся в путешествие на корабле. Его поездки вообще зачастую ограничивались исключительно соседними городами — ни отец, ни дед не нуждались в том, чтобы юноша покидал город, а тем более надолго.

Шум волн умиротворял. Впервые за последние несколько дней Пак Сонхва не трясло от волнения, потому что теперь, когда корабль отчалил, вампир как будто оставил позади всё, из-за чего он переживал на суше (разумеется, кроме голода). Парню бы, конечно, меньше доверять команде, которая вообще-то являлась командой «пиратов», но капитан Ким Хонджун или был настолько обаятелен, или попросту поражал своим приключенческим духом достаточно, чтобы Сонхва хватило одного взгляда — и он был готов доверить свою жизнь.

А может быть он казался слишком похожим на самого Сонхва — если, конечно, сделать вид, что Сонхва не был вампиром, а соответствовал своей истории о том, что «сбежал от авторитарного отца в поисках приключений».

Всё началось неделю назад, а быть может, даже больше. Для Сонхва всё произошедшее покрылось туманом боли, непривычных ощущений, которые включали в себя нечеловеческий голод, такое же нечеловеческое ощущение, что его тело теперь не было живым, а ещё Сонхва нужно было в удивительно короткие сроки смириться с тем, что он стал тем, за кем охотилась большая часть его семьи.

А, да. И ещё Пак Сонхва в какой-то момент этих туманных воспоминаний убил людей. Пусть и тех людей, которые насмехались над ним, свернувшимся клубочком в каком-то переулке, пусть тех людей, которые решили ограбить его и запинать, но это всё ещё было убийством. 

Сонхва начало тошнить от их крови ещё тогда; он не представлял себе, как будет питаться дальше — проще было бы просто умереть. К счастью или к сожалению, он либо напился крови на дни вперёд, либо настолько возненавидел её, что голод пока даже не подступал. 

Пак Сонхва хотел бы знать, о чём думал тот вампир, который обратил его — набросился ли он не по своей воле, от невыносимого голода, и обратил свою жертву, чтобы не стать убийцей? Или это было намеренно — выследить внука главного инквизитора в городе, чтобы отомстить церкви за все убийства вампиров наиболее худшим образом: сделать из вампира их собственного воспитанника? Может, это была месть не дедушке, но отцу, губернатору, за что-то, о чём Сонхва даже не знал?

А возможно, Пак Сонхва даже представить себе не мог настоящую причину. В любом случае, он не видел лица вампира, когда тот на него набросился, и не запомнил его лица после. Парень не знал, была ли у него возможность как-то скрыть тот факт, что его обратили (и был ли вообще смысл пытаться). Сонхва даже не знал, как обращать других людей и не помнил, как это сделали с ним. Когда Сонхва пришёл в себя достаточно, чтобы отвечать за свои действия, он уже успел перебить всю компанию воров в том переулке.

В общем, побег был решением, которое показалось Сонхва наиболее логичным, или, по крайней мере, самым простым. 

Правда пираты в это решение не входили — не сразу. 

Сонхва вернулся в дом тайком только чтобы переодеться и забрать те деньги, которые у него были (а ещё — на всякий случай, если ему в каком-то крайнем случае придётся воспользоваться авторитетом, — свою семейную печать), а затем, пока не попался на глаза никому из родственников, выбрался через окно и уехал в порт ранним утром на какой-то повозке с кучей других людей — всю поездку он трясся, как объяснил другим пассажирам, от холода и хронической болезни. Ему, наверное, повезло, что он не попался на глаза никому, пока сбегал; впрочем, может и попался, но его репутация позволяла ему уходить посреди ночи из дома без особых подозрений, а после этого он скрывал лицо — всё это должно было по крайней мере дать какую-то фору, прежде чем его спохватятся искать. Прежде чем найдут тела каких-то уличных воров и в охоте на вампира осознают, кто именно в городе подозрительно исчез из дома той ночью. Прежде чем найдут логику в этих совпадениях.

С такими мыслями Сонхва и принялся искать в порту тех, кто мог бы в ближайшие дни доставить его хотя бы до другого порта. Но даже если сына соседнего губернатора тут почти никто не знал, и даже если он попытался одеться как можно более обычно, то просто слоняться и предлагать деньги за то, чтобы его довезли, могло вызвать… подозрение и ненужное внимание. Не помогало и то, что никакая привычка сдерживать эмоции на публике не могла скрыть паники, которая иногда охватывала юношу. Излишняя осторожность превратилась в паранойю — и в итоге даже когда несколько людей согласились его довезти, Сонхва в последний момент отказался. Многие просили подтверждения того, что у него есть либо какая-то работа, либо какая-то родословная, и хотя Сонхва взял свою семейную печать именно для этих целей, все те, кто просил её, показались теми же, кто мог бы Сонхва задержать и затем выдать. Даже не так — Сонхва был уверен, что именно эти люди спрашивали о печати, чтобы затем сообщить о его личности стражам.

К концу дня на подозрительного и богатого (как бы Сонхва не пытался это скрыть) незнакомца в порту всё больше начали обращать внимание, и он был вынужден чуть ускорить поиски, при этом не теряя бдительности. На него теперь смотрели как на диковинку, и далеко не все — приятными взглядами.

Чем позднее становилось, тем больше он начинал волноваться; теперь показалось, что ему вообще не стоило спрашивать никого «приличного», потому что теперь его точно начали опасаться в порту и даже — он слышал, — о нём уже сказали кому-то из городских стражей. Забавно — почти никто не волновался о пиратах, которые очевидно ошивались тут и там, но вот о нём…

Вампира даже успели спросить про бледную кожу и странный взгляд. Дело было плохо, времени оставалось мало. Ещё Сонхва подозревал, что про него и его «хроническую болезнь» уже рассказал кто-то из тех, с кем он ехал до порта.

В конце-концов, в спешке и панике, он наткнулся на какого-то юнгу, который был весьма дружелюбным, и который рассказал Сонхва о своей команде — что они с командой не являются торговцами или кем-то подобным, а просто путешествуют, и иногда помогают некоторым отдельным купцам или покупателям. То, как спокойно юноша заговорил про обход законных методов, с которым они, как раз, и помогали, поставило в ступор — и вместе с тем, быть может, именно это и привлекло Сонхва. Как человеку… уже не человеку, и уже вне закона, совсем законных людей стоило опасаться.

Сонхва начал расспрашивать юнгу о команде и о капитане, и с удивлением выяснил, что юнга говорил о команде капитана Ким Хонджуна. Сонхва слышал про него весь день — то ли пират, то ли нет; вроде бы обезумевший, но вроде бы — огромная помощь для многих…

Юноша сказал, что Сонхва может спросить капитана о том, возьмёт ли тот его на корабль, чтобы доставить в другой порт, а ещё добавил, что капитан может даже не принять денег, потому что, по словам паренька, их капитан многим, включая самого юнгу, помогал «просто так».

В общем, прямо сейчас Сонхва как раз искал капитана по имени «Ким Хонджун» с «красно-чёрной банданой, привязанной к его ремню», когда наткнулся на странную сцену. Двое человек стояли за зданием, в котором, как выяснил Сонхва, местные корабельные плотники предлагали свои услуги (собственно, проверки и починки кораблей). Один из собеседников, по-видимому, требовал деньги за доставленный товар, и с его пояса как раз свисала бандана, очень похожая на ту, которую описал тот юнга.

— Ещё раз. Мы договаривались доставить вам товар — я вам его доставил!

— Все в гильдии уже знают, кто именно доставлял мне товар, а всё из-за вашей команды. — фыркнул незнакомый мужчина в ответ.

— А что не так с моей командой? — протянул парень, который казался даже младше Сонхва, но прямо сейчас внушал намного больше авторитета, чем кто-либо сегодня в порту: он стоял, оперевшись на стену, и пусть был ниже своего собеседника на полголовы, вёл себя так, словно смотрел свысока.

— Шумная слишком, вот что. Я, по-моему, вполне ясно говорил про анонимность? А теперь все вокруг кричат про то, что в порту безумный капитан!

— И что, что кричат? — невозмутимо отозвался пресловутый капитан.

— В гильдии уже догадались, что это вы доставляли мой товар. Но откуда им знать, что вы доставили его законно?

— Ну так от вас? — капитан поднял бровь ещё выше. — Это же ваш товар!

— С вами должен был плыть хоть кто-то приличный, кто мог бы поручиться, что вы не обворовали никого по пути… или ещё тогда, когда забирали мой товар!

— Так, погодите, погодите, я попросил вас найти такого человека, потому что это вам так нужна была вся эта утварь на продажу, а вы сказали мне, что все ваши знакомые отказались с нами плыть, и что в целом не обязательно никого отправлять в плавание, потому что вы всё равно уедете надолго, а потом скажете, что плавали с нам…

— Ну так получилось, что у меня были дела в порту, и все знают, что я не плавал с вами. Так что, если у вас нет никакого документа от какого-нибудь адекватного человека, то и платить вам всю сумму я не буду.

— Ну то есть, вы говорите мне забрать вполовину меньше денег, а если я откажусь, вы просто сообщите гильдии, что мы обворовали ваших продавцов, или от ваших продавцов забрали товар, но обворовали кого-то по пути, или забрали больше товара, чем было написано…

— А как я буду знать, что вы этого не делали?

— Вот и доверяй людям после этого. — закатил глаза капитан.

— Это я как должен вам доверять после рассказов о том, как вы корабль на абордаж брали в последнее плавание?

— По-вашему я серьёзно стал бы подставлять так себя во время торговых сделок? Я хоть раз так делал? — вспылил Хонджун.

— Вы всё ещё пират!

— Ну так, раз я пират, так может… — парень уже открыл рот, но прикусил язык.

— Вот, а я о чём! Видите, чуть что — сразу угрожать!

Пак Сонхва вздохнул почти одновременно с этим капитаном. Он не очень понимал, что именно происходило, но судя по всему, какая-то сделка сейчас грозила не состояться, и вероятнее всего это действительно был капитан Ким Хонджун, а ещё он действительно походил на опасного пирата, но…

— В общем так: за вас никто в этом порту поручиться не может, никто с вами не плавал, а значит…

— Как это, никто? — голос Сонхва прозвучал намного более взволнованно, чем он хотел, но он решил, что если решать — значит сейчас.

Он всё равно не собирался больше возвращаться в этот город, и тем более в свой родной. Никогда.

Если он сегодня уплывёт отсюда, он может и воспользоваться своей печатью.

— Вы ещё кто? — мгновенно возмутился мужчина, пока Ким Хонджун забавно вздрогнул в ответ на чужой незнакомый голос и если бы Сонхва сейчас не нервничал сильнее, чем когда сбегал из дома, растерянное выражение лица капитана вызвало бы у вампира улыбку.

Впрочем, капитан быстро вернул себе уверенный вид, пусть и — Сонхва заметил, — скользнул рукой ближе к чему-то вроде кинжала на поясе.

— Действительно, кто же? — фыркнул Сонхва, не веря в собственную игру не на секунду. — Тоже мне, нашли место поговорить. А в других местах что не так? Кто-то услышит, что вы сделку не соблюдаете?

— Я вас попро…

— Впрочем, вы как раз вовремя про это заговорили. Я только искал капитана, чтобы узнать, нужен ли ему всё-таки документ, в котором я за него ручаюсь. — Сонхва врал на ходу и молился, что подбирает правильные слова; по крайней мере врать убедительно дома его научили, хотя, конечно, это не то, что должен делать праведный человек.

Ну, он уже несколько дней технически не соответствовал части про человека, и не слышал про праведных вампиров, так что… 

— Это я тебя устал искать и решил, что так договоримся! — Хонджун почти мгновенно подстроился под ситуацию, подскакивая к Сонхва. — Представь, господин Ли пытается развести нас на деньги за свой фарфор!

«Господин Ли». Фарфор. Запомнил.

— Да-а, могу представить. Интересно, он уверен, что он единственный, кто может угрожать рассказать гильдии о том, что Ким Хонджун доставил товары, приобретённые незаконно? А если я пойду и расскажу им, что это вы, господин Ли, потребовали у Ким Хонджуна достать вам утварь любыми возможными методами, а контракт заключили очень обходительный, чтобы потом с вас никто ничего не спросил? — Сонхва продолжил лгать почти на одном дыхании, надеясь на то, что Ким Хонджун оправдывает звание капитана пирата, умеет драться и вступится за подсобившего ему незнакомца в случае, если краснеющий от злости мужчина набросится на Сонхва.

— Откуда у этих прохвостов кто-то, кто поручился бы за них в Пристани Волн? — однако он всё ещё сдерживал гнев, теперь очень оценивающе оглядывая Сонхва. 

— Прохвосты? Как обидно. В прошлую сделку вы меня так не называли. — Хонджун закатил глаза и придвинулся к Сонхва ещё сильнее, чтобы толкнуть его локтём. — Вам бы поосторожнее с моим товарищем, вы разве не видите, какой у него убийственный взгляд?

Сонхва казалось, словно его взгляд даже близко не соответствовал такому описанию, но спорить тоже не стал. 

— Как вашего товарища вообще зов…

— Пак Сонхва. — прервал мужчину вампир, и тот теперь уже побледнел. 

Сонхва продолжал молиться — на этот раз, чтобы Ким Хонджун, чуть не подавившийся воздухом секунду назад, хотя бы сделал вид, что его знает.

— Вы, конечно, слышали о моём отце? Пак Тэян, о чём нибудь говорит? Он губернатор, и до нашего города ехать всего-то…часов пять-шесть? Или может быть вы знаете про моего дедушку?

— Пак Тэян… — повторил мужчина за ним, растеряв любой запал. 

— Они, конечно, не связаны напрямик ни с портом, ни с вашей гильдией, — Сонхва передёрнул плечами, — Но я уверен, что они достаточно влиятельны в округе, чтобы моё слово имело вес.

— …И, напоминаю, господин Пак Сонхва плавал вместе с нами. — фыркнул Хонджун. Сонхва не знал, поверил ли капитан в его происхождение, но сейчас было главное просто чтобы он подыграл. 

— Так почему вы не сказали сразу?! — мужчина вновь возмутился, очевидно, пытаясь найти несоответствие, и Сонхва уже открыл рот, чтобы ответить, но Хонджун его опередил. 

— Вы не дали мне никого, кто мог бы плыть с нами на сделку из гильдии, поэтому мне пришлось искать из отчаяния любого подходящего человека. Господину Паку будет не слишком удобно ручаться за нас, как и вам, поэтому, во избежание лишних вопросов, мы договорились, что, пусть он и отправится с нами, но документ он напишет, только если придётся кому-то что-то доказывать. Видимо, пришлось. 

История была хлипкой, и могла раскрыться мгновенно; и всё же, прямо сейчас Сонхва заставлял себя верить в неё так, чтобы всё произошедшее казалось правдой хотя бы для одного человека здесь: для этого незнакомца из гильдии.

Мужчина открыл рот, а затем закрыл, что-то обдумывая. Сонхва нащупал печать в кармане, достал её и заявил:

— Я готов подписаться, что ручаюсь за них. 

Сонхва хотел ещё добавить что-нибудь про то, что он подпишет документ в ближайшее время, и не будет долго ждать, но Хонджун уже сделал это за него:

— Вы обещали выплатить деньги в тот же день — значит так, пока день ещё не кончился, мы быстро подписываем документ и вы нам отдаёте деньги, а мы тоже никому ничего не рассказываем. 

Мужчина снова что-то сказал, пытаясь отказаться, но Хонджун подскочил уже к нему, ехидно отвечая. Впрочем, на мгновение Сонхва выпал из беседы, потому что отвлёкся на приближающегося к ним ещё одного незнакомца. 

Этот человек выглядел очень недружелюбно и весьма… определённого рода занятий, поэтому Сонхва почти успел напугаться его приближению, пока тот не произнёс:

— Эй, капитан! — незнакомец махнул рукой, на которой была какая-то ткань, которая тут же размоталась. — Чёрт…

— О-о, Чжихо! — Хонджун вот как будто только обрадовался. — Осторожнее с рукой, ага, а то господин Ли найдёт ещё повод в нас усомниться.

— А он усомняется? — Чжихо замотал руку обратно, упёр эту самую руку в бок, и воззрился на мужчину взглядом, который показался Сонхва куда более убедительным, чем что-либо, что они пытались говорить с Хонджуном.

— Ну, было маленькое недопонимание, но теперь мы всё уладили. — Ким Хонджун закинул руки назад, потягиваясь. — И идём всё подписывать и получать наши деньги, да, господин Ли?

— Но…

— Давайте-давайте, какие там но? Или Пак Сонхва всё-таки нужно написать гильдии?

Мужчина что-то заворчал, но (судя по всему) член команды по имени Чжихо качнул головой, указывая в сторону, куда нужно было идти, и господин Ли не посмел отказать.

— Эй, Пак Сонхва, — Хонджун дёрнул его за камзол, чтобы притянуть к себе и прошептать это прямо в ухо, как только они оказались сзади. Сонхва удивился, что вообще его услышал — казалось, что капитан сделал это одними губами. — Печать поддельная? Откуда достал?

— Нет, нет, это моя. — он быстро мотнул головой, хотя, может быть, ему не стоило этого говорить. 

— То есть ты правда из семьи…

— Правда. Ну, был во всяком случае, до вчерашнего дня. — Сонхва занервничал, не спуская глаз с идущего впереди и ворчащего господина Ли. — Но если он напишет отцу или дедушке, я не выкручусь из этого. — вампир замолчал, немного подумал, и добавил: — Я только от них сбежал.

— Понял, то есть в любом случае надо просто свалить с деньгами раньше, чем он пойдёт уточнять твои связи. — удовлетворённо прошептал Хонджун ещё раз, затем по-дружески хлопнул Сонхва и скользнул вперёд, на этот раз нагоняя «господина Ли».

***

Они буквально притащили мужчину в какое-то место, где он, по-видимому, пил до тех пор, пока его не нашёл и не вытащил поговорить Ким Хонджун. Там они очень импровизированно подписали договор (хорошо, что Хонджун наговорил что-то там про то, что Сонхва был их последним и спорным вариантом, потому что сам Сонхва слишком долго возился с договором для любых других вариантов), а затем капитан дождался других членов команды, с которыми они потащили Ли за деньгами. 

Прямо перед уходом Хонджун отправил Сонхва обратно на пристань в сопровождении Чжихо, сказав вслед «с тобой мы потом разберёмся, не переживай» и если подумать, это могло бы прозвучать угрозой, но наверное, таковой не являлось.

Пак Сонхва слишком сильно и совершенно беспричинно доверился Ким Хонджуну, о чём особенно начинал жалеть теперь, когда «Чжихо» смотрел своим пронзительным взглядом на него. Сонхва и не заметил, что делал тоже самое в ответ, поэтому его сердце едва не выскочило из груди (даже если оно больше не билось) в тот момент, когда Чжихо заговорил:

— Ну чего ты так смотришь?

— Я не… я прошу прощения. — Сонхва только сейчас осознал, что и сам пялился, потому поспешно отвёл глаза, невольно цепляясь взглядом за перемотанные руки мужчины.

— Да не проси ты прощения, а… Ты решил, мы тут тебя убивать планируем? С чего бы нам это делать? Ты же капитану помог?

— Помог. — кивнул головой Сонхва, не поднимая взгляда.

— Ну вот и всё. Он просто вернётся и решит, чем тебя отблагодарить. — мужчина дёрнул плечами и сам отвернулся, чтобы найти взглядом кого-то в разнообразной толпе.

Честно говоря, Сонхва была нужна только одна благодарность: убраться отсюда как можно скорее. Вместе с этой командой к нему внезапно стало ещё больше ненужного внимания, а теперь, когда в порту были люди, которые знали его настоящее имя…

— А вот и мы-ы! — протянул радостно Ким Хонджун, стукаясь кулаками с Чжихо — после него это же действие повторил и идущий следом парень поменьше и помладше, а тот юнга, которого раньше встретил Сонхва, не решился. Они все тащили мешки (не такие уж и большие) с деньгами, и люди озирались, но не решались подходить из-за охраны, которая, по-видимому, была предоставлена господином Ли. — Так, ребята, спасибо за помощь, было очень кстати, но на этом всё. — он махнул охранникам, и те пусть не отошли, но остановились. — Грузим, грузим, и валим отсюда.

Пока шёл процесс (на взгляд Сонхва, очень небезопасный, но кто его спрашивал — все же почему-то не волновались) погрузки денег, Хонджун наконец нашёл возможность подойти к Сонхва.

Теперь капитана можно было разглядеть получше: тёмная рубашка с накинутым сверху тёмным камзолом, в целом, не были ничем необычным, но естественно, в глаза бросались бритые виски, как и серьга в ухе. Сонхва ни на секунду не сомневался, что Ким Хонджун был пиратом, но не понимал, почему не испугался этого.

— Зна-а-ачит так, Пак Сонхва. — протянул Ким Хонджун расслабленно и даже так, будто говорил вовсе не с Сонхва. — Какое-то время господин Ли не будет ничего про тебя выяснять, но в конце-концов обязательно напишет в ваш город, и обязательно выяснится, что ты никуда с нами не плавал, и всё такое. Я бы дал, ну, пару дней на это выяснение. Сможешь найти, куда уехать за это время? Я тебе даже, так и быть, денег…

— Мне не нужны деньги. — быстро произнёс Сонхва, совсем забыв, что вообще-то хотел предложить деньги сам. — Честно говоря, мне как раз нужно убраться подальше отсюда. И, пожалуйста, не называйте меня по полному имени, Ким Хонджун.

— Он капитан! — возмутился один из членов команды, но Хонджун лишь рассмеялся.

Слишком по-доброму. Не так, как должен смеяться капитан пиратов.

— Ну вы что, вообще никаких манер нет? — пожурил он шутливо своих. — Вы бы знали, какая важная шишка сейчас перед нами. Так что, денег тебе не надо? Ты просто хочешь убраться отсюда?

— Да. — спешно кивнул Сонхва, ощущая вновь подступающую панику.

— М-м-м… — Хонджун наклонился вперёд, разглядывая Сонхва пристально, словно узор на камзоле мог что-то изменить.

Что за решение он принимал? Интересно, острый ли кинжал у него на поясе?

Почему Сонхва об этом вообще думал?

Впрочем, прошла буквально секунда, прежде чем…

— Ладно, договорились. Мы тебя увезём. 

От такого Сонхва даже опешил:

— Правда?

— А почему нет? — Хонджун пожал плечами. — Ты помог мне — я помогаю тебе. Только учти, будешь на корабле помогать в камбузе, и без каких-либо придирок и привередливости, идёт?

— Да, конечно. — Сонхва вообще теперь не нуждался в пище, и честно говоря, не знал, мог ли есть что-либо, но в крайнем случае — что-нибудь придумать всегда мог. А уж сидеть тихо и смирно, пока вокруг творился хаос, он умел.

— И капитана будешь называть капитаном, всё ясно? — вмешался парень, который уже подавал голос раньше.

— …Да, конечно. — повторил Сонхва, заставляя себя не стушеваться и ответить на суровый взгляд таким же суровым — насколько паника Сонхва позволяла воспроизвести такой взгляд.

— Вот и замечательно. Смотри, как легко — два слова по существу, и всё решили! — Хонджун вообще проигнорировал ремарку про капитана, вновь закрыл глаза, засмеялся и повернулся к команде. — А вы чего встали? Давайте, грузимся. Нам ещё гостя нашего отсюда увезти надо.

Ребята заторопились, по крайней мере, самую малость. Хонджун и сам собирался на корабль, — что-то проверить, Сонхва не запомнил, что именно, — но он задержал капитана.

— Можно мне ещё секунду, Ки… капитан?

— Слушаю? — парень развернулся, усмехаясь. — Только действительно секунду, а то я тебе больно много внимания уделяю. Ребята начнут ревновать. Или подшучивать. Ну, не важно. Так что? 

Сонхва от такого растерялся, определённо тратя драгоценную секунду не на то, на что нужно было. Впрочем, он поспешно вспомнил, о чём хотел спросить и, стараясь задавить волнение, мягко начал:

— Почему вы так легко… Почему вы все мне поверили? Почему ты даже не спросил, от чего я бегу?

Хонджун задумался. Он никак не показал то, что был в процессе размышлений, но он просто смотрел куда-то за плечо Сонхва и молчал, поэтому Сонхва предположил, что он был в процессе размышлений.

— Минги… Минги сказал, что видел тебя за день, и что ты выглядел очень жалко. — хмыкнул Хонджун. — И ещё, что он бы стал тебе доверять. И наш Гиук набормотал тихонечко, что ты должен быть на борту.

— Должен быть на борту? — недоумённо уставился Сонхва на Хонджуна, не поспевая и за незнакомыми именами, и за фактами. — В смысле?

— Ну вот у него и спроси, я понятия не имею, в каком смысле. — Хонджун отвернулся, поднимаясь на корабль. — Я-то что? Раз должен быть здесь, значит будешь. 

Искренность и простота этой логики была словно так очевидна в голосе, что Сонхва не нашёлся, что возразить, даже если понятия не имел, какие именно вещи говорили о том, где он должен и где он не должен быть.

— Что там ещё… насчёт того, почему я не спрашивал о причине твоего побега… — Хонджун поднял взгляд к небу, а затем безразлично пожал плечами. — Думаю, если захочешь, то ты сам расскажешь. Мне пока достаточно того, что ты бежишь от папаши-губернатора. Сам в своё время сбегал. — и капитан махнул рукой. — Всё, давай, наша с тобой очень длинная секунда уже закончилась. Ты тоже забирайся на посудину, а то никуда не уплывешь.

Вообще-то после этого корабль ещё долго не собирался отчаливать, но Сонхва всё равно на всякий случай не стал испытывать ничьё терпение, и поспешил присоединиться к остальным, когда капитан его покинул.

— Значит, тебя зовут Минги? — Сонхва решил, что будет логичнее всего прибиться к тому юнге, которого он уже встречал раньше.

Юнга сначала не понял, что обращались к нему; затем он повернулся, очень озадаченно и растерянно оглядывая Сонхва, и только потом наконец выпалил:

— Минги умер. Я Гиук. Приятно познакомиться. 

Он даже протянул руку, но Сонхва показалось, что его голова вот-вот начнёт болеть, и он даже пошатнулся. Это ещё что должно было значить?

— Гиук значит? — он попытался вспомнить. — Стой, что ты имеешь ввиду под «Минги умер»? Мне сказал Ким Хон…

— Капитан. — услужливо подсказал Гиук.

Подсказка как-то не помогла.

— Мне сказал капитан, что это из-за слов Минги он меня взял на корабль… — постарался пояснить Сонхва, кое-как удерживаясь от восклицаний. — А, и… Точно, Гиук! Про тебя он тоже говорил. Это ты сказал ему, что я должен быть на борту?

В глазах Гиука заблестели искорки веселья: он остановился, разворачиваясь к Сонхва, и покачнулся на пятках. Его кудрявые отросшие волосы забавно последовали за его движениями.

— Всё по порядку. — беззаботно протянул он. — Давай с самого начала: я Гиук, приятно познакомиться.

Он протянул руку снова, ожидая реакции Сонхва на это. Сонхва подумал и отреагировал: пожал руку, надеясь, что это позволит беседе продолжиться.

Но она не продолжалась.

— А ты? — подсказал Гиук, глядя снизу вверх на Сонхва и не отпуская его руку.

— Я? А, конечно. Пак Сонхва. — вообще-то, все уже слышали его имя, но по-видимому, с этим мальчиком нужно было идти по каким-то его странным правилам. 

— Во-от, теперь всё правильно. — Гиук отпустил его руку и расслабился. — Что дальше по порядку? А, про Минги. Ну в общем да, Минги умер, и это произошло ещё до того, как я оказался на корабле.

— Ты здесь недавно? — попытался вставить вопрос Сонхва. — Стой, кто тогда вообще такой Минги? И почему капитан утверждал, что это он ему сказал про меня? — вампир хотел остановиться, но не сдержался от ещё одного вопроса. — Он же не мог умереть сегодня?

Шумный вздох Гиука оказался весьма говорящим — Сонхва даже почувствовал, словно напрягает человека, и решил, что стоит быть чуть сдержаннее. 

— Я же сказал, по порядку… Ну хорошо, давай я отвечу на все вопросы про Минги, которые смогу. Во-первых, это бывший член команды, правая рука Ким Хонджуна. Его тут все любили — ну, насколько я слышал. — он сделал ещё один вдох. — Во-вторых, я с командой всего пару месяцев, но Минги умер ещё до моего появления здесь, так что определённо не сегодня. В-третьих, капитан…

Гиук замешкался. Показалось, словно ему было неудобно говорить на эту тему, или словно он опасался, что его кто-то осудит за следующие слова. Но все разбрелись по кораблю, и даже если и кидали в их сторону взгляды, то не подходили.

— Капитан иногда утверждает, — Гиук стал говорить тише, — что он видит Минги, и что тот разговаривает с ним. 

Какое-то очень непривычное и пробирающее до костей чувство охватило Сонхва.

— Это… это как? — пусть он, конечно, и про призраков слышал, но никогда не видел — более того, никто вокруг него, даже в церкви, с призраками раньше не сталкивался. Вероятно, они могли быть не выдумкой, но правда ли сейчас шла речь о призраке?

— Вот так. — пожал плечами Гиук. — Я не знаю. Ну, точнее… Нет, не точнее. Я не знаю.

Он что-то не договорил, но Сонхва и так хватало информации, потому он не стал настаивать:

— Хорошо, я понял. Но если Минги мёртв… Как капитан тогда мог узнать про то, что я весь день ходил по порту? Если бы ему сказал это кто-то другой, или если он увидел меня сам, то у него не было бы причин это скрывать, верно?

— Этого я тоже не знаю. — Гиук развёл руками. — Спроси у него в следующий раз. Я не хочу лезть в проблемы, а ребята говорят, что Минги — щекотливая тема, и вообще стараются капитана в этом плане не провоцировать.

— Так и быть. Мне жаль, если я был слишком настойчив. — Сонхва не стал спорить, мысленно делая пометку очень осторожно заговаривать с капитаном про его мёртвого соратника.  

Гиук же только фыркнул и отмахнулся.

— Да ну, мне тоже было до ужаса любопытно, так что я тебя не виню!

Вообще-то Сонхва не был раньше тем, кто задавал много вопросов — скорее наоборот, предпочитал не лезть не в своё дело. Может, ему и здесь не стоило лезть; однако он вновь не сдержался, вспомнив, о чём ещё шла речь:

— А что насчёт того, что я «должен быть на борту»? Если, это, конечно, не секрет.

— О-о-о! — Гиук сразу развеселился. — Это интереснее. Ну, тут тоже по порядку: начнём с того, что ты спрашивал про меня лично. Я на корабле, потому что сбежал из своей деревни.

Напрямую это никак не соединилось с вопросом Сонхва, но вампир решил не уточнять — стоило позволить юнге рассказать всё так, как ему хотелось. 

Но, вопреки ожиданиям Сонхва, Гиук снова замолчал — вероятно, снова ждал какой-то реакции. Снова играя по его правилам, вампир поинтересовался:

— Могу я узнать, почему ты сбежал из своей деревни? — вопрос, между прочим, был некрасивый со стороны Сонхва — он-то сказал о том, что сбежал от отца с дедушкой, но больше ничего не пояснил.

Впрочем, по-видимому, Гиук был не против поделиться.

— Потому что я начал видеть… нет, точнее, начал чувствовать будущее, а из-за этого в деревне все решили, что я — ведьма. — как ни в чём не бывало сообщил юноша.

Это определённо было… не тем ответом, которого Сонхва ожидал. 

***

В тот день они уплыли без всяких проблем, и вот уже несколько дней путешествовали по Сияющему морю к океану — Сонхва слышал раньше, что название появилось из-за того, как ярко звёзды отражались на водной глади, и вампир сам успел убедиться в этом. Сначала команда смотрела на незнакомца с некоторым подозрением и опасением, но после первой ночи в море, когда слишком многие из них застали Сонхва, прилипшим к борту и не отрывающим взгляда от моря, похоже, ребята смягчились. Ну, немного смягчились. Вряд ли очарованный отражением звёзд «вчерашний аристократик» мог мгновенно заработать полное доверие, верно?

…Верно? Иначе у них огромные проблемы. Не так удивительно, что в порту их пытались одурачить…

Гиук и вовсе выглядел так, словно доверял Сонхва ещё до той ночи. За первый же день он пересказал Сонхва свою предысторию:

— Ну, понимаешь, бегает тут сиротка, вроде бы общедеревенский, вроде бы ничей, — юнга тогда принялся расхаживать и закинул руки за голову, — и сначала вроде бы все ему умиляются, и подкармливают, и домой пускают переночевать, а потом он начинает тыкать в людей и говорить «Знаете, а я чувствую, что вы умрёте на днях!»…

— И с какой целью ты это делал? — получилось как-то слишком осуждающе, и Сонхва поспешил добавить, — Я просто пытаюсь понять.

— Ну, я это делал, потому что чувствовал, что скоро какого-то конкретного человека не будет рядом со мной, а зато вокруг будет… — Гиук замешкался, пытаясь объяснить, — …Можно сказать, что я знал, что вместо этого человека меня обязательно будет вскоре окружать скорбь. Ну и, вообще-то, я хотел предупредить других людей об этом. Между прочим, я тоже находил это жутким, но поэтому и не держал в себе!

— Хорошо, я понял…

— Но дело было вот в чём — потом те люди, про которых я так говорил, действительно начали умирать! Вот меня и стали гонять, грозились охотников на ведьм натравить…

Теперь парнишка выглядел явно сожалеющим о произошедшем — впрочем, наверное, сожалел он о том, что его выдворили из своей же деревни, а не о том, что предупреждал людей о смерти.

Сонхва всё равно посочувствовал ему. Чем бы его дар, как он сказал, «чувствовать будущее», не был, он определённо казался проклятием — проклятием хуже, чем вампиризм.

— А помню, помню ещё кое-что. Я однажды почувствовал, что одного мальчика, с которым я раньше хорошо общался, не будет рядом со мной больше в деревне, и поэтому подумал, что он тоже умрёт, и случайно сказал ему об этом. Позже, чтобы спасти мальчика от моего «проклятия», его родители увезли его в город… И его больше не было рядом со мной, как я и чувствовал, но не потому что он умер. — Гиук развёл руками снова, беззаботно качая головой, и вновь его длинные кудряшки качнулись следом. — В общем, если сначала все, включая меня, думали, что я проклинаю людей… — он прервался, посмеиваясь, — То потом я понял, что я просто чувствую будущее. Смерть просто проще всего предсказать, но ещё позже я научился распознавать всякие другие ощущения — например, теперь я могу почувствовать, что мне нельзя оставаться где-то, иначе я попаду в опасность. Иногда, наоборот — я чувствую, когда меня ждёт успех в каком-то деле. Или я вижу какого-то человека, и ощущаю, что ему суждено оказаться со мной, например, на корабле. Так что, да, ты — одно из моих ощущений!

Вот это было заявление, конечно. Таким образом судьбу за Сонхва ещё не выбирали — даже дедушка, который совсем незадолго до побега Сонхва искал внуку невесту, не так загибал с «предназначенностью» друг другу суженных.

Что ж, по какой бы причине Сонхва не был на корабле, за эти несколько дней ему не давали повода жаловаться (учитывая его положение здесь). Хонджун и команда очень легко могли бы воспользоваться положением Сонхва и, например, потребовать за него выкуп у семьи — они даже знали, у кого именно требовать, — но явно не планировали этого делать. Это опасение отпало одним из первых.

Опасением, которое не исчезало никак, был голод — но по неизвестной причине, Сонхва всё ещё был сыт, и даже запах человеческой крови его почти не провоцировал. Пак Сонхва вполне держал себя в руках. Ему просто нужно было добраться до какого-нибудь ещё порта, а потом уже разбираться, как жить дальше.

В идеале, конечно, было бы здорово найти какого-нибудь опытного, но не злонамеренного вампира. К сожалению, это было весьма далёкой мечтой, потому как само бытие вампиром неизбежно связывало человека с нанесением вреда другим людям, и Сонхва себя-то пока что едва терпел и не прощал за убийства; как он смог бы терпеть ещё одного такого же вампира?

А, ну. Лицемерно было осуждать вампиров, когда Сонхва согласился на пиратов. Пусть и, справедливости ради, на «почти мирных пиратов», как говорил Хонджун. 

«Капитан Ким Хонджун» (как всегда поправляли пассажира до тех пор, пока он не запомнил) на корабле вообще не оставлял сомнений насчёт своей пиратской сущности. 

Речь шла не только о рваной шубе, и не только о многочисленных украшениях, которые он носил теперь, когда они больше не были в порту и когда не требовалось выглядеть «прилежно», как тоже говорил Хонджун; речь шла о том, как естественно капитан выглядел, скачущий из одного конца корабля, в другой; как легко все его слушались, и как сильно здесь чувствовался его авторитет, даже когда он не проявлял его намеренно. 

Он был временами взбалмошным, временами — действительно сумасшедшим. Но лично Сонхва наиболее странным казалось то, какую приязнь капитан к нему проявлял, а не всё остальное, за что, вероятно, Хонджун и получил звание «обезумевшего» капитана. Ким Хонджун поддразнивал пассажира, ловил на палубе по ночам и убалтывал, а ещё — почти всегда закидывал руку на плечо и притягивал к себе, чтобы поговорить (ещё и выяснилось, что для него это было редкостью). 

При том сколько бы Сонхва не пытался поймать капитана, разговаривающего с призраком (или галлюцинацией), он так и не смог.

Не то чтобы он сильно старался. Вся команда довольно однозначно дала знать, что «безумие» их капитана должно было остаться между теми, кто появление этого безумия застал.

Почти всё то время, что Сонхва был занят, он был занят либо помощью Гиуку — который, по-видимому, заменял пиратам лекаря, — либо стоял под рукой у кока. В обмен на помощь в камбузе, Сонхва получил возможность временами обедать и ужинать раньше других — то есть, он мог не есть вообще, но сказать, что поел. Если же всё-таки приходилось присутствовать на ужине с другими, Сонхва как-то запихивал еду в себя, но позже его выворачивало — к счастью, это заметил только Гиук, и пока только раз. Зато алкоголь Сонхва пил спокойно, не заметив никакого эффекта — даже опьянения.

Это всё было не так важно до тех пор, пока Сонхва никто не подозревал в вампиризме. Кожа на солнце, вопреки многим мифам, не горела, однако всё равно сгорала куда быстрее обычного. Хорошо, что обитатели корабля удачно списали это на мифы про аристократию, а не про вампиров. 

В общем, Сонхва везло так, что это даже становилось напрягающим — как едва ли не личному гостю капитана, ему дали большую свободу действий за пределами его обязанностей, а ещё ему прощалась расплывчатость формулировок относительно своей предыстории, даже со всеми подозрительными взглядами. Как оказалось, многие оставшиеся на корабле тоже когда-то бежали на этом корабле куда-то, а потом задержались, потом задержались ещё, пока не стали наконец постоянными членами командами.

Эта мысль не должна была вызывать столько же тоски, сколько она вызывала у Сонхва. Здесь, на корабле у «почти мирных пиратов» нашли своё место мальчик с ведьминским талантом предсказывать будущее; бывший разбойник, буквально сбежавший с тюрьмы (таковым оказался Чжихо); парень не столь однозначного происхождения по имени Ёнхван, потерявший всю семью в каком-то ужасающем инциденте, но в целом, доброй души человек, разве что на Сонхва поглядывающий с излишним подозрением... Казалось, словно у самого вампира тоже был шанс получить здесь приют и друзей и даже остаться.

Ха-ха-ха, было бы замечательно, но невыполнимо. Вампир? Живущий на корабле? И кто его поить будет — другие члены команды? Постоянно? А если он сорвётся? 

Каждый раз искать людей в порту, чтобы кормить его, тоже не вариант — капитан и без того не был кровожаден, и безусловно стал бы против подобного (может, именно из-за этой сомнительной миролюбивости Сонхва чувствовал в нём родственную душу).

В общем, как бы сильно сердце не ныло, и как бы сильно Сонхва не захотелось остаться спустя какое-то время, глупым мыслям не было места в голове, которую должны были занимать волнения о собственном выживании.

Команда Хонджуна была слишком небольшой для корабля такого размера, потому не удивляло, что лишний голодный рот они тут же приспособили в совсем не лишние рабочие руки. Сонхва учился быстро, помогал хорошо, а похвала и дружеские подшучивания Хонджуна составили ему хороший образ, так что даже Ёнхван, боцман, который всё ворчал на присутствие подозрительного аристократа, смягчился. Как оказалось, такое отношение не было для него редкостью; да и даже если он ворчал, а другие иногда задавали каверзные вопросы, ни один член команды не подавал причин думать, что заподозрил в их пассажире вампира.

Наблюдательность Сонхва постепенно погружала его в некоторые личные дела корабля, которых ребята не стеснялись, но и не поднимали напрямую: например, Сонхва всё ещё интересовался таинственным Минги, потому что разговоры о нём мелькали тут и там. Никто из команды, кроме Гиука, изначально не хотел делиться ничем о нём; все ссылались на занятость, или напрямик говорили, мол, не лезь не в своё дело, и даже не смей трогать капитана по этому поводу.

Ну, Сонхва послушался, и трогать не стал. У Гиука было слишком мало информации, и хотя он явно был уже своим в команде, по какой-то причине он не хотел сувать нос в это всё. Может быть, он снова чувствовал, что что-то не так, и предпочитал не рисковать.

Всё, что вампир узнал — так это лишь подтверждение о том, что Минги был правой рукой Хонджуна; да и услышал заявления о том, что Минги был высоким, широким, очень сильным и очень пугающим для других — его помнили и боялись многие, во многих портах. Но на этом истории, которые члены команды позволяли себе рассказывать про Минги, заканчивались.

Спустя какое-то время Сонхва заинтересовался красно-чёрными банданами, которые, как сначала показалось вампиру, здесь носили все: Чжихо носил её на руке (на которой, кстати, оказалась огромная татуировка — вероятно, в порту Чжихо её заматывал, потому что она означала принадлежность какой-то банде); Ёнхван — на шее; кок — тоже на шее, хотя временами снимал; капитан Ким Хонджун же привязал бандану к креплению на его ремне.

Однако банданы не было у Гиука.

Гиук снова сказал, что ему никто ничего не сказал и не предлагал, а он и не интересовался. Зато кок ответил на прямой вопрос довольно легко, пока они с Сонхва готовили:

— Это в память о Минги. Гиук его не знал, вот и не носит.

Но больше ничего не сказал, так что Сонхва снова остался с этой темой про Минги наедине.

Ему бы отпустить всё это — к чёрту не сдалось; однако где-то на подкорке сознания вампир всё равно находил развлечение в разгадке таинственной смерти товарища команды. Уже было почти очевидно, что пираты не хотели говорить об этом не столько из-за необычных обстоятельств смерти друга, сколько из-за нежелания ворошить старые раны, особенно, по-видимому, раны капитана. Тем не менее, до тех пор, пока любопытство Сонхва не слишком доставало, они делились какими-то крупицами.

Дни шли, любопытство не отпускало, но внезапно вернулся голод — и это оказалось пренеприятнейшим открытием. Пусть Хонджун и говорил, что пока их «мирный путь» не предполагал никаких нападений на чужие корабли (если, конечно, никто не тронет их), и пусть у них был план вернуться в «порт Сокровищ», где команда бывала чаще всего (и где Сонхва никогда в жизни не был), самому вампиру, вероятно, стоило остаться на суше где-нибудь пораньше, иначе он рисковал потерять над собой контроль вновь.

Дни стали куда тяжелее; Сонхва оставалось только сдерживать себя и задаваться вопросом о том, почему голод не настиг его ещё раньше (хотя, если бы он вспомнил, сколько оставил обескровленных тел в том переулке, в своём родном городе, то и вопросов о том, как он продержался так долго, не возникало бы). Времяпрепровождение с большим количеством человек тоже стало тяжелее. Так вот, например, когда команда собралась очередным вечером, чтобы поужинать, выпить, и распеть любимые песни, Сонхва совершил ошибку и согласился присутствовать — в конце-концов, его едва не вывернуло прямо там, сразу, потому что человеческая еда делала ещё хуже, когда Сонхва хотел крови. 

Гость корабля даже не стал скрывать, что чувствовал себя неважно, и после того, как большинство ребят громко и вразвалочку ушли спать, он остался на палубе, чтобы прийти в себя.

Ёнхван тоже спать не спешил — он, да капитан, были единственными, кого Сонхва ещё видел оставшимися наверху, помимо дежурных. 

Сияющее море осталось позади уже несколько дней назад. Теперь они плыли по океану, а ночной туман не позволял наслаждаться ночными видами так же часто, как раньше; впрочем, море достаточно быстро оказалось однообразным и так же быстро надоело своими видами. Сонхва мог только радоваться, что морская болезнь как будто обошла его стороной (быть может, из-за вампирской сущности), пусть остальная команда и сочла его плохое состояние последние дни именно что проявлением морской болезни.

— Ты что, сдурел? — голос Ёнхвана, резкий и возмущённый, прервал ночное умиротворение Сонхва — тот буквально высунулся за корму, и только сейчас осознал, что уже какое-то время висел так и весьма громко напевал песню, которые пираты пели весь вечер.

— Разве что-то не так? — недоумённо отозвался Сонхва, которого едва ли не за шкирку потащили назад. Боится, что Сонхва за борт вывалится что ли? Да ведь вроде очевидно, что не пьяный…

— Что не так… — боцман тут же стал тише, но недовольство его не пропало. — Ходит тут, поёт, ещё и за борт перевешивается. 

— А что именно из этого я делаю не так? — Сонхва вновь не понял, раздражённый тем, что к нему была неизвестная претензия; однако вместе с тем, его характер, спокойного, скромного и вежливого не позволял сейчас возмутиться в ответ.

— Ёнхван просто боится, что мы, полупьяные, тебя с твоим ангельским голосом примем за сирену и застрелим в порыве чувств. — раздался неподалёку в темноте знакомый расслабленный голос, и перед ними показался Ким Хонджун — весёлый, не совсем трезвый, но вполне устойчиво шагающий вперёд. — Или что это ты каких-нибудь сирен призываешь, или прыгнуть хочешь…

— Да не про это я думал! — вновь возмутился Ёнхван, но это его возмущение прозвучало уже куда миролюбивее. Присутствие капитана здесь то ли его разочаровало, то ли, наоборот, успокоило — Сонхва так и не смог понять. — Переживаю за него, вот и всё. 

Вампир скользнул взглядом по Хонджуну — тот продолжал пить ром из своей кружки и не сводил с Сонхва глаз, в которых искрилось всё то же веселье, что и обычно.

— Ла-адно, я думаю, наш Пак Сонхва, — Хонджун протянул деревянную кружку Ёнхвану, словно намекая отойти, или вовсе позволить им остаться наедине, — никуда прыгать не собирался, да и сирену из себя не строил. Так ведь, Пак Сонхва?

— Не собирался, конечно. — мирно отозвался Сонхва, тоже расслабляясь сейчас, с присутствием Хонджуна. 

— Вот и всё. Я думаю, если бы он попросился к нам на корабль, чтобы утопиться потом, он бы сделал это в месте покрасивее, там, в Сияющем море, например… — добавил капитан, по-дружески толкая Ёнхвана.

Тот тяжело вздохнул и развернулся, чтобы уйти, а Сонхва неловко посмеялся, не очень понимающий, воспринимать ли ему это как шутку. Приятно было, конечно, что капитан так вступался за него даже когда дело касалось мелочей — и всё же из-за этого казалось, словно он пользовался расположением капитана в своих целях. Это было даже несколько стыдно признавать.

— Но слушай, что-то тебе всё хуже и хуже… — продолжил Хонджун, когда Ёнхван, ожидаемо, оставил их. — Глядишь, так скоро всю ночь полоскать будет!

— Не будет. — не слишком настойчиво, но всё ещё возразил Сонхва. — Я привыкну. — и, немного подумав, добавил, — Капитан.

— Ну-ну, привыкнешь… Может, на сушу надо? — Хонджун зевнул. — Мы всё равно собираемся остановиться по дороге… у нас там, это. Типа пиратская пристань. Место для тебя, наверное, неприятное, но найдём, куда тебя деть, чтобы никто не тронул.

Почему-то это «проявление заботы», несмотря на всю свою сомнительность, грело душу. Сонхва очень цеплялся за чужое хорошее отношение к себе последние дни — и прямо сейчас капитан Ким Хонджун, чуть более раскованный из-за алкоголя, чем обычно, снова общался с ним, как с другом, и создавал весьма приятный контраст по сравнению с пусть и смягчившимся, но всё ещё недостаточно, чтобы быть дружелюбным, Ёнхваном. 

Кроме того, как бы он не отмахивался, на сушу ему было нужно. И желательно, быстрее.

— Было бы… было бы замечательно постоять на твёрдой земле. — признал Сонхва, которому нужна была совсем не твёрдая земля от суши; но он не хотел пока даже думать, что ему придётся делать в пристани. — …Что-то не так?

Хонджун отозвался не сразу. Собственно, он вновь уже какое-то время смотрел куда-то за плечо Сонхва, чуть выше кормы, но не на покрытое туманом море — и этот взгляд вникуда уже не первый раз пугал.

— …Не-ет, всё прекрасно. — наконец ответил Хонджун. — Ты что-то говорил? Видишь в чём дело, я не могу слушать вас с Минги, когда вы друг друга перебиваете.

Вот оно. Даже трезвый Ким Хонджун, пусть и нечасто говорил об этом настолько открыто, временами выпадал из мира вот так из-за «Минги». Сейчас же, может быть, у Сонхва был шанс хотя бы удовлетворить его любопытство.

Но ведь ребята говорили этого не делать?..

— А у тебя что не так? — Хонджун хохотнул, запрокидывая голову. — Вот, такое озадаченное лицо, что Минги тоже смеётся… Да брось, знаю я, что ты не слышишь его. Ты же уже знаешь, что он мёртв, да?

— Знаю. — послушно кивнул вампир, отвечая так быстро, словно боялся упустить момент.

— «Зна-а-аю»… Ну так а чего вопросов не задаёшь? Они же есть? Только смотришь и смотришь так, будто сейчас от любопытства помрёшь, а вслух только твои вежливости… тьфу ты. — Хонджун фыркнул. — Ну, в любом случае, ты мне тоже не поверишь, так что и смысла нет, наверное.

— Ты в самом деле видишь призрака? — Сонхва действительно верил с трудом, но будучи вампиром, он не мог просто списать со счетов все остальные сверхъестественные явления, которые могли случиться. — Призрака вашего… Минги?

Лишь на мгновение, но показалось, словно Хонджун засиял: будто бы понадеялся, что и Сонхва может общаться с этим самым призраком.

— Я не вижу его. — тут же добавил Сонхва, чтобы не путать. Взгляд капитана померк.

— Да понятно. — махнул рукой Хонджун, уже отворачиваясь. — Если бы ты видел, то давно решил бы, что тоже с ума сошёл. Да и я раньше заметил бы, если бы у нас на корабле появился второй сумасшедший.

Горечь этих слов скрывалась за совсем шутливым тоном; но чем больше Сонхва знакомился с капитаном, тем сильнее казалось, что обзывать Хонджуна «обезумевшим» было не то что неуважительно — просто в корне неверно.

Ведь, за исключением призрака, который мог существовать, а мог и не существовать, капитан был адекватен, разве что слишком стремился идти на неоправданные риски — но это ли не многие пираты?

Они остались стоять так вдвоём — молча.

И в этот момент Сонхва обнаружил, что задать вопрос сейчас, быть может — самое правильное решение.

— Как он умер?

Хонджун вновь не отозвался сразу. Однако теперь он смотрел куда-то в пол, и продолжал улыбаться, даже не скрывая горечь. Рукой он сжимал бандану, свисающую с ремня.

— …Тебе чьё мнение рассказать? — сказал он, наконец. Эта же горечь превратилась едва ли не в сожаление — и Сонхва как-то совсем растерялся.

— А… а чьи мнения можно рассказать?

— Ну, есть мнение команды. — Хонджун поднял взгляд к Сонхва, и, глядя ему в глаза, улыбнулся — как-то мягко, даже почти не хитро (но, конечно, только почти). — А есть мнение Минги.

Это ощущалось ни то проверкой, ни то просто ожиданием, что хоть кто-то послушает капитана с его мыслями и не станет от них отказываться.

— Я хочу услышать и о том, и о том. — выдохнул Сонхва, борящийся с тем, что ему вновь стало нехорошо.

Хонджун, с виду, ничего не заметил.

— Ну, команда говорит, что его обманула сирена. Русал, если быть точнее. — капитан повернулся к морю, отпуская бандану, и потягиваясь. — Обманул, выманил прыгнуть за борт, и утянул на дно. На глазах у всех.

— А… Минги?

— А Минги говорит, что он запутался в ловушке для сирен, пока пытался помочь русалу, и сам задохнулся — а русал только пытался его вытащить в последние моменты жизни Минги.

— Он пытался… помочь ему? — Сонхва даже не стал скрывать удивление, чтобы проявить заинтересованность в разговоре.

— Пытался, ага. Минги пытался помочь русалу, а русал пытался помочь Минги. — хмыкнул Хонджун. — Такие дела.

Затем снова замолчал.

Вампир взглянул на капитана, почти ожидая, что тот снова смотрит куда-то, где должен был находиться «Минги», но капитан вновь смотрел вниз, и если и слушал слова какого-то призрака, то точно не давал этого понять.

— Такие дела, — повторил Хонджун спустя некоторое время намного тише, отворачиваясь от кормы и шагая в направлении своей каюты. — Ладно, поздно уже.

— Ты идёшь спать?

— А что, ты хочешь присоединиться? — капитан замедлил шаг, оборачиваясь и вновь ехидно улыбаясь. — Да не смотри так на меня— не приглашаю я тебя никуда. Спи спокойно, долго наверху не шляйся!

И он вновь двинулся к себе.

Сонхва, может, и хотел ещё обсудить что-нибудь, но Хонджун явно был не в настроении, или, может, просто не в состоянии. Капитан казался бы немного пьяным, если бы Сонхва не знал, что Ким Хонджун вёл себя так всегда.

По крайней мере, кажется, ему рассказали про смерть Минги — но вместо радости тому, что загадка раскрылась, Сонхва испытывал какое-то расстройство и разочарование. Быть может, ему и правда не стоило даже начинать?

Он как раз провожал взглядом силуэт Хонджуна и намеревался уйти спать, как вдруг отчего-то — может, из-за тумана, или из-за усталости, или из-за голода, — но ему почудилось,

словно за Хонджуном мелькнула огромная, высокая, широкая тень.