Принц Деймон из дома Таргариенов переживал горькую утрату — гибель леди-жены Лейны Веларион. На вопрос — истинно ли он любил её — было ответить тяжко даже их старшей дочери Рейлле, ребёнку внимательному и смышлённому не по годам.

      Рейлла, рождённая, в отличие от сестёр, с аристократической внешностью Таргариенов, ликом своим походила на любимейшего отца. Быть может, именно потому, что она была схожа с ним внешне или же это было связано с тем, что характером дочь напоминала отцу племянницу Рейниру, но Рейлла приходилась любимицей среди дочерей принца Деймона и потеряв мать она не чувствовала истинного одиночества. В отличие от младших сестёр Бейлы и Рейны, утративших единственную свою опору. Юные сёстры, входящие лишь в пору своего отрочества, крепко нуждались в матушке, и на самом пике своей нужды они лишились её, а ту боль, что постигла сестёр от потери, некому было заглушить. Рейллу же крепило молчаливое присутствуе отца подле себя. Лишь один Деймон Таргариен так умел: поддерживать не проронив ни слова и наживать врагов, ни разу перед ними не показавшись.

      Вскорости, после произошедшего, Деймон поведал Рейлле, посчитав её достаточно взрослой для столь тревожной вести, что воочию видел, как Лейна приказала своей драконице Вхагар сжечь её вместе с нерождённым сыном, после того, как Деймон отказался спасать дитя ценой жизни леди-жены. Право он не знал, что в ту ночь свидетелем гибели Лейны стала и сама Рейлла. В сей миг, в час летучей мыши, ужас сковал десятилетнюю девочку, наблюдающую за страшным событием из окна своих покоев. Мать, исходящаяся невыносимыми родами, вымаливала Вхагар на коленях, дабы та окончила её муки. Лицо Рейллы страшно обескровилось, когда огонь, столь горячий, что мог плавить камни, обрушился на леди-мать, надолго поселился в сердце Рейллы страх перед великой и смертоносной Вхагар. Вместе со страхом, к ней пришло и беспокойство...

      Рейлла, зная, что её сестра Рейна в скором времени должна будет стать всадницей старой Вхагар, старалась отсрочить сей миг, опасаясь, что сестру постигнет страшная участь их матери. Рейна была совсем девочкой, а столь страшный дракон, который в рассвете своих дней нещадно губил дорнийские земли в мощи своего пламени, не подходил мягкой натуре сестры. Рейлла и подумать не могла, какая трагедия произойдёт из-за сего промедления…

      В день похорон, когда солнце плескалось по водам Узкого Моря, а волны бились о скалы пенным гребнем, Рейлла впервые встретила кузину Рейниру, племянницу отца, о которой он с большим трепетом и любовью рассказывал дочерям. Вместе с принцессой прибыли двое из трёх её сыновей: темноглазые, темноволосые мальчонки, не слишком походившие внешне на мать. Рейлла была мала и слабо знала мир вдали от столицы. Так, грязные слухи, облетевшие весь Вестерос, не достигли её ушей. Посему она подтянулась на носки, и дёрнула отца за руку, дабы тот наклонился к ней и выслушал очевидный вопрос.

— Мальчики Веларионы так не схожи со своей матушкой, отец. Отчего?

      Принц Деймон не растерялся, лишь обернулся по сторонам, дабы убедиться, что никто из зевак щекотливый вопрос не расслышал.

— Всё просто, девочка моя, принцев Веларионов наградили боги уникальною красотою, что не сравнится ни с кем прочим, дабы показать всем нам, простым смертным, как далеки мы от Железного Трона, — так ей сказал отец, подозрительно и лукаво при этом ухмыляясь, как умел лишь он один. И Рейлла поверила ему, ибо отец не имел привычки ей врать.

      Своего дядю, короля Визериса, Рейлла так же встречала впервые, он прибыл на Дрифтмарк вместе с со всей семьёй, с малым исключением, ибо младшего сына — принца Дейрона — король отослал в Старомест. Визерис поразил Рейллу тем, как разительно он отличался от её красавца отца. У Визериса, заметно исчахшего старика, был тёплый и мирный взгляд, как закатное бледное солнце, в то время как отец Рейллы, даже спустя долгие годы затворничества и покоя, оставался истинным воином: не подводила его ни осанка, ни выскобленная хмурость на строгом лице. Но потомство короля Визериса, напротив, было полно сил и энергии. Двое его старших детей: сын Эйгон и дочь Хелейна были значительно взрослее Рейллы, но средний сын короля — принц Эймонд — на вид приходился её ровесником, и в отличие от своего брата Эйгона, праздного юноши, очевидно скучавшего на мрачных похоронах, и рассеянной сестры Хелейны, он с интересом поглядывал на многочисленных родственников, замечая старых знакомых и встречая совсем новых. Когда взор принца Эймонда достиг Рейллу, она, отчего-то смутилась и опустила глаза. Рискнув поднять взор несколько мгновений спустя, она снова встретилась с его взглядом, но на сей раз не испугалась его, а решительно на него ответила. Эймонд ей улыбнулся, одной из таких улыбок, что дарят в час траура для утешения. Рейлла достойно приняла его поддержку, ответив благодарным поклоном.

      Оканчивая процессию, отдавая последнюю дань Лейне Таргариен — верной жене и прекрасной матери, речь неожиданно повёл её дядя — сир Веймонд. Но слово его почти не коснулось добрым словом самой усопшей, вместо этого сир Веймонд всячески намекал на чистоту крови, косо зарясь на непоколебимую принцессу Рейниру. Деймон, с его высокопарных речей, осклабился, вызвав тем самым бурю негодования от столичных гостей.

      Бейла и Рейна захныкали, прощаясь с леди Лейной и припали друг к другу как котята, ищущие утешения по умершей матушке. Деймон же взял Рейллу за руку и пальцы их надёжно переплелись. Так, стоя за руку с отцом, Рейлла почувствовала прежде неведомую силу духа, которая позволила ей не излиться в горестных чувствах, подобно сёстрам, а принять скорбь по-взрослому: мирно и осознанно. Рейлла не сомневалась, что эта сила была не совсем её, то была отцовская поддержка: его воля, которая через кровь, через руки, передавалась и ей.

      «Слава Семерым у меня ещё есть отец и сёстры» — подумала Рейлла в сей миг, когда леди Лейну Таргариен — верную супругу и мать — погрузили в утробу нескончаемых морских глубин.

      На панихиде все разбрелись по малым группам, и одна семья, связанная меж собой узами крови и обязательств, как никогда казалась Рейлле чуждой друг другу. Каждый занимал строго отведённые места и разговоры велись меж теми, кто давно уже был дружен. Лишь дети, которым ещё не пристало занять место в обществе, слонялись вокруг, не зная, чем же себя занять. В это время на скамье сидели две маленькие одинокие девочки — Бейла и Рейна — оплакивающие свою маму, и никто, даже их принц-отец и добрый дядя, не тянулись к ним с словами утешения. Должно быть, роль спасателя должна была примерить на себя Рейлла, как старшее дитя, но она так и не сдвинулась с места, уютно примостившись подле отца. Рейлла знала, что если она подойдёт к ним, то неприменно хлебнёт их горя с лихвой и сама уже не соберёт внутри себя прежнее спокойствие.

— Отец, быть может, тебе следует быть подле Рейны и Бейлы? — спросила Рейлла, высоко задирая голову, дабы взглянуть принцу Деймону в глаза. Он бегло прошёлся по гостям в поисках младших дочерей и, отсыскав их взглядом, обратился к Рейлле, любовно оглаживая её белые, мягкие щёки.

— Если мы будем потакать их открытой слабости, разве они когда-либо станут сильнее?

— Но разве леди пристало быть сильными? — изумилась Рейлла.

— Вы, прежде всего, драконьи всадницы и в ваших жилах течёт кровь древней Валирии.

— Но это не отменяет сего факта, отец, что мы женщины, и должны быть слабы и хрупки, — не унималась Рейлла, вторя то, что своим поведением демонстрировала перед ней матушка. Деймон это ценил в Рейлле больше всего, что дочь его, не в капризах, а стойких убеждениях, готова была отстаивать своё мнение в любой час, не робея не перед кем.

— Ты, верно, права, дорогая, но может случиться так, что даже вы, юные леди, будущие жёны и будущие матери королей и наследия Веларионов и Таргариенов, можете быть втянуты в события куда более важные, чем продолжение рода, — принц Деймон, как часто бывало, о взрослых делах не говорил напрямик, а лишь оставлял полунамёки. Рейлла, привыкшая к подобной манере, скоро догадалась о чём он говорит и твёрдо спросила:

— Неужто ты намекаешь на войну?.. Но с кем же?..

— Право, Деймон, твоя старшая дочь так схожа на тебя в её возрасте! — за спиной Рейллы возник бодрый голос короля, а тело его, не такое лихое, как речь, медленно ковыляя поступало к брату с племянницей.

— Мой король! — смущённо воскликнула Рейлла, кланяясь перед Государем, как умела. Матушка хорошо обучала дочерей изысканным манерам, но Рейлле не хватало практики и поклон её оказался несколько ниже, чем полагалось. В платье же она вцепилась столь сильно, что смяла его.

— Годы не пощадили тебя, Визерис, — без тени любезности, поприветствовал Деймон. Король, точно, как его дочь Рейнира и как сама Рейлла, в этой холодной речи распознал потаённые чувства брата и даже любовь, а посему не обиделся с его грубых речей, а лишь улыбнулся.

— Должно быть, я отвлёк вас от разговора? — скромно уточнил король.

— Вовсе нет. Мы с папой успеем поговорить после.

— Я глубоко сочувствую твоей потере, юная Рейлла, и потери твоих сестёр, — Визерис огладил дитя по голове. — Повезло, что у вас остался хотя бы отец. И, должен покаяться, я не ожидал лицезреть такой трепетной любви своего брата, направленной на хотя бы одного из своих детей. Раньше я и помыслить не мог, что твой отец может кого-то любить столь сильно.

      Принц Деймон скривил насмешливое лицо, щека его дёрнулась в раздражении от очевидных полунамёков, о которых Рейлла не ведала.

— Ты же не хуже меня знаешь, брат, как близки нам старшие дети. Но я хотя бы помню имена своих младших близнецов, и, быть может, даже смогу различить их без подсказок. Похвастаешься ли ты подобными успехами, Визерис? Кажется, твоих младших детей, едва ли можно назвать твоими.

      Если и были эти слова обидны королю, он не подал и вида, а улыбка Визериса, столь добрая и нежная, нисколько не отвергла его измученного лица. Король огляделся по сторонам, сщурился в толпу, что украдкой, с интересом или с опаской, поглядывала на разговор двух братьев. Уцепив среди прочих чьё-то особенно любопытное внимание, Визерис откликнул:

— Эймонд, иди сюда, нечего подслушивать чужие разговоры.

      Принц Эймонд оказался столь близок к ним, что Рейлла испугалась. Слышал ли он их с отцом приватный разговор о войне? Она ещё не знала ничего о семье Визериса, о его леди-жене и детях, но чувствовала по общему настроению, что принца Деймона никто из них не жаловал, а значит Рейлла, как и должно верной дочери, не обязана жаловать их!

      Эймонд с неохотой подчинился указу отца, подошёл, не поднимая ни на кого глаз, точно стыдился. Его мягкое белое лицо казалось напряжённым, исполненным серьёзными думами.

— По крайней мере одного из них ты помнишь. Это уже достижение, брат, — стал подначивать Деймон, но скоро переменился. Перед младшим племянником, дабы не ставить короля в неудобное положение, он оставил смех и без интереса уточнил у юного принца. — И каково тебе, мальчишка, расти вторым сыном короля?

      Эймонд заглянул в глаза дяди и то, что Деймон увидел в этом зоре, ему не понравилось. Рейлле почудилось, что взгляд их был схож.

— Я не испытываю никаких обид, дядя. Ведь мы не соперничаем с Эйгоном за трон.

— Это верно. Быть может, при власти моей дорогой племянницы, твоей старшей сестры, ты станешь почётным рыцарем королевства, а если не свезёт, то чашником. Всё здесь зависит лишь от тебя.

— Я сделаю как должно, дабы не осквернить честь своей семьи, — гордо заверил Эймонд, утратив на миг прежнюю неловкость.

      Визерис, как и Рейлла, заметил меж ними схожесть. Он пригладил сына по волосам и обратился к Рейлле:

— Не будешь ли ты так любезна, показать моему сыну близлежащие территории Дрифтмарка? Я хотел бы потолковать с твоим отцом наедине, если это возможно.

— Конечно.

— Не уходи с ним далеко, — предупредил Деймон, бдительно приглядываясь к юному Эймонду.

      Оставив короля с отцом, Рейлла, в молчаливой компании принца Эймонда, направилась в сторону сестёр. К ним уже подступился принц Джекейрис, мальчишка невысокий, но крепкий для своего возраста, с копной тёмных спутанных волос. Его младший брат — Люцерис, такой же темноволосый и крупный как он, о чём-то в уединении судачил с их дедом — Корлисом Веларионом.

— Принц Эймонд, могу я спросить тебя о чём-то?

      Обратив внимание на то, куда столь пристально смотрела Рейлла, Эймонд ухмыльнулся и дабы скрыть веселость, потёр себе нос.

— Слушаю…

— Отчего же принцы так не схожи с принцессой Рейнирой и её супругом, моим дядей?

      Эймонд огляделся по сторонам, убеждаясь, что их никто не подслушивает. Не дойдя до скамьи с близнецами, он остановился и припал к перилам, с чудным видом на простирающееся Узкое Море. Рейлла привстала подле него, обратив внимание, что уступает принцу в росте на добрые пол головы. Он был чуть её старше и обещался, со временем, превратиться в высокого, крепкого юношу.

— А что сказал тебе твой отец? — издалека начал он.

— Он сказал, что так их благословили Семеро, даровав принцам уникальный лик не схожий ни с кем из прочих.

      Эймонд, пытаясь взять во власть собственные эмоции, всё же выдал глубокий и искренний смешок, который Рейлла не могла истолковать никак иначе, как издёвку над несокрушимым словом её отца.

— Не измывайся над мнением моего папы! — раздражительно предупредила она. Эймонд отвернулся на краткий миг к морю и, совладав с эмоциями, но, по-прежнему, широко улыбаясь, заключил:

— Тогда и не стоило спрашивать, если слова твоего отца истинно верны для тебя.

— Но что же думаешь ты? — осторожно справилась она. — И что думают все прочие?

— Полагаю, что принцы Веларионы — сильные мальчики и более тебе не стоит задавать таких деликатных вопросов незнакомцам.

      К сёстрам-близнецам подошла их леди-бабушка, разбитая горем, Рейнис Таргариен. Джекейрис подался прочь, оставляя скорбящих женщин наедине. В этой компании он почувствовал себя чужим и одиноким, не склонным разделять должную скорбь по тёте, которую никогда и не знал. Бездумно слоняясь вокруг, ноги скоро привели его к принцу Эймонду и Рейлле, после чего Джекейрис исступлённо замер. На Рейллу принц не глядел, не заметил её вежливого поклона и смиренной улыбки, интерес его прикован был к принцу Эймонду, который, подобно Рейлле, смотрел на Джекейриса с вежливостью и искренним состраданием. Отчего он мог переживать за принца Велариона, Рейлла не ведала, но иначе, кроме как искреннее сочувствие, внимание принца Эймонда было не объяснить. Джекейрис наградил родственника взглядом полной неприязни и предпочёл продолжить бесцельный путь, не желая вступать с ним в разговор. Рейлла заметила, как Эймонд с этой реакции удручился.

— Вы не близки? — догадалась она. Эймонд дёрнул щекой, совсем как её принц-отец.

— У нас мало общего с ним.

— Отчего же?

— Скажем так, у меня с племянниками разные взгляды на жизнь и разный юмор… — Эймонд помрачнел, когда сказал это, точно преисполнился старой обидой. Он продолжил прогулку и теперь Рейлла шла за ним, как гостья за хозяином, и внимала редким словам. — Да и с чего мы должны быть близки, разве это обязательно? Разве твой отец и мой близки друг другу?

      Рейлла оглянулась к месту, где они оставили Деймона и Визериса, но там их уже не оказалось. Отец пропал, как и пропала из поле зрения принцесса Рейнира.

— Да и разве ты с сёстрами близка? Вы не были рядом на похоронах и сейчас держитесь порознь.

— Мы близки, — не согласилась Рейлла. — Просто мы по-разному скорбим. Они привыкли искать утешения друг в друге, а я в отце.

      Они вышли к пляжу. Песок в этот день был горяч и золотился под дневным солнцем. Эймонд двигался не спеша, смотрел себе под ноги и казался таким же задумчивым, как и в момент, когда он только подошёл представиться к Рейлле по зову Визериса.

— Как же случилось так, что Вхагар убила твою мать? — прямо спросил он.

      Сердце Рейллы пропустило болезненный удар от подобного, но, кажется, принц и не задумывался над тем, каким тяжёлым может статься подобный вопрос. Его мать была жива, отец, брат и сестра тоже. Он не знал, каково это — терять близких, и посему должного чувства такта проявить не мог.

— Мать не могла разродиться и так решила облегчить боль себе и своему нерождённому дитя.

— Ты видела это?

— Да, — голос Рейллы дрогнул, и она стиснула зубы, дабы слёз не подступило. — Я видела, как она, измученная, вся в крови, ползла к ней и умоляла облегчить муки. Отец тоже это видел, но он не знает… не знает, что я была там и смотрела как это чудовище… убило её.

— Значит ты винишь во всём Вхагар? — удивился Эймонд, останавливаясь на том месте, где начиналась равнина.

— А ты бы не винил?

— Я не знаю, — засомневался он. — Вхагар великая драконица, для неё, наверняка, этот приказ был так же не прост.

      Рейлла дёрнула головой. Она не была готова простить или же понять чувств дракона, что отнял жизнь у её леди-матери.

— Теперь Рейна унаследует Вхагар, чего я для неё не желаю. Этот дракон свиреп и опасен, а она слишком мала, чтобы управиться с нею.

      Эймонд смотрел на Рейллу с серьёзным и задумчивым выражением лица. В нём не крылось насмешки, только проскальзывало лёгкое несогласие с её слов.

— У тебя мягкое женское сердце, Рейлла. Ты не можешь понять, что подобные жертвы порою необходимы для того, чтобы закалился характер.

— Закалился для чего?

— Например, для войны. Разве не об этом ты говорила со своим отцом?

      Рейлла обессиленно села на мягкий, тёплый уголок травы. Эймонд, подальше от неё, так же осел, широко раскинув ноги.

— Я не знаю, что имел в виду отец, — покаялась Рейлла. — Разве может случиться война?

      Она спрашивала Эймонда не как ровесника, а как человека более старшего, будто он, будучи так же ребёнком, был преисполнен мудростью и имел ответы на вопросы, неведомые ей. Эймонд, не желая пасть в грязь лицом, при этом так же не имея правильного ответа, пожал плечами и заключил:

— Это неведомо нам. Но нужно готовиться к всякому.

      Уже ночью, когда родовой замок Дрифтмарка спал, включая трёх юных наследниц дома, дикий пронзительный шум атаковал твёрдые стены замка и пронёс за собой столь свирепый разряд, что Рейлла тотчас проснулась. В голове живо всплыло воспоминание о разговоре с отцом, а позже и с Эймондом о войне. Неужто это она — война — пришла в мирные стены Дрифтмарка?

      Рейлла бы узнала о том, что стряслось многим раньше, если бы только сёстры прибежали именно к ней, а не к братьям-принцам. Это отняло несколько минут, на потаённые детские страхи, пока Рейлла собиралась с силами, дабы покинуть стены дворца в одиночестве. Когда она, уже выйдя наружу, услышала брань и звуки рванные, что раздавались в момент потасовки — драка была в самом разгаре. Она настигла побитых сестёр и обнаружила картину кровавую: Эймонда, что толкнул в грязь принца Люцериса и, вооружившись камнем, уже замахнулся над головой Джекейриса.

— Нет! — в ужасе вскрикнула Рейлла. Эймонд, смыв с лица победоносную ухмылку, устремил на неё взгляд. Лицо его было побитым и горячим от ярости. Отвлёкшись на голос Рейллы, принц Эймонд в мгновение утратил бдительность и Джекейрис, воспользовшись этим моментом, бросил в него горсть песка, а Люцерис, подхватывая действие брата, полоснул ножом противника по лицу. Дикий вопль раздался из уст Эймонда и он свалился на землю, прикрывая дрожащей рукой окровавленный глаз.

      Поздно подоспели стражники и подняли израненного принца с земли. Им едва удалось отнять его ладонь от лица, обнажая серьёзность пореза. Рейлла побелела, стоило увидеть то, что сталось с прекрасным принцем.

— Он украл у Рейны Вхагар! — билась в слезах Бейла. Но Рейлла не слышала сестру, в голове её стучало лишь одно слово, будто колокол бил в затылок. И слово тому была: «Война».