Сладость, гадость или любовь?

Вся разношёрстная компашка — от белоснежной мумии до пухленького ангела — в нетерпении уставилась на Томаса. Он растерянно застыл, переводя взгляд с одного человека на другого. Никто над ним не сжалился, и Том обречённо вздохнул.

— Ну давай, Миллер! — подбодрила его Эллен, облачившаяся в довольно банальный костюм вампирши. Впрочем, с её длинными чёрными волосами и бледной от природы кожей лучшего образа не найти. — Зря мы, что ли, так старались над твоим костюмом? Тем более, все, кроме тебя, уже попробовали!

Томас опустил взгляд на свои лакированные ботфорты на шнуровке, которые они с таким трудом отыскали. Благо у Линды была знакомая, у которой была знакомая, у которой была кузина с большим размером ноги. На новенькие сапожки скромных сбережений Тома определённо не хватило бы.

Он поправил короткое чёрное платье из фатина с огромным шлейфом, едва не волочившимся по асфальту, сползшие рваные чулки, кружевные перчатки и маленькую шляпку с сеточкой и перьями, чудом державшуюся на его начёсанной тёмной шевелюре. Они так и не решили, в кого нарядили Тома: кто-то говорил, что это ведьмочка, кто-то — скорбящая вдова, а на деле было похоже, что в магазине готической атрибутики случился взрыв, и весь товар оказался на Миллере. Иначе его макияж с нарисованным на лбу перевёрнутым крестом, чёрными густыми подтёками под глазами, того же цвета губной помадой и красными линзами не объяснишь.

Прекратив попытки тянуть время, Томас неуверенно взглянул на стоявший перед ними одноэтажный белый домик, по всем традициям украшенный к Хэллоуину. Одно дело было телепаться где-то в конце их состоящей из восьми человек процессии и перебрасываться шуточками среди своих, а совершенное другое — позвонить в незнакомую дверь и попросить сладостей. И почему он не вызвался в прошлый раз, когда им открыла милейшая пожилая женщина, слишком слепая, чтобы рассмотреть, во что он вообще одет?

— А если мне рожу набьют? — жалобно спросил Миллер.

— Слушай, Томас, да ты сам кому хочешь морду набьёшь! — подключился Джерри, весь замотанный в белые лоскуты.

— Я пацифист! — возразил он. Никто, правда, не поверил — свежа ещё была память о том, как Томас месяц назад разбил нос футболисту, назвавшему его гомиком.

— Это наш последний год в этом городке, — напомнила Мишель, косплеившая диснеевскую Рапунцель. Она облокотилась на Дэвида, который в свою очередь был Юджином, и вытряхнула попавший в балетки камешек. — Последний Хэллоуин, который мы можем провести вот так вот.

— Что мешает нам собраться в следующем году? — пробурчал Томас, глядя на маячивший перед ним дом с надеждой, что оранжевый свет в окнах потухнет. Или, может, одна злая волшебница-мизантроп решит наслать на род людской ужасный ураган...

— Ну да, мы пойдём выпрашивать сладости, наткнёмся на знакомого, и какой-нибудь мистер Дженкинсон спросит у меня «Как твоя дела в колледже, Микки? Вот, держи леденец и будь хорошей девочкой».

— Ладно-ладно! — сдался Том. — Раз уж вам так хочется незабываемых впечатлений…

Он гордо поднял голову и прошествовал по узкой бетонной дорожке, с обеих сторон украшенной светящимися тыквами. Это было весьма кстати, потому что без очков — линзы были без диоптрий — в сгущающихся сумерках Томас чувствовал себя вылезшим на поверхность кротом. Затем Миллер, умудрившись ни разу не споткнуться, поднялся по белой деревянной лестнице и застыл перед украшенной бумажными летучими мышами дверью. Не обнаружив звонка, он весьма обрадовался и тихонечко постучал.

Как назло, хозяин отличился хорошим слухом, и уже спустя какие-то несколько секунд Томас услышал торопливые шаги. Он сжал ручку чёрного ведёрка и постарался придать своему лицу самое уверенное выражение, на которое вообще был способен. Дверь со скрипом открылась, и Миллер, уже уверившийся в свой успех, начал фразу, прогнанную в голове как минимум сотню раз:

— Слад… Господи блять! — Томас едва удержался от того, чтобы заехать ведром по появившейся в проёме красной оскалившейся демонической морде с золотыми рогами. За те пару секунд, пока Миллер осознавал, что это просто-напросто правдоподобная маска Хання, он успел лишиться половины нервных клеток и доброй части гордости. — Нахера так пугать?!

— Прости. — Маска исчезла и на её месте появилось симпатичное мужское лицо, которое, впрочем, виноватым не выглядело. Скорее крайне довольным. Парень взлохматил короткие тёмно-русые волосы и как-то странновато уставился на Томаса.

«Ну вот…» — помрачнел Том.

— Неужели сама Афродита снизошла до меня? — наконец выдохнул с восхищением незнакомец. Миллер малость растерялся, а сзади, кажется, послышались смешки. Парень тем временем хрипловато пропел: — And Venus was her name*…

Он похлопал себя по карманам джинсов, повертелся, скрылся на мгновение из вида и вернулся с охапкой самых разных сладостей. Там были и маленькие шоколадки, и леденцы на палочке, и карамельки, и мармеладки самой разной формы, и вафельные батончики, и жвачки на любой вкус и цвет, и совершенно неизвестные Тому конфеты.

— Для такой милашки ничего не жалко, — подмигнул ему хозяин дома.

Томас чуть не поперхнулся: на крыльце ведь горел фонарь, у парня что, зрение было ещё хуже, чем у Миллера? Неужели по открытым плечам и шее нельзя было понять, какого он пола?

Парень тем временем, привалившись к косяку двери, с улыбкой глядел на Тома сверху вниз. Миллеру было страшно представить, насколько большой будет их разница в росте, когда он снимет ботфорты.

«В любом случае, — напомнил себе Том, имевший некоторую слабость к высоким зеленоглазым парням, — то, что он полностью в моём вкусе, не даёт ему права со мной заигрывать! Я тут, вообще-то, за конфетами! И только».

Он вытянул вперёд руку с корзинкой, которую щедрый незнакомец заполнил наполовину. Томас уже собирался победной походкой удалиться, когда вдруг услышал радостный голос Митча:

— Аллан Рид, это ты, что ли?

***

— Почему он вообще увязался за нами? — прошипел Томас.

— Ну, он оказался бывшим одноклассником Митча, и его вечеринка сорвалась в последний момент… — миролюбиво ответила идущая рядом Валери. Одета она была, как ни странно, в костюм ангелочка. —Тем более, у него есть пиво. Почему бы не взять его с собой?

— У него даже костюма нет! — негодующе воскликнул Миллер, хоть и достаточно тихо, чтобы его не услышал Аллан, разговорившийся с Митчем и Джерри.

— Одной его маски с лихвой хватило, — хмыкнула Валери, и на этом разговор был окончен.

Когда их компания наконец подошла к дому Мишель, Том с облегчение выдохнул — прогулка на шпильках была тем ещё испытанием. Однако, как только он собрался стянуть с себя сапоги, Лидия схватила его за руку и, жалобно глядя своими огромными голубыми глазами, зашептала:

— Том, а как же образ? Не снимай, хотя бы пока все не напьются! Пожа-а-алуйста!

Миллер гневно взглянул на неё, выдернул руку и прошествовал в заранее подготовленную к сборищу гостиную. Стоило ему усесться на длинный диван, застеленный чёрным с белой паутиной покрывалом, как рядом материализовался Аллан и бухнулся рядом, откинувшись на спинку.

— И чем же недовольна наша Афродита? — весело спросил он.

— Тем, что рядом с ней далеко не Аполлон, — буркнул Томас.

Рид рассмеялся. Миллер поднял на него взгляд и сразу же пожалел. Чёртовы красавчики.

— Может, я хоть на Адониса тяну?

Том фыркнул и взял канапе в виде глазных яблок, которые Мишель только полминуты назад поставила на стол.

Свет в гостиной был приглушён, но видимость была куда лучше, чем на улице. Может, Аллан просто решил поиздеваться? Или… У Тома появилась ма-аленькая надежда, но он сразу одёрнул себя. Столь быстро сменять гнев на милость было не в его характере.

— Аллан, ты в курсе, что я парень?

Проходившая мимо Лидия зашлась кашлем, прикрывая рвущийся наружу хохот.

— Что? — Его лицо изумлённо вытянулось, и он едва не пролил на себя пушн. Поставив стаканчик на стол, Аллан прикрыл рукой рот и покраснел до кончиков ушей. — О-о… Ох. То-то мне показалось, что голос слишком грубый для девушки…

Томас снова пришёл в ярость: неужели никто не проболтался? Даже Эллен, умеющая хранить секреты только в течение первых трёх минут, и то, только в том случае, если её рот занят пончиком? Вот ведь засранцы!

Злость как-то резко испарилась, когда Аллан, спрятав лицо в ладонях, смущённо пробормотал:

— Просто ты такой красивый… Я, кажется, с первого взгляда влюбился. Извини, если обидел.

Томас даже не знал: скорую ему вызывать или похоронную службу, потому что, пока машина скорой помощи будет ехать, его сердце от такой бешеной нагрузки просто остановится. Если, конечно, его лицо не сгорит первым. Тогда, может, пожарных?

Положение спасла Мишель, включившая телик с каким-то старым хэллоуинским фильмом и пригласившая всех собраться в гостиной. Миллеру оставалось надеяться, что игравшая до этого момента музыка заглушила душевные излияния Аллана.

Томас рано радовался: все расселись по обе стороны от него и Аллана, отчего они оказались тесно прижаты друг к другу. Почувствовав голым плечом грубоватую ткань клетчатой рубашки Рида, Миллер снова зарделся. Он украдкой взглянул на Аллана. Тот увлечённо смотрел на экран и жевал имбирные пряники в виде привидений, которые они утром всемером пекли под чутким руководством Валери.

«Да-да, — взбодрил себя Том, — именно за этим мы здесь и собрались: нажраться за просмотром ужастиков. И ничего больше!»

У Аллана, каждые пять минут шептавшего ему на ухо какие-то до смешного глупые замечания о происходящем на экране безумстве и вызывавшего своим дыханием у Миллера табуны мурашек, кажется, было своё мнение на этот счёт.

***

— Почему именно мы?! — возмутился Томас, поднимая голову с диванной подушки. Волосы его давно растрепались, а шляпка с перчатками валялись где-то на полу. Там вообще много чего валялось, в том числе и остальные подушки.

— Потому что я растёрла ноги новыми туфлями, а остальные слишком пьяны, чтобы отпускать их куда-то с деньгами, — терпеливо объяснила Мишель, снявшая парик ещё в начале вечера и распустившая свои пышные каштановые волосы. — А нам срочняк нужны взбитые сливки!

То, что всем в пьяном угаре захотелось поиграть в «Пирог в лицо», Томас уже понял. А почему он с Алланом должен был купить сливок, всё ещё не понимал. Вернее, понимал, но из чистой вредности понимать не хотелось.

— И что, мне в таком виде идти? Аллан сам сходить не может?

— Он ведь сказал, что недавно переехал, и ещё плохо знает район!

— Тогда зачем ему идти со мной?

— Посмотреть район!

— Там темно!

Аллан, до этого неловко переминающийся с ноги на ногу, подал голос:

— Вдвоём безопасней. Ночь как-никак.

Миллер нехотя встал с дивана, переступил через Джерри, лишившегося половины своих лоскутьев, забрал из рук Мишель остатки тех денег, что они вместе собрали на их скромное празднование Хэллоуина и, не глядя на Рида, пошёл на выход, по пути завернув ванную. Попытки смыть с лица чёрные разводы, оставшиеся от креста и нарисованных слёз, и остатки помады особым успехом не увенчались, но, по крайней мере, художества уже не так бросались в глаза.

— Может, накинешь что-нибудь? — предложил Аллан, ждущий его у входной двери. — Там может быть холодно.

Томас схватил с вешалки чью-то тёмно-синюю джинсовую куртку с потёртыми пуговицами и накинул на плечи.

— Она, вообще-то, моя, — заметил Аллан со смешком. — Но можешь брать, раз нравится. Я не мерзляк.

Томас с досадой закусил губу и закутался в джинсовку. Сегодня словно весь мир был против него!

На улице и впрямь было свежо. Повсюду горели гирлянды и светильники в виде тыкв, мимо пробегали оравы местных ряженых детишек, а бок о бок с Миллером шёл один из самых симпатичных парней, встреченных им в жизни. Словом, сказка.

Тот факт, что Аллан, даже узнав его пол, всё ещё мог вот так спокойно идти рядом, несомненно, радовал. И в то же время дико смущал: можно по пальцам одной руки перечесть те моменты, когда кто-то, кроме друзей и семьи, говорил Томасу, что он красивый! А про любовь с первого взгляда он и вовсе только в книжках читал да в фильмах видел.

— Мне сперва сказали, что тебя зовут Томми, — вдруг нарушил тишину Аллан. — Тебя можно так называть?

— Не стоит, — скривился Миллер. Эти чертенята определённо задолжали ему огромную «Гавайскую» из той пиццерии на углу. — Лучше Томас или Том.

— Окей. — Он засунул руки в карманы облегающих джинсов. — Могу я задать вопрос, Том?

— Валяй.

— Почему ты вообще так одет? Я не осуждаю, не подумай. Просто интересно.

Миллер бросил быстрый взгляд на Аллана, неловко сцепившего руки в замок.

— У девчонок частенько рождаются безумные идеи. Эллен заказала платье, но оно оказалось ей велико. Лидия сказала, что оно бы хорошо смотрелось на мне… — Они обогнули группу поднабравшихся подростков, столпившихся на тротуаре. — Ну, вот оно и на мне. Остальное как-то само приложилось по ходу дела. Я подумал, что будет весело.

— И как, весело?

— Первые несколько часов меня разрывало от смеха всякий раз, когда вспоминал, во что одет. А потом…

— А потом появился я, — хмыкнул Рид.

— Ага, — кивнул Том. — Хотя тоже забавно вышло… Неужели я так похож на девушку?

— Не знаю. Нет. Ну, я имею в виду, я просто никогда не думал, что парни бывают такими красивыми. — Аллан издал нервный смешок. — Вернее, тут дело даже не в красоте, а, даже не знаю, в чём… Привлекательности? Я по умолчанию подумал, что ты девушка. Ну, потому что, знаешь, меня обычно девушки привлекали. А сейчас не понимаю, как мог так облажаться.

Томас отвернулся. Несмотря на прохладный ветерок, ему было очень, очень жарко. И как у Аллана получалось столь просто говорить о подобных вещах?

— Томас, можно ещё один вопрос?

Миллер кивнул, особо не заботясь, увидит ли Рид его кивок.

— Ты гей?

Томас почувствовал, как неприятно вспотели ладони. По тону Аллана не было понятно, какой ответ он надеялся услышать.

— Вроде того, — размывчато ответил Том, дёргая нитку на подвёрнутом широком рукаве джинсовки. — А что?

— Прикидываю, есть ли у меня шанс.

Они перешли пустынную дорогу. До круглосуточного магазина оставалось всего ничего.

— Шанс? — тупо переспросил Миллер. Все слова в один миг вылетели из его головы.

— Ага. Я конечно, не Аполлон и не Адонис, и даже не Арес, но…

— Но и я не Афродита, — усмехнулся Том. — А ты? Ты ведь не гей?

— Нет. Не был. Но, наверно, это не так уж важно. Мне ведь необязательно быть геем, чтобы влюбиться в парня, да?

Том покосился на Аллана. Чем дольше они общались, тем страннее казался ему Рид. И откуда он такой свалился?

— Ты… Блять!

Нога у Миллера резко подвернулась и он, пытаясь удержать равновесие, схватился за Аллана. Они оба грохнулись на землю, благо неубранная сухая листва на чьём-то газоне смягчила падение. Томас, оказавшийся под довольно-таки нелёгкой тушей, сдавленно охнул. Аллан мгновенно встал на ноги и потянул за собой Миллера, попутно отряхивая их обоих.

— Блин, подвернул, походу, левую… — Томас поморщился от боли. — Так и знал, что надо было позаимствовать кроссовки у Джерри! Он всё равно был не в состоянии двигаться.

— Облокотись на меня. Аккуратней, не опирайся на ногу.

Томас оказался прижатым к Аллану, столкнувшись нос к носу с зомби на его футболке. Видимо, выпитый стаканчик пунша ударил Тому в голову, потому что он, вместо того, чтобы отстраниться, плавно выпрямился, скользнув щекой по груди Рида, да там и остался. Нога пульсировала болью, но Миллер чувствовал странное умиротворение, ощущая кожей тепло, исходящее от чужого тела.

— Блин. — Аллан, задумавшись, неосознанно погладил Тома по спине. — Что теперь со взбитыми сливками делать?

— Какие, в жопу, сливки? У нас тут раненый!

— Ну, твои друзья хотели…

Миллер рассмеялся: неужели он всё ещё не понял?

— Думаю, больше, чем поиграть в дурацкий «Пирог в лицо», им хотелось свести нас. — Том свободной рукой схватил Аллана за ворот рубашки, заставляя наклониться ниже. — И у них, чёрт возьми, получилось.

Аллан удивлённо вытаращился на него своими зелёными глазищами, и Томас накрыл его губы своими. До этого момента он не очень понимал, как у людей это получается, но сейчас всё происходило само собой, словно Миллер уже сотню раз проделывал подобное. Губы у Аллана были мягкими и податливыми, со вкусом шоколадных конфет и клубничной жвачки. Том обвил его шею руками, притягивая ещё ближе.

— Попридержи-ка коней, — аккуратно отстранился раскрасневшийся Рид, рвано дыша. — А то я прямо здесь поплыву.

Он сделал несколько глубоких вдохов и снова склонился над Томом. Обхватив его лицо ладонями и повернув к фонарю, он восхищённо заметил:

— Ты снял линзы! У тебя красивые глаза.

Миллер не считал свои карие глаза чем-то необычным, и потому малость смутился. Спустя пару секунд до него дошло, что смущать его должно кое-что другое. Господи, он ведь отдал свой первый поцелуй какому-то парню, которого встретил всего несколько часов назад!

Если говорить на чистоту, то такому очаровательному парню он был готов и кое-что другое отдать. Но не в первый же день знакомства! И не при таких обстоятельствах!

— Том, ты чего? — обеспокоенно спросил Аллан, нежно погладив большим пальцем по его щеке. — Нога болит? Сильно?

Томас покачал, насколько это было возможно в руках Рида, головой, всё ещё обдумывая обстоятельства своего первого романтического опыта. Если бы кто-то рассказал ему, к чему приведёт их глупая идея напялить на него женское платье, он бы минимум покрутил пальцем у виска.

— Том. — Миллер перевёл взгляд на Аллана, невольно опустился на губы и вспыхнул. Как ему смелости вообще хватило?! Бес попутал, не иначе. — Томас. Забирайся мне на спину.

Миллер нахмурился, не понимая, как с темы его первого поцелуя они перескочили на обсуждение спины Рида. Хотя она определённо была хороша: широкая, крепкая, но не лишённая стройности и гибкости. Обнимать Аллана со спины наверняка одно удовольствие.

— Зачем? — недоумённо спросил Том.

— В смысле зачем? Нога разве не болит? Я, конечно, могу тебя и на руках понести, если хочешь.

— Не-не-не, — оживился Томас. Анализированием своего распущенного поведения он мог заняться и попозже.

С горем пополам Миллер забрался на спину присевшему Аллану. И невольно вздрогнул, когда чужие ладони скользнули по оголённой кожи внутренней стороны его бедра. Подхватив Тома поудобнее, Рид медленными шагами направился в сторону дома Мишель.

— Не тяжело?

— Не-а. Ты как пушинка.

Пару минут они шли в тишине, а затем Аллан тихо позвал:

— Хей, Томас.

— М? — сонно отозвался Миллер.

— Будешь моим парнем?

Уже с комфортом устроившийся и положивший голову на плечо Риду Том распахнул прикрытые в лёгкой дрёме глаза. Где-то внутри поднялось лёгкое волнение. Он облизнул пересохшие губы.

— А если я скажу нет, ты бросишь меня здесь и убежишь?

Рид заливисто рассмеялся.

— Нет, конечно. Я буду ме-е-едленно идти и весь остаток пути твердить тебе, какой я замечательный парень, пока ты не передумаешь. Серьёзно, когда ты узнаешь, сколько наград я получил в младшей школе, сам ко мне в постель запрыгнешь!

— А если соглашусь? — спросил Томас, пропуская мимо ушей реплику про постель. И без того слишком остро ощущалась близость Аллана: тепло и мерное покачивание его тела, малейшие движения мышц, едва уловимый запах пряного одеколона, щекочущие нос пряди волос…

— Тогда я буду каждый день твердить тебе, какой ты замечательный парень. Заманчиво, не думаешь?

— Определённо, — хихикнул Том. Он уткнулся холодным кончиком носа Аллану в шею и потёрся о горячую кожу. — Можешь начинать.

— Ну держись! Начнём с того, как очаровательно ты улыбаешься, когда думаешь, что никто не видит, и…

Миллер смотрел на едва видимые на небе звёзды, вслушивался в мягкий голос Аллана, покачивал ногами в такт движению и думал о том, что незабываемых впечатлений с этого вчера ему хватит на целый год вперёд. А с таким парнем как Аллан — и вовсе пожизненный запас обеспечен.

Хорошо будет, наверно, отмечать годовщину их знакомства на Хэллоуин.