День выдался пасмурным из-за обрушившегося на Йоркшин дождя. Не желая мокнуть, горожане спешили найти укрытие и даже не подозревали, что некая банда, ответственная за самую громкую трагедию, случившуюся год назад, вернулась в город с пополнением в лице двух новоиспечённых членов. Куроро Люцифер вновь собрал Геней Рёдан в этом густонаселённом месте, хотя многие члены не хотели сюда возвращаться, ведь ещё свежа была скорбь по погибшим товарищам. Тем не менее все они были профессионалами, для которых преданность превыше личных чувств. Потому за своим лидером последовали все до единого, включая Каллуто, одного из новичков. Минуло уже больше года после смерти Увогина и Пакуноды, павших жертвами ненависти единственного выжившего из клана Курута. И пускай остальные смогли справиться с утратой, одного возвращения в место, где всё произошло, уже достаточно, чтобы освежить воспоминания. Но как говорится, что было, то прошло, и подобная трагедия больше не должна повториться. К слову, именно виновник случившегося стал вторым, кто пополнил состав знаменитой воровской банды.

Вполне резонный вопрос, не тронулся ли умом юный Курута и каким образом его, хантера Чёрного списка, вообще занесло в банду преступников S-ранга Геней Рёдан? Ведь это они вырезали весь его клан, и он должен был отомстить им, уничтожить. Это было главной целью его жизни, самой основой существования.

На то есть целый ряд последовально связанных причин. Использовав весьма удобную слабость бывшего пользователя цепей — его друзей — и ещё одну его жизненную цель разыскать алые глаза своих родичей, и подключив к делу свою природную харизму вкупе с внешней привлекательностью, чтобы соблазнить последнего из клана Курута (впрочем, соблазнение оказалось лишь побочным эффектом), Куроро Люцифер благополучно смог загнать его в угол, не оставив иного выбора, кроме как вступить в свою банду.

Главарь воров рассматривал это событие как приобретение величайшего из сокровищ, когда-либо награбленных им за всю свою воровскую жизнь. Курапика был чрезвычайно ценен для команды и в особенности — для него лично.

Он отдал приказ на общий сбор в их новом убежище в Йоркшине — заброшенном театре. Здание довольно хорошо сохранилось, но никому духу не хватит сунуться в такое жутковатое местечко на окраине города, и Куроро счёл такое место как раз подходящим, чтобы в нём обосноваться. Имевшиеся комнаты вместе с тем, что в них осталось, всё ещё были вполне пригодны для жилья.

Главарь Паука позволил инстинктам привести себя туда, где можно скоротать время и немного расслабиться, пока не подтянутся остальные. В итоге он оказался у комнаты с открытой дверью, и эта странность его заинтриговала, поскольку он был уверен, что прибыл сюда первым.

— Ну и ну… Какой приятный сюрприз, — произнёс он, объявляя о своём появлении, когда понял, кто перед ним.

Возле огромной книжной полки — в два, а то и три человеческих роста — стоял преисполненный отточенной элегантности светловолосый юноша, погружённый в чтение книги.

Куроро ведь хотел немного поразвлечься? Желание мгновенно исполнено. В уголках губ грозил образоваться лёгкий изгиб, однако он тут же мастерски совладал с мимикой.

Курапика, который в этот момент находился на самом интересном месте, испугался, когда знакомый голос неожиданно эхом разнёсся по комнате. Его лидер — лидер Геней Рёдан, если точнее — стоял у двери, прислонившись спиной к панельной стене. Блондин тотчас закатил глаза, завидев его вопиющий прикид. К подобному вкусу в одежде он никогда не привыкнет, но всё же его до сих пор восхищало то, насколько идеально этому человеку подходило сочетание кожи и меха. Курапика не отводил глаз, пока мужчина приближался к столу, где сейчас лежала большая часть его вещей. После этого он возобновил чтение, пока Куроро искал себе местечко поудобнее.

И теперь, когда Курапика знал, что его внимательно рассматривают, то уже не мог сосредоточиться на сюжете внушительного томика. Спину жгло от немигающего взгляда, улавливавшего малейшее его движение.

«Перестань, пожалуйста», — так и не произнёс он.

И только Курапика сумел наконец отвлечься на чтение, как этот неисправимый, вызывающе одетый тип нарушил тишину.

— Я думаю, тебе пойдёт красный чонсам, — заявил тот своим обычным безэмоциональным тоном, не выдавая ни капли веселья.

В ответ лишь тишина. Вот только Куроро в точности знал — просто подмечая малейшие движения вроде остекленевших глаз и замерших на одной странице пальцев, чуть заметного мышечного напряжения и мимолётных взглядов в свою сторону — что завладел его вниманием. Но Курапика таков, что никогда этого не признает.

— Тебе стоит чаще показывать свои ноги, — продолжал Куроро.

И ведь не врал. Ножки у Курапики что надо, на зависть всем известным ему дамам. Наверняка юнец вечно попадал в неловкие ситуации из-за своей половой принадлежности. Вот как ему досталась такая изумительно соблазнительная сливочно-белая и безупречная, как фарфор, кожа без единого волоска? Это ведь совершенно противоречит нормальной анатомии человеческого самца, у которого тестостерон и прочие гормоны делают своё дело.

Откуда, собственно говоря, Куроро знал про такую его особенность? Что ж, это один из его секретов, не подлежащих огласке.

— Если тебе нечем больше заняться, кроме как лезть ко мне со словесными домогательствами, советую заткнуться, или я тебя убью, — ответил Курапика как можно цензурнее, повернувшись лицом к своему лидеру, который так и не сводил с него глаз.

— Ну наконец-то я добился от тебя какой-то реакции, — Куроро позволил себе лёгкую ухмылку.

— Тебе делать больше нечего? — Курапика уже не скрывал нотки раздражения в голосе.

— Сейчас видимо да? — Куроро чуть склонил голову набок. — А вообще-то я очень даже занят, видишь ли.

Курапика выгнул бровь.

— И чем это?

— Оцениваю красоту, — он улыбнулся, задорно и вместе с тем поддразнивающе, всё ещё глядя на Курапику с безраздельным вниманием.

Юноша примолк на какое-то время, потому как вот уж совсем не ожидал от Куроро такой поэтичности.

— Какого-…

— Ммммм? — невинно отозвался Куроро и вновь склонил голову, как будто хотел вытянуть из Курапики ещё больше интересных реакций.

«Вот же мерзавец…» — мысленно выругался Курута.

Этот тип начинал действовать ему на нервы, причём намеренно и по большей части ради развлечения, но Курапика не собирался ему потворствовать; он тут не персональный клоун, над которым можно потешаться, когда наскучит.

— Я серьёзно, просто заткнись или убирайся, — сказал он невозмутимо, несмотря на грубость своих слов.

— Это вряд ли. Мне здесь вполне удобно, а за разговорами с тобой время пролетит быстрее, — ответил Куроро, подливая масла в огонь.

— Ну, а меня раздражает твой голос и даже сам твой вид, — огрызнулся Курапика, сверкнув глазами.

Куроро лишь усмехнулся, не скрывая своего наслаждения моментом, и продолжил дразнить его:

— А я вот уверен, что ты рад моему присутствию.

— Ещё чего!

— Неужели?

По вгляду мужчины ничего нельзя было прочитать, как и всегда, да только ухмылка на самодовольном лице, которое так и просило кулака, доказывала, что он-то отлично понимает, как действует на юношу своим присутствием.

Курапика старался, разумеется, не выдавать эмоций, но к своему разочарованию потерпел крах. Этот тип слишком хорошо его знал. Настолько чертовски хорошо, что с лёгкостью разгадывал каждое действие и слово. И Курапике это не нравилось. Ни капли. Потому что в противном случае он бы утратил последнюю частичку себя и уже никогда не стал бы прежним.

— Представь себе! — выпалил он, после чего выхватил с полки первую попавшуюся книгу и прицельно швырнул. Лидеру Паука ничего не стоило от неё увернуться, однако следом в него полетела ещё одна и таки зацепила ухо, после чего тот переключил внимание на Купапику, а не на книгу, хотя всё равно сумел поймать её одной рукой.

Куроро собирался что-то сказать — какой-нибудь остроумный комментарий — однако в этот момент у Курапики зазвонил мобильный. Юноша нехотя подошёл ближе, чтобы отыскать гаджет. Воспользовавшись тем, что Курапика вынужден отвлечься, главарь Паука мог безнаказанно рассматривать его, опасливо приближающегося к своему мобильному, а соответственно, и к нему. К моменту, когда Курапика закончил улаживать дела по телефону, развернулся и вонзился в Куроро недобрым взглядом, тот, как и несколько минут назад, находился прямо перед ним, только теперь ещё ближе, без зазрения совести нарушая границы личного пространства. Хватило даже наглости улыбаться при этом. «Вот же ублюдок».

Мужчина подступил ближе, ещё больше сокращая те крохи пространства, что Курапике удавалось для себя выбить. Юноша инстинктивно отступил назад, подальше от человека, вызывавшего у него такую бурную реакцию. И лишь спустя ещё один шаг назад осознал ошибку, когда чуть не присел на край стола. И теперь он так некстати зажат между Куроро и жёсткой столешницей. Какое везение. Мужчина положил руки на стол, блокируя ему пути к отступлению. Оставалось только смотреть в эти затягивающие глаза, замечая проблеск желания в них, и непроизвольно облизывать свои искусительные губы. Между тем главарь Паука подступил ещё ближе, вклинивая колено между его ног и раздвигая себе путь. Куроро теперь полностью нависал над ним заключив в ловушку из своих рук. У Курапики невольно перехватило дыхание.

— Вот уж не думал, что тебе по вкусу подобные игры, — подавшись вперёд, Куроро наклонился ещё ниже, овевая ухо тёплым дыханием. — Курапика…

Юноша содрогнулся оттого, как этот хриплый голос прозвучал рядом с чувствительным ухом. К лицу прилил жар, придававший коже постыдно красный оттенок всего навсего от звучания чужого голоса. Он уже без счёта раз слышал, как этот голос произносит его имя; однако всякий раз, когда это звучание раздавалось так близко, а в особенности близ одной из самых чувствительных частей тела, ощущения выкручивались на максимум и краснели глаза. А это общеизвестный факт о членах клана Курута: их глаза неизбежно приобретали изумительный алый оттенок на почве сильных эмоций, на почве возбуждения.

Вот же чёрт. Курапика всегда проклинал эту свою особенность. Ему претило то, с какой лёгкостью Куроро подцеплял его на удочку, даже не прилагая особых усилий; то, какую постыдную слабость он сам питал к своему смертельному врагу и насколько сильно желал того, что между ними происходило.

Он запоздало заслонил тыльной стороной ладони лицо, чтобы скрыть эмоции. Куроро же чуть отстранился, желая увидеть подтверждение, что с глазами мальчишки случилось именно то, чего он и добивался с самого начала, вот только теперь Курапика пытался спрятаться. Мужчина на мгновение нахмурился, после чего отвёл его руку в сторону, чтобы наконец-то взглянуть в эти необыкновенные алые глаза. Последний из клана Курута ощутил на своих губах его горячее дыхание, ведь их практически ничего не разделяло. Курапика собрал всю свою силу воли в кулак, борясь с желанием притянуть его ближе. Его терпение подходило к концу, потому что Куроро никогда не прекращал его провоцировать, и очевидно добивался этого с самого начала.

Вдох, выдох, постепенно, как только возможно, чтобы выровнять дыхание, подумать хорошенько и вернуть контроль над собственным телом. Он сжал пальцы и уже готов был познакомить физиономию мерзавца со своим кулаком, как вдруг Куроро из ниоткуда вынул карманные часы и сказал:

— Мне пора.

И пошёл прочь, одарив ошеломлённого парня улыбкой — раздражающе победоносной. Однако прежде чем уйти, ещё раз наклонился к его уху и прошептал хрипло-обольстительным голосом:

— Курапика, — едва ощутимо проведя зубами по мочке уха, отчего алые глаза раскраснелись ярче прежнего.

Курапика захотел большего.

«Гнусный садист».

***

В девять двадцать восемь вечера банда собралась в полном составе. Последними прибыли напарники Финкс и Фейтан. Эта парочка ввязалась в заварушку на подходе к городу, после чего Куроро велел им залечь на дно и обойтись малой кровью. А поскольку они привыкли избавляться — в основном по приказу данчо — от всех, кто вставал на пути, пришлось сделать приличный крюк, чтобы по дороге никого не убить.

Куроро устроился на середине сцены. Она казалась совсем новой, не считая слоя пыли, указывающей на то, что это место давно заброшено. Он сидел, сложив вместе ладони и опершись на подбородок, одно колено подтянул к себе, а вторую ногу выпрямил.

Остальные члены банды с удобством разместились на креслах для зрителей, протёртых от пыли. Однако прежде чем лидер успел заговорить, из-за кулис появился Курапика, привлекая всеобщее внимание.

Шалнарк при виде него присвистнул. Всё-таки Курапика сиял даже без всяких прожекторов (видимо, благодаря светлым волосам).

— Что? — спросил Курапика, заметив, как все на него таращатся.

— А где традиционный прикид? — невинно поинтересовался Шалнарк.

Курапика ответил не сразу.

— В дороге он неудобен.

Его сегодняшний облик был в новинку для всех: Курапику привыкли видеть в традиционном клановом одеянии, которое по всеобщему мнению было несколько… старомодным. Вслух этого, конечно, никто не говорил, по крайней мере в его присутствии. Теперь надо привыкать к его виду в повседневной одежде, хотя если откровенно, такой вариант предпочтительнее. Белая рубашка с длинным рукавом и двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, чёрные слаксы по фигуре подчёркивают стройные ноги. Курапика спустился со сцены в зал, чтобы занять место среди остальных, потому что оставаться на одном уровне с лидером казалось неправильным.

Куроро призвал свою книгу при помощи нэн, чтобы члены его банды смогли узреть их предстоящую цель — вазу позднего средневековья ориентировочной стоимостью до пятидесяти миллионов долларов. Реликвия была вся изукрашена золотыми рисунками в виде драконов и лепестков сакуры.

Скульптор спустил на воплощение своей идеи последние средства и использовал Гё, так что вокруг вазы виднелась красная аура. Не тусклая, но и не достаточно мощная, чтобы привлечь внимание многих пользователей нэн.

«Точно знает, чего хочет», — подумал Курапика.

Он всё ещё не одобрял грубый стиль их работы. Учитывая их предысторию, всё вполне объяснимо, но он не обязан был с этим соглашаться. Курапика всё ещё крепко придерживался своих убеждений и моральных принципов. И тем не менее при всех своих различиях им удавалось работать слаженно… время от времени.

— Демонстрацию произведут в ресторане «Менг», — сообщил Куроро.

Приличное заведение, которое представители элиты посещали не только ради того, чтобы побаловать свои искушённые вкусовые рецепторы, но и ради изысканных выставок и показов.

— Допускаю, что ваза будет под охраной пользователей нэн, поэтому разделимся на две команды, — излагал план действий лидер. — Одна проникнет в выставочный зал и вычислит их. Вторая останется снаружи в ожидании сигнала.

— И кто в какой? — уточнил Нобунага.

Лидер слегка опустил голову, обдумывая распределение своих людей, и в конце концов объявил:

— Мачи, Шал и Курапика внедрятся под прикрытием. Каким именно — решите сами. Фейтан и Финкс, пройдёте вместе с ними, и если кто-то начнёт создавать проблемы — убирайте их. Остальные будут снаружи ждать сигнала Шала.

— А ты, данчо? — спросил Шал.

— Хммм, — Куроро положил руку на подбородок — такая поза всегда свидетельствовала о его задумчивости. — Думаю, я займу всеобщее внимание и буду развлекать.

Курута молниеносно метнул в него взгляд. Это «развлекать» из его уст жутко напрягало, ибо не давало никакого конкретного представления о том, что оно под собой подразумевает в понимании Куроро. Он ведь совершенно непредсказуем.

На том общий сбор был отложен на два дня, когда придёт время выполнить план, а сейчас команде Курапики предстояло обсудить детали собственной стратегии.

— Слушайте! А я придумал, как мы пройдём, — заявил усмехающийся Шал.

— Что-нибудь толковое, надеюсь, — отозвалась Мачи без особого энтузиазма, зная, какие сумасшедшие идеи Шал вечно подавал.

— Кухонный персонал.

— Чего?! — вспылила девушка. — Стану я возиться с кастрюлями и сковородками, вот ещё!

Курапика пока что молча наблюдал за их перепалкой. Шалнарк ныл и клянчил, до смерти желая увидеть Мачи за плитой, и в целом идея была не плоха, однако при таком раскладе они будут по уши в работе и где тут найти время на поиск своей цели?

— А если официантами прикинуться? — нарушил собственное молчание Фейтан с привычной гримасой на лице.

— Хммм, вот это подойдёт, я думаю, — высказался Курапика.

— Уж всяко логичнее предыдущего варианта, — согласилась Мачи, обернувшись к надувшемуся Шалнарку.

— Всего-то хотелось попробовать твоей стряпни, — пробубнил тот себе под нос.

— Вот и порешали, — пробормотал Финкс и, зевая, отделился от группы. Его примеру последовал Фейтан, а затем и остальные.

Курапика остался один, раздумывая, чем ему заняться до миссии. Телефон завибрировал, уведомляя о новом сообщении. И подсознание уже подсказывало, кто отправитель. Возвращаясь за кулисы, он прочитал смс. Бинго, в поле адресанта высветилось «Ублюдочный король эмо» (за его исключительно чёрные шмотки), а в сообщении говорилось — скорее, приказывалось — чтобы он вернулся в библиотеку.

И хотя Курапика всей душой ненавидел ему подчиняться, Куроро всё-таки его командир. А сам он теперь является частью Паука, и золотое правило гласило: «Следуй приказам Данчо», хотя, похоже, в этом плане Курапике дозволялись поблажки, поскольку он до сих пор предпочитал делать всё по-своему, пусть и не в ущерб результату.

Но сейчас тот редкий случай, когда Курапика повиновался. В конце концов между ними осталось незаконченное дело, которое просто необходимо уладить.

В такой момент до ужаса хотелось побиться головой о ближайшую стену и лишиться мозгов. Разве всё не выглядело так, будто он сам хочет к нему?

Изо рта вырвался обречённый вздох.

И вот он уже вернулся к библиотеке, повернул ручку и вошёл. Внутри царил полумрак, но всё равно он разглядел. Куроро уже успел избавиться от вызывающего плаща с меховой оторочкой, оставшись только в чёрной рубашке с длинным рукавом, облегающей стройное тело. И если бы Курапика рассмотрел его попристальнее — грудь, пресс, трицепсы и бицепсы — могло создастся впечатление, будто это и не рубашка вовсе, а вторая кожа.

Мужчина сидел на краю стола, скрестив ноги и держа в руке книгу. Ту самую, что Курапика недавно запустил в него.

— Сочувствую этому автору, — заговорил Куроро, давая понять, что заметил его появление. — Его так непочтительно вышвырнули.

Курапика помолчал какое-то время, размышляя над своим недавним выпадом. Стало стыдно за собственное ребячество и такое обращение с ни в чём не повинной книгой. Пускай и необдуманное.

Он постарался подавить чувство вины и спросил:

— Чего ты хотел?

— Да ничего особенного, — мужчина перевернул страницу, не глядя прямо на него. — Всего лишь твоей компании.

— И почему сразу я? Если тебе одиноко, мог позвать любого. Вот Финкс был бы просто счастлив составить компанию своему данчо.

Куроро наконец перевёл взгляд немигающих чёрных глаз на него и ответил вопросом на вопрос:

— А почему бы и не ты? — он приблизился к блондину, который в этот момент опять отвлёкся на книжные полки, ища, что почитать. Куроро, чтобы не спугнуть, подобрался к нему максимально осторожно и бесшумно — уж в этом он профи. Но несмотря на это он знал: Курапика с самого начала почувствовал его приближение. Куроро остановился прямо к него за спиной, ничего больше не предпринимая.

Но и этого Курапике оказалось достаточно, чтобы в груди всё сорвалось с ритма.

— Курапика, — окликнули его. Юноша не отреагировал.

Тогда темноволосый мужчина наклонился вперёд, почти коснувшись губами его загривка. И хотя плоть так и не коснулась плоти, Курапика всё равно ощутил жаркое дыхание Паука, когда тот вновь произнёс его имя таким опасно низким тоном. Юноша попытался было увернуться, но мужчина преградил ему путь, уперев руку в деревянную книжную полку прямо над плечом.

— Курапика…

«Только не опять...»

Всякий раз, когда Куроро произносил его имя, Курапике он представлялся каким-то мрачным жрецом, что одним своим зовом сможет забрать его душу; казалось, вот он отреагирует на зов — и его тут же затащат в ад.

Однако не важно, как сильно Курапика старался отмалчиваться — так или иначе Куроро всегда побеждал в этой игре в провокацию и игнорирование. И самое неприятное: Курапика ведь даже не старался победить.

Юноша обернулся к тому, кто нарушил ход его мыслей. В глазах уже разгорались алые искры от одного только взгляда на это блядски красивое (в чём он никогда бы не сознался, конечно) лицо. Впрочем он пока ещё не утратил самообладание, и смог сохранить глаза голубыми. Тогда темноволосый мужчина наклонился вперёд, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Испытывал его терпение, подаваясь всё ближе, но не настолько, чтобы прикоснуться кожей к коже. Куроро чувствовал его горячечное дыхание и не упустил из внимания тот краткий момент, когда Курапика нервно сглотнул и попытался привести дыхание в норму. Но Куроро всё равно слышал эти тихие прерывистые вздохи, выдававшие нетерпение. И мысленно улыбнулся, потому что именно такой реакции и добивался. Такую только Курапика мог ему дать.

— Прочь, — произнёс юноша с решительным взглядом.

— Не могу, — ответил мужчина и даже позволил себе улыбку.

«Да чтоб тебя».

Его раздражение мужчину бы не остановило, к тому же тот знал, что Курапике на самом деле этого и не хочется.

Куроро вновь наклонился к нему и практически невесомо прошёлся губами вдоль челюсти до самого уха.

— Я знаю, что ты хочешь этого не меньше, чем я, — произнёс он пониженным голосом, от которого мурашки по спине побежали.

Курапика закрыл глаза, пытаясь привести в порядок хаотичные мысли. Мысленно представил, как удирает из его сетей, хотя все усилия пропали бы втуне, ведь сколько бы уловок он ни применил, Куроро всё равно его перехитрит. И сдался, поворачивая голову в ту сторону, где сейчас было лицо Куроро, не понимая, почему вдруг тот остановился.

И это было неудачное решение, потому что Куроро тоже повернулся к нему, и расстояние между ними было столь мало, что тот в считанные мгновения его сократил и внезапно столкнул их губы в смазанном поцелуе. Курапика распахнул глаза, когда Куроро воспользовался моментом, напирая и чуть ли не пожирая его рот. Но вот чего Люцифер не ожидал, так это что мальчишка ответит на его поцелуй с не меньшей горячностью.

«У него получается всё лучше», — подумал Куроро и мысленно расплылся в гордой улыбке.

Обоих обуял голод, Курапика взметнул руки и отчаянно обхватил его за шею, притягивая ещё ближе, чтобы получить ещё больше, отчего они столкнулись зубами, и он глухо, чуть ли не умоляюще застонал в чужой рот, утоляя их взаимную жажду жаркими поцелуями.

— Нннгх, — промычал Курапика, когда Куроро довольно ощутимо прикусил ему губы и пососал до тех пор, пока те не раскраснелись под стать глазам. Мужчина обхватил его за голову, впившись пальцами в светлые волосы, и притянул ближе к своему телу, не желая оставлять между ними даже малейшее расстояние. Поцелуй вышел долгим, настолько долгим, что оба начали задыхаться. Куроро отстранился первым, и даже хватая воздух крупными глотками, всё равно со вниманием взглянул из-под полуопущенных длинных ресниц в ярко-красные глаза Курапики, затуманенные нарастающей похотью. Юноша уставился на него в ответ с одурманенным выражением на красивом лице и сцапал мужчину за вороные пряди, притягивая к себе. Когда чужое лицо оказалось в пределах досягаемости, парень провёл языком по его нижней губе, без слов прося об ещё одном иссушающем, головокружительном поцелуе, на что Куроро охотно согласился.

— Похоже, — выговорил Куроро в перерыве между поцелуями. Курапика ещё сильнее потянул его на себя и углубил поцелуй, не имея сейчас никакого желания слушать его разглагольствования. Однако Куроро гнул своё: — …иногда даже полезно выдержать небольшой пере-…

Блондин вновь повторил последовательность «рвануть на себя — поцеловать» в попытке его заткнуть.

— …-рыв, чтобы при следующей встрече-…

Юноша раздосадованно застонал и сгрёб чёрные волосы в кулак, чуть не выдирая с корнями, и вновь с силой втащил его в поцелуй.

— …именно ты стал просить…

Но Куроро прекрасно знал, как с ним играть, умение распалить и раздразнить всегда было его сильной стороной, и наградой ему были восхитительные реакции.

На сей раз Курапика неслабо прикусил его за губы, до нескольких капелек крови.

— Зат-кнись, — пробормотал с покрасневшим лицом.

Алые — теперь уже во всю радужку — глаза очень ему шли, и Куроро желал его ещё сильнее.

— Хмммм, — томно протянул мужчина, проведя губами от его губ вдоль челюсти, до разрумянившегося уха, на всём пути влажно прихватывая кожу. От этого звука Курапика не выдержал и так восхитительно застонал. Куроро улыбнулся, не прекращая пылко посасывать его кожу. Его свободная рука путешествовала по рубашке Курапики, без труда отстёгивая пуговицы одну за другой и открывая вид на спрятанную под вызывающей тканью молочную кожу. Затем мужчина для удобства положил руку на правую сторону его шеи и набросился на левую — кусая, облизывая и посасывая, спускаясь жадными губами до ключиц и оставляя на всём пути краснеющие отметины.

— Куро-… — не успел выговорить Курапика, как мужчина оборвал его, впившись ему в губы, вновь смакуя их сладостный вкус. Их горячая слюна смешивалась между собой, отдавая лёгким привкусом крови, в то время как языки сошлись в беспорядочном поединке, сражаясь за главенство и не останавливаясь ни на секунду. Незанятая рука Куроро бродила по обнажившейся коже: от груди к животу, на спину, затем обратно на грудь — пощипывая, бороздя ногтями. Куроро даже позволил себе поиграться с резинкой его нижнего белья, вклинив бедро Курапике между ног.

— Нет… хватит… — запротестовал тот, почувствовав его намерения. Вот только подрагивающее тело просило совсем о другом. Юный Курута изогнулся в спине, пока мужчина воздействовал на его тело во всех доступных местах одновременно. Куроро жадно покусывал его за уши, уже неизвестно в который раз вызывая мурашки по спине, которую массировал свободной рукой.

— Я просто… не могу насытиться… тобой, Курапика… — промурлыкал мужчина, теперь переместив руку на натянутую ширинку его брюк.

— Ммммх… — простонал Курапика, ощутив это прикосновение. Тёплая рука идеально обхватывала мучительно напряжённый бугор в паху. Он толкнулся в эту руку и впервые ощутил досаду из-за того, что полностью одет. Он уже напрочь терялся в ощущениях, ему казалось, из-за того, что Куроро делал с его телом, он вот-вот взорвётся изнутри. Его лидер действительно умел доставлять удовольствие и заставлял реагировать на каждое своё действие. Куроро потянул вниз собачку его ширинки, брюки вместе с нижним бельём соскользнули на пол, открывая вид на истекающий естественной смазкой стояк, отчего Курапика вспыхнул, как маков цвет. Чужая, лишённая всяких преград обнажённая кожа коснулась его члена, разжигая такие ощущения, которые не передать словами, и он способен был лишь охать и стонать.

— Курапика…

— Нет… не произноси моё имя так, иначе-… — он напрочь позабыл, что собирался сказать и толкнулся навстречу ласке. Рука мужчины у него в паху предугадывала его желания и воплощала их, сводя с ума, затем обхватила член, стимулируя эрекцию до каменной твёрдости.

— Ааах… — выдавил Курапика между прерывистыми загнанными стонами, требуя от Куроро того же самого.

Но тот лишь ухмыльнулся и произнёс:

— Давай, Курапика… возьми то, что твоё по праву…

Поначалу парень даже не понял, о чём речь, но тело инстинктивно знало, что делать. Рука сама собой скользнула мужчине в штаны, доставая то, что требуется. Горячий орган пылал в ладони, но Курапика держал крепко и, ориентируясь на то, что Куроро делал для него, дарил ему ответную ласку. Двигал рукой вверх и вниз, сомкнув пальцы в кольцо, отчего на лице Куроро отражались жажда и похоть. Руки у обоих уже были щедро перемазаны преякулятом, отчего скольжение давалось легко, доводя обоих до чего-то недосягаемого. Взглянув на раскрасневшееся лицо парня, Куроро вновь набросился на его рот, вовлекая в бешеное сражение языками, покрывал укусами внутреннюю поверхность его губ, будто хотел сожрать. Прижимался ближе, накрывая рукой оба их члена и натирая друг об друга.

— Ах… т-… — от избытка тактильных ощущений Курапика не мог толком выговорить ни слова.

Куроро продолжал гладить их обоих, а Курапика, сгорая от неимоверного жара их тел, смог лишь уткнуться головой в бледную шею своего лидера. Вцепился в него руками, пытаясь собраться с силами, потому что из-за Куроро колени слабели так, как никогда в жизни.

— Быс-трее… Нет-ах-нннннгх…

Каждое чувственное движение вырывало стоны у обоих. Когда Куроро замедлился и сдавил их члены, Курапика беспомощно взвыл.

— Хва-тит…

Курапика мог бы остановить его только лишь словами, но всё ещё не может. ПРОСТО НЕ МОЖЕТ. И не станет. Куроро лишь зашипел, когда увидел его лицо. Осоловевший взгляд из-под полуопущенных ресниц, чуть приоткрытый рот, блестящий от слюны, но что окончательно сводило с ума, так это выражение жажды, их взаимной жажды. Голос Курапики — всё равно что музыка для ушей Куроро, делающая движения его рук ещё более виртуозными, более ненасытными. Куроро ускорился, доводя обоих до столь желанной разрядки и завершая всё долгим и нежным поцелуем, какой можно было только вообразить.