Когда ты лежал без движения: сдавшийся, безопасный, знаешь, я думал, что это и есть любовь. Любовь, что ты тщательно утаивал в сердце, пока хищная падальная птица сжирала твою свободу.

Но она не успела ее дожрать, прежде чем оно перестало биться. Сбежала, растерянно озираясь, ища, где бы еще выесть себе гнездо и спрятаться от ледяной сырости твоего остывшего тела, больше не зовущего прикасаться. Исчезла, как будто не было, унесла и сделала незначимым твое горе.

Никогда прежде так тщательно не всматривался в то, как душа превращается в мясо. Как сползает наконец наросшая тяжесть лет. А прощальная улыбка предает и отказывается становиться крыльями.