Никто не слышит звуки пожарной сирены, когда они только в твоей голове. Никому нет дела, если в ней произойдет взрыв.

Произрастая из старой боли, цепляясь за внутренности острыми коготками, словно крыса, память рвет его изнутри, вытачивает обоюдоострый нож для отмщения. Но мстить теперь некому, уже не за что: человек в зеркале все давным-давно искупил.

Несущественная, в общем-то, трагедия: в их безумном аду, непонятно зачем называемом всеми домом, смерти происходят до банального повсеместно. Его потеря не страшнее других потерь, кошмары, мучающие его по ночам, не чернее тех, от которых просыпается каждый, живущий в Конохе.

Беспокойно дремлющее пушечное мясо со спусковым механизмом.