После войны погружаться в медитацию стало легче. У Люка редко возникали проблемы с поиском центра спокойствия, места, где можно было подождать и очистить мысли. Он доверял Силе, знал, что у неё есть план. И сейчас спокойное пространство внутри него не было омрачено конфликтом.

Совпадения появлялись вне всякой возможной вероятности. Каждый его порыв был вопросом о его роли в этом — почему его так тянуло сюда, чтобы он помог не только одному, а уже двум бывшим врагам. И не только врагам Восстания или Новой Республики — Траун представлял угрозу лично его семье — его сестре… её детям… ему. Когда пришло известие о смерти гранд-адмирала, все системы вздохнули с облегчением — а Скайуокеры и Соло, возможно, громче всех. Амбиции Трауна рухнули, его флот рассеялся, и с трудом добытый мир восстановился.

Люк всегда полагал, что такой человек должен обладать ужасным высокомерием, манией величия и отсутствием морали — чтобы предпринять такую обширную и такую обречённую кампанию. Могущественная личность, говорящая об освобождении, даже когда он стремился поработить; достаточно бессовестный, чтобы пытаться похитить новорождённых детей, достаточно неразборчивый, чтобы сотрудничать с худшими преступниками галактики ради достижения своих отвратительных целей.

Глубоко вдохнув, Люк попытался остановить поток своих мыслей. Спрашивать было бесполезно. Факты были фактами, и он не стал отрицать правду, которая ярко сияла в Силе: человек, который был гранд-адмиралом Трауном, был мёртв, и его душа была привязана к женщине, которая была губернатором Ариндой Прайс. Какой бы ни была их история, этого было достаточно, чтобы превзойти законы смерти, чтобы Траун мог сохранить свою сущность рядом с ней. Существование в той форме, в которой находился дух Трауна, требовало огромных усилий, Люк был в этом уверен. Чья это была воля — Ари или Трауна — вряд ли имело значение. Им обоим нужен был отдых. Заслужили ли они это — другой вопрос, на данный момент бессмысленный. Так что, несмотря на свои предубеждения, Люк сделает всё возможное, чтобы отбросить прошлое и сделать то, чего хочет Сила.

— Нет эмоций, есть покой, — сказал он себе. — Нет невежества, есть знание. Нет страсти, есть безмятежность. Нет хаоса, есть гармония. Нет смерти, есть Великая Сила.

Мантра повторялась, изгоняя вопросы Люка и его противоречивые чувства по поводу задачи, которую поставила перед ним Сила. Путь Силы, путь джедая — прощение. Злые намерения Трауна, возможно, умерли вместе с ним, и Люк лучше, чем кто-либо, знал, насколько бесполезно рисовать галактику чем-либо, кроме серой краски. Даже самые жестокие из злодеев могли любить. Люк узнал это на собственном опыте. До сих пор…

Люк цеплялся за кодекс джедаев, зная, что для того, что ждёт его впереди, принятие противоречий важнее, чем когда-либо. Сможет ли он помочь духу Трауна обрести покой, пусть им сейчас и правит бесплотная страсть? Или сохранить спокойствие перед лицом источающей эмоции души, пережившей смерть? Сознание пыталось дестабилизироваться, но Люк выпустил все сомнения в восходящий поток.

С Силой не было ничего невозможного.

Наконец снизошло медитативное спокойствие, желанная пустота, которую Люк ощущал как тепло, скользящее вдоль спины, успокаивающее нервы и расслабляющее мышцы. Вскоре он почувствовал, как заснула Ари, мягко успокоившись от его присутствия. Люк снова вгляделся внутрь себя, сосредоточился на своём дыхании, на своём единстве с Силой.

— Через некоторое время он — он — снова появился. Внезапное скопление энергии, которое быстро застыло печальной массой эмоций, уже Люку знакомых. Сохраняя ровное дыхание и закрыв глаза, Люк потянулся в поисках связи, контакта.

Тяжёлое и смутное ощущение мерцало, вспышкой ворвавшись в разум Люка, он почувствовал, что дух осознаёт его. Оно отступило, почти исчезнув, а потом быстро вернулось, словно боясь уйти.

Люк визуализировал дорожку Силы, исходящую от него самого. Ему нужно было предложить путь общения, хотя он не совсем был уверен, в какой форме это на самом деле будет происходить. Если Ари была права, и Траун слишком сильно его ненавидел, чтобы остаться, осознание призраком его личности могло бы тоже оттолкнуть его обратно. Быстро отодвинув эту идею на задний план, Люк сосредоточился на призраке, на его сущности в Силе. Конечно, возможность контакта после столь долгого существования призраком будет привлекательна. Конечно, Траун не отказался бы от возможности связаться с Ари, и неважно, через кого. 

В его глазах побелела полоса узнавания, и Люк с трудом удержал их закрытыми. Он ждал, но больше ничего не было. Траун знал, кто он такой… но не стремился общаться… или не мог.

Ухватившись за слабую сущность в Силе, Люк решил, что дело за ним.

— Ари в безопасности. Ари готова двигаться дальше для вас.

Сопротивление, не совсем гнев, но что-то определённо отрицающее его слова, растворилось в воздухе.

Люк попытался снова. Если Траун ему не поверил или ему было плевать на это сообщение, стоило поставить на что-то ещё. Люк действительно не знал, не понимал и не привык к этому странному способу общения. Даже назвать это общением можно было лишь с большой натяжкой. Призрак знал о нём, и он знал об этом. Насколько Люк понимал, это было примерно так. Тем не менее, тот факт, что Траун не был враждебен его присутствию здесь, обнадёживал. Он не исчез. Он ждал, желал чего-то. Похоже, призрак видел надежду в причастности Люка. Возможно, это могло бы подтвердить его намерения…

— Траун… Я хочу помочь.

Призрак… как-то изменился. Возобновившаяся меланхолия объединилось в одеяло мрачной энергии, заменив им противоположную реакцию до этого. Было трудно интерпретировать эту реакцию, и Люк напрягся зарождающемся разочаровании. Сделав глубокий вдох, он заставил себя расслабиться.

— Ари держит вас здесь?

Ничего, никаких изменений в присутствии. Люк сосредоточился на этой мысленной связи, на линии контакта, которую он изо всех сил пытался поддерживать. Он чувствовал что-то, что можно было назвать прикосновением… что-то, связанное с Силой.

— Почему вы здесь? Почему вы остаётесь?

Сложные вопросы, заданные импульсивно — и Люк не ожидал особого ответа. Но он получил его — сокрушительное чувство, которое буквально давило на него. Одиночество, да, то прежнее ощущение теперь было отточено, как нож, жестокое и неизбежное, но испещрённое случайным светом — полная противоположность тому, что призрак передал раньше. Это был всепоглощающий пыл, привязанность, заставляющая кровь Люка кипеть в жилах, заставляющая его чувствовать себя так, как будто он может взлететь от лёгкости. Вся прежняя тяжесть исчезла, сменившись этим неземным, великолепным ощущением наполненности.

Люк сжал руки на коленях. Он крепче зажмурился, стараясь сдержать реакцию своего тела на откровение призрака. Ожидаемо, Ари многое скрывала об этих отношениях. Конечно, он подозревал — он не был наивен, как бы сильно он ни не хотел знать об имперских романах — но преданность, которую он чувствовал, была ярой, всепоглощающей, чудесной. Очевидно, Ари вдохновляла его, и очевидно, что Траун был привязан к ней — предан ей — этой бесспорно положительной эмоциональной привязанностью.

Люк не чувствовал себя готовым к этому — быть консультантом по общению с мёртвыми. Было довольно сложно отделить призрака от человека, которым он был, понимая, что дух Трауна был сконцентрирован на этом более важном, более актуальном аспекте его жизни. И всё же Люку нужно было понять больше. Если Траун был источником одиночества, так и сочащегося из его сверхъестественного присутствия, было бы трудно убедить его оставить своего избранного партнёра. Но если он так передал эмоции Ари… тогда демонстрация того, что это не так, или улучшение состояния могло быть самым простым решением.

Люк не знал, что ему делать. Что было чем? Ему потребовалось больше времени, чтобы снова найти покой, мягко защищая себя от связи с Трауном. Когда он, наконец, смог сосредоточиться, он снова обнаружил эту полосу узнавания — снова обременённую потерей. Он пытался передать сообщение как можно полнее, открывая свой разум, пытаясь вести более сложный диалог.

— Я понимаю. Позвольте мне помочь вам обоим.

Его чувства смешались, переполненные тревогой. Люк пытался направить мысли о спокойствии, сне, умиротворении. Но на его предложения не последовало никакой реакции. Люк попытался снова. Ари в палатке, улыбка на её лице. Ари пьёт горячий шоколад. Его знания о женщине были очень ограничены, и он плохо представлял себе, какого результата хочет Траун, это было похоже на поиск зуба джавы в Дюнном Море. Люк настаивал, пытаясь показать, что у неё были моменты радости и умиротворения. Люк настаивал. Ари ложится спать, Ари скачет на своём суубатаре, Ари…

Внезапно концентрацию Люка нарушил образ их импровизированных полуночных объятий. Руки Ари крепко сомкнуты вокруг него, его руки успокаивающе лежат у него на спине. Её руки сжимают его плащ, её слёзы увлажняют его тунику.

Люк напрягся при воспоминании, ожидая проблем — критики или сопротивления, но вместо этого он почувствовал… одобрение? Поняв, что призрак выбрал этот образ и не желая задумываться, как (вытащил из её разума или из его?) и почему, Люк сосредоточился на том, что сообщалось. Это был единственный образ, котоорый прислал Траун, единственный, достаточно мощный, чтобы дух мог его визуализировать. И всё ещё оставалось ощущение принятия, даже одобрения.

Траун был далеко не зол на объятия, которые он подарил Прайс. И Люк, чувствуя себя невероятно глупым от того, что он так долго разбирался, понял.

— Она одинока. Не вы.

Люк послал идею по тому, что он начал считать их связью, и что-то невидимое, холодное пронеслось через палатку в ответ.

— Я понимаю.

Атмосфера немного потеплела, тяжесть негативной энергии призрака уменьшилась почти вдвое.

— Она не одна. Она не будет одна. Я помогу ей.

Едва обещание было передано, присутствие Ари изменилось. Она была внимательна. Она проснулась, но Люк понятия не имел, как долго и что она видела. А Траун… Траун ушёл.

Люк открыл глаза и увидел, что она сидит, вытирая лицо.

— Я… — Она подавилась словом и попыталась ещё раз. — Я почувствовала…

— Он был здесь. Мы говорили.

Она кивнула, сдаваясь и отпуская на волю слёзы. Вспомнив желание призрака, Люк подошёл к ней и предложил ей свои руки. На этот раз он не удивился тому, что она приняла объятия, и почувствовал облегчение — это было правильно. Он не скупился на утешения, особенно сейчас, когда знал столь многое. Всё начало обретать смысл. И Траун оказался прав. Ари был нужен друг.

***

Во второй раз было труднее опустошить свой разум.

Ари призналась, что этой ночью её сон был другим — не таким кошмарным, как раньше, но, тем не менее, гнетущим, мучительным. Было трудно объяснить, что произошло, пока она спала, но Люк старался изо всех сил, пытаясь не звучать снисходительно или жалко, когда упоминал о неодобрении Трауном её одиночества. Он немного помучился, желая найти лучший способ передать ей информацию, полностью предвидя субъективный её анализ и скептицизм этой бывшей чиновницы. Сначала Люк хотел пропустить визуализацию, которую прислал призрак, но потом отказался от этой идеи. Если они хотели разрешить ситуацию, Ари заслуживала знать всё. Если Траун считал, что ей нужно больше физического контакта и поддержки, то Люк не собирался скрывать этот факт.

Она снова удивила его. Она кивнула в ответ на его слова в явном согласии, и прервала любую возможность обсуждения дальнейших действий, объявив — тем самым твёрдым, не принимающим возражений тоном — что она снова идёт спать.

— Я останусь, — сказал Люк.

— Как хочешь, — ответила она, отворачиваясь к стенке.

Люк остался, и Ари заснула.

По словам Ари, призрак всегда приходил ночью, но что-то подсказывало Люку, что сегодня он уже не вернётся. После часа дыхательных упражнений и успокаивающих техник он выпрямил ноги и растянулся на тонкой синтетической ткани, из которой был сделан пол палатки Ари. У него были и менее удобные кровати, и он, несомненно, был истощён. Мягкий звук дыхания его попутчицы был мерным и спокойным. Так что, несмотря ни на что, вскоре заснул и Люк.