Исследование

— Апчи!

Под гулкую метель, неистово бьющуюся в окно, в помещении раздался звонкий чих.

— Всё-таки простудился? — заинтересованно разглядывая перед собой обставленные книгами полки, Альбедо ненадолго оторвался от бесцельного занятия и наконец обратил внимание на раскинувшегося в кресле Кэйю. То ли от бесконечного насморка, то ли от усталости взгляд его был неумолимо направлен вверх, и вид обычно собранного мужчины напоминал алхимику капризное, совсем малое дитя. — Твой красный нос даже отсюда видно, невероятно.

Его тон как всегда был спокоен, его холодные, точно лёд, бледно-голубые глаза как всегда смотрели прямо перед собой, а дыхание ровное, едва слышное. Словно Альберих сейчас тут один наслаждается слегка успокаивающим звуком камина за компанию с почти живым мотыльком у лампы, что случайно забрёл сюда во избежание внезапно сносной погоды. И от этого чувства было не по себе: тишина в Ордо Фавониус — что-то новенькое. Столь загруженный, ветренный день не может заканчиваться так спокойно, особенно, когда где-то поблизости Кли устраивает с подругами ночёвку, а Джинн вместе с Лизой на взводе из-за накопившейся работы.

Несмотря на это всё, до сих пор никто не стоит на ушах, и здесь и сейчас Кэйя наедине с Альбедо разделяет последствия минувшей утомительной экспедиции на Драконий Хребет. Правда, каждый из них по-своему.

— Ха-ха, очень смешно, — с нотками раздражения иронично отразил Альберих. — А Главный алхимик Ордо Фавониус, конечно же, в связи с непреодолимой занятостью, никак не может помочь мне с этой проблемой, нет.

И драматично всхлипнул носом, не менее театрально запрокинув голову назад.

Альбедо не думал продолжать разговор, так он бы подлил масла в огонь. Видно, даже при наличии крио глаза бога, очень трудно пережить длительную поездку в самую холодную часть Тейвата, предварительно не пробыв там пару недель и вконец проникнувшись тамошней атмосферой, чтобы в будущем уже без проблем отправляться туда каждый раз. Как, например, сделал Альбедо. Это неудивительно, он же всё-таки учёный. А нежданный снежный вихрь свалил на больничный не только капитана кавалерии, но и всех, кто оказался тогда на улице. Так сказать, попал под холодную руку.

Поэтому всё вылилось в то, что Альбедо не вернулся на Драконий хребет из-за личного распоряжения магистра Джинн: оставаться в безопасном месте до тех пор, пока не стихнет буря. Поэтому в данный момент он усердно пытался отвлечься от страдальческих стонов Кэйи, внимательнейшим образом разглядывая детские каракули, очевидно, Кли, случайным образом оказавшиеся прямо перед ним. Поэтому…

До чего же абстрактно, и в то же время изящно изображён здесь Додоко, да. Ого, а это Джи…

— Кха!

…

Игнорировать происходящее становилось всё труднее. Состояние Кэйи только осложнялось, за окном темнело, в Ордо Фавониус становилось тише. Их терпение не резиновое.

— Альбедо, вместо того… кха… чтобы рассматривать шедевры Кли, может проверишь Джинн? Мне не по себе от того, что ни её, ни наш детский сад не слышно уже, наверное, второй час. Что-то определённо не так.

Должно быть, у него правда жар. Думать о каких-то глупостях, пока простуда буквально валит его с ног.

— Возможно, но я не уверен, — алхимик неохотно отложил листки бумаги обратно на полку. Он постарался сделать это аккуратно, точно рисунки были самым настоящим сокровищем. — Просто в таком случае, эта комната — единственное, где сейчас безопасно. Не думаешь?

Повернувшись к вздрогнувшему капитану кавалерии, Альбедо с едва скрытым наслаждением наблюдал, как от настроение мужчины с более или менее игривого постепенно сменялось на беспокойное. Одного лишь столь наивного и в некоторой мере интересного жеста хватило, чтобы вызвать у алхимика лёгкую улыбку, пусть Кэйя просто пытался быть серьёзным.

— А вот это уже реально не шутки, — схватившись за столешницу возле камина, Альберих попытался улыбнуться. Вышло действительно не очень. — Ничего не поделаешь, ха-ха, придётся мне… Ой, всё вращается.

И он неуклюже поднялся. И это было огромной его ошибкой.

Альбедо не впервые замечает, что этот больной на всю голову, в прямом и переносном смысле, улыбается подобным образом только тогда, когда что-то определённо кружило ему голову. Да, такое уже было. Не то чтобы в здравии у него много проблем с ориентирами или с чем-то таким, особенно в бою. Всегда бодрый, готовый принять предложение выпить в Доле Ангелов, активный, когда дело касается его любимого занятия (сражений, погулять по просторам Мондштата или, опять же, алкоголь), непредсказуемый и надёжный — зачастую именно таким его видели окружающие. Но, даже невзначай наблюдая за Альберихом в совместное времяпрепровождение, Альбедо видел в мужчине толику отстранённости, в нужное время переходящую в беззаботность, иногда отчаянность. Конечно, причина тому ещё не исследована. Ведь все те мелочи, которые алхимик со временем отыскал в личности Кэйи вполне могут оказаться обычным притворством.

Да, притворством. Только если это правда так, Альбедо сам хотел в этом убедиться.

А пока Альберих в полубессознательном состоянии валился на пол, голова учёного пустовала.

В момент, когда Кэйя возможно пострадал бы, ударившись о кирпичи внизу, если бы не хорошая реакция алхимика, ему некогда было думать, что по-настоящему лежало на душе капитана кавалерии. Слава архонтам, всё обошлось лёгким испугом и спустя считанные секунды Альбедо уже крепко придерживал ослабленные плечи руками, прижимая изумлённого Кэйю к себе и отчётливо ощущая, как сердце мужчины под ним пропускало тяжёлые, быстрые удары. Скорее всего, это от внезапности.

Но, может быть…

— Успокойся, я не это имел в виду, — строгий, отчасти озабоченный взгляд учёного пал на растрёпанные волосы капитана кавалерии. — Так и убиться можно. Больше не вставай резко, а если куда-то надо, я и сам могу сходить.

Кэйя сглотнул. Тогда Альбедо не сразу сумел разглядеть, ощутить, в какой панике забегали глаза Альбериха, как его пробила нервная дрожь и снова резкая слабость. Не зная, куда деть руки, он даже случайно ухватился за руки алхимика в ответ, однако сразу же отпустил, постепенно понимая, что держался достаточно долго. Достаточно долго, чтобы до Альбедо дошло: дело вовсе не в морозе.

— Хорошо, тогда… Может, отпустишь?

Ещё раз засмотревшись на то, насколько неопрятно уложены волосы Альбериха, алхимик некоторое время молчал. Кэйя же забыл, как дышать. Не впервые у них такой тесный физический контакт, и всё же с каждой секундой их близости, становилось невыносимее терпеть, как сильно теперь рядом с ним пахнет Альбедо. Лекарства, металлы, терпкий аромат медного купороса — запах, очевидно, сродни тому, чем он занимается. Немного странный, но к нему довольно быстро привыкаешь. Есть в нём что-то упоительное.

Только если так же часто выдвигаться с ним на исследования, часами распивая вино в его лаборатории, несмотря на замечания, иногда помогать с экспериментами, точно подопытная крыса, и пьяно наблюдать за Альбедо, пока последний делал вид, как будто никого кроме него самого здесь нет. Чем, собственно, Кэйя и занимался последние несколько месяцев.

— Отпустить? Прямо так? — алхимик, пристально смотря — глаза мужчины словно смеялись, Альберих клялся, — на мгновение расслабил руки.

— …Пощади.

— Значит, держать дальше?

— …

Альбедо, возможно, действительно смеялся над ним. Над его глупым неумением держать свой язык за зубами в таких ситуациях, будь они за бокалами одуванчикового вина или как сейчас, совершенно случайными.

— Ладно, я понял тебя.

В конце концов Кэйя опять оказался в том самом кресле. Однако алхимик посчитал нужным накрыть его пледом, одиноко лежавшим на диване неподалёку, и на всякий случай проверить температуру своей очередной головной боли на этот вечер, как бы ему ни хотелось заниматься чужими проблемами. Просто затуманенный взгляд в никуда и его покрасневшее лицо настораживало не меньше, чем этот лающий кашель.

Наклоняясь к нему, он даже не догадывался, что следующий, казалось бы, безобидный жест вызовет столь бурную реакцию.

— Альбедо…?

В кромешном спокойствии Альбедо аккуратно убрал в сторону волосы капитана кавалерии и прижался губами к его лбу. Мгновение ока — и Кэйя почувствовал, как земля стремительно уходит из-под ног.

Опасно. Слишком опасно. Настолько опасно, что становилось не по себе.

Казалось бы, что может быть ещё опаснее?

А оно правда могло быть и вскоре стало. Никто из них не ожидал: оттуда, где был выход, в этот же момент послышался скрип двери. Две женские фигуры без стука вошли в гостиную, уставившись на самую неординарную ситуацию, которая могла вообще быть, словно для них это оказалось той ещё повседневностью.

…Ну честное слово, ни стыда, ни совести.

— Мы пришли! — энергично начала Эмбер. Весело улыбаясь, она сделала вид, будто совсем не заметила, в каком тогда положении застыли мужчины. — И принесли работу!

Точно непричастный, полный предвкушения взгляд Еулы внезапно упал на поражённого капитана кавалерии и только подкрепил идею её подруги. Она странно улыбалась, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего, как и, в принципе, стопка документов в руках, вскоре оказавшаяся на столе прямо перед ними.

— Магистр Джинн уснула, поэтому все решили разделить её работу на весь штаб Ордо Фавониус, — Лоуренс победно указала на бумаги. — И пока вы тут уединялись, мы успели выполнить свою долю. Так что… удачи вам. Тут, кстати, материалы по исследованию Драконьего Хребта, чтобы не смущать нашего алхимика.

Эмбер неловко усмехнулась, кивнув в знак одобрения. Даже после поручений от Гильдии Приключений и работы от магистра у неё ещё оставались силы бодро улыбаться, а вот у Альбедо и Альбериха лишь при виде количества того, что требует полной вычитки и подписи, уже закатывались глаза. Кошмар.

Та ли это месть, о которой каждый раз говорила Еула? Или, всё же, это архонты решили прийти по их души, устроив этот чёртов ураган?

Чего-чего, но подобной подставы Альбедо уж точно не ожидал. Особенно, когда обнаружил, что у Кэйи довольно горячий лоб, да и лучше ему от подобной радости явно не стало.

— Простите, ребят, просто Джинн всегда взваливает всё на себя. Сейчас у нас есть шанс помочь ей, пока все в сборе… — девушка в красном, видимо, подсознательно ощущая себя немного неудобно, в отличие от подруги, отвела виноватый взгляд. — Магистру как никогда нужен отдых. Пожалуйста, здесь нет срока, поэтому надеюсь на ваше понимание!

И поклонилась.

Ты тоже прости, конечно, но всё ещё есть одна проблема.

— Вам хотя бы не придётся возиться с детьми, поэтому радуйтесь, — в завершение подхватила Еула.

Вьюга за окном вдруг усилилась. Где-то недалеко послышался смешок Кли. Не к добру это.

— Тогда, Эмбер, — алхимик как бы невзначай взъерошил волосы Альбериха и чуть приподнял плед, спавший с его плеч. — Я сделаю всё за ночь, только ты должна будешь поскорее принести лекарства и горячий чай с цветком-сахарком. У этого болвана температура.

— Ага, очень, кха, вежливо с твоей стороны, — всхлипнув и деланно нахмурившись, Кэйя поёжился от наступающей лихорадки. — Что-то холодно становится. Альбедо, спасибо, конечно, но, знаешь, сейчас меня согреет только бутылка вина.

Чёрт, похоже, у него начинается бред.

— Что?! Кэйя заболел? Почему ты раньше не сказал? Святые архонты, Еула, быстро, за горячей водой! Быстро!!!

В конце концов, нечто напоминающее привычную здешнюю суету охватило весь штаб Ордо Фавониус, пусть это было только на некоторое время. Альбедо никогда не наслаждался активым образом жизни мондштатцев, зачастую это отвлекало, но сегодня вечером это немного остудило его пыл, уберегая от ненужных опасений. Не каждый день выпадала ночёвка не на Драконьем Хребте, не каждый день Кэйя представал в подобном виде, не каждый день Альбедо чувствовал, что хочет разобраться, понять, каково это, отдавать частичку себя на заботу о другом человеке. Будь это желание совсем мимолётным, незначительным, оно так или иначе во всю проявляло себя, когда алхимик осознавал, насколько же Альберих, оказывается, порой упрямый. Упрямый и оттого слегка сам не свой.

Альбедо ведь как никто другой интересовался, каким образом физическое состояние влияло на ментальное во время простуды или ещё чего-то такого. И сейчас у него появилась отличная возможность провести небольшой эксперимент, пока доверенная работа на столе служила лишь прикрытием.

Что за эксперимент? Он и сам немного не понимал, каким образом собирался сделать это. Просто один давний инцидент до сих пор морочил ему голову в спокойные ночи, проведённые в лаборатории, где меньше всего хотелось вдаваться в подробности прошлых ошибок, страшнее всего — недопониманий. Один давний инцидент, который, возможно, помнит не только он, и который всё не отпускал, как бы Альбедо ни пытался забыть.

Один инцидент. Глупая случайность.

— Можешь меня не слушать, но это правда. С тобой очень хорошо. И я понятия не имею, почему. Представляешь? Даже от самого себя противно. Не думал, что до такого дойдёт.

— Со мной?

Учёный сидел напротив дивана, где укутанное в два одеяла после отпаивания чаем и горьким, тошнотворным лекарством лежало это несчастье с мокрой тряпкой на лбу. Весь его страдальческий вид и неудачные попытки уснуть определённо значили то, что Альбедо придётся поработать нянькой как минимум эту ночь. До момента, как прекратится снегопад и вернётся Ноэлль.

Она, между прочим, даже не была в Мондштате.

С каждым треском сгорающих брёвен в камине, с каждым подписанным документом, минутой за наблюдением за состоянием Кэйи, Альбедо ощущал всё отчётливее, как постепенно эта атмосфера убаюкивала, словно свинец, медленно заливающий его спину. Плохо это или хорошо — засыпать нельзя.

У меня ведь осталось ещё пару дел.

Внезапно Альберих приподнялся. Однако он тотчас же повалился назад, чуть задевая локтём угол стола, стоявшего рядом. Слишком отчаянный трюк для того, кого в таком возрасте положила обыкновенная простуда.

— Что-то случилось?

Кэйя улыбнулся:

— Горло пересохло.

— О, — оглядываясь в поисках кувшина с водой, алхимик сразу же встал. — Сейчас принесу, лежи.

Нужная ему вещь стояла на другом конце комнаты. Пройдя мимо окна, — город всё ещё засыпало огромными снежными хлопьями, ничего не разглядеть, кроме редеющих мутных огней из окружающих их зданий — Альбедо ненароком засмотрелся в него. Красиво, когда наблюдаешь за этим в теплоте и уюте.

Хотелось запечатлеть.

— Так вот как выглядит забота в твоём исполнении, — хрипло усмехнулся Альберих, вынуждая того спешно оторваться от завораживающего пейзажа. — Не верится, что я дожил до этого.

— Помолчи, иначе больше её не увидишь.

— Ладно-ладно. Молчу по вашему велению, ха-ха.

Поднеся поильник к сухим губам Кэйи, Альбедо чуть накренил его. Тот пил так, словно не пил вечность. Поэтому алхимик постарался давать такими порциями, чтобы он вдруг не подавился.

Конечно же, столь очевидная строгость и одновременно со всем волнение не прошли мимо наблюдательного, пусть и слегка помутнённого сознания капитана кавалерии. Этим вечером Альбедо определённо не самый обыкновенный, и оттого не становилось яснее, какая озадаченность мучила его. Всё-таки, Кэйе приходилось проводить столько времени наедине с ним, что уже не скроешь тех странных мелочей, изменивших в учёном почти всё. Прикрытые, будто в полусне, глаза, частые вздохи и… помимо прочего, Альбедо даже не разговаривал с собой. Шёпотом, об очередном исследовании, например. А это бывало частенько в это время вечера.

Как всегда, Кэйя думал, лучше бы он оставался равнодушным. Гораздо тяжелее видеть его таким, изредка чувствовать на себе проницательный взгляд, с забвением терпеть случайные или намеренные прикосновения, пытаться не смотреть в ответ, глупо улыбаясь. Действительно тяжелее. Как назло ещё эта треклятая лихорадка. Мужчина и так задыхался от наплывающих догадок, терзающих его сердце.

Да, поистине невыносимо ощущать на себе заботу близкого человека (который, возможно, уже знал обо всём, однако продолжал молчать) лишь время от времени, когда это нужно. Когда по воле судьбы алхимика заставили побыть с ним, точно издеваясь.

И не воспринимать подобные раздумья — единственное, что Альберих мог сделать, пока был не в состоянии стоять на ногах.

— Всё, благодарю, — Кэйя позволил себе ещё одну улыбку, не стесняясь всматриваться в глаза мужчины напротив. — Вообще… прости за это. Нелепо вышло.

Нелепо то, по какой причине ты извинился передо мной сейчас.

Альбедо не ответил. Отставив поилку, он бегло осмотрел Кэйю: в одной сорочке, но с двумя одеялами редкая дрожь всё равно пробивала его тело, а со лба сходило несколько капель холодного пота. Да уж, похоже, капитан совсем не хотел выздоравливать. Говорил так, словно здоровее всех здоровых, а на самом деле, ну честное слово, не лучше заболевшего дитя. Дитя, которое беспечно избегало и мысли о том, что болезнь может так легко сразить его.

Глупое, слишком глупое упрямство.

Или, всё же, дело не в нём?

— А… забудь. Просто мысли вслух.

Или, если так подумать, Альбедо тоже по-глупому упрям. Может, даже больше.

…

— Привстань-ка немного, — наконец выдохнул учёный. — Вот так, на локтях.

Пока Альбедо присаживался рядом, на край дивана, Альберих послушно выполнял его поручение. Не спеша, держа губы в вечной полуулыбке, стараясь не выдавать вырывающегося наружу любопытства. Только самообладание и решительный взор, не сходящий с красивого образа алхимика под тусклым вечерним освещением.

— М? — Кэйя слегка наклонил голову в бок. — Что такое? Надо помочь с работой?

— Нет.

— Тогда что?

— Повязку тебе сменить. Из-за жара там, наверное, всё запрело. Можно?

Мужчина удивлённо приоткрыл рот.

Молчание, повисшее между ними сразу же после — будто игра в гляделки, — ещё ненадолго побеспокоило и без того поражённого Альбериха. Ему казалось, что это была очередная научная шутка Альбедо, но, к счастью или сожалению, алхимик не собирался шутить: готовый начать в любой момент, он уверенно доставал из своей сумки аптечку.

— Это так внезапно, — переводя взгляд то на учёного, то на антисептическое средство на столе, забормотал Кэйя. Не сразу поймёшь, чего он хотел больше, схватить Альбедо за руку и остановить, или наоборот, позволить всё, что угодно его душе. — Слушай, ты не должен этим занима…

— Или ты против? — безупречно ровный голос Альбедо резал слух.

Ведь, очевидно, Альберих был совершенно не против.

— Нет, даже за, — и, в момент поборов смятение, Кэйя снова чарующе улыбнулся. Пусть на мгновение он сам затаил дыхание, словно и вовсе боялся отвечать.

Как после такого… он всё ещё может так улыбаться? Я настолько глуп? Настолько глуп и жесток, что это вызывает улыбку?

Альбедо рвано выдохнул.

Чтобы достать необходимые средства и принадлежности для будущей процедуры, потребовалось меньше минуты. Небольшое чистое полотно с едва заметными пятнами йода, как бы напоминавших о том, что им пользовались раньше, едкая и полупрозрачная жидкость в миске, спирт в маленьком бутыльке и, конечно же, немного хлопка, завёрнутого в пергамент. Всё было готово. Алхимик только ещё раз проверил, достаточно ли спокоен он сам. Это тоже было важно.

В то же время Альберих уже с неподдельным интересом ожидал дальнейших действий мужчины. Подставив руку под подбородок, он изредка вглядывался в глаза Альбедо — Кэйя безумно обожал их цвет — и замечал, как красиво переливался в них свет от лампы.

— Всё? — Кэйя наклонился чуть ближе. Учёный даже ощутил небольшой холодок, исходящий от его крио глаза бога, который тот зачем-то прихватил с собой.

— Почти.

— Оу? И чего же не хватает?

Альбедо с таким же флегматичным выражением лица повернулся к нему и, задумчиво почесав затылок, сказал:

— Я понятия не имею, что делать.

— …

Одно мгновение — и раннее тихая гостиная залилась звонким смехом, который переходил то на сухой кашель, то неудачные попытки Альбериха перевести дух. Схватившись одной рукой за голову, Кэйя смеялся до тех пор, пока не заметил, что вот уже, может, минуту, на него уставлен пронзительный взгляд учёного, явно недовольного подобным зрелищем. В этот раз он казался ещё холоднее, чем раньше.

Чёрт.

— Прости! Прости… — Кэйя постарался как можно скорее выдохнуть и, сдерживая вырывающуюся улыбку, немного привстать. — Всё, теперь точно больше не буду. Можешь начинать. На самом деле, тут ничего сложного: обработать область вокруг глаза и оставить повязку в раствор, который ты сделал. Так понятно?

— Да, забудь.

Альбедо всё так же молчал, будто погруженный в свои мысли снова, будто что-то замышлял, но хорошо умел скрывать это. Он ненадолго пропустил мягкую улыбку — естественно так, чтобы Альберих ничего не заметил — и совсем неожиданно встал, слегка наклоняясь к затихшему Кэйе, чтобы неспешно снять повязку. Последний затаил дыхание в ощущении момента.

Доселе никто, кроме Ноэлль и, быть может, ещё кого-нибудь, кому Альберих доверял больше, не притрагивались к ней, не говоря уже о самой процедуре. Поэтому пока ледяные руки Альбедо, от которых шёл ощутимый шлейф аромата спирта, невзначай касались растрёпанных волос капитана кавалерии, Кэйя не мог успокоить сердце. С каждым движением алхимика он чувствовал, как его частый стук словно в был горле. И, возможно, Альбедо мог даже услышать это. И Альберих отчаянно надеялся, что нет.

Через пару мгновений, что для них обоих показались вечностью, повязка наконец лежала на столе.

Присев рядом на то же место, Альбедо аккуратно протянул руку к лицу мужчины. У него лёгкий шок. Он видел что-то подобное впервые.

— Кэйя, ты…

— Что, удивлён?

Голос учёного дрожал, неожиданно для него самого.

— Нет, я не про это.

Хлопком, смоченным спиртом, Альбедо нежно проводил по немного затёкшим векам правого глаза, стараясь не задевать слизистую. Сосредоточенно и бережно, следя за каждым своим движением, за тем, как пылкий взгляд прикрытых в забвении глаз Альбериха внимательно изучает его. Слышно частое дыхание. Они так близко, что это сводит с ума. И Альбедо, возможно, мог остановить это безумие, но обнаружил одну забавную вещь, пока думал: он не может сдвинуться и с места.

Он просто не может. Поэтому должен наконец узнать правду, заговорить первым.

— Ты… Прости, — учёный остановил руку, оставляя всё в стороне. — Прости, но я не могу забыть.

Мужчина выглядел уверенным, однако так только казалось. Ведь говорить подобное в лицо человеку, который сам попросил не вспоминать, который знает его лучше кого бы там ни было, который, в конце концов, признавался ему в любви, пусть и был пьян тогда, — настолько невыносимо, что хотелось провалиться сквозь землю. Особенно, когда этот человек всё прекрасно слышал и не сразу осмеливался отвечать, вновь задерживая дыхание в смешанных чувствах.

Это значит, что он понимал, пускай позволил себе снова ослепительно улыбнуться и приглушённым тоном произнести:

— Ох, вот оно что, — выдыхая, тяжело пропустил Альберих.

Это всё?

— Ты до сих пор думаешь об этом? Это было так давно.

Это всё, что ты хочешь сказать мне?

— … — с едва заметной досадой всматриваясь в силуэт возлюбленного, Кэйя с удовольствием внимал каждый миг оставшегося для него драгоценного времени. Мысль о том, что столь умиротворённая атмосфера между ними вскоре должна будет развеяться — наболевший разговор всё-таки состоялся, — совсем не обнадёживала. Вот ещё, может, их хватит на пару минут, а хотелось побольше побыть так, пусть и без нужных ему ответов. Хотелось просто быть с ним. Хотелось.

Конечно, Альберих понимал весь абсурд этих своих желаний.

— Кха! — сорвался сухой кашель мужчины, от чего Альбедо почти машинально придержал его за плечи, будто успокаивая.

Конечно, сердце Альбериха лишь пропустило несколько тяжёлых ударов, оно словно падало. И в животе неприятно щекотало. Во имя архонтов, это было свыше его сил — то, насколько беспечно вёл себя алхимик.

— Кэ…

— Альбедо, — Кэйя схватил одну из его холодных рук своей, горячей, и немного сжал. — Тебе правда не за что было извиняться. Это должен сделать я. В таком состоянии и такой бред… Ха, даже сейчас думаю, что тогда немного переборщил. Поэтому действительно не стоит это принимать близко к сердцу. Не надо. Это была случайность. Глупая случайность.

Но его горячая рука, слегка дрожащая и сжимающая руку учёного, не желая отстраняться, как бы говорила об обратном. И рука Альбедо, лежащая на плечах мужчины, время от времени поглаживая его, будто успокаивала. И, конечно, и алхимик, и капитан кавалерии прекрасно понимали, что ещё секунда, ещё один короткий миг, проведённый в таком вызывающем положении, — и их обоих больше не хватит.

Пусть Альбедо не успел исследовать, понять, какое чувство бушует в нём прямо сейчас. Пусть он многое упустил, многое отрицая в попытке осознать.

…

Это всё уже неважно.

— Случайность, говоришь.

— Да.

— Тогда, Кэйя, — отрывистый вдох. — Конечно, глупый вопрос, но можно я тебя случайно поцелую?

Лицо Альбериха выражало искреннее непонимание, словно он не расслышал, не поверил в слова, которые только что сорвались с сухих губ Альбедо.

— Подожди, что…

Алхимик, неуклюже приближаясь к мужчине, остановился в нескольких сантиметрах от него и выжидающе уставился в тёмные глаза. Там манящий блеск, отражающий тусклый свет лампы и красно-оранжевый, что шёл от камина.

— Ты… — Кэйя незаметно ущипнул себя, проверяя не спит ли он. — Должно быть, это опять твоя научная шутка.

Томный взгляд учёного опустился на лёгкую улыбку Альбериха, как и всегда, возникшую словно из ниоткуда. Улыбку, которую Альбедо, наверное, узнал бы из тысячи.

— Хм, всё возможно.

Вьюга за окном усилилась, а за дверью, в коридоре, снова послышалась привычная суматоха: радостные возгласы Кли, беспокойные просьбы Эмбер и усмешки Лоуренс, иногда бросающие в дрожь; где-то почти бесшумные звуки пробегающей девочки-зомби Цици вместе с лучшей барменшей «Кошкиного хвоста» Дионы в попытках остановить свою подругу; где-то Лиза напевала умиротворяющую колыбельную спящей магистр Джинн, аккуратно и влюблённо поглаживая её волосы. А в одной из многочисленных гостиных, которая, очевидно, была совсем не заперта — отчаянные попытки ухватить воздух, сливаясь в долгом поцелуе, не предвещающем ничего хорошего, и не до конца прикрытые глаза обоих мужчин, чтобы рассмотреть как можно подробнее, запечатлеть этот момент у себя в памяти. Альбедо старался не увлекаться, с досадой замечая, что это невероятно тяжело, а Кэйя наоборот, продлить поцелуй, хватаясь за волосы учёного, его холодные руки, плечи, спину.

Альбедо просто не мог. Столь мучительное чувство ему незнакомо. И Альберих очень коварен, раз, соглашаясь, знал, к чему их приведёт эта обнадёживающая прелюдия.

И ещё, чёрт… он же болен.

Пусть Альбедо не успел исследовать, понять, как раскусить Кэйю. Есть ещё целая ночь, пока снегопад бушевал за окном и на столе рядом ждала почти не тронутая стопка бумаг.

***

Спустя некоторое время кто-то закрыл дверь в эту гостиную, понаблюдав несколько мгновений за происходящим внутри и улыбаясь.