Леви то и дело жмурил один глаз: в правом виске пульсировало. Четвертый час длилось обсуждение скорой битвы за Сигансину, а ведь за окном давно была глубокая ночь. Дело нужное, с этим Леви не спорил, только вот Эрвина уже давно понесло не в ту сторону. Стратег-великан спорил с Ханджи о невероятно важных прямо сейчас планах расширения корпуса и ремонта в казармах. Очаровательный диалог двух фанатиков в душной комнате, когда на горизонте вот-вот замаячит рассвет. Кажется, сидевший напротив капитана и клюющий носом Моблит, был с Леви согласен.

— Мы закончили? Нет? — Леви все-таки не выдержал. Устало провел ладонью по лицу и уронил руку на свое бедро.

Ханджи и Эрвин замолкли, одновременно повернули к нему лица. Леви бы фыркнул от умиления, да сил уже не было, так что он только чуть дернул бровями.

— А что такое? — Ханджи поправила очки. — Ты что, спать хочешь?

— Утро, очкастая, — он указал взглядом на окно. — Уже утро почти. Что мы здесь делаем до сих пор? Эрвин. Хоть ты ей скажи.

— Эй!

— Так, ладно. Леви прав. Что-то мы засиделись. Давай остальное завтра обсудим, Ханджи.

— Меня, главное, не зовите. Без ваших рассуждений о полезном меню и цвете простыней работы хватает, — проворчал Леви, поднимаясь с дивана.

— А ты задержись еще на минутку.

«Серьезно?» — он пронзил Эрвина недовольным взглядом и поджал губы, разворачиваясь к нему.

— Что? — Леви сложил руки на груди и проводил глазами ухмыляющуюся Ханджи.

— Не «что», а есть разговор о твоем отряде.

— Сейчас? До завтра не терпит?

— Завтра уже почти наступило, сам сказал, — Эрвин усмехнулся. Леви посмотрел на него исподлобья, и тот задумчиво постучал костяшками пальцев по столу. — Ладно, просто дело есть, и надо решить сейчас, пока я не уехал в столицу. Там бы и закрыл этот вопрос.

— И что это за вопрос?

— У тебя минус один солдат в отряде. Хистория, — пояснил он, заметив удивленный взгляд капитана. — Нужна замена? Могу завтра утвердить и подписать бумаги в центре. Скажи только, кого выбираешь.

— Эрвин… — Леви раздраженно выдохнул. — Можно я пойду спать?

— Это важно, Леви.

— Меня мой отряд более чем устраивает. Одна Аккерман десяток таких Хисторий заменит, так что… обойдусь как-нибудь. К тому же, с моим везением, боюсь, что получу в команду еще одного подростка с пунктиком. Спасибо. Мне хватит на жизнь вперед.

— Ты слишком категоричен, — Эрвин откинулся на спинку своего кресла, сцепил пальцы у груди. Леви выгнул одну бровь, как бы уточняя: «Правда так думаешь?». — Кстати. Насчет Аккерман. — он снова оперся руками о стол. — Тебе бы присмотреться к ней.

— Я и без твоих советов присматриваюсь, — Леви дернул плечами. — Далеко пойдет. Если с дисциплиной по имени Йегер, разберется.

— А. Оу. Ну… да. Ты прав. Но я не об этом. То есть, об этом, конечно, тоже.

— Эрвин. Ты здоров? Может, все-таки поспать? Лично я — пошел. Если позволишь.

Не дожидаясь ответа, Леви развернулся и зашагал к двери. Если поторопится, успеет еще принять душ и даже подремать пару часов до подъема. Только бы по дороге не наткнуться на нарушающих дисциплину солдат: не хватало еще с ними застрять. Надо бы стучать сапогами погромче. Вдруг услышат и додумаются не попадаться на глаза. Пальцы легли на ручку двери, когда до Леви дошел смысл слов командующего. Он сощурил глаза и медленно обернулся. Эрвин уже перебирал бумажки на столе, широко зевая.

— Ты вообще в себе, старый извращенец?

— О чем это ты?

— Присмотреться к Аккерман? Присмотреться?! Ей пятнадцать, Эрвин. Совсем спятил?

— Не кипятись, Леви. Я ничего такого не сказал, — Смит выглядел абсолютно непринужденно. — Что, правда, пятнадцать? А выглядит старше… Слушай, я же не предлагаю ее… эм… сразу в койку тащить. Ну, ты понял.

— Я понял, что ты, за каким-то хером, лезешь не в свое дело. Я не собираюсь совращать малолеток.

— Тогда — Ханджи.

— Что — Ханджи?

— Тебе нужно снять напряжение, Леви. С ней вообще может быстро получиться. Без уговоров и романтики.

Леви поджал губы и повел плечом: что за псих его командир? Он стрельнул в Эрвина взглядом и зашагал в его сторону.

— А может, ты?

— В смысле, я?

— Поможешь мне снять напряжение? — Леви уже приблизился к его столу, уверенно расстегивая ремень форменных брюк. — Давай. Подрочи своему лучшему солдату. Ты же так заботишься о подчиненных.

— Леви, ты маньяк?! — Эрвин вскочил с кресла и отошел подальше. — Ты что творишь?

— Это ты у себя спроси, — зло процедил Леви, заканчивая этот цирк. — Какого черта суешь свой нос в мои личные дела? С кем мне трахаться, когда и по какому поводу я сам решу. Понял?

Он вышел из кабинета, не прощаясь. Эрвин перешел черту: прекрасно ведь знал, что Леви не терпит, когда к нему лезут с подобными советами. Ханджи, Мик, теперь этот еще. Хотя в груди скреблось гадкое чувство: и сам перегнул с реакцией.

«Надо будет завтра извиниться»

— Ни хрена, — ответил сам себе вслух, бросив злой взгляд в сторону сонных дежурных, мгновенно вытянувшихся по струнке.

Наверное, Леви бы так не реагировал, не зацепи Эрвин за больное. Присмотрись к Аккерман… Как будто он не присматривался. Стоило лишь раз сразиться с ней бок о бок, чтобы понять, что эта девчонка из него всю душу вытрясет: игнорирование приказов, своенравность, дерзость, зацикленность на Эрене. Все это на фоне чуткой нежности с друзьями, доброго отношения к окружающим и поразительной красоты. Про необычайную силу и выносливость даже говорить нечего. Прямо, как у него. Так что он присматривался: от себя-то чего уж скрывать.

Только смысла в этом не было. У них тут война без конца и края. Солдаты с мозгами даже просто привязываться ни к кому себе не разрешают. А мозги у Леви есть. Да и мелкая Микаса еще, хоть и создает впечатление взрослого человека. Он горько усмехнулся: взрослым быстро становишься, пройдя через ад.

— Аккерман?

Леви сразу отбросил мысль о том, что слишком долго о ней размышлял, и теперь та ему видится. На самом деле Микаса стояла у его кабинета, прислонившись к стене и… дремала. Услышав его голос, вздрогнула, роняя из рук принесенные с собой бумаги.

— Капитан! — она быстро отдала честь и присела, чтобы собрать разбросанные документы. — Извините. Я сейчас все соберу.

— Ты чего тут? — он смотрел на нее сверху вниз в ожидании, когда Микаса соберет и отдаст то, что раскидала.

— Я была на дежурстве, когда прискакал гонец с письмами для вас. Просил передать. Вас на месте не оказалось, а искать я не решилась. Вот и осталась тут. Извините, что уснула. Держите. Я могу идти?

— Иди, — Леви проводил ее взглядом и вдруг окликнул, увидев, что Микаса отчетливо хромает. — Стой. Что с ногой?

— Подвернула на тренировке. Все в порядке.

— Просто подвернула и теперь хромаешь, как старуха? Зайди, я посмотрю.

— Нет-нет, капитан. Все правда хорошо.

— Уверена? До выхода в Сигансину пройдет?

— Конечно! На мне все быстро заживает, — на мгновение ее губы дрогнули теплой кроткой улыбкой. — Не беспокойтесь.

— Как скажешь, — он дернул плечами, поворачивая ключ в замке. — Возвращайся на пост.

Леви закрыл за собой дверь и вскоре, наконец-то, уснул.

А потом была битва за Сигансину. Та, где Леви пришлось делать непростой выбор. Снова. Та, где погиб Эрвин. Та, где оставили свои мечты почти все разведчики. Та, где выжившие нашли ответы, породившие множество новых вопросов. Там, где обезумевшая от горя Микаса чуть не зарезала его, а заодно и Флока. Мысли Леви тогда пронзило озаряющей молнией: он не позволит ей стать собой. Только не она. И именно тогда они стали сближаться. Шаг за шагом, одна откровенная беседа за другой. Он понимал: Микаса неосознанно пыталась походить на него, и ей, кажется, удавалось. Или они просто всегда были одинаковыми? Не зря же одну фамилию носили.

И все же он не разрешал себе видеть в ней кого-то, кроме сильного солдата. Год, второй, третий. Он гнал мысли о том, как она повзрослела и… похорошела. Как постепенно отдалялась от Йегера, обретая собственную свободу. Леви даже находил какое-то занимательное утешение, наблюдая за тем, как Микаса становилась самостоятельной, а Эрен все чаще бросал в ее сторону задумчивые взгляды.

И в какой же момент вся выдержка Леви полетела к чертям?

«Наваждение какое-то»

Резкий порыв холодного ветра растрепал волосы, заставив Леви поежиться и вынырнуть из мыслей.

— Капитан? Мы все погрузили, можем ехать, — окликнул его солдат, стоявший у повозки. Тот чуть заметно кивнул и зашагал в сторону своей лошади. Ему с небольшим отрядом солдат дали поручение пополнить запасы в городе.

«Как будто, кроме меня, некого было отправить», — Леви скривил лицо, плотнее кутаясь в плащ. Он злился на Ханджи, которой он просто «удачно» подвернулся под руку, на погоду, так стремительно испортившуюся, на торговцев-тугодумов и криворуких новобранцев. Еще больше он злился на себя из-за мыслей, никак не покидавших его голову уже второй день. Знакомая скучная дорога до корпуса словно издевалась, так кстати располагая к размышлениям рассерженного на все вокруг капитана.

Как будто он никогда не видел солдат, с лаской ухаживающих за лошадьми. Как будто он никогда не видел солдат-девушек, тайком подкармливающих животных сахаром. Поэтому, заметив чуть уловимое движение у конюшен, он совсем не был удивлен — лишь глаза закатил, предвкушая «удовольствие» выпроводить нарушителя пусть давно не такого строгого, но комендантского часа. Подойти к кому-то бесшумно и незаметно в темноте нетрудно, особенно, когда ты — капитан Леви. Так что он уже почти перешагнул порог старой постройки, когда вдруг уловил, как тихий женский голос… поет?! Леви нахмурился, прислушиваясь и аккуратно заглядывая в проем. Что ж, это что-то новенькое. Микаса стояла у одного из загонов и расчесывала гриву своей лошади. И пела. Тихо, но не шепотом, красиво, с нежностью и даже иногда с надрывом. Про взаимную, но безнадежную любовь. Капитан не заметил, как замер, не дыша, пораженный чувственным пением. Нет, он никогда не видел в ней лишь «машину для убийств», как ее называли многие, однако такую искренность, явно не ему предназначенную, заметил впервые. Голос внезапно умолк, а рука Микасы застыла на шее ее почти дремавшей Нимфы. Конечно, ведь она тоже не была бы Микасой Аккерман, если бы не поняла, что уже не одна в этой почти осязаемой темноте.

— И давно вы там стоите, капитан? — она уже не пряталась в шарф при каждой неловкой ситуации, но Леви заметил, как ее рука потянулась к шее и вдруг поменяла направление, заправляя прядь волос за ухо. Однако глаза в пол она все же опустила, вытягиваясь по струнке.

— Достаточно для того, чтобы поразиться разнообразию твоих талантов. Снова. Красиво поешь, Микаса, — ответил он внезапно для себя самого. Она подняла на него свои огромные, удивленные, с оттенком недоверия глаза, и он почему-то не смог выдавить из себя колкое замечание по поводу отбоя. Не тот момент. Еще витало в воздухе эхо ее голоса, и он решил промолчать. Он видел, как неловко она ежилась и протискивалась в проем мимо него, на мгновение останавливаясь в сантиметрах от его лица.

— Извините, сэр, больше не повторится, — выдохнула она шепотом.

«А жаль», — неконтролируемо пронеслось у него в голове. Микаса резко развернулась так, что волосы скользнули по его лицу, и быстро ушла.

— А жаль, — произнес он уже вслух, подходя к только что оставленной лошади и угощая ее кусочком сахара.

И вот как ему это понимать? Почему эта пустяковая ситуация его волнует? Не хватает еще под влиянием обманчивого спокойствия последних месяцев впустить в себя хоть какое-то чувство. Больше всего из возможных он боялся надежды. Приоткроешь себя до крохотной щелочки, а она сразу разрастется внутри. И потянет за собой все остальные чувства. А закончится это тягучим страхом и жгучей болью. Знает, проходил. Нет никакого спокойствия: тот факт, что им теперь не приходится все время сражаться с титанами не избавляет их от врага посерьезней. Поэтому… Несмотря на то, что Микаса Аккерман всегда выделялась на фоне остальных солдат силой, смелостью, упорством… красотой… Черт! Несмотря ни на что, его сердце на замке, и отпирать он его не собирается: ключ давно заржавел и, наверняка, втоптан глубоко в землю титанами далеко за стенами.