Утро Кучики Бьякуи всегда протекало по уже давно сложившейся традиции: он просыпался рано утром, принимал душ, надевал свежую рубашку и костюм, овеянный запахами утренней свежести из раскрытого окна, зубной пасты и терпкого одеколона. Запах ему не нравился, но Бьякуя всё равно из раза в раз покупал одну и ту же марку — в память об одном человеке.
Он спускался в лифте в компании соседки по площадке, выгуливающей своего престарелого пса; здоровался с консьержем и, купив чёрный средний кофе без сахара и свежий выпуск экономической газеты, переходил дорогу, где в закрытом гараже его уже поджидал служебный автомобиль с личным водителем. Всё это предоставляло ему своеобразную уверенность, что день пройдёт удачно, спокойно и размеренно, как и все дни до этого.
И только одна деталь не вписывалась сегодня в его привычный распорядок: собственная сестра, сидевшая сейчас рядом с ним и прикрывшая глаза ладонью в мучительных попытках спрятать синяки под веками и зеленоватый цвет лица.
Уже в который раз Бьякуя ловил себя на том, что порывается нахмуриться. Не то чтобы его одолевало любопытство — «любопытство» являлось слишком сильным словом для него, поскольку любые проявления эмоций уже давно были похоронены под бесконечно-монотонным распорядком деловой жизни, — но он был бы не против, если бы сестра могла пояснить своё состояние. Даже финансовый директор, славящаяся своим неправильным образом жизни, выглядела на её фоне отменным работником, готовым к трудовой и оборонительной деятельности.
Бьякуя спросил бы всё прямо, но собрание началось десять минут назад и высокая стройная помощница их рыночного коллеги, цвет волос которой вызывал у него праведное недоумение, уже приступила к докладу, поэтому прерывать девушку было бы просто невежливо с его стороны.
Сама же Рукия при любой попытке вызвать её на зрительный контакт вжимала голову ещё глубже в плечи и отворачивалась. Она, конечно, не могла жаловаться на недостаток гибкости и подвижности в суставах, но вывернутая под таким углом — ведь градусов на сто семьдесят уже повернулась! — шея уже представляла проблему. Беспокоила не столько возможность, что такими усилиями она могла запросто вывихнуть её себе, сколько подозрительно, по-птичьи наклонённая к плечу голова сидящего напротив Зараки Кенпачи.
— Таким образом… — тем временем продолжила помощница самого страшного и внешне, и по характеру человека этого побережья, но внезапно осеклась на полуслове, недоумённо заморгав.
Неллиэл дотронулась пальцами до указки, которую держала в руках, и, прищурившись, обернулась к двери.
— Вы ничего не слышали?.. — спросила она, обводя взглядом присутствующих.
И в этот момент Бьякуя ещё даже до того, как услышал смутивший докладчицу топот, впервые за много лет почувствовал холодное давящее чувство внутри. Что-то сродни ситуации, когда тебе четырнадцать, ты выруливаешь из-за поворота в компании друзей, где числишься крутым авторитетом, а с противоположенной стороны дороги вам машет твоя престарелая тётя. И ты её вроде как любишь — всё-таки солидная прибавка к карманным расходам на праздники покупает подростковую душу со всеми пропитанными Бэтмэном потрохами, — но вроде как и авторитет в глазах друзей терять не хочешь. А тёти — они такие. Им никогда не было четырнадцать лет, потому что они сразу рождаются в сползших до лодыжек чулках и старомодных шляпках. Ну или память об этом периоде жизни отбивает вместе со вставной челюстью. В общем, именно этот так хорошо всем знакомый холодок в животе ощущается, когда к вам с упоротой уверенностью обдолбанного амфетаминами бульдога приближается любимая родственница… а бежать некуда.
Бьякуя напряжённо помотал головой, даже зажмурившись для надёжности, но упорный холодок не желал никуда исчезать из его живота.
(И вот, многим позже, обзаведясь племянниками, отважно и целенаправленно отбиваемыми у отца, дабы выбить эту «рыжую породу» из их юных голов, Бьякуя вспоминал, что если бы тогда хоть немного прислушался к внутренним ощущениям, которые разве что не матом орали в голове, то предотвратил бы причину — одну конкретную, под два метра ростом встрёпанную причину — пользования своей медицинской страховкой. Нервы не были железными даже у него… Особенно после знакомства с семейкой со стороны жениха…
Но это мы сильно забегаем вперёд.)
— Идёт совещание! — Бьякуя даже не сразу узнал уверенный, хоть и немного визгливый от возмущения и собственной смелости голос помощницы Рукии.
Судя по всему, девушка закрывала двери своим телом в буквальном смысле: на матовой поверхности полупрозрачной двери виднелась растопырившая руки в разные стороны низкорослая тень.
— Неплохо, — пространственно заметил Зараки.
Бьякуя вопросительно приподнял бровь и посмотрел на него.
Продление их контракта висело на волоске. Хотя оно и было выгодно для обеих сторон, Зараки артачился, не желая повторно заключать сделку.
«У меня от твоего взгляда изжога начинается, — заявлял он, заставляя Бьякую застывать с совершенно несвойственным ему непонимающим лицом. — Что у тебя, что у сестры твоей. Такие лица, будто вам вогнали по штырю в дупло и не разрешают даже поправить, чтобы не так сильно давило. Не говоря уже о том, чтобы вытащить. Прости, Кучики, но я уже достаточно подкоптил небо в этом мире, чтобы иметь собственные старческие закидоны».
После чего он обязательно фирменно усмехался, и у всех присутствующих тут же начинался нервный тик. Даже Рукия напряженно сглатывала, выпрямив спину так, будто действительно проглотила палку от швабры. Ну или хотя бы ёршик от метлы.
Все отдавали своеобразную дань покрытому шрамами лицу Зараки Кенпачи. Все, кроме Кучики Бьякуи. Он всегда лишь сдержанно хмыкал, медленно прикрывал веки и спрашивал, что же именно он имел в виду. На что Зараки ухмылялся ещё шире и с наслаждением отвечал: «Да хотя бы то, что я не намерен вести дела с теми, о чью кислую рожу хочется раскровить кулак».
И как бы Бьякуя ни бился, ответ оставался одним и тем же: «избавься от этой рожи — тогда и поговорим». В обычной ситуации он не обратил бы и секунды внимания на хамство партнёра, но, видимо, сама природа Зараки заставляла слабых трепетать и заискивать перед ним, а сильных — бросать вызов.
К сожалению (или к счастью), Бьякуя после встречи с ним обнаружил, что принадлежит ко второму типу, поэтому стелиться под эту ситуацию ему не хотелось ни капли. Что, опять-таки, было не в характере Бьякуи… Но могли же и у него со временем появиться прихоти? Это, конечно, принесло большие убытки компании, точнее, резко сократило прибыль, но внутренне Бьякуя поклялся, что если этот старый мудак ещё раз назовёт его лицо «кислой рожей», он сам «раскровит кулак».
Зараки тем временем многозначительно кивнул на тень Орихиме, распластавшуюся вдоль двери. Чуть ниже поясницы контур темнел, образовывая соблазнительную чёрную восьмёрку.
— У меня такое ощущение, что ты сейчас зарычишь, Шиффер, — хохотнул Зараки. — В детстве не учили, что нужно делиться?
Улькиорра не проронил ни слова, но его губы сжались так, что просто перестали существовать, превратившись в тонюсенькую полосочку. Внутренне Бьякуя почти удивился: Улькиорра взбесился — только это слово приходило на ум — из-за замечания Зараки? Если бы он не знал его ещё с университета, подумал бы, что на собрание проник посторонний, прикинувшийся партнёром по бизнесу. Как жуки-переростки из фильма «Люди в чёрном».
Меж тем за дверью продолжалась бессвязная борьба за возможность проникнуть на собрание.
— Сказала же! У неё совещание. И я не могу — да и кто посмеет? — вырвать госпожу Кучики с него!
— Тогда проводи в кабинет!
— Не могу! Если вы не записаны, я могу отвести вас к ней только с её разрешения.
— Так спроси! — От последнего рыка в ответ Рукия перестала зеленеть и сначала медленно покраснела под цвет галстука Зараки, а потом побледнела до оттенка собственной рубашки.
— Да не могу же! — В голосе Орихиме явственно читалась интонация «ты что, тупой?!». — Она на совещании!
Следующие несколько событий произошли практически мгновенно.
Тень Орихиме по-хозяйски схватили подмышки и по мягкой дуге отставили в сторону. Дверь распахнулась. Правда, не просто распахнулась, а с пинка ногой. Сорок пятого размера. Оставившей чёткий грязный цвет на матовом стекле за туеву хучу денег.
«Не треснуло — и то хорошо…» — отметил про себя Бьякуя, хотя мысленно уже поставил галочку о возможном материальном ущербе. Почему-то будущее наличие этого самого ущерба сомнению не подвергалось.
В проёме появился высокий юноша с огнём в глазах. Или шилом в одном месте — это как посмотреть. Он обвёл всех присутствующих хмурым взглядом и остановился на Рукии. Его глаза сузились, указующий перст юношеской руки уже готов был ткнуть прямо на неё, когда в возмущённое лицо врезалась увесистая папка. Листики документов, высыпавшиеся из неё, медленно спланировали на полированный пол.
Бьякуя ощутил, как плавно поднялись его брови: сестра застыла в позе только что толкнувшего ядро спортсмена, тяжело дыша и сверкая ярко-красными щеками, как китайский Дед Мороз. Однако даже это было не самым удивительным! Улькиорра тоже замер в неестественной позе, готовый мгновенно сорваться с места. Его пятерня вцепилась в столешницу с такой силой, что костяшки побелели от напряжения, а желваки, вздувшиеся на скулах из-за сжатых до хруста челюстей, выделялись на бледном лице ещё больше обычного.
В гробовой тишине папка с документами шлёпнулась на пол с оглушительностью выстрела стартового пистолета.
— Какого ху?.. — сквозь зубы зарычал гость, но договорить ему не позволили резко дёрнувшие за рубашку маленькие пальчики, заставляющие его скрыться с глаз партнёров вслед за их хозяйкой.
Орихиме, прикусив нижнюю губу, проводила начальницу взглядом, внутренне благодаря небеса, что сейчас она мало что замечала вокруг себя, кроме этого внезапного… посетителя. И только после настойчивого покашливания за спиной она осознала, что застыла перед распахнутыми дверями конференц-зала.
— Ой… Эм… Ха-ха… П… Простите за вторжение, — смущенно пролепетала она и даже почти закрыла дверь, когда грохот, с которым Рукия закрылась в своём кабинете, разнёсся по этажу, пародируя второй выстрел. Правда, на этот раз он действительно привлёк внимание всех и каждого.
Орихиме застыла на месте, боясь пошевелиться, и краснела с каждым донёсшимся со стороны запертого кабинета начальницы предложением всё ярче. Голоса звучали немного глухо, но от этого менее понятными и слышимыми они не становились.
— Ты охренел?! — Рукия орала в полный голос, чего не случалось… да никогда!
— Это я хотел сказать! Охреневшая тут ты! — Но молодой человек, видимо, был не в курсе её репутации, как работника, хотя Орихиме подозревала, что даже будь он в курсе, это мало что изменило бы. — Ведёшь себя как недоразвитая школьница!
— Недоразвитый тут ты! Какого хрена ты припёрся ко мне на работу?! Какого хрена тебе от меня вообще понадобилось?!
— Ты издеваешься надо мной?!
Бьякуя медленно, потрясённый до самых тёмных глубин своей души — где-то на уровне пяток, — просто моргал, потому что поверить в реальность происходящего его… мозг, сознание, личность — называйте, как хотите — просто отказывались. Пытаясь осмыслить это, он постоянно зависал на определённом моменте, грузясь и буксуя, как престарелый запорожец, едущий в горку.
— Хочешь сказать, что это вообще нормально: сначала потрахаться с первым встречным, потом сбежать, как только всё закончилось, и при каждой попытке связаться просто-напросто его игнорировать?!
— А что тебя, собственно, не устраивает?! — Голос Рукии практически сорвался на визг. — Момент с потрахаться?! Или тот, в котором тебя ничем не обязывают?!
— Тот, где меня по-скотски игнорируют!
— Я тебя не игнорирую! Это ты ведёшь себя как истеричка!
Онемение, пожалуй, было самым точным описанием состояния Бьякуи после услышанного.
Его сестра… что?
Нет, он не питал иллюзий по поводу того, что Рукия бережёт себя до свадьбы. Да и где вы в современном мире найдёте девственницу в двадцать с лишним лет. Но… Как…
Мозг Бьякуи пытался выстроить цепочку вопросов в голове, чтобы попытаться справиться с…
Внутри всё похолодело. Партнёры!
Бьякуя метнул взгляд на противоположную сторону стола, за которой сидели все остальные. Улькиорра, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, рассматривал потолочный плинтус. Точнее, уставился в одну точку, кажется, предпочитая вообще абстрагироваться от мира. Неллиэл нервно икала, перебираясь пальцами указку. Складывалось впечатление, что если перепалка Рукии и рыжего парня продлится ещё пару минут, она либо уронит её, либо сломает на равные половинки.
Один только Зараки, казалось, получал истинное удовольствие от ситуации. Подперев подбородок ладонью, он с улыбкой слушал полуматерные переливы парочки и даже посмеивался.
— Это ты сбросила мой звонок!
— У меня телефон умер, дубина! А ты сразу в бутылку полез!
— Ка… — Это простое развитие событий, видимо, почему-то не посетило переклиненный разум визитёра, и он на мгновение осёкся, переваривая новое ответвление сюжета. — Какого хрена ты тогда мне не перезвонила?!
— А с чего бы я должна была тебе перезванивать?!
— Я тебя в душе трахнул!
— Кто ещё кого трахнул?!
Больше Бьякуя этого терпеть не мог. Вскочив так, что опрокинулся стул, и чуть не сбив с ног пунцовую с головы до пят Орихиме, он вылетел в коридор, направившись в сторону кабинета сестры.
Кто-то что-то говорил о хорошем спокойном дне? Рискни сейчас этот несчастный материализоваться перед Бьякуей, выражение «собирать зубы с пола» перестало бы быть таким уж образным, превратившись во вполне конкретное действо с веником и совочком.
Но как только Бьякуя положил ладонь на дверную ручку кабинета сестры, сзади послышался лающий смех Зараки:
— Ох, ну слава Богу, хоть один из вас ощутил шевеление в трусах. Пусть даже эта мелочь на шпильках.
Он подошёл к Бьякуе и ободряюще хлопнул того по плечу. Бьякуя в упор смотрел на него, пытаясь собрать ситуацию воедино. Ситуация собираться упорно не хотела, то и дело уползая мыслями то к кровавой расправе над рыжим позорищем в джинсах, то к многочасовой лекции для Рукии с распеканием со всех возможных ракурсов, то возвращалась назад, заставляя охеревать от довольного и — о, чудо! — доброжелательного лица хозяина крупнейшей охранной фирмы.
— Сбрось бумажки Неллиэл завтра утром. — Зараки ещё раз хлопнул Бьякую по плечу, из-за чего тот пошатнулся, затем развернулся и уже собирался уходить, когда внезапно остановился: — Ты только, того, не врывайся слишком поспешно. — На его лице растянулась широченная, пересечённая шрамом улыбка. — Постучи сначала, лады?
Всё ещё находясь немного в шоке от того, что его позор внезапно обернулся удачей, Бьякуя только тупо кивнул. Это было не согласие, а, скорее, что-то сродни условному рефлексу — это когда, например, люди говорят «до свидания», нужно ответить им тем же.
Зараки глухо похихикал и, поманив за собой помощницу, ушёл.
Исполнительный директор «Кучики Инк» медленно выпрямился, прочистил горло и поправил идеальный галстук, всё ещё глядя куда-то в сторону лифта. Вернее, нет, сквозь него, сквозь шахту, в которой скрылись Зараки и Неллиэл, сквозь цементные перекрытия. Сквозь пространство и время, чёрт возьми!
Затем он так же медленно развернулся, положил ладонь на дверную ручку и вздрогнул, вспомнив кое о чём.
***
Рукию на полуслове оборвал стук в дверь. Нет, это не было неожиданностью. Честно говоря, она даже внутренне как-то подготовила себя к этому, что в действительности не возымело никакого толка, потому что ступни и кисти она перестала ощущать уже не третьем стуке.
Она почувствовала, как блузка мгновенно стала тесной, застёгнутая на горле пуговичка впилась в шею и принялась с остервенением обманутой жены душить Рукию. Вцепившись в ткань воротника, она принялась бесполезно открывать и закрывать рот, пытаясь хотя бы проглотить какое-то количество спасительной смеси под названием воздух. Вытаращившись на дверь, Рукия несколько секунд серьёзно раздумывала — не спрятать ли застывшего прибахнутым динамитом сусликом Ичиго под стол. А потом и самой туда залезть, чтобы хотя бы ещё несколько лишних мгновений не видеть того… той квинтэссенции презрения и разочарования, которая обязательно встретится ей в глазах старшего брата.
Немая сцена затягивалась, но это, конечно же, не потому, что Бьякуя медлил, а потому, что адреналин, циркулирующий сейчас вместо крови по венам Рукии, начисто сбил ей стрелки с часов ощущения реальности. Ведь, на самом деле, это ожидание не могло длиться целых полторы минуты!
Дверь медленно распахнулась. Не широко, не по-хозяйски, а аккуратно, будто пришедший боялся чему-то помешать. Рукия, мелко и поверхностно дыша, смотрела на то, как Бьякуя осторожно заглянул в кабинет, посмотрел на замершего Ичиго, на еле живую Рукию. Потом вздохнул, устало прикрывая глаза, и вежливым тоном спросил:
— Я могу войти?
Ступор Рукии длился ещё пару секунд, а потом…
— …чё? — на одних инстинктах выдала она, толком не успев ни подумать, ни убрать руки от истерзанного воротника. Однако она тут же осознала, что ляпнула, вытянулась по струнке и сцепила руки перед собой. — То есть да! Я хотела сказать, разумеется, проходите, дорогой брат!
— Благодарю, — кивнул Бьякуя, входя в её кабинет и тихо прикрывая за собой дверь.
Он несколько раз моргнул, будто собирая в кучку разрозненные фразы у себя в голове, и повернулся, так же сосредоточенно глядя прямо перед собой. Бьякуя посмотрел на Ичиго, и тот мгновенно понял, что испытывает рыба, когда Юзу потрошит её, а потом набивает обратно луком и зеленью. Вот примерно те же манипуляции сейчас творились у него в животе. И Ичиго это ох как не нравилось, но он подозревал, что если позволит темпераменту и сейчас нести его впереди паровоза, то даже прежде, чем Бьякуя сумеет сформулировать реакцию на его высказывание, ему в висок прилетит шпилька-заточка от мелкой бледной, в буквальном смысле этого слова, поганки. Рукия смотрела на него, как сапёр на пьяного, попёршегося отлить посреди заминированного поля. Так что Ичиго затолкал свою защитную порцию наглости куда подальше и уставился в полуприкрытые глаза человека перед собой.
***
Бьякуя предпочитал не расстраиваться. И у него этого всегда получалось. Получалось, по большому счёту, потому, что он никогда ни на что особенно не рассчитывал. Легче быть оптимистом, когда ничего хорошего ни от кого не ждёшь, потому что тогда появляется шанс, что всё получится не настолько дерьмово, как бывало обычно.
Но сейчас он не смог удержать уголки губ на одном уровне — они безнадёжно опустились.
Всклокоченный. Волосы вряд ли когда-нибудь видели хотя бы стригущую машинку, не говоря уже про умелые руки парикмахера. Взгляд наглый и вызывающий, будто ожидающий от оппонента разворота и прямого удара в корпус.
Плюс: готов постоять за себя.
Минус: слишком очевидно.
Одежда явно подбиралась впопыхах, на коленках джинсов дыры…
— Рубашка, — почти прошептал Бьякуя, указывая пальцами на выбившийся край ткани над поясом.
— …чё? — продекламировал Ичиго, опуская взгляд на одежду.
Они с Рукией сегодня явно были на одной волне.
— Заправь рубашку, — послышалось сдавленное рычание Рукии.
Ичиго моргнул, не сразу осознавая, что от него хотят, а подруга по несчастью уже подлетела к нему и одним отработанным движением засунула рубашку обратно в брюки. При этом дёрнула так сильно, что послышался натужный треск швов.
— Заправь, тебе говорят, дебила кусок, — сквозь зубы простонала она.
— Эм… — Бьякуя развернул единственное кресло в комнате лицом к парочке и сел в него, сцепив руки в замок.
Честно говоря, он был в замешательстве, потому что никогда особенно не участвовал в жизни сводной сестры. Ну, кроме того недолгого периода, когда они с Хисаной были женаты, но это вряд ли можно было назвать большим вкладом в воспитание Рукии. Бьякуя ни разу не говорил с ней о… нормах поведения, принципах и, Боже упаси, той самой теме о пестиках и тычинках. Да он даже теоретически не мог представить себя в качестве одного из участников подобной дискуссии! Что уж говорить о том, что сейчас перед ним стояла не особа пубертатного возраста, а уже давно сформировавшаяся женщина со своими вкусами и пристрастиями — Бьякуя покосился на Ичиго, — которые он не одобрял от слова «совсем».
Бьякуя глубоко вздохнул, понимая, что глупо тянуть время, и решил вернуться к проверенному методу — переть напролом.
— Честно говоря, сестра, я никогда не думал, что ты сможешь поставить меня в подобное положение, — проговорил он и снова замолчал.
— Дорогой брат, я… — Рукия почувствовала, что уже второй раз за сутки готова разреветься. В голову упорно не лезло ничего путного, кроме бесконечных сбивчивых извинений. Да и те она не могла озвучить из-за онемевшего языка.
— Постойте-ка! — А вот язык Ичиго онемением не страдал, но Рукия многое бы отдала, чтобы сейчас это было заразным. — Вообще-то это я влетел в вашу шарашку и устроил… — Он запнулся, слегка порозовев. — Это, — закончил он.
Нет, «истерику» и «сцену» он нихрена не устраивал — он же не баба, в конце концов! И не отец с Урахайрой Киске, будь этот оперный карась проклят три раза подряд. Это всё вообще случилось по его вине!
— Так что, — ломано начал Ичиго, возвращаясь к прерванной речи, — если уж и устраивать кому-нибудь разнос, это мне. Эта ме… Рукия тут ни в чём не виновата. Она наоборот пыталась меня успокоить. Просто!.. — Он резко вскинул руку, запустив пальцы в волосы. — Я когда… Чёрт!.. Короче, взбесившись, я иногда берегов не вижу! Вот и… Вы понимаете? — Он смущено отвернулся.
— С трудом, но, увы, да. — Стойкая неприязнь к этому типу росла в Бьякуе с каждым ударом крови в голове. И как только сестра умудрилась связаться с этим… обормотом? Объясните ему — ка-а-ак?
Хотя нет. Лицо Бьякуи окаменело. Он и так слышал всё вполне подробно для его статуса постороннего. Как и половина партнёров компании…
«Но зато, — вздохнув, подумал Бьякуя, — это помогло мне пробить Зараки…»
— Рукия, — он встал, опершись на колени, — у меня, конечно, нет права вмешиваться в твою личную жизнь, и моё одобрение или неодобрение тебе не нужно.
Ичиго фыркнул, скрестив на груди руки и покачав головой. Да уж… А вот с его стороны всё казалось полярно противоположным: если Бьякуя сейчас скажет этой мелкой упасть и умереть — она свалится же как миленькая! Даже чего-то отдалённо похожего на сопротивление не выдаст!
— Однако если ты всё-таки будешь продолжать отношения с этим, — Бьякуя едва заметно закатил глаза, — юношей, то я бы настоятельно порекомендовал сводить его к стилисту.
Дождавшись от сестры кивка — ей понадобилось некоторое время, чтобы перестать просто пучить на Бьякую глаза, — он направился к выходу.
В конце концов, это не навсегда и даже не на продолжительное время. Уже через пару месяцев, если не недель, Рукии надоест носиться с этим мальчишкой и Куросаки Ичиго исчезнет из его жизни так же, как и появился. Лишь потому, что весь этот небольшой концерт по заявкам благотворно подействовал на эксцентричную душу Зараки, Бьякуя спустил всё на тормозах, хотя и пришлось краснеть.
Кстати…
— Ах да, Рукия, — тихо проговорил Бьякуя, не поворачиваясь к парочке, — будь добра, распорядись, чтобы проверили материалы и сметы по ремонту. Кажется, со звукоизоляцией что-то напутали…
***
Урахара тоскливо вздохнул и двумя пальцами поднял с пола что-то, отдалённо напоминающие женские трусики, только почему-то жутко перепачканные в неизвестной субстанции, о происхождении которой он не знал и знать не хотел. Желание бросить всё и смотаться в отпуск прямо сейчас только усилилось, из-за чего он повторил на бис свой тоскливый вздох, однако это не могло избавить его от уборки, потому что Йоруичи, увидев оставшийся после гостей срач, строго-настрого приказала всё это прибрать. И ушла устранять разруху на кухню, оставив Урахаре гостиную. Дезертировать со своего поста было глупой затеей даже на стадии зарождения мыслей, потому что у Йоруичи на такие уловки разговор был обычно коротким и, как правило, не самым приятным. Так что Урахаре оставалось только бродить по руинам гостиной, изображая одинокого пастуха, и откапывать самые неожиданные находки среди вороха лопнутых шариков и цветных конфетти.
Ближе к утру, когда Урахара и Йоруичи уже готовы были проклясть всё на свете из-за недосыпа и дурацких ритуалов Шунсуя, от которых на полу осталось дофига соли, а пол был залит не попавшей в рот текилой, в Клубе появился отчаянно зевающий Ренджи, притащивший с собой племянника по имени Дзинта в качестве помощи. И дальняя родственница Урахары — Уруру, которую он вызвонил, впав в отчаяние от того, что сколько бы они ни выскабливали разруху, работы не убавлялось ни на грамм.
Йоруичи тут же раздала всем принадлежности для уборки и растолкала по своим локациям, запретив высовываться из них даже ради того, чтобы попить кофе. К Ренджи, который непрочь был пофилонить, она приставила в качестве надзирателя сочувственно вздыхающую Джекки, сопроводив это заверением, что от неё требуется только следить за тем, чтобы этот уважаемый прогульщик не выпускал из рук швабру.
Урахара покосился на ещё приличное количество бардака и побрёл в дальний угол гостиной, собирая по пути превратившиеся в цветные тряпочки шарики и упавшие на пол зубочистки.
«Не мужская это работа», — уныло думал он, разглядывая очередной найденный артефакт неизвестного происхождения. Вроде как и шарфик, а вроде и…
Даже думать не хотелось, что это!
Проглотив отвращение, Урахара запихнул это дело в мусорный мешок и взялся за швабру, успокаивая себя мыслями, что по окончании он обязательно рухнет в мягкую постель, но для начала выпьет кофе… Или всё-таки ну это кофе, лучше сразу лечь спать?
— Ай, Дзинта-а-а, мне больно! — раздалось со стороны ванной, куда Йоруичи направила молодняк.
— Ну ты, блин, глупая, что ли? — рявкнул на захныкавшую было Уруру Дзинта. — Сказано же, не лезь сюда, а то подскольз… А-а-а!
Смачный шлёп, взвизг и звук глухого удара заставили Урахару обеспокоенно подскочить, прислушиваясь к остальным звукам. Убились они там, что ли?
— Эй, Дзинта! — крикнул Ренджи из коридора, на минуту прервав свои стенания по поводу того, что его запрягли в уборку праздника, на котором он даже толком не побывал. — Живой там?
— Дзинта? — Тихий голосок Уруру потонул в громком непечатном ругательстве, сорвавшемся с языка Дзинты.
— Жив, — удовлетворённо хмыкнул Ренджи. — А то твоя мама голову бы мне оторвала.
Урахара покачал головой, пробормотав что-то про проблемные семейные связи, и вновь присел на корточки, чтобы поднять с пола сдувшийся шарик. Попутно он подумал, что в следующий раз нужно будет проследить за количеством украшений лично, а то Йоруичи, конечно, всё сделала хорошо, но такое великое множество и разнообразие просто несовместимы с жизнью. Это потом ещё месяц из самых укромных уголков нужно будет выковыривать.
— Эй, Уруру, смотри! — Урахара вновь навострил уши, заслышав воодушевлённый голос Дзинты. — Я Дженифер Лопез!
— Дзинта-а-а, это же… вода будет очень горя…
— А-а-а-а!
— Да ну вы заколебали! — рявкнул Ренджи и, судя по глухому стуку, в сердцах швырнул на пол веник. — Хорош калечиться, блин! Что я твоей маме скажу?!
— Ренджи, госпожа Шихоуин просила следить за вами. — Мягкий укор в голосе Джекки, видать, остудил его пыл, потому что он, цыкнув, снова стал с остервенением мести свою площадь.
Сокрушённо вздохнув, Урахара даже шевелиться в сторону выхода не стал, потому что озабоченное бормотание Уруру и резкие ответы Дзинты убедили его в том, что ребята хотя бы живы.
Опершись на длинное древко швабры, Урахара уставился в окно и вдруг подумал о том, что же стало с Ичиго и воинственной госпожой Кучики, в конце концов, ведь судя по тому, что ванная после их визита напоминала по состоянию жертву столкновения двух флотилий, произошло именно то, на что Иссин и рассчитывал. Вот только помогло ли это взбалмошному Куросаки-младшему или же нет? В этом Урахара почему-то был совершенно не уверен, но звонить своему деловому партнёру, чтобы узнать подробности, не хотелось совсем, потому что тот наверняка забросает его абсолютно лишней информацией и, чего доброго, припахает ещё к чему-нибудь. У Иссина в этом плане был талант — сначала найти на свою задницу приключения, а потом втравить в них Урахару.
Нет уж!
В конце концов, ему хватило несостоявшегося подглядывания, когда Уруру по поручению Йоруичи сразу направилась к ванной. Хорошо, что Урахара случайно заметил метнувшуюся к опасной зоне тень и успел предотвратить позорное вторжение в чужую личную жизнь, грозящее Уруру сломанной психикой, а самому Урахаре — сломанным носом.
Хотя, с другой стороны, он чувствовал почти гордость от того, что сумел всё-таки сделать то, чего не смог даже родной отец… Да что там! Заставить Ичиго потерять девственность не могла даже природа, которая была явно настойчивее любого, даже самого ответственного отца! А Урахара вот смог, хотя едва не поседел от волнения за то, как всё получится. Авось Ичиго после всего случившегося станет помягче… или… Хотя нет, вряд ли. В семье Куросаки явно все были абсолютно двинутыми, судя по невменяемому папаше, от которого можно было ждать всего, начиная от полных энтузиазма предложений помощи и заканчивая совершенно случайными пакостями. Ичиго в этом плане был немного повзрослее хотя бы потому, что кому-то в присутствии такого отца требовалось заботиться о семье. И на этом, кажется, его плюсы заканчивались.
— Бедная госпожа Кучики, — пробормотал Урахара, вновь принимаясь за уборку, — простите, но у меня просто не было выбора.
— С чем связано твоё уныние? — Весёлый голос Йоруичи раздался прямо над ухом, из-за чего он едва не выронил швабру.
— Нет, всё нормально, — слегка нервно откликнулся Урахара, укоризненно глядя на своего зама, которая со всеми удобствами расположилась в кресле, игнорируя то, что остальные трудились сейчас в поте лица. — Ты уже закончила?
— Ты почему-то жалел госпожу Кучики, — успешно проигнорировав каверзный вопрос, прищурилась Йоруичи. — Не хочешь поделиться со мной своей печалью?
— Не хочу, — обиженно поджал губы Урахара. — И вообще, отвечай на вопрос.
Йоруичи, фыркнув, плавно стекла с кресла и в следующее мгновение оказалась рядом с ним. Взявшись за древко швабры, она чуть прогнулась в спине, заглядывая Урахаре в глаза снизу вверх, и по-кошачьи хитро улыбнулась, из-за чего у того нервно засосало под ложечкой.
— Знаешь, а мне понравился этот ритуал… как его?.. «Грязная женщина»? — снизив интонацию до интимного урчания, произнесла она, загадочно сверкнув глазами. — Было бы интересно попробовать что-нибудь подобное, м? Если у тебя, конечно, духу хватит.
— Да-а, ты абсолютно права. — Урахара осторожно выскользнул из плена её взгляда и сделал шаг назад, чтобы предотвратить возможную повторную атаку. — Обязательно как-нибудь попробуем с тобой, но потом, очень потом. Совсем-совсем потом. Договорились?
Йоруичи расхохоталась и, упёрев руки в талию, показала ему язык.
— Смотри, я запомню. — Развернувшись, она собралась было уходить, но у самой двери притормозила и, оглянувшись, подмигнула растерянному Урахаре. — Кстати, по поводу госпожи Кучики ты зря переживаешь. Мне тут звонила Матсумото, и, судя по её истеричному смеху, всё прошло как надо.
Урахара, услышав новость, почти расслабился, почти улыбнулся и почти вздохнул с облегчением, когда услышал доносящееся со стороны ванной глумливое хихиканье Дзинты.
— Ты глянь, Уруру! — радостно воскликнул он, и от этого у Урахары почему-то всё похолодело внутри. — Вот это — отпечаток голой задницы! А вот это…
Побелев, он глянул на не менее изумлённую Йоруичи, а затем они оба, как по команде, кинулись в сторону ванной под басовитый хохот умирающего от смеха Ренджи и смущённый вскрик Уруру, которая разглядела, что именно хотел ей показать Дзинта.