Особое заклинание (Summoning Spell)

Терцо сильно не увлекался всякого рода обрядами, сколько себя помнил. По правде говоря, заклинания и призывы разных сущностей его даже напрягали...пока он не наткнулся на необычный, туго свернутый свиток в столе у Эмеритуса II-го, в глубине ящика. Вообще он везде рылся просто чтобы потешить свое любопытство, но...такого найти не ожидал: оказалось, в свитке расписано, как можно призвать суккуба.

До него пергамент в принципе никто вроде не распечатывал, но, быть может, как-то подколоть брата этим манускриптом с маленькой бирочкой всё-таки стоит. Ведь вокруг полно ресурсов: Гули, да и все Сестры Греха – а тому всё равно легче призвать себе кого-то? Это же просто смешно.

Хотя, чем дольше Терцо вглядывался в замысловатые письмена, тем сильнее манила его суть таинства. Суккуб ведь исполнит всё, на что будет его воля, так или иначе, и нисколечко не осудит... Как и пара сестёр, в общем-то. Но зачем кого-то искать, если решение прямо тут, на блюдечке?

Немногим позже он отправляется переводить древние инструкции и искать всё необходимое для сомнительного колдунства...в ожидании полной луны, которая была сегодня очень кстати.

Когда же подошло время, Папа, облачившись в свободный шёлковый халат, выходит в сад, в объятия тёплого летнего воздуха. С сигаретой в зубах, принимается вырисовывать заковыристый магический круг на земле аэрозольной краской.

—...сойдёт, — бросает он, отходя на пару шагов, чтобы полюбоваться своим художеством.

Грамотно разместив по местам все нужные составляющие и затушив сигарету ровно в центре, он статно выпрямляется и снимает с себя халат. Затем разворачивает свиток и выставляет его перед собой. Местами уже надорванный... Да и перевод вышел слегка грубый... Но главное-то он наверняка уловил.

Как-бы демонстративно прочистив горло, он начинает декламировать навороченные латинские фразы, как до этого недолго тренировался. Спустя, наверное, минут десять непрерывного чтения, когда предписание наконец-то закончилось, он неожиданно сильно выдохся. А потом ещё минут десять простоял в тишине, изредка заглядывая обратно в свиток и растерянно озираясь.

—...Ну и.. Что не так? — Терцо принимается всячески вертеть листок в руках, разворачивает его обратную сторону прямо к луне, чтобы рассмотреть на просвет, не скрыто ли что-нибудь от него. Однако увидеть ничего не удаётся.

—...как же глупо. Только время потратил, — пробубнил он, хватая халат, и направился обратно в покои, даже не замечая, что магические ингредиенты погружаются в землю, а мудреный рисованный круг растворяется в темноте...

***

Ночную тишину нарушил незнакомый женский голос:

— Папа~

В спальне понтифика накалялась жаркая духота. Он старательно пытался уснуть, но не мог: в груди оседала давящая свинцовая тяжесть.

А голос прозвучал вновь:

— Ну Папа~

Тяжко вздохнув, он ворочается в кровати, даже взмокнув от полуночной жары. Он так вымотался с обрядом, что рухнул спать, не смывая грим, и все равно грезил беспокойно.

— Папа!

Распахнув глаза, тот от неожиданности присел.

Вглядываясь во мрак своей спальни, Третий закономерно ничего странного вокруг не заметил. Однако всё-же включил прикроватную лампу и прошелся по комнате, подозрительно осмотрел шкаф и даже заглянул в ванную. Так ничего (и никого) не обнаружив, он возвращается на кровать, машинально пропуская ладонь через волосы, и берет с тумбочки плоский портсигар.

— Шугаться собственной тени... Экая чепуха... Поэтому и не надо мне со всякой волшбой якшаться, — бормочет он, поджигая тонкую сигарету.

И вдруг замирает: кто-то прижимается к нему со спины и руками обнимает за плечи.

— Ну не знаю, Папа... По мне так тебе неплохо было бы с ней спутаться, — раздаётся над ухом елейный женский голосок.

Он медленно отодвигается и смотрит назад, с сигаретой в приоткрытых от удивления губах. Позади него, на кровати, сидит привлекательная обнажённая девушка... На удивление аккурат в его вкусе. Расспроси его, какими физическими данными наделена идеальная партнёрша, Терцо описал бы... Именно её.

Из-за спины у демоницы выглядывают кожистые крылья, как у летучей мышки, а в складках простыни змеится её вёрткий хвостик. По бокам за острыми ушами виднеются закрученные "бараньи" рога, а ещё в глаза бросаются длинные ногти... Даже когти, скорее.

Пока Эмеритус её разглядывает, она подаётся вперёд и забирает у него сигарету, а после делает глубокую затяжку.

— Ну и ну, Папа... Так закуривать, прямо в постели, ведь не очень-то осмотрительно, — она журит его в шутку, выпуская изо рта густые клубы дыма, скользящего вокруг заостренных клыков.

Терцо только выдаёт удивлённое:

—...неужели сработало?

— Кто поздно встает, тому перепадет, — смеется девушка и подвигается к нему поближе. — Меня зовут (Т/И)... А кто ты, Терцо, я уже знаю... — продолжает она нежным голосом, соблазнительно проводя коготком по его груди. — Удивительно, сколько эмоций ты вложил в свое заклинание...сколько пылкости и тоски по женщине!..

— Что ж, рад произвести впечатление...и узнать, что я не просто так бродил снаружи с неприкрытым хозяйством, — отвечает он, недоверчиво наблюдая за каждым её движением.

— На самом деле раздеваться было не обязательно.

— Ну ещё бы, — цыкает он, забирает дымящуюся сигарету и делает последнюю затяжку, прежде чем закинуть её в пепельницу.

— Вообще, было даже мило, — хихикает девушка, подобрав под себя ноги, и вновь обвивает Терцо руками, тянется поцеловать его в лоб и растрепать приятные на ощупь темные волосы.

Прижимаясь к ней вплотную, тот в неверии фыркает, отчего-то не зная, куда деть свой взгляд.

— Мило, значит? — бурчит он, усмехнувшись, и крепко обвивает руками её талию. — Ну допустим...

Папа с секунду медлит, а после смотрит ей прямо в глаза.

—...тогда позволь поцеловать тебя, душенька.

— Какой ты прелестный! Можно ведь и не спрашивать, Папа, ты призвал себе доступную пассию-

— Я всё-таки люблю уточнять... Задаёт настроение, — хмыкнул он, постепенно входя в азарт.

С хитренькой улыбкой, она кивает и гладит его по щеке, подытоживая:

— Прошу, делай со мной все, что хочешь, Папа...

— Это я и хотел услышать... — польщенно отмечает он и наклоняется к её шее с неспешными поцелуями, постепенно спускаясь ниже. Широкими ладонями с увлечением оглаживает её бока и млеет от того, как демоница пылко вздыхает, чуть крепче хватая его шевелюру. С довольным гортанным звуком, Третий склоняется к её груди и обнимает губами темный сосок, украдкой наблюдая за реакцией и вволю тешится: девушка нетерпеливо вздрагивает и подается бедрами навстречу любым малейшим касаниям.

— Какая же ты красивая… — шепчет он, отстранившись, и добавляет, скорее даже для себя. — Замечательная была идея…

В ответ она игриво хмыкает, прошмыгнув под его сорочку остроконечным хвостиком. Терцо бьёт мелкая дрожь и он неровным тоном произносит:

—...честно говоря, не ожидал, что он тоже...у тебя будет.

— Мой облик основан на твоем представлении демона, как сущности, — объясняет она и поддразнивает. — Немного посредственно для сатаниста.

— Ну, вообще меня это заводит, — фыркает он. — Ты меня... Страсть как заводишь.

Папа спускается рукой по её спине, задержавшись у основания крыльев, и демоницу мелко трясёт, как в лихорадке.

— Ой, ничего себе- Такие чувствительные?

— Да, очень... — хихикает она.

— А если так?.. — скользнув ладонью вниз, он гладит самое начало озорного хвостика. Она жалобно отзывается:

— Т-тоже, не меньше...

— Х-м-м...Приляг, — указывает он низким тоном, хрипловатым от растущей возбужденности.

Девушка немедленно ложится на кровать, подоткнув под голову пуховую подушку, чтобы непременно видеть его.

Опустившись перед ней на колени, Терцо понемногу разводит в стороны её ножки и целует мягкие бедра. Чуть закусив губу, она щурится в томительном смятении:

— Собираешься сделать приятно мне?

— Женские оргазмы здесь очень ценят... Чудесная получится увертюра¹ перед нашей немаленькой ночной серенадой, — тягуче поясняет он и щекотно обдувает её клитор – девушка вожделенно ёжится.

Не спуская с неё глаз, Терцо медленно огибает языком влажный вход и припадает с неаккуратными поцелуями к самой чувствительной точке. Подбирается не спеша, нарочно как-будто медля, и наслаждается тем, как она извивается и постепенно теряет самообладание под прикосновениями. Наконец толкаясь в неё языком, он тянется ласково погладить тактильный хвостик. Откровенно застонав, девушка инстинктивно закидывает ноги ему на плечи. Папа, довольно урча, ощущает, как истекающая соками ложбинка едва заметно пульсирует, и начинает двигаться в ней быстрее. Свободной рукой придерживает девушку за бедро, даже слишком заведенно тиская податливое тело, на что она только удовлетворенно постанывает, явно не возражая:

— Ах- Черт возьми! 

Он отстраняется, бесстыдно причмокивая, и предполагает:

— Любишь пожестче, да?

— Это ты меня призвал… — воркует она. — Мне понравится всё, чего желают потемки твоей души…

Усмехнувшись, он продолжает ненасытно вылизывать её щелочку и со знанием дела дразнить изнывающий по ласке клитор. (Т/И) стонет всё громче и начинает невольно смыкать колени от удовольствия. Третий же немедленно разводит их обратно, с низким стоном, больно прикусывает внутреннюю сторону бедра и приговаривает:

— Ну-ну, милая… Будешь так делать – Папе станет неудобно…

— П-прости меня, Папа, — всхлипывает (Т/И). — Я буду послушной-

— ...Да хоть самой непослушной, маленькая демоница... Только отдайся Папе и не мешай...

— Хорошо- — кивает она, позволяя Терцо беспрепятственно уткнуться ей обратно между ног.

Буквально несколько мгновений и девушка уже трепещет и вздрагивает, причитая.

— Ах, здесь, Папа! Ещё чуть-чуть! — вскрикивает она, притягивая его за волосы в агонии страсти и доводит себя до желанного пика парой резких движений вплотную к его губам. Содрогаясь в экстазе, она всё-же позволяет себе сомкнуть колени – теперь уже можно – и глядишь сейчас его задушит. Но обошлось.

Усевшись ровнее, свободный от сильной хватки, Терцо облизывается, пытаясь отдышаться.

—...и как тебе, дорогая?

— Невероятно... — выдыхает она. — У тебя просто виртуозный язык...

— То ли ещё будет, моя хорошая... Повернись-ка, — велит он, поспешно скидывая с себя сорочку, под которой уже красуется налитый возбуждением мужской орган.

— Конечно, господин, — мурчит демоница, перекатываясь к нему спиной. Устроив руки под подбородком, она с готовностью выгибает спинку, подставляя ему все свои прелести.

Усмехнувшись, Терцо тянет девушку за хвостик, чтобы уложить поудобнее, и она очаровательно скулит: "Ах- Папа!".

В ответ он проскальзывает членом в её мокрые складки, притираясь к горячей плоти, и сурово шипит:

— Что нужно сказать, вакханка?

— Умоляю! — хнычет (Т/И).

Явно довольный таким ответом, он разом входит в неё, не выпуская основание хвоста, и начинает сразу двигаться в решительном темпе.

— Вот так, моя лапочка! Хочу слышать, как ты громко стонешь подо мной... — рычит Папа, утопая в своих ощущениях.

Терцо был нетипично груб в самом начале, но судя по тому, как она сжималась вокруг него и с упоением сладко стенала, девушке это даже нравилось. В порыве любострастия он звонко шлепает её по ягодице и упивается ровным звуком, сминая в ладони податливый участок краснеющей кожи. Чуть сдвинувшись, он продолжает вторгаться в неё под новым углом, отыскав самое возбудимое место с поразительной точностью.

Про себя Третий начинал жалеть всех тех, кого он прямо сейчас лишал желанного сна: обычно каменные стены заглушали всё наверняка, но такие жалобные мольбы и распутные стоны, казалось, могли услышать абсолютно все, и...хотя нет, ему абсолютно до лампады.

— Да ради всего святого! — ахнула демоница, как только он вновь резковато дёрнул её за хвост.

— Как раз наоборот, голубушка, — усмехнувшись, пробормотал Папа.

Продолжая погружаться в неё, он замечает, что девушка нетерпеливо покачивает бедрами навстречу и сердито цыкает, после чего внезапно хватает её за витой рог и тащит на себя.

— Ну Папа! — ноет она, неспособная двинуться в его руках. 

— Шевелиться я не разрешал...А ты делаешь только то, что я скажу, ясно? — поясняет он, тяжело дыша, взирая на неё сверху вниз из-под выпавших из причёски прядей.

Ей удаётся слабо кивнуть, томно хныкая.

— Безусловно, Папа, моя киска в твоей власти…

— Именно... И я хочу, чтобы ты кончила, прямо сейчас, поняла?

— Да-ах, Папа! — блаженно срывается с её губ, и девушка крепко вцепляется когтями в подушку.

Сбивчиво охнув, Терцо возносит взгляд к потолку в неге пресыщения, когда она стискивает его внутри почти до боли и находит свой естественный предел. Мотнув хвостиком, она издает последний протяжный стон и окропляет его член вязкой эссенцией, не гнушаясь залить шелковые простыни под собой.

Папа отчаянно толкается в ней ещё несколько раз и изливается в раскаленное нутро, едва не дрожа всем телом. Шумно выдохнув, он покидает разгоряченную девушку и невольно заглядывается, как из причинного места сочится его семя. Затем опускается на кровать рядом с ней, часто вздыхая, по-настоящему счастливый, с улыбкой до ушей.

— Дьявольские угодники... прекрасная же идея... — хвалит он себя и ощупью находит пепельницу, чтобы заново зажечь потухшую сигарету.

Боковым зрением Эмеритус вновь ловит безупречный силуэт и, мурлыкая что-то себе под нос, завороженно любуется, как демоница приводит себя в порядок невесть откуда взявшимся полотенцем.

Но пора уже и очухаться.

— Так, ну, и... что теперь? Ты просто... испаришься на рассвете? — он пробует угадать и рассуждает. — Нет, конечно, можешь остаться ненадолго, если так принято, наверное, только вот... поползут ненужные слухи, а у меня же... полно папских дел и всё такое-

Взглянув на него, (Т/И) принимается хихикать, а потом откровенно заливается издевательским смехом.

—...в свитке где-то был мелкий шрифт? — нервно усмехается мужчина.

— О, Терцо! Дорогой мой милый Папа... — притворно деликатничает она, устраиваясь у него на коленях и обнимая ладонями тёплые раскрашенные щеки. Глаза её блестят и словно светятся чем-то воистину потусторонним.

И тут она выдаёт с трепетным восхищением, свойственным лишь ликующей тёмной диве:

— Мы заключили сделку без срока, на веки вечные... и ты теперь мой навсегда!

Папа медлит с ответом, пытаясь собраться с мыслями и всё осознать. Вот чертовка!

— ...Н-да..кто бы знал... — бубнит он, цепляясь взглядом за её вздымающуюся грудь и делает длинную затяжку.

А после устало посмеивается, расплываясь в лукавой улыбке — деваться-то некуда.

—...ну, могло быть и хуже... Иди ко мне, сейчас докурю и обновим наш договор.