Он понимал, что с ним происходит, но не желал произносить этого вслух.

      Втайне Солас по-прежнему надеялся, что это всего лишь помутнение. Что в один далеко не прекрасный день он проснется, и нигде не будет... Этих чувств к ней? Ее? Мира вокруг? Или же... его самого?

      Не будь его, не было бы и Завесы. Не будь его, эльфы не утратили бы бессмертия. Свое величие они бы потеряли, да, но другим путем. Не будь его, не было бы войны с Корифеем, Бреши и страшного увечья у той, которая этого не заслуживала... Добросердечная, ласковая, она не заслуживала даже встречи с Соласом. Но теперь она умрет по его вине.

      И вот уже мысль о собственной гибели не беспокоит его так, как мысль о ее. Как давно его стало пугать осознание того, что ее может не быть? Причем не только не существовать, а еще и не быть рядом с ним. Он мог оградиться от страха усилием воли и делал это, чтобы не забывать о своей цели, все так же преобладающей над желанием близости. Но страх умел просочиться через ограду. И Солас колебался.

      Светало. Фреду разбудило солнце, чьи лучи лениво скользили по ее лицу. Она заморгала, сощурилась и потянулась, привстав с плеча задремавшего эльфа. Тот незамедлительно открыл глаза.

      — Хорошо спалось?

      Фредерика усмехнулась:

      — Намного лучше, чем вчера.

      С улыбкой Солас притянул ее к себе и запечатлел поцелуй на высоком лбу. Последними минутами близости он хотел насладиться как можно дольше.

      Рядом с постелью стоял кувшин с водой, обернутый чистой тканью. Солас с видимой грустью разорвал объятия и указал Фредерике на кувшин.

      — Скоро нужно возвращаться. Тебе помочь с омовением?

      Полусонная нега и расслабленность во всем теле потихоньку отступали назад, как морской отлив. Вместо них Фреду заполняло осознание, что сказка кончилась. Солас был нежен, но сейчас ей предстоит выбраться из его теплой постели и вернуться туда, где...

      Сердце кольнуло ледяной иглой, но Фреда не подала виду.

      — Я сама, ma lath, — ответила она нарочито беззаботным голосом. — Но не мог бы ты...

      И Солас покладисто отвернулся, стоило ей спустить ноги с кровати.

      Плеск воды, шорох, хруст косточек, пока Фреда потягивалась и разминала шею, Солас все это слышал и хранил молчание. Он одевался, сидя к ней спиной, и пока его пальцы рассеянно двигались вдоль торса, от застежки к застежке, под нахмуренным лбом бродили мрачные мысли. Его не удивляло, что Фреда засмущалась. Посвящать его в кое-какие женские таинства и правда не было нужды, особенно для нее, скромной и не такой уж опытной в любви (смотря с кем сравнивать, конечно...). Но грядущее их расставание тяжелым грузом осело на плечи Соласа — а Фреда тем временем говорила как ни в чем не бывало:

      — Выходит, ты допрашивал меня все это время, так? Я постараюсь, чтобы в это можно было поверить, но не слишком ли опрятно я выгляжу? Охранники вовсе не глупы, они знают многое из того, что здесь творится...

      — Например? — невольно спросил Солас, наполовину погруженный в свои мысли.

      Фреда притихла на миг, затем, судя по звукам, снова окунула ладонь в кувшин — ей приходилось справляться так.

      — Они говорили, что ритуал затягивается, — странным голосом ответила она, — и затягиваешь его ты.

      Солас только вздохнул, поднялся на ноги. Он никогда не сомневался, что Фреда умница и из всего делает выводы.

      — Многие здесь недоумевают. Некоторые даже чувствуют себя обманутыми. — Прикрыв глаза, она протирала кожу влажной тканью; это зрелище Соласу точно понравилось бы. — Твоя ближайшая помощница — Веланна, верно? — уже и не знает, как это объяснить. А ведь она остро нуждается в твоих объяснениях, вот и пробует... разные методы.

      Говорят, что именно грязные сплетни погубили Арлатан... Даже Солас не мог не признать, что в этом есть крупица правды. Смысл слов Фредерики прекрасно читался между строк, и при этом ее голос оставался все таким же спокойным. Разве что погрустнел.

      Солас разлепил губы:

      — Сейчас не время и не место...

      — Я знаю, — мягко прервала Фреда, приближаясь к нему.

      Она была полностью одета, за исключением шейного платка. Его Солас хотел повязать сам, но Фреда вдруг прижала вещицу к его груди и взглянула на него уже без всяких слов.

      — Слишком долго взаперти ты не пробудешь, — пообещал ей эльф, пряча подарок в складках своей одежды.

      Затем — поцеловал ее, жадно, не отрываясь с полминуты, чувствуя, как вновь колотится ее сердце. Он понимал: ей тревожно возвращаться туда, где стражники вели себя с ней не лучшим образом. Из покоев мнимого божества — назад в темноту и холодные стены, а главное, эти веревки...

      Целуя, Солас почувствовал, как Фреда начинает обмякать в его объятиях. Сверкнул лиловый взгляд — и глаза закрылись, женщина запрокинула голову, разрывая поцелуй. Солас с легкостью уложил ее на ковер. Та крепко спала магическим сном, усыпленная волей своего любовника, который вновь затягивал на ней узлы, но уже осторожно и бережно, так, чтобы их можно было легко распутать.

      Чуть позже Солас позвал стражу и велел отнести потерявшую сознание пленницу в особую камеру — «до тех пор, пока я не обдумаю, что с ней делать». Теперь ей не придется играть роль, с которой она может не справиться, ненароком ставя все под удар.

      А Соласу и впрямь нужно было хорошо подумать. Очень-очень хорошо.

***

      Фредерика очнулась на полу, на колющем бок сене. Она не знала, какое сейчас время суток: ее перевели в другую камеру, без окон. Судя по сырости, полумраку, а также неприятному холоду, она была где-то под землей. Женщина нахмурилась. Прислушалась. Рядом никого. Лишь глухие, будто бы далекие шаги раздавались с другой стороны решетки, да слышались переговоры — совсем неразборчиво.

      Фреда тряхнула головой, прогоняя последний морок, и повела плечами в попытке их размять. Веревки как шелковые соскользнули с ее локтей. Растирая левое плечо рукой, Фредерика снова задумалась. Солас был загадочен, как и всегда, но раз уж он намекнул на ее скорейшее освобождение, не стоило этим пренебрегать.

      Для начала она обошла кругом небольшую клетушку, полуслепо вглядываясь в каменные стены и стараясь не издать ни звука. Она могла бы призвать на помощь магию и осветить это место, но было боязно. Пятнадцать минут поисков ничего не дали. Камера как камера, без потайных рычажков и других механизмов. Какие еще варианты? И Фреда похлопала по своим штанам и рубашке, нащупывая карманы. В одном из них она обнаружила аккуратно сложенный пергамент.

      В полутьме она еле-еле различила знакомый витиеватый почерк. В записке было всего два слова (похоже, эльфийских) и странная картинка, напоминающая пассы.

      Фреда воровато оглянулась по сторонам, но, к счастью, шаги вдалеке и не думали приближаться. Тогда она повторила жест с картинки и как можно тише произнесла первое из написанных слов.

      Фредерика так нервничала, что последовавший щелчок в углу камеры показался ей оглушительным. Она остановилась перед нужной стеной как вкопанная. Потайная дверь, не отпирающаяся никаким из известных ей способов, открылась эльфийским заклинанием! «Элвен...» — усмехнулась про себя Фреда и скользнула в образовавшийся узкий проход.

      Примерно в то же время по другую сторону леса Арлатан стоял хмурый Дориан с донельзя серьезным видом, который, как шутливо заметил Варрик, нисколько его не красил. В руках Дориана тоже был пергамент, как у Фредерики, только весь исписанный причудливым почерком.

      У Дориана не было сомнений, кто мог отправить такое письмо. Или уместнее было сказать «обронить»? На пергаменте был подробно расписан проход к месту где-то в глубине Перекрестка, где нужно было встретить Фредерику и привести ее в лагерь. К основному письму прилагалось несколько строк, которыми, по мнению Дориана, Солас хотел оправдаться или же показать, что его намерения искренни. Дориан уже был готов сорваться на поиски этого таинственного места, оставалась лишь одна загвоздка: как же объяснить все это Варрику?

      Дориан пошел бы за Фредерикой и сам, но существовала опасность хитроумной ловушки. Вот придет он в отмеченное место — и там его встретит эльфийский патруль, наверняка тот же, что похитил и Фредерику. Одному идти опасно, а никого не предупредить — вдвое опаснее. Так что Дориан счел нужным открыть правду хоть кому-нибудь.

      Глубоко вдохнув, он вперился в небо, затем снова окинул взглядом письмо, затем решился.

      — Я знаю, где Фреда.

      Выражение лица Варрика говорило, что о чем-то таком он догадывался и теперь не слишком удивлен. Но ведь это была только часть новостей.

      — Так я и думал, — с тяжелейшим вздохом сказал Варрик. — Скромнице явно стоит гордиться. За меня вот никогда не требовали выкуп. Ну, и сколько?

      — Ее отдают нам даром, друг мой гном. Он отдает. Просит забрать ее в условленном месте.

      Варрик побледнел:

      — Ее тело?!

      — Побойся Создателя, Варрик! — замахал руками магистр. — Конечно, живую! И вполне целую, если забыть о руке.

      — Ты, никак, шутишь. Для чего Смеюну возвращать ее нам? А зачем было похищать? Или что он там пишет? Что Тревельян заблудилась, собирая грибы, а он случайно на нее наткнулся и теперь возвращает?

      Скептический тон Варрика осложнял задачу. Дориан поманил его за собой, к вековым стволам леса. Когда лагерь остался позади, магистр принялся вещать на ходу:

      — Нам нужно на Перекресток элувианов. Фредерика будет там. Эльфы заточили ее, и никто из них не должен узнать, что Солас причастен к ее побегу. Если он открыто отпустит важную пленницу, это вызовет подозрения.

      — Подозрения в чем? — донеслось сзади от Варрика.

      — В том, что у них роман, дубина.

      Сказав это, Дориан по инерции сделал еще пару шагов и обернулся. Варрик застыл, как тот же ствол, там, где его застала эта новость. Его лицо выражало полнейший ужас, какого Дориан у него никогда и не видел. Так он и стоял, пока прячущий глаза магистр снова не приблизился.

      — Вот дерьмо, — наконец выдохнул Варрик. — Вот же... нажье дерьмо из-под друффало! Какой еще роман?

      — Полагаю, лучший, чем все тобой написанные, — не мог не съязвить Дориан. — Фредерика надеется отвратить его от плана снять Завесу...

      — О, она выбрала весьма убедительный способ!..

      — ...и она его любит. А он не брезгует уводить ее из лагеря на променад. Рандеву тет-а-тет, компрене?

      — Твой орлесианский ужасен. — И Варрик прикрыл глаза рукой. — Создатель, ну я ведь знал, что что-то происходит. Это самое дикое из всего, что я слышал, а ведь Андерс лично рассказывал мне, зачем взорвал Церковь... И что? Он так просто пустит нас на Перекресток, чтобы мы забрали Тревельян, которую он освободит втайне от собственной армии? Ты сам-то в это веришь?

      Дориан вздохнул.

      — Потому-то, Варрик, я тебя и позвал. Либо я пойду за ней один, а ты в случае чего будешь знать, где искать... Либо ты пойдешь со мной и поможешь ее отбить — опять же, в случае чего.

      Помявшись пару секунд, Варрик двинулся вперед:

      — Пропадем же оба, чует мое сердце. Встретим его — можем пенять на себя. Если я все правильно понял, то это ловушка.

      — Тревельян ему верит...

      — Ей любовь застилает глаза, но мне-то нет. Да Смеюн вообще не в моем вкусе!

      — И уж точно не в моем, — поддакнул Дориан.

      До храма Фен'Харела друзья по несчастью добрались без каких бы то ни было приключений. Почти все патрули коалиции были брошены на поиски Тревельян, а эльфийские, похоже, охраняли стратегически важные позиции в лесу. Уже приходили сообщения о двух ожесточенных стычках. В храме тем временем было пусто и тихо, величественные шпили возвышались над деревьями, унося резной потолок в небеса. Варрик невольно присвистнул, созерцая эту красоту.

      — Даже не думай, — предупредил Дориан.

      — О чем ты?

      — Я же вижу твой взгляд. Наверняка уже продумываешь продолжение «Мечей и щитов» в пяти томах. И я готов помочь со всем своим пылом, но давай потом, как разберемся с этим, ага?

      Варрик тяжело вздохнул и побрел за Дорианом, заставив себя не обращать внимания на изящную архитектуру. За четвертым по счету поворотом они высмотрели переливчатую, словно ртуть, гладь элувиана.

      — Прямо у нас под носом....

      — И мы бы мозги сломали в попытках его открыть, — хмыкнул Варрик: теперь была его очередь вернуть спутника с небес на землю. — Что там у тебя в путеводителе? Что надо сказать этой стекляшке, чтобы попасть в стан врага?

      Дориан снова пробежался по тексту. Прищурился, силясь прочесть фразу на незнакомом языке, и пробормотал ее чуть слышно. Поверхность зеркала засветилась.

      — Что, вот так просто? — Варрик округлил глаза. — С твоим-то произношением? Получается, чтобы пройти в тайные земли эльфов, не нужно в совершенстве знать древнеэльфийский?

      Наколдовав парочку барьеров, Дориан с шумным вдохом шагнул сквозь элувиан. Снова его охватило чувство, будто он прошел сквозь толщу ледяной воды. Мгновение — и он в междумирье, лишь отчасти похожем на то, куда вел элувиан из Зимнего Дворца. Гном замер рядом с ним. Их обоих немного мутило. Вокруг царила оглушительная тишина.

      На их счастье, рядом не оказалось ни одного эльфа-культиста. Что же это за элувиан такой, размышлял Дориан. Или им просто везло, или же некоторые элувианы и тропы Перекрестка находились в личном пользовании Ужасного Волка.

      Тычок в бок вывел его из раздумий.

      — Да, точно. Прости. — Дориан снова склонился над письмом, сверяясь с изображенной картой. — Так, третий справа... Рядом со сломанным деревом.

      До нужного им зеркала они шли по меньшей мере полчаса, то и дело ныряя в один портал и выходя из другого. Ну что ж, им это было не впервой...

      Тем временем Фредерика ожидаемо оказалась в тупике. Второе слово на пергаменте оказалось паролем к элувиану в темнице. А что же теперь? На Перекрестке вокруг нее не было ни шелеста, ни дуновения, хотя ей доводилось видеть и более шумные участки эльфийской сети. Сейчас Перекресток казался мертвым, а все элувианы вокруг — угасшими. Фреда попробовала коснуться одного, второго... Ничего. Даже Источник Скорби умолк в ее голове. Из тюрьмы она выбралась, но куда идти дальше? Неужели Солас этого не предусмотрел?

      Однако Фреда тут же себя осадила. Солас вовсе не так глуп, чтобы бросать ее на полдороги. Возможно, она что-то упустила. Возможно, он дал ей подсказку еще тогда, в его покоях; Фреда припомнила все, о чем они говорили перед прощанием, но — увы! — так и не нашла, за что зацепиться.

      И тут пришло в голову: Солас лично заберет ее отсюда. Ну конечно! Как она сразу не догадалась! Нужно только подождать час-другой, пока возлюбленный не придет за ней. Исчезнуть из эльфийского лагеря одновременно с важной пленницей означает вызвать подозрения — в самом деле, кто поверит, что Ужасный Волк лично отправился в погоню за шемленкой? Однако отпускать ее без сопровождения не менее опасно, ведь Фреда наверняка попадется следующему же патрулю.

      Только теперь Тревельян начинала осознавать, какой риск таит в себе ее побег. Найти путь через элувианы на Перекрестке, что кишмя кишит эльфами, и пройти через лес, который прочесывают ее тюремщики... Фреда вдохнула, выдохнула. Нужно немного подождать, и Солас придет. Он поможет. Он ее не оставит.

      На губах все еще чувствовался его поцелуй, так что Фреда невольно прижала руку к екнувшему сердцу. Она вновь задумалась о том, не показалось ли ей, что Солас... скорее всего... Чувствует к ней что-то? Точно их связывали не только общие взгляды, воспоминания, интересы, да еще и фантастический секс. Фреда и хотела, и боялась поверить в то, что ей удалось пробудить в нем взаимность. Это сделало бы ее самой счастливой на свете, но подарило бы это миру шанс на жизнь?

      Неужели она — она! — может оказаться для него важнее, чем его клятва изменить эту реальность?

      Додумать Фреда не успела. Краем глаза она заметила, как замерцала поверхность ближайшего элувиана. Но вышел из зеркала вовсе не Солас.

      — Дориан... — Она охнула и ринулась в объятия лучшего друга.

      Ничего подобного Фредерика и представить не могла. А стоило ей увидеть еще и Варрика, как у нее закружилась голова. Фреда даже отстранилась от Дориана, взгляд ее стал растерянным.

      — Варрик! Дориан! Как вы меня нашли?

      — Ну, — начал гном, почесывая в затылке, — нам отправил весточку старый боевой товарищ. Эльф-отступник, эксперт по Тени, знаешь такого?

      Фреда побледнела. Ей все стало ясно по тому, как Варрик избегал ее взгляда.

      — Давайте для начала вернемся в лагерь, — предотвратил Дориан их тяжелый разговор. — Здесь все насквозь пропитано славой эльфов, у меня в носу свербит. Да и чем скорее наши свернут твои поиски, Фреда, тем лучше.

      Та вздохнула:

      — Боюсь, теперь меня будет искать другая сторона.

      — Твоя правда: эльфы всюду повылазили из кустов, — фыркнул Варрик. — Но не переживай, Скромница, уж спокойную тропу мы найдем. Выдохнешь, поешь, а затем, будь добра, расскажи эту историю с самого начала. Да так, чтобы я понял, почему все это на руку тебе, а не Смеюну.

      — Только пообещай не делать из этого книгу, Варрик, — сказала краснеющая Фреда, лишь сейчас сообразив, что действительно умирает с голоду.

      Конечно же, Варрик ничего обещать не стал.

      Обратный путь сквозь зеркала их маленький отряд проделал беспрепятственно. Из элувиана в храме они выбирались с осторожностью: сначала показалась голова Дориана, разведывая обстановку, потом уже и все его тело. Говорить в полный голос было опасно — в лесу им то и дело приходилось прятаться от снующих беспокойных эльфов.

      — Кажется, волчата Смеюна уже знают, что ты сбежала, Скромница, — шепотом сказал Варрик, в очередной раз ныряя в кусты.

      — Они не...

      — Да знаю, знаю, - отмахнулся гном, — все возражения потом.

      И все же вскоре он вновь заговорил, первым не выдержав молчания.

      — Твое положение, Фредерика, опаснее, чем ты думаешь. Вот доведем мы тебя до лагеря, а что потом? Какую историю выдумать, чтобы оправдать твое похищение? Кто тебя украл? Зачем? Где мы тебя нашли и делиться ли с остальными знаниями о Перекрестке? И это еще даже не все вопросы, а у меня уже голова болит!

      — Расслабься, друг. — Дориан был обманчиво безмятежен, как и всегда. — Предлагаю решать проблемы по мере поступления. Первым делом надо вымыть, обогреть и накормить нашу пленницу.

      Он многозначительно посмотрел на молчаливую Тревельян, будто говоря: все скрыть не получится, как ни крутись, а что-то выдать придется. Фредерике необходимо было решить, что именно. Она мельком посмотрела на клочок бумаги в своей руке и вспомнила о письме у Дориана за пазухой.

      — Стойте.

      Убедившись, что вокруг ни души, Фредерика попросила у Дориана письмо и простейшим заклинанием заставила оба пергамента вспыхнуть. Пламя пожрало все улики, что указывали на Фен'Харела. Когда от записок с витиеватым почерком остался лишь пепел, троица тронулась дальше.

      — Итак, теперь лишь вам двоим ведомы ключи к двум разным элувианам, — проворчал Варрик; это знание его совсем не радовало. — Поздравляю. Смеюн сменит пароли еще до ужина, помяните мое слово.

      Фредерика кинула вопросительный взгляд на Дориана — тот только пожал плечами.

      Как оказалось, мало кто рассчитывал увидеть Вестницу Андрасте живой, а тем более невредимой. Одинокая шемленка в стане эльфов, без поддержки, без оружия, еще и калека? То, что ее пощадили, многие объясняли себе так: живой она была куда ценнее. Наверняка Ужасный Волк собирался шантажировать противника, держа Тревельян в заложницах, а позднее использовать ее в своем ритуале, о котором ходило множество слухов.

      Да вот незадача: сама пленница не дала ему возможности все это провернуть. Сбежала, да так хитро, что безбоязненно прошла через все кордоны. Как ей это удалось? Некоторые союзники хорошо помнили, что Солас и Фредерика были друзьями. Но даже им не могло прийти в голову, что он пощадит ее и отпустит так просто — ради чего тогда было похищать?

      Не успела Фредерика прийти в себя, как ее вызвали в полевой штаб для объяснений. С затаенным испугом Фреда поглядывала на Варрика, но тот за все совещание не проронил ни слова. Даже не изменился в лице, пока Фреда рассказывала, что изучение эльфийских памятников дало свои плоды: якобы она прибегла к знаниям древних эльфов и воззвала к Источнику Скорби, а уж тот подсказал ей путь из крепости. Крепости, местонахождение которой Фредерика не могла назвать с уверенностью — она только предполагала, что убежище Соласа находится именно там, в чаще леса, куда разведчикам-сиккари не удавалось прорваться. К тому моменту командиры сиккари уже знали, что эльфийские патрули обыскивают лес и обсуждают меж собой побег Тревельян. В этой части истории расхождений не нашлось.

      На вопрос, как же ей удалось покинуть запретную часть леса Арлатан, Фредерика солгала, что столкнулась со стражем леса. Тут-то на нее и наткнулись Дориан и Варрик, которые помогли ей отпугнуть великана. Некогда отряду Инквизитора в чуть большем составе удавалось справиться даже с высшей драконицей; здесь же требовалось просто сбежать.

      Пообещав отразить на картах все, что она запомнила об убежище Соласа, Фреда на время почувствовала себя свободной. Ей удалось оттянуть самый сложный вопрос и выиграть небольшую передышку, чтобы подумать.

      — Спасибо, — тихо сказала она Варрику тем же вечером, доедая ужин и одновременно чувствуя, что кусок в горло не лезет.

      — Ты играешь с огнем, Скромница, — ответил он, поозиравшись.

      Кажется, их никто не подслушивал, хотя можно было ожидать, что к Тревельян приставят слежку после ее возвращения.

      — Я знаю, — ответила Фреда. — Я пытаюсь, Варрик, я действительно...

      — Скажи честно. Все это только ради того, чтобы Смеюн отказался от своих планов?

      Но та покачала головой:

      — Нет, не только.

      Она уже готова была рассказать ему, как все началось... Но в эту минуту их прервал взъерошенный гонец. Услыхав его сообщение, Фреда выронила ложку.

      Убили Нунцио.