Маринетт не обняла Адриана в ответ, и даже никак не отреагировала на его слова о любви. Лишь спустя мгновение, приходя в себя, она аккуратно выскользнула из крепких объятий и ушла переодеваться. Молча. Мир Агреста младшего рушился, рушился мир и Кота Нуара. Его худшие опасения подтверждались, а предчувствие самого нежелательного исхода уже горело синим пламенем в груди. Он вернулся в комнату с костюмами, надел свою одежду и снова зашёл в студию. Не было никого. Весь съёмочный состав уже отправился в ресторан, отец и Натали куда-то исчезли, а Маринетт… Адриан решил, что сможет найти её в свадебных платьях и всё объяснить. Он спустился вниз и, уточнив на ресепшене местоположение гардеробной, отправился туда. С самого начала всё не заладилось: лифт то отказывался спускаться к нему, то поднимался вверх, хотя нажата была стрелка вниз, то слишком медленно полз на нужный этаж… ещё одним раздражающим фактором стала кудрявая блондинка, открывшая ему дверь. Она отложила белоснежный наряд, убрала отпариватель и, подпрыгивая на месте от восторга, протянула фото для автографа, которое Агрест не глядя подписал.

— Вы не видели мадмуазель Дюпен-Чен? — начал он с главного, позабыв о правилах приличия.

Улыбка девушки померкла.

— Она ушла за пару минут до вас. Если вы шли по восточному крылу, то должны были с ней столкнуться.

— Вот черт!

Адриан рванул к лифту, но не дождался, и бегом спустился по лестнице, буквально вылетая в стеклянные автоматические двери, ведущие на парковку. Лимузин отца по-прежнему стоял на месте, как и Мерседес, ключи от которого, на счастье, до сих пор лежали в кармане брюк. Он дрожащими руками вынул их, случайно захватывая телефон, и едва успел поймать его за наушники… телефон… и почему ему сразу не пришло в голову позвонить? Агрест набрал номер… первый гудок, второй, третий… абонент хранил молчание. Он звонил снова и снова, и снова, пока не услышал меланхоличный компьютерный голос: «Выключен, или находится вне зоны действия сети». Тогда его выбор пал на чету Дюпен-Чен, однако те даже не знали, что их дочь уже закончила съёмки и уехала из редакции Voque. Сердце ушло в пятки, на глаза навернулись слезы: она не простит его, Маринетт его не простит. Оставалось одно — положиться на кошачье чутьё и искать так, наощупь. Адриан колесил по улицам Парижа, вглядываясь в ночные тротуары, бродил пешком… Маринетт не обнаружилась ни в парке, ни на мосту Искусств, где так любила бывать… он цеплялся за лица редких прохожих, каждый раз надеясь увидеть знакомый силуэт, взгляд, изгиб улыбки… Плагг даже забеспокоился и предложил стать Котом Нуаром, но и крыши города отказались ему помогать. Агрест вернулся домой под утро, входя в подъезд в тот самый период ночи, когда звёзды уже исчезли, а небо ещё не спешит обретать краски, накрывая землю плотным иссиня-чёрным одеялом на несколько коротких минут. Он остановился и поднял голову, вглядываясь в тёмную бездну…

— Невероятно, небо как волосы моей Леди, как волосы Маринетт, — прошептал Адриан, не замечая, что говорит вслух.

Лифт с характерным звуком добрался до нужного этажа, ключ щёлкнул в замке, болью отдаваясь в сердце. Свет включать не хотелось, и он прошел так, зная наверняка, где повернуть, чтобы не врезаться в стену или не снести какой-нибудь предмет интерьера.

— Я уж подумал ты так и не решишься ей сказать, — философски заметил Плагг, выскальзывая из внутреннего кармана и кидаясь в коробку с камамбером. Он-то в отличие от носителя прекрасно видел в темноте.

Агрест младший потёр уставшие глаза, снял пиджак и вдруг замер, явно ощущая чьё-то присутствие. Кто-то очень тихий был прямо за его спиной.

— Кто здесь?

В мгновение ока над компьютерным столом вспыхнул ослепительный свет настольной лампы, кресло стремительно развернулось, и строгий взгляд ЛедиБаг встретился с его встревоженным зеленым. Он стушевался, не зная даже, радость или злость переполняют его в этот момент, но минутная внутренняя борьба быстро закончилась, и Адриан сорвался.

— Ты совсем рехнулась?! Я чуть с ума не сошел, мотаясь по Парижу в поисках тебя. Ещё чуть-чуть и позвонил бы в полицию. А ты сидишь тут… Маринетт, я волновался, переживал… я только обрёл тебя… Не исчезай так больше! Не исчезай, хорошо?

Ему только теперь удалось разглядеть её лицо в тёмных подтёках на щеках и маске, оставшихся от смеси туши, подводки и слёз. Слёз пролитых по его вине. Агрест сразу пожалел о сказанном, увидев, как она раскачивается на стуле.

— Ты Кот Нуар… Кот Нуар... Кот Нуар... — говорила Леди куда-то в сторону, словно не слышала его монолога. Но это состояние оказалось мимолётно, и следующий вопрос уже был задан ему, — Как давно ты знаешь?

Не требовалось объяснений, чтобы понять, чего от него ждут.

— У Мастера, когда тебе стало плохо. Костюм исчез, и Тикки очнулась. Я не хотел шокировать или пугать тебя, поэтому попросил её перевоплотиться. Маринетт, моя Леди…

Она выставила руку ладонью вперёд, показывая, что требует замолчать, и он немедленно смолк, не смея сейчас возражать ей. В комнате повисла душная тишина, нарушаемая лишь чавканьем Плагга. Когда же Баг заговорила вновь, её голос стал более спокойным и отрешённым, она сидела ровно, но при этом очень расслаблено, словно отдыхала: руки лежали на подлокотниках, ноги скрещены… на эту уловку легко попадался всякий, кто не знал, но Адриан мог с точностью до двухсот процентов сказать — под красным костюмом сейчас бушевали такие ураганы, что могли убить всё живое в радиусе пятидесяти миль вокруг.

— Значит, поэтому ты приехал в пекарню? Поэтому предложил прогуляться? Потому что я - ЛедиБаг? Да?

Он не сразу понял вопрос, а когда сообразил, то растерялся от предполагаемого результата, и поспешил возразить.

— Если б я знал, что Маринетт Дюпен-Чен в меня влюблена, я бы сделал это раньше. Но я думал, что просто друг для тебя. Ты же… Нет, нет, нет… ты всё не так поняла!

Леди буравила его взглядом, не двигаясь. Агрест молчал. Они словно вели незримую борьбу, в которой она позорно проигрывала: в итоге её губы дрогнули и сложились в полуулыбку.

— Я не могу поверить! Господи, какая же я дура! Как я могла не догадываться столько лет? Как можно было быть такой слепой?

— Но ведь и я был слеп, Маринетт. Да и все были.

ЛедиБаг смутилась.

— Покажи мне. Покажи, я хочу это видеть.

Он улыбнулся.

— Что именно?

— Ты знаешь. Это. Я не поверю, пока не увижу сама.

— Ладно. Я понял, смотри… Плагг! Когти! — слова скользнули и воспарили в воздухе, разрушая оставшееся напряжение между ними.

— Да дашь ты мне пожрать или нет! — возмутился Квами перед самым перевоплощением.

Она рассмеялась, наблюдая, как Адриан Агрест постепенно становится Котом Нуаром, как тёмная ткань костюма обнимает его мускулистые плечи, маска прячет глаза, а хвост игриво взлетает вверх. Ещё пару секунд Леди рассматривала его лицо, ушки, колокольчик, а после в едином чувственном порыве бросилась ему на шею и поцеловала. Нуар ответил со всей страстью, на которую был способен, подхватывая девушку и приподнимая над полом. Они кружились по комнате и целовались, целовались, целовались…

***

Лимузин Габриеля Агреста медленно катил по дороге. Фонари бликами ныряли сквозь окно, падая на сиденье, и поднимались по коленям, плечам и профилю красивой женщины прямо к красной пряди в темных волосах. Натали Санкёр дремала, склонив голову на плечо Габриеля, который сидел рядом и украдкой наблюдал за ней; его рука плотно сжимала её хрупкую расслабленную ладонь, он улыбался и старался не замечать едва ощутимое странное предчувствие. Автомобиль въехал в ворота особняка, останавливаясь напротив входа, в который спустя несколько минут они и вошли. Она молчала с самого отъезда из редакции, ни единого слова не проронила и сейчас, когда дверь скрипнула и поддалась, впуская их в темное безмолвие дома. Натали сняла пальто, перекинула его через руку и вдруг подняла на Агреста большие умоляющие глаза. Она не хотела, чтоб он знал, как ей плохо, не хотела, чтоб он видел её такой… однако приступ уже подступал, и его невозможно было отсрочить: голова закружилась, и спазм кашля сковал тело, в следующую секунду опрокидывая всё вверх дном. Габриель, словно в замедленной съёмке, увидел её взгляд, жест, движение… в ушах зашумело, и он среагировал слишком медленно, поймав лишь ладонь, ускользнувшую сквозь пальцы… Когда пришло осознание, Агрест страшно испугался и, не помня себя, упал на колени, прислушался к кашлю и хрипам из её груди… встать, очевидно, Натали не могла и только задыхалась, не в состоянии даже устроить себе передышку и подать хоть какой-то знак. Он удрученно качнул головой, легко подхватил её на руки и понёс наверх, под гнётом нахлынувших чувств не заметив, как выбрал маршрут к собственной спальне. В голове крутилась лишь одна навязчиво-яркая мысль, рассекая собой действительность: «Как с Эмили», «Как тогда с Эмили». Габриель всё ещё повторял это про себя, когда шёл в ванную комнату уже один, оставив ассистентку утопать в мягких подушках своей постели, когда открывал кран, заворачивал рукава и невидящим взором рассматривал себя в зеркальном отражении… и только вода, брызнувшая в лицо, смогла немного привести его в чувство.

— Нууру, — выдохнул Габриель, опираясь мокрыми руками на широкую раковину мраморного цвета.

— Да, хозяин, — голос Квами звучал испуганно.

— Что со мной происходит? Я чувствую жуткую боль, которая одновременно и самое яркое наслаждение? Что это?

— Я уже говорил вам, хозяин, что…

— Нет! Молчи! Я не хочу знать! Лучше скажи, как мне помочь ей? Что делать? — он снова облил лицо водой, руки дрожали.

— Таблетки, которые пила Эмили снимут боль, но… вы всё уже знаете.

— И ничего больше, Нууру? Неужели нет способа?

— Нет, — уверенно ответил Нууру, — процесс необратим. Ей осталось недолго, три месяца, может быть, шесть. Уже поздно.

Агрест зарылся в махровую мякоть полотенца, вдохнул полной грудью и выпрямился.

— Что ж, тогда нам придется поспешить с планом. Теперь шанс вернуть Эмили имеет обратный отсчёт.

Он вышел и сразу отправил Гориллу за таблетками, таким образом, появляясь в спальне уже с ними. К его возвращению Натали стало легче, она больше не кашляла и даже смогла поднять голову, чтобы взглянуть на него.

— Спасибо, — одними губами произнесла Санкёр, принимая, предложенный бокал и круглую белую капсулу.

— Не за что. Ты нужна мне, это мой долг. Оставайся и поспи.

Она собиралась возразить, но силы оставили её, лишив даже права голоса. Габриель незаметно улыбнулся и слишком поспешно скрылся в кабинете, пытаясь забыться в делах, но работа не шла, потому он вернулся снова, включил ночник и лёг рядом… Тусклый свет скрадывал углы и жёсткость черт лица, все предметы вдруг обрели плавные линии, точно морские волны, а дыхание женщины (впрочем, первой женщины, которая оказалась в его постели после Эмили Агрест) пробивалось сквозь тишину и заставляло сердце биться чаще. Он пытался лежать бесшумно, но Натали всё равно проснулась, вырвавшись из чуткого беспокойного сна. Она повернула голову и поймала его любопытный взгляд. Агрест порывисто вздохнул, ощутил щемящее чувство в груди и непроизвольно протянул руку, проводя тыльной стороной ладони по гладкой щеке… Она улыбнулась, коснулась его лица в ответ и поцеловала…

В эту ночь всё было иначе: нежнее, чище, искренней… сладкая боль в солнечном сплетении снова обрела силу… он наслаждался давно забытыми эмоциями, ощущениями и ароматом её тела… тела, которое манило своей неприкрытой женственностью и ласкало не только его самого, но и душу, и сердце… Габриель отрицал свои чувства, просто не верил и не хотел признавать, что может полюбить снова, но в этот момент, в этот самый момент он, ещё не зная этого, по-настоящему и действительно проиграл.

***

Нууру воспользовался увлечением хозяина и нырнул в стену, оставаясь незамеченным. Покинуть дом Квами, конечно, не мог, да он и не собирался: его целью являлось совсем другое место, которого вскоре ему и удалось достичь без всяких препятствий. Нууру подлетел к броши Павлина и позвал достаточно громко, чтобы его услышали.

— Дуусу. Дуусу, ты здесь?

— Нууру? — послышался испуганный голосок, — Это ты? Ты… ты один?

— Да, выходи, только не касайся меня, хозяин может понять, что я отлучился.

Дуусу вылетела, взмахивая роскошным хвостом, и прижала усики к голове.

— Я рада тебя видеть, — в её печальных глазах стояли слёзы, — Что-то важное, раз ты так рискуешь, ради встречи?

— Да, Дуусу. Натали, она реагирует слишком быстро, слишком необычно… Можешь рассказать, что ты чувствовала, когда перевоплотилась? Как это было с ней?

— Ооо, — Квами просияла, — помнишь, как мы впервые встретились с Габриелем и Эмили?

— Ещё бы, — грустно вздохнул он, — но я спрашивал не об этом.

— Постой, это важно. Помнишь? Тот день... Они ещё были молоды и только нравились друг другу. Всего лишь нравились. Наши талисманы повлияли на них, усилили чувства, ведь мы… ты и я… связаны. Мы наполнили влюблённость любовью, наша связь объединила их… Но Натали… Ты знаешь… — Дуусу переполняли эмоции, — я тысячу лет не встречала ничего подобного.

— Что ты имеешь в виду?

— Любовь… Она любит его, и настолько сильно, что магия Квами и талисманов не действует на их отношения. Это полная, искренняя и истинная любовь, Нууру. Любовь, — она прокрутилась в воздухе, — Плагг и Тикки обзавидуются, когда узнают, что и мы можем встречать таких носителей, не только они. Я словно обрела что-то большее, чем наш многолетний опыт, священнее, чем сама магия.

— Правда? Так это же всё меняет! Это всё меняет, Дуусу! Только вот хозяин жаждет воскрешения жены, и в последнее время уже откровенно лжёт себе, собираясь пожертвовать… ей, чтобы… чтобы…

— …Вернуть Эмили?

— Да.

— Нельзя допускать этого, Нууру. Я не могу потерять такого носителя, ведь ты же знаешь, что это может значить. Мастер Фу сможет починить брошь и вылечить её, — Квами произнесла это «её» почти благоговейно, — Борись! Ты должен бороться. Умоляю.

— Я делаю всё, что могу, Дуусу. А ты смогла связаться с Вайзом?

— Нет. Ни с кем из них. Слишком мощная защита. Я не могу, мне начинает казаться это невозможной затеей.

— Тогда остаётся надеяться на носителей камней Плагга и Тикки... — Нууру замер, оглядываясь по сторонам, и испуганно вздохнул — Приношу извинения, мой Хвостик, что потревожил. Нужно идти. Прощай.

Дуусу послала ему воздушный поцелуй, скрываясь в шкатулке с брошью. Он повторно вздохнул. Если им не удастся победить, Бражник может переступить черту, из-за которой не будет возврата. Черту, за которой он потеряет всё.