«В центре вселенной, на границе многочисленных миров, когда-то давно появились Квами-Ду́хи, они были результатом вспышек прекрасных эмоций: радости, восторга, возникновения новых идей, любви. Никто не знал, как и когда сложился установленный порядок, но он сложился и оставался таким столько, сколько его помнила Старейшая. Молодые Квами рождались абсолютно одинаковыми, без внешних различий, за исключением гендерных, однако их способности, предназначение и пара были известны с самого начала; обучение, длившееся многие годы, в результате помогало проявить истинную сущность и давало возможность стать тем, кем Квами и был на самом деле. Завершающим этапом становления являлось Распределение — церемония, на которой они впервые узнавали имя пары, получали камни чудес и отправлялись в коллекцию: коллекция перемещалась в избранную цивилизацию и обязана была служить ей до конца времён. К Распределению готовились всю жизнь, избегая привязанностей и чувств, что могло привести к необратимым последствиям — было известно много случаев, когда Квами из-за этого объявляли бракованным и высылали на вечное изгнание в пустой бескрайний космос.

Тикки прекрасно знала об этом, но не волновалась. В ней жила уверенность, что Нууру, знакомый ещё со времён раннего детства, станет её парой, а лучшая подруга Трикс попадет в одну с ними коллекцию. Удачливая во всём, Квами Тикки не боялась поворотов судьбы, потому что обычно всё складывалось так, как ей и было нужно, так, как она хотела. Перед самой церемонией её восторг достиг невероятных размеров, а трепетное ожидание светилось в больших глазах-пуговках. В отличие от неё Трикс и Нууру нервничали, дёргались и нервировали подругу, волнуясь как на экзамене. Впрочем, это и был экзамен. Они явились заранее, отыскали секцию своего потока и разошлись: Трикс села на девятый ряд, а Нууру и Тикки опустились на двенадцатый, рассматривая заполняющийся зал, похожий на амфитеатр. С их мест хорошо был виден ярко освещённый черный круг-сцена в центре и первые ряды, отведённые для преподавателей: Квами разных потоков уже занимали свои места... время неумолимо бежало вперёд, отсчитывая часы вселенной, и вот... казалось, слишком быстро... момент настал. Свет померк, почти полностью погружая их во тьму, сцена исчезла, но тут же озарилась вспышкой алого пламени, и женский гортанный голос с нотками высокомерия и надменности разлился по воздуху тёплой оглушающей волной.

— Здравствуйте, Квами. Я Феникс. Старейшая.

— Здравствуй, Феникс, — ответили все слаженным хором.

— Я начинаю церемонию Распределения! — торжественно заявила она, — Вас сегодня несколько больше, чем я могла предположить, а это значит, что востребованность Квами растёт. В нашем мире, полном необычайных чудес, мы из века в век обучаем молодых Квами и направляем их в помощь тем, кто не способен решать свои проблемы самостоятельно. Каждая цивилизация нуждается в нас, каждая ждёт встречи. Покинув родную обитель, вы отправляетесь в увлекательное бесконечное путешествие, без права на возвращение, без права на ошибку… Ваши учителя, наши доблестные войны образования, — это те не многие, кому удалось вернуться — цивилизации, хранители их коллекций, изжили себя, а потерявшим пристанище остаётся только один путь… учить, учить, учить. Я воздаю им хвалу и склоняю пред ними голову, как перед храбрейшими и сильнейшими существами во всей вселенной, а теперь я обращаюсь к вам. Всем выпускникам сегодня при входе выдали номера, которые необходимо хранить в тайне до того, пока они не прозвучат здесь… Передо мной лежит готовый состав коллекций и список ожидающих цивилизаций, я стану называть номера, а вам надлежит выходить, представляться, принимать камни чудес и занимать места в коллекции, — она выдержала паузу, — Итак, начнём…

Тикки слушала Старейшую в пол уха, внезапно осознав, что последний раз находится в родном мире, в родной обители; теперь она станет заложницей талисмана, шкатулки и пары, за которыми будет следовать до конца своей долгой-предолгой жизни. Это расстраивало и наводило на воспоминания, от которых мурашки бежали по коже… это всё уйдёт в прошлое, всё, что она помнила. А на другом конце зала в том же двенадцатом ряду вместе со своим потоком сидел маленький чёрный Квами. Он что-то жевал, болтал с подругой, нервно взмахивающей большим пышным павлиньим хвостом, и активно игнорировал происходящее, однако и его в этот момент не обошла ностальгия по беззаботной и уже ушедшей жизни. Ему вспомнился один из экзаменов, в который их определили к мастерам высшего потока... его подруга как раз зубрила теорию, когда им навстречу попалась пятнистая Тикки. В то время её пятнышки едва появились, а кожа носила приятный бледно-розовый оттенок, лишь намекая на истинный будущий цвет... их глаза на мгновение встретились... решение подойти к ней появилось спонтанно.

— Привет, Я Плагг, — сказал он тогда так скромно и скомкано, что сам себе удивился. Первый хулиган в обители не узнал себя.

— Я Тикки, — ответила она и сразу отвернулась.

Плагг был уверен, что самая популярная девочка всех четырех потоков едва ли запомнила его зелёный взгляд, и не питал особых надежд, но непременно вспоминал её и вспоминал слишком часто. Бунтарь априори он никогда не мирился с правилами, однако и никогда не переходил черту дозволенного: его силы определились слишком рано, цвет проявился мгновенно, и потому ему прощалось многое из того, что не прощалось другим. Сегодня Плагг искал её взглядом, сминая в руке кристалл с собственным номером, а Феникс тем временем продолжала, неумолимо приближая финал их детства и истории в родной обители.

— Цивилизация Ома. Ваш путь в этом мире только отвага, смелость, и желание сражаться!

Один за другим утекали разбросанные номера, цивилизации менялись, зал пустел. Нууру сидел рядом с Тикки и грыз кончик длинного усика, Трикс на два ряда впереди дрожала до самого хвоста. Плагг и Дуусу на другом конце думали только о том, чтобы поскорее всё закончилось.

— Цивилизация, которую я сейчас назову, очень молода, — голос Старейшей внезапно ворвался в наступившую тишину, — Место обитания находится в далёком космосе в Солнечной системе на планете Земля. Люди, Земляне, требуют повышенного внимания. Ваша задача во всех действиях основываться исключительно на чувствах положительных, учить этому носителей своих талисманов, руководствоваться только любовью. Всегда. Хранителем шкатулки этой коллекции станет Мастер Шунюан. Вы готовы?

— Да, Феникс, — оставшиеся снова ответили слаженным хором.

— Хорошо. Первый номер этой шкатулки ПЯТЬ!

Справа произошло какое-то движение, и Квами из второго потока спустилась в центр. Тикки стала следить внимательнее, но и эта коллекция добралась до половины, так и не коснувшись её номера: из знакомых туда вошла только высокомерная Поллен. И вот, когда вакантных мест оставалось совсем немного, всё и случилось.

— Номер восемнадцать! — произнесла Старейшая, — Назовите ваше имя.

И Трикс спустилась вниз... Это был её номер, а значит, Тикки могла потерять подругу, ведь шанс войти в эту коллекцию постепенно ускользал. Сердце убежало куда-то вниз и замерло там, на дне, болезненно трепыхаясь.

— Трикс, — жалобно ответила рыжая Квами.

— Твоя пара номер девяносто восемь! — поддержала её Феникс.

Откуда-то слева вылетел зелёный неуклюжий комок и, споткнувшись о сцену, растянулся у ног своей новой подружки.

— П-простите. Я Вайзз.

— Вайзз и Трикс, прошу вас принять камни чудес и удалиться к тем, кто составляет вашу коллекцию. А мы продолжим. Номер двадцать два!

На мгновение показалось, что тишина разорвёт перепонки, настолько тихо стало от этого зрелища, однако в следующую секунду зал ахнул. На сцену влетела Квами такой необычайной красоты, что и особи женского пола не устояли перед ней, встречая её восторженными вздохами. Она носила прекрасный павлиний хвост и переливалась всеми оттенками синего, даже длинные усики на голове были такими идеальными, словно перед аудиторией парил не просто дух, а богиня. Подруга Плагга преобразилась с тех пор, как её видели выпускники высшего потока, поэтому теперь даже не узнали в ней бывшую серую мышь.

— Дуусу, — назвалась красавица голосом не менее прекрасным, чем она сама.

— Семьдесят семь, — продолжил голос Старейшей.

И мир замер. Сердце Тикки пропустило один удар и вдруг бешено забилось, предчувствуя, но ещё не веря в происходящее. Нууру взглянул на неё, подтверждая схожесть их чувств огоньком, мелькнувшим в глазах. Он тоже не верил, что такое возможно, и искренне считал связь с Тикки неоспоримой и почти подтвержденной, хотя и знал, что Квами не могут чувствовать пару до Распределения. Теперь их общие мечты рушились, ошибки быть не могло… Он медленно встал, вздохнул и спустился к сцене, не оборачиваясь. С каждой секундой сердце всё больнее стучало где-то в груди.

— Нууру, — его голос сорвался.

Для Тикки это был удар и самое настоящее горе. Надежды на то, что она попадет в эту коллекцию почти не оставалось, ведь в зале находилось ещё очень много Квами, а на Землю теперь требовалось только двое. Её начало трясти: если судьба собиралась в один день отобрать и Нууру и Трикс, то она не станет сдаваться и пойдёт на что угодно, лишь бы остаться хотя бы с одним из них. Плагг в этот момент мысленно прощался с Дуусу, которая, он был уверен, считала его своим предназначением, но досталась ботанику, зануде и просто болвану Нууру. Плагг не рассчитывал попасть к Землянам, но неожиданно услышал свой номер.

— Шестьдесят девять, — молвила Феникс, — назовите ваше имя.

— Плагг, — дерзко ответил он, вальяжно появляясь на сцене, и поднял голову как раз в тот момент, когда Тикки, оставшаяся из своего потока одна, удивлённо уставилась вниз. И его вдруг осенило: ему посчастливилось не только стать первым, кто мгновенно обрёл цвет и предназначение, но и тем, кто сумел угадать свою истинную пару из тысячи других задолго до того, как всё прояснилось.

— Тридцать три!

Тишина во второй раз оглушила Тикки, только теперь она не сразу сообразила почему: лишь когда другие Квами стали оглядываться, а ведущая повторно назвала номер, до неё дошло… Внутри, словно вспыхнула лампочка, тёплая, яркая, светлая — связь медленно приобретала форму… Тикки почувствовала, что все ждут её выхода… её решения… Когда она спустится вниз, встанет рядом с Плаггом и громко объявит всем.

— Я Тикки.»

Тикки взглянула на Плагга, на Мастера Фу, на Маринетт, дрожащую в кресле, и тяжело вздохнула. Тогда ей ещё не было известно, что чёрный Квами станет так дорог её сердцу; она не знала, что попытка провести древний Обряд Связи с Нууру повлечёт за собой почти полное разрушение коллекции, выведя из строя на время сразу шестерых; и не знала, что Плагг пожертвует одной из своих способностей ради спасения её жизни, ради сохранения пары и ради неё самой. Он выбрал Катаклизм и отдал восемь жизней, оставляя себе одну смертную, и никогда впоследствии об этом не жалел.

***

ЛедиБаг не помнила, как оказалась на улице, и видел ли кто-то её уход… она не помнила ничего, приходя в себя несколько часов спустя на крыше башни Монпарнас. Здесь, свесив ноги с края, Леди разглядывала точки людей, снующих по улицам, игрушечные машины, проезжающие внизу… ветер трепал причёску, глаза под маской щипало от сухости… Когда она узнала, что её любимый является Котом Нуаром, то была скорее рада такому стечению обстоятельств, ведь поцелуй с напарником мог разрушить её мечты, если б на самом деле Адриан и Нуар оказались разными людьми. Конечно, ей, как и любой девушке, стало обидно и пришлось уйти, чтобы свыкнуться с мыслью, а после вернуться к нему… Баг не думала, что он станет её искать, но когда увидела, что его волнение намного сильнее, чем она могла предположить, то незамедлительно простила ему всё на свете… Любовь всегда прощает всё, вне зависимости от обстоятельств… Да, её догадки о Габриеле Агресте подтверждались фактами, но ЛедиБаг никогда не была уверена до конца, а теперь поняла, что и не хотела быть уверена. В ту ночь, когда Тикки стало плохо, она боялась именно этого исхода, боялась, что её знакомые, друзья, кумиры или родные могут скрываться под маской злодея… масками злодеев… Если б Леди только могла знать раньше причины поступков Бражника, если б только она поняла, что он за человек… Сейчас же всё запуталось окончательно. Как ей сохранить такое в тайне от Кота Нуара, как сделать так, чтобы он не узнал?.. Баг понимала, что её отчаяние, боль и обида очень скоро привлекут к ней Акуму, а поскольку избавиться от своих чувств она не могла, то решилась на единственный, как ей казалось, логичный и лёгкий выход… Если оттолкнуться руками и прыгнуть, отпуская Тикки где-то посередине, то все проблемы уйдут, ничего не нужно будет объяснять, ничего решать… Всё закончится... Бражник заберёт их талисманы и сделает то, что должен… ЛедиБаг пододвинулась к краю, ещё мгновение, и она бы прыгнула, но в этот момент позади неё кто-то приземлился. Она резко обернулась и удивлённо распахнула глаза. Над ней возвышался человек в маске, зелёном костюме и с панцирем на спине, однако он не был Карапасом.

— ЛедиБаг, — незнакомый герой обратился почтительно и осторожно, — Меня зовут Нефритовая Черепаха. Идём со мной.

Леди бросила взгляд на протянутую руку и отвернулась.

— Уходите.

— Увы, не могу, — Черепаха склонился над ней и коснулся плеча, сжимая его по-дружески.

Теплота разлилась по всему телу от этого прикосновения, глаза снова наполнились слезами, и она сдалась. Её ладонь легко скользнула ему в руку, и Баг крепко схватилась за пальцы, словно утопающий за спасительную соломинку.

— Идём.

Оказавшись с ним у дверей дома Мастера Фу, Маринетт, наконец, поняла, кто перед ней, но не успокоилась, а только сильнее напряглась. Он усадил её в кресло в гостиной и тихо произнёс:

— Вайзз, Тикки, трансформация.

Костюмы исчезли, и Мастер на некоторое время удалился, чтобы принять таблетки — всё-таки перевоплощение в таком возрасте давалось нелегко. Когда он вернулся, его гостья сидела, сжавшись в комок, и тряслась, но она, очевидно, не замечала этого. Тикки, Вайз и Плагг шептались в углу.

— Я хочу знать только две вещи, Маринетт… открылись ли вы друг другу с Котом Нуаром? И, что произошло сегодня в доме Агрестов такого, от чего Плагг покинул своего носителя и явился сюда, предчувствуя беду?

Она сдержанно кивнула.

— Личность Нуара мне известна, — ей казалось, что эти разговоры ничем не смогут помочь и не смогут исправить такое чудовищное предательство. Ему следовало рассказать всё сразу. Всё сразу, чёрт возьми!

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — очень тихо произнес Фу, присаживаясь перед ней на колени и забирая холодные ладони девушки в свои морщинистые сухие руки.

 — Нет, не понимаете! — ответила Маринетт, намного громче, чем собиралась. Она отвернулась и уставилась в окно, где темнел силуэт Эйфелевой башни; он расплывался перед глазами, принимая образ монстра из детских мультфильмов.

— Ты боишься чувствовать то, что чувствуешь, и тебе страшно. Это я понимаю, — возразил Мастер, — Наоборот… в том, что ты способна ощущать такую боль, и заключена твоя сила.

Маринетт физически ощущала, как ярость поднимается в ней, как всё её существо балансирует на грани срыва, делая ненависть к спокойному голосу старика почти осязаемой. 

 — Ах, вот как! Моя сила? — голос дрожал и срывался, но девушка не меняла положения головы, хотя уже ничего перед собой не видела, — Да вы-то откуда можете знать?

 — Почему же я не могу этого знать? — невозмутимо спросил Фу.

Это было уже слишком. Маринетт обернулась, дрожа от ярости.

— Вам не понять, что я чувствую, потому что вы - не я!

— Маринетт, твои страдания доказывают, что ты остаешься человеком! Именно она даёт тебе силы и способность быть ЛедиБаг…

 — ТОГДА! Я! НЕ ХОЧУ! БЫТЬ! ЛЕДИБАГ! — воскликнула она, вскочила и, схватив с ближайшего высокого столика хрупкий фарфоровый чайник, швырнула его через всю комнату. Тот ударился о стену и разлетелся на сотни крошечных кусочков, — Плевала я на силу ЛедиБаг, если с ней мне всё равно не выиграть этой битвы! — ваза с цветами тоже превратилось в осколки, — Хватит с меня вашей болтовни, Мастер Фу! Я ухожу, — Следующим под руку подвернулся столик, на котором минуту назад стоял фарфоровый чайник. Он упал на пол и отбросил в сторону ножки из красного дерева.

Мастер Фу не шелохнулся, никак не отреагировал на её поведение, а лишь молча наблюдал.

— ЧТО ВЫ МОЛЧИТЕ! НЕЧЕГО СКАЗАТЬ! ДА? — крикнула Маринетт так громко, что чуть не сорвала горло. Секунду-другую она боролась с собой: ей хотелось кинуться на старика и встряхнуть его, сделать ему больно, чтобы он ощутил хотя бы часть того ужаса, который переполнял её…

— Есть, — молвил Фу ещё спокойнее, чем прежде, — Ты, наверняка, ожидала, что твой кумир в мире моды и отец любимого человека не подтвердит догадок, не опустится до такого, а на самом деле всё вышло наоборот. Я не знаю, что произошло, что ты узнала, но я же вижу… Конечно, тебе не все равно… 

 — Я хочу уйти, — она выслушала его до конца, и теперь говорила почти так же спокойно.

— Конечно, но сначала ты выслушаешь меня.

— Думаете, — высокомерно заявила Маринетт, — я стану вас слушать? После всего? ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ВЫ СКАЖЕТЕ!..

— Придется, — твердо перебил Фу, — Потому что ты не знаешь и половины того, что должна. А я должен, наконец, всё это тебе рассказать.

— О чем это вы го… Ах, ну да… вина за всё это лежит на вас, потому что скрывать преступника равносильно тому, что и самому быть преступником!

 — Да. Ты абсолютно права. Я виноват в том, что скрывал от тебя многое из того, что следовало рассказать, — раздельно произнес он, — Вернее, виноват главным образом я. Не стоит, конечно, брать на себя всю ответственность целиком. Думаю, я уже могу называть его имя… Габриель Агрест был умным, отважным и энергичным молодым человеком, а такие люди редко идут на компромиссы и прячутся, когда другим угрожает опасность. Это и привело его к тому, кем он является теперь. Тем не менее, я хочу признаться, что в твоём сегодняшнем визите в дом Агрестов не было нужды, да и во многом другом, случившемся в последние годы. Если бы я был откровенен с тобой… к сожалению, мне не хватило на это смелости… ты уже давным-давно знала бы всё, а Париж был бы избавлен Бражника. В запасе у меня, безусловно, есть небольшое оправдание: я не мог открыть тебе его личность напрямую, никто и никогда не преступал этой черты… ни владельцы талисманов, ни хранители… я и сейчас не знаю, какие могли быть последствия такого поступка.

Маринетт замерла посреди комнаты, не понимая, что делать дальше. Верить ему, или развернуться и уйти.

— Сядь, пожалуйста, — это был не приказ, а просьба.

Она помешкала, затем медленно вернулась к креслу, пересекая комнату, замусоренную разбитыми и сломанными вещами.

— Я должен с тобой объясниться, Маринетт, — продолжил Мастер, — Я ошибался, как любой человек моего возраста. Молодые не могут понять стариков, потому что ещё не прожили жизни, а старики как раз в состоянии понять молодых, но часто забывают об этом… Я не должен был молчать и лгать тебе.

Темнело. Солнце опускалось за горизонт; небо над городом стало ярко-розовым, а после медленно сменилось перламутровыми оттенками синего. Последние солнечные лучи упали на Хранителя талисманов: на его серебряные брови и бороду, на глубокие морщины, избороздившие смуглое лицо.

— Помимо личности Бражника, я знал и кое-что ещё. То есть, достаточно много знал, однако моим выбором было не ранить твою юную хрупкую душу, не волновать твоё сердце излишними переживаниями. Я наивно полагал, что рано или поздно ты догадаешься сама. Обо всём. Я не хотел, и не думал, что это станет таким для тебя ударом.

— И что же вы знали? О чём ещё не сказали мне, Мастер Фу? — это прозвучало обречённо. Маринетт вообще сомневалось, что существует что-то серьёзнее, чем раскрытие личности Бражника.

— Его жена была у меня перед исчезновением, хотела вернуть талисман Павлина… Я не взял. Я не взял и совершил чудовищную ошибку. Подробности этой истории наполовину сокрыты от меня, но она рассказала, что брошь была повреждена, что её муж ещё сильнее пристрастился к власти, данной талисманом мотылька, и что ей становится с каждым днём только хуже…

— Она? Она предупредила вас?

— Да. Я позволил ей найти меня, предчувствуя опасность… Я наивно полагал, что помогу ей, но оказалось, что это так не работает. Эмили не любила Габриеля изначально, а то чувство, что она испытывала, было лишь отражением эмоций Квами, многократно усиливающих её первую влюблённость. Я был настолько малодушен, что не смог сказать ей этого, потому мне пришлось отказаться от талисмана Павлина, и скрыть своё местоположение. Мне удалось сохранить в тайне эту встречу, но я уже тогда понимал, что прятаться вечность не удастся. Осознав всю сложность ситуации, я принял решение, что пора выпускать главную пару моей коллекции… Мне пришлось потратить на поиски подходящих людей несколько лет, и я, подбрасывая шкатулку с кольцом, понятия не имел, что за мальчик подал мне руку помощи. Если б я только знал…

— Ясно, — Маринетт, внимательно слушавшая рассказ до этого, снова отвернулась к окну, за которым уже не было заходящего солнца, а лишь Эйфелева башня, покрытая тысячами своих сияющих огоньков. Голос звучал бесцветно, почти отрешённо, — значит, вам было известно всё. Ну или почти всё… И, что же прикажете делать? Как я смогу упрятать за решётку, или, что ещё хуже, убить отца человека, которого люблю?

Мастер Фу цокнул, заставляя её снова обратить на себя внимание.

— Ты же ЛедиБаг, Маринетт. ЛедиБаг! Тебе не нужно, даже запрещено, убивать его или сдавать властям… в твоих силах его спасти, сделать так, чтобы он отдал талисман добровольно...

Она удивлённо моргнула и вдруг рассмеялась истеричным недобрым смехом.

— Он не отдаст. Вы хоть понимаете, что он задумал? На что он собирается пойти?

— Не понимаю, — в его словах отчётливо слышалась печаль и попытка скрыть страх перед возможной новостью, — но очень хотел бы понять. Тогда, как бы сильно ты не была во мне разочарована, я смогу помочь тебе… Мои знания смогут помочь. Но пока да, я не понимаю.

— Вот именно. Не понимаете! Его ассистентка использовала, как вы сказали, сломанную брошь? В общем, она использовала талисман Павлина…

— И теперь с ней происходит что-то плохое?

Маринетт провела ладонью по лицу, замечая, как сильно дрожат пальцы.

— Не знаю. Я видела его жену в стеклянном гробу… или… может это была капсула… говорила с Дуусу и слышала, как он говорит с Нууру… Мисье Агрест превратился в Бражника при мне. Я чудом осталась незамеченной… Даже не понимаю как? — она обняла себя за плечи.

Её собеседник склонил голову на бок и настороженно спросил.

— Что ты слышала? Его планы?

— Да… не совсем уверена, но, кажется, он собирается вернуть жену, пожертвовав при этом жизнью своей помощницы…

— Что? — Фу сглотнул и встал, нервно перебирая пальцами, — Он хочет нарушить закон природы, не надеясь ни на что… даже не зная последствий?! Теперь понятно, зачем ему оба ваших талисмана. Вместе…

— Талисманы ЛедиБаг и Кота Нуара дают неограниченные возможности... знаю. Теперь вы понимаете? Понимаете, что я не смогу убедить его отдать талисманы?

— Нет, сможешь… теперь всё прояснилось, — он поспешно вернулся и снова схватил её ладони, присаживаясь на пол, — Грядёт битва, в которой ты должна вывести Бражника на личный разговор. Только ты и он. Если его помощница уже надевала талисман Павлина, её смерть повлечёт за собой череду необратимых событий. Войдя в контакт с Дуусу, она обрекла себя на связь, которая принадлежала другой. Он теперь не только не связан со своей женой по закону, но и не связан с ней магией Квами… Что им движет, мне неизвестно, но связь сменила приоритеты и теперь… — Мастер схватился за голову, — Это тяжело объяснить… Бедная женщина, она оказалась в этой ловушке случайно.

— Нет. Не случайно. Она его любит, и полюбила до того, как стала Маюрой.

— Любит?.. Любила до того, как… Она… Всё это очень печально, Маринетт, и невероятно. Раньше только Плагг и Тикки были парой, которая не вселяла любовь, а уже находила носителей любящих. Они никогда не могли менять чувств тех, кто использовал их камни чудес, даже если талисманы передавались другому человеку. Остальные же пары Квами сами образовывали эту связь, используя собственную, и максимум могли принадлежать уже влюблённым людям, но не любящим… Это Дуусу заманила тебя туда… Я больше, чем уверен, что она не хочет терять такого ценного носителя так скоро… Так значит… эта женщина… она умирает?

— Она в опасности, и я не знаю, что с ней… Вы говорили, что не смогли помочь Эмили Агрест, потому что она не любила его изначально, а Натали? Ей вы сможете?... — она на мгновение задумалась, — А, вспомнила, в сообщении было сказано, что она взяла больничный… в сообщении для его сына… для… О, боже! Кот Нуар! Он станет меня искать.

— Спокойно, подружка… у меня от голода живот сводит, ужас… но я-то всё ещё здесь, — встрял Плагг, — напиши ему. Скажи, что устала после встречи с его отцом и пошла домой. Почти не соврёшь.

— Да? — Маринетт пару секунд смотрела на него с открытым ртом, а после достала телефон, — Да, конечно, ты прав.

Мастер с интересом наблюдал за ней, раздумывая о чём-то своём, под щелчки нажимаемых на смартфоне букв.

— Возможно, — наконец, произнёс он, когда она снова подняла голову, — Но тогда, и ты должна быть сильной. Думай о том, что Маюра просто человек, женщина, которую нужно спасти, а вместе мы сможем спасти её, Маринетт, и исправить талисман… Сможем, но только если камни Мотылька и Павлина вернутся в мою шкатулку... Думай ещё и о том, что будет с Котом Нуаром, если он вдруг увидит мать, которую уже похоронил, узнает о двойной жизни отца, о его помощнице… Что будет с ним, если все, кого он считает родными людьми, окажутся предателями? И ты войдёшь в их число, потому что не сказала сразу, потому что скрывала… Думай и о том, что будет с твоими родителями, если они найдут тебя, лежащей у подножия башни Монпарнас? И подумай о том, что случится, если план Бражника будет приведён в действие и завершён… Кто явится к нему в образе жены? Кто будет этим монстром, пришедшим из того мира? Как нельзя повернуть время вспять, так нельзя вернуть тех, кто ушёл... это неправильно, опасно и противоестественно! И, уж тем более, нельзя разбрасываться собственной жизнью, наивно полагая, что существует проблема, которую ты не можешь решить.

— Я так устала… Боже, как я устала…

В её глазах стояли слёзы. Пережитые потрясения, эмоции и разговор вывели её из стадии шока и заставили ясно взглянуть на ситуацию. В душе царило опустошение и апатия... путь, лунной дорожкой лежавший у ног, был точно определён. Она больше не винила Мастера Фу во всех грехах, и никого не винила… Маринетт всё поняла, но от этого стало ещё больнее, ещё печальнее… Ей, наконец, удалось расслабиться, отчаяние схлынуло, оставляя лишь пустоту после себя, в которую пришлось впустить боль, открыться ей и отчаянно задохнуться в рыданиях. Мастер обнимал её, по-отечески гладя волосы, и шептал…

— Возьми самых верных своих последователей. Время пришло, Маринетт Дюпен-Чен. Ты должна быть сильной. Время пришло.