Габриель Агрест ходил по своему кабинету из стороны в сторону, заложив руки за спину. Маринетт сидела в кресле в позе эмбриона и равномерно покачивалась.

— Значит, — он остановился перед ней и снял очки, устало протирая глаза, — Натали забрали из-за талисмана Павлина? Вместе с талисманом Павлина?

— Я в десятый раз повторяю, да. ДА!

Габриель неопределённо дёрнул головой.

— Судя по вашему рассказу, надежды почти нет… — он выдержал небольшую паузу и спросил уже мягче, — думаете, она жива?

— Я верю в это, мисье Агрест, но, поймите, в разговорах мы теряем время. Вы должны помочь мне.

— Как? Остались только ваши талисманы, если они у вас были…

— Были и есть. Осталось три талисмана. ЛедиБаг, Кота Нуара и ваш.

— Мой? Позвольте вам напомнить, что у меня нет никакого талисмана, Маринетт.

— У вас - нет, зато у меня - да, — она подняла голову, отмечая, как вздрогнули кончики его пальцев, что почти сразу было скрыто в сжавшихся кулаках.

— Нууру сейчас у вас?

Маринетт встала, на вытянутой руке преподнося ему раскрытую шкатулку с камнем Мотылька.

— Мисье Агрест, я прошу вас принять этот талисман и помочь. Несмотря на отношения между нами в прошлом, несмотря на разногласия ЛедиБаг и Бражника, мне нужна ваша помощь. Очень нужна.

Агрест протянул руку, но не взял камень, останавливаясь в паре сантиметров от него. Скрывать дрожь уже не удавалось, и он, словно борясь с чем-то неминуемым, отпрянул и выдохнул. На его висках выступил пот.

— Я не могу, мадмуазель Дюпен-Чен. Простите… я…

— Что?! Вы что, издеваетесь?! — её васильковые глаза вспыхнули гневом, который возник скорее от отчаяния и безысходности.

Габриель стал пятиться, испуганно взирая на талисман. Маринетт шла на него.

— Я, правда, не могу. Не могу его принять…

Она негодовала.

— Жертва Натали будет напрасной, если никто не станет помогать ЛедиБаг! Вы можете строить из себя сколь угодно жестокого, грубого и эгоистичного, но… — Маринетт выругалась словами, которые обычно не произносила в чьём-либо обществе, — … я знаю, кто вы на самом деле. Вы любили жену, любите Натали, и любите своего сына…

— ...Я и вас уже полюбил, как дочь, как друга… что я несу… я имел в виду… — и, если до этого он как-то сдерживался, то теперь самообладание совсем покинуло его, — да уберите от меня это! Я, чёрт возьми, просто боюсь! Я боюсь, Маринетт. БОЮСЬ!!! — Агрест с размаху надел очки и отошёл к окну.

Она застыла, не отводя шокированного взгляда: гнев ушёл, оставляя в её сердце давящую пустоту.

— Вы тоже стали мне другом, — тихо ответила она, — поэтому я здесь... Чего вы боитесь? Расскажите.

Он удручённо покачал головой.

— Мне не нравится, что в такую минуту рядом со мной именно вы, Маринетт, что именно перед вами сейчас я должен быть откровенен. Я стыжусь этих чувств, стыжусь самого себя и своего прошлого, поэтому не смогу вам помочь. Боюсь, что новая связь с Нууру разрушит всё, что было выстроено мной за этот год, боюсь, что приняв талисман из ваших рук, я уже не захочу и не смогу отдать его обратно…

— Ваши чувства не что-то постыдное, мисье Агрест, они лишь определяют вас, как человека. А что касается талисмана, так у меня достаточно рычагов влияния, силы и способностей, чтобы забрать его обратно, — Маринетт попыталась перевести всё в шутку.

Габриель не ответил. Он молчал так долго, что она решила, будто разговор окончен, но мужчина заговорил снова в полной тишине, почти испугав её.

— Если я соглашусь, как мы найдём Натали?

— Талисманы связаны, вы забыли? Мы сможем отследить шкатулку, когда перевоплотимся, или Натали, если она ещё Маюра.

— Хм, логично… вы умеете уговаривать, только есть ещё один момент. Планируете ли вы раскрыть Коту Нуару наши личности?

— О, боже… — девушка приложила ладонь ко лбу, — Нет, конечно же, нет. И, если в ходе битвы это произойдёт случайно, я сделаю всё, чтобы личность нынешнего Бражника никогда не связали с прошлым. Я сдержу обещание, мисье Агрест, а вы?

— Я что-то обещал и до сих пор не выполнил? Или вы просите что-то взамен?

— Прошу. Отправляйтесь по следу и ждите нас там. Наблюдайте, но не действуйте. Это вам по силам?

— Наблюдать, но не действовать? Что ж, вполне.

— Только, пожалуйста, без глупостей. Поодиночке мы слабы и только вместе способны победить.

— Не забывайте, что у меня в этом опыт поболее вашего. Я смогу за себя постоять, пока вы не прибудете на место.

— Я надеюсь на вас и буквально вручаю в руки судьбу всего дела. Берите талисман и идите, только… мисье Агрест… берегите себя, — она уверенно вложила шкатулку в руки модельера.

— Маринетт, — он кивнул, стукнув каблучками, словно приветствовал знатную даму на балу. Габриель пребывал в каком-то трепетном ощущении величия момента, пугающая и одновременно долгожданная встреча с Нууру отчего-то тревожила его сердце, — останьтесь. Будьте со мной в этот момент. Пожалуйста.

 Улыбка сочувствия возникла на лице девушки.

— Я использовала этот талисман и вполне понимаю, почему именно вам страшно. Силу чувств невозможно контролировать, когда ты и сам во власти собственных эмоций. Того, что делало вас Бражником раньше, больше нет. Сейчас что-то новое появилось в вашем мировосприятии, мы все меняемся, а время идёт. Подчинитесь энергии талисмана и повелевайте ею. Только подчинившись чувствам и отдавшись в их плен, вы поистине сможете быть свободны.

Он воодушевлённо вздохнул и приколол камень под свой неизменно полосатый шарф. Нууру появился, оказавшись к нему спиной на уровне груди, и распахнул печальные глаза, встречаясь взглядом с Маринетт.

— Всё в порядке, миледи?.. — Квами едва закончил фразу, а уже почувствовал, что талисман не у неё, и резко обернулся, — Хозяин! — его голос задребезжал, становясь похожим на звук скольжения ножа по стеклу.

— Не зови меня так больше!.. — Габриель приложил руку к груди, — Клянусь уважать Квами моего талисмана, советоваться с ним и беречь его… я всё помню, Нууру. Прости, что так долго пытался вспомнить, кто я.

Тот восторженно затрепетал крылышками, перевернулся в воздухе, но тут же сделал серьёзное лицо.

— Я очень рад.

— Нууру! Подними свои крылья! — выдохнул Агрест.

Вспыхнул тёмно-пурпурный свет, мужчина скрестил руки у груди, но тут же раскинул их в стороны, будто открывая себя целому миру. Мотылёк закрутился в почти размытое пятно, уменьшился и юркнул в талисман, который в этот момент приобрёл четыре изящных крыла, а после костюм цвета безлунной ночи стал медленно взбираться по ногам, спине, рукам, шее, завершаясь плотно прилегающей знакомой маской. Трость возникла над головой, и Бражник, выверенным движением руки, поймал её, прокрутив в пальцах, и дерзко ударил кончиком об пол. Мириады бабочек взвились вверх…

— Вау! Это что-то невероятное, мисье Агрест. Я и подумать не могла, что ваша трансформация выглядит так… так… так красиво!

Он поднял недоверчивый взгляд.

— Я чувствую себя иначе…

— Да, — она широко улыбалась, сияя лучиками довольных глаз, — вы забыли сказать одно слово, и ваше сердце само выбрало путь.

— Я забыл?.. Что?.. — его вдруг осенило, — Цвет… я не назвал цвета крыльев.

— Да, вы правы. И посмотрите на свой костюм!

— Что, что с ним? — Габриель сделал шаг вперёд и осмотрел себя в высоком зеркале.

Некогда тёмный костюм Бражника больше таковым не был, однако он уже и не являлся белым костюмом МисьеПапийона. Его структура походила скорее на ткань ламе и переливалась от тёмно-пурпурного до светло синего. Маринетт стояла, раскрыв рот от изумления.

— Нууру отражает вас, ваши чувства как есть, когда вы не диктуете ему и себе установленный выбор. Это невероятно…

Бражник улыбнулся уголком рта и кивнул.

— Это всё прекрасно, но вы сами сказали, нужно спешить. Кот Нуар сейчас в моей студии, делает первые шаги в костюмах нашей с вами коллекции. До встречи, Маринетт Дюпен-Чен, и удачи, — он снова лихо прокрутил трость, распахнул окно и исчез.

— И вам удачи, мисье, — шепнула она, глядя на покачивающиеся газовые шторы.

***

Маринетт входила в эту студию тысячу раз, работала здесь, не замечая времени, не жалея сил, и вот теперь шла к знакомой двери, словно впервые. Колени подгибались, голова кружилась, перед глазами плыло, а сердце дико колотилось от страха и предчувствия, наполненного паникой. Дверь тихо скрипнула, дорожка яркого света упала в затемнённую студию и исчезла. Всё здесь было как обычно: на столе снова стояла недопитая чашка кофе Габриеля Агреста, кресла сдвинуты так, как сдвинул их модельер, предлагая ей повнимательнее разглядеть новую ткань, эскизы по прежнему валялись на полу, случайно сброшенные неуклюжим взмахом руки... Однако студия не была пустой, как показалось на первый взгляд, — две женщины в белом подкалывали костюм на мужчине-модели, в котором даже со спины не трудно было узнать Адриана. Маринетт опустила глаза в пол, сглотнула, взяла себя в руки и обратилась к нему.

— Адриан, нужно срочно поговорить.

И мир остановился. Наполнился оглушительной тишиной, и, казалось, не осталось ничего кроме их общего дыхания… взволнованного и испуганного… Он взмахом руки остановил своих помощниц и попросил их удалиться. Пожалуй, в этот момент Адриан был больше похож на своего отца, чем на себя самого.

— Мне показалось, наша утренняя встреча была исчерпывающим разговором, — он повернулся. В его холодном взгляде не отражалось ничего.

— Это другое, тут…

— Я не желаю слушать твои оправдания. Если не за этим, то зачем ты пришла?

— Я…

— Нет! Не хочу знать! Уходи, Маринетт. Уходи, или я сам это сделаю.

— Адриан…

— Ясно, значит я, — Адриан направился к выходу.

— Мастер Фу умер! — выкрикнула она в последней попытке задержать его.

Он отдёрнул руку от двери, словно обжёгся.

— Что ты сказала?

— Мастер Фу, мёртв. Адриан, мне нужна помощь Кота Нуара, талисманы в руках опасного тайного общества. Мне нужна помощь. Без тебя шансы на победу ЛедиБаг стремятся к нулю.

Агрест младший взглянул на неё, медленно подошёл и высказался, глядя в глубины васильковых глаз, которые, в свете недоверия и обиды, его совсем не смущали.

— Разбирайся с этим сама. Я больше не Кот Нуар и не являюсь собственностью лживой ЛедиБаг. Я ничем не смогу тебе помочь.

— Хотя бы выслушай меня…

— Нет. Через пару минут приедет Кагами, и я не хочу, чтобы она застала нас здесь вдвоём.

На глазах Маринетт выступили слёзы, но она успешно скрыла это, опуская пышные ресницы.

— Конечно. Прости. Да. Ты имеешь на это право. Я просто хочу, чтобы с тобой всё было в порядке, — Маринетт положила шкатулку с талисманом Кота Нуара на столик между двух кресел. Полупустая чашка пошатнулась, опасно накренившись в бок, но удержалась и плюхнулась обратно.

— Я его не приму, Маринетт. Я же сказал, помощи не будет, — парень задержал взгляд на шкатулке.

— И не нужно. Я прошу лишь сохранить жизнь Плагга и... свою жизнь. Бери Кагами, талисман и уезжай из города. Прямо сейчас. Твой отец уже в пути, прошу тебя. Плагг будет последним, если я проиграю. Я умоляю тебя защитить его.

— Ты сегодня пришла спасти моего отца? Попросить уехать?

Она не поняла, к чему был этот вопрос, поэтому ответила очень рассеянно и как-то неуверенно.

— Да.

Адриан вздохнул, взял шкатулку и снова посмотрел на девушку.

— Я чувствую, что в Париже действительно будет неспокойно некоторое время. Я уеду. Сделаю так, как ты сказала…

— Хорошо… — за дверью послышались шаги, Маринетт печально улыбнулась, выпрямилась и громко произнесла, — Тикки! Давай!

Ручка щёлкнула, свет из коридора упал в затемнённую студию, Кагами шагнула внутрь, обращая взгляд к своему другу, который кивнул и мгновенно вернулся к той, с кем только что говорил, но не нашёл её. Никого рядом с ним не было. ЛедиБаг ушла, оставляя за собой лишь несколько прощальных слов, зависших в воздухе и ещё не отзвучавших до конца.

— Я всегда любила и буду любить тебя, Адриан. Прощай…

***

ЛедиБаг пронеслась ровно пять кварталов, прежде чем остановилась, чтобы отдышаться. За ней словно гнался его взгляд... холодный, безучастный, отталкивающий... и это «приедет Кагами, и я не хочу, чтобы она застала нас здесь вдвоём»... Она тяжело дышала, сердце выпрыгивало из груди... Леди села, открыла Йо-Йо и нажала на значок мотылька, появившегося в круге... Сигнал дважды мигнул, исчез и снова появился, формируясь в маршрут, который прямо сейчас она собиралась преодолеть.