Старинный замок Ля Рош-Курбон, куда частные владельцы давно не пускали посторонних, на первый взгляд был абсолютно пуст. Дождь нещадно хлестал по мощеным дорожкам, обрамлённым аккуратными зелёными кустиками, и поливал остроконечные башенки, омывая их со всех сторон: одна из капель проникла в щель между каменными стыками, пробежала по тёмной, холодной стене, спустилась вниз и замерла на полу, подрагивая от равномерного стука, еле слышно доносившегося откуда-то снизу. Путь капли подхватила пылинка — она нырнула в запертую деревянную дверь с железными вставками, упала вдоль винтовой лестницы, подхваченная воздушным потоком, и осела у арки, из которой плавно сочился свет. Там, в большой зале с колоннами и чёрным мраморным полом, происходило что-то необычное. Весьма необычное для современного мира. У самого входа стояла женщина в компании двух охранников, в твёрдых руках которых высоко вздымались старинные копья, — все были одеты словно монахи: напротив располагались столы, и двенадцать фигур в мантиях, вышитых золотистыми символами по рукавам и краям накинутых капюшонов, а в центре стройная фигура девушки. Её лицо также скрывал капюшон. Звук, потревоживший каплю, исходил отсюда. Двенадцать человек за столами равномерно отбивали ритм руками по деревянным подлокотникам своих кресел.

— Et tempus definit aeternitatem, — сказал один из них.

— И пусть момент определяет вечность, — повторили остальные уже на французском.

— Гидеон, — женщина, что стояла с охранниками, выступила вперёд. Свет упал на её лицо, прорисовывая черты мадам Росси, — ей давно не восемнадцать! Это глупо! И к тому же она девушка!

Тот, кто произнёс фразу на латыни, поднялся.

— И это ваша с Иво вина! Он должен был сообщить, что родилась дочь! Теперь она единственная наследница и избрана Орденом. Твоя дочь исполнит предназначение или умрёт!

— Гидеон!

— Что? Ты чем-то недовольна? Когда я предложил тебе быть со мной, ты выбрала Иво. Он предал нас спустя год, а ты сбежала. У тебя было всё, и могло быть ещё больше!

— У меня не было ничего, кроме дочери. Я смогла дать ей жизнь, какой никогда не дал бы нам Орден в уединении.

— Безусловно. Ты сохранила ценность её крови, её жизни для Ордена. Ты должна быть благодарна, что избрана именно она, иначе вас обоих уже давно ждала бы смерть за поступок Иво. За поступок её отца! Ты всё рассказала ей?

— Да. Она знает.

— Прекрасно! — Гидеон сел на место, показывая, что разговор окончен, и обратился к избранной, — Значит, ты готова помогать нам? Готова пройти путь до конца и достать оставшиеся шкатулки у последнего Хранителя?

— Да, — твёрдо ответила девушка в центре и поправила прядь длинных глянцево-рыжих волос.

Женщина, сидевшая у самого края, переглянулась с соседом, встала и прошла к ней. Она развернула принесённый тёмный свёрток, показывая шкатулку с талисманами, и открыла её.

— Выбери талисман, который ты используешь во благо наших целей. В твоё распоряжение поступит отряд обученных бойцов в комплекте с оружием и частичными способностями. Любые средства будут оправдывать нашу цель. Делай то, что посчитаешь нужным.

— Я возьму талисман Лисы, конечно, — девушка надела кулон на шею.

— Принимая этот дар, склонись перед великим Тёмным Орденом и его магистрами. И пусть момент определяет вечность.

— И пусть момент определяет вечность, — повторила Лила Росси. На её лице в этот момент расцвела дерзкая и торжествующая улыбка.

***

Маринетт и Натали ловили взглядами падающие мириады блестяще-оранжевых звёзд, которые таяли в процессе падения и оседали пыльцой на пол, засыпая его по идеально чёткому кругу… Ещё мгновение назад девушка и женщина плакали в объятиях друг друга, не подозревая, что потеряли последнего Хранителя, единственного человека на земле, кто мог им помочь. Маринетт плохо помнила последние минуты… Как сорвалась к старику, коснулась расслабленных пальцев и тут же отпрянула, с ужасом взирая на возникшую мраморную статую перед ней. Тело Мастера стало твёрдым и светлым, с тёмными прожилками, однако оставалось таким недолго: его структура изменилась, медленно покрылась трещинами, а после, с лёгким «пуф», рассыпалась и выбросила вверх эти самые блестящие звёзды… Натали смотрела на последнюю из них и почти не моргала до тех пор, пока звёздочка не коснулась пола и не слилась с остальными своими собратьями, тогда она вздрогнула и повернулась.

— Ты выполнишь его просьбу? Призовёшь Кота Нуара и Бражника, чего бы тебе это не стоило? — её голос срывался и изредка переходил в хрип.

— Да, — не задумываясь, ответила Маринетт, — в любом случае это мой долг.

Санкёр собиралась возразить, только вдруг затаила дыхание и очень тихо произнесла.

— Слышала?

Маринетт отрицательно качнула головой, но не закончила движения, тут же распахнув глаза. За окном сквозь моросящий дождь отчётливо были слышны шаги и звук затвора автомата. Сердце пропустило один удар и стремительно забилось, парализуя тело.

— Неужели они следили?

— Тихо… хорошо, что мы не стали включать свет, — Натали отошла к креслу, схватила сумку подруги и достала что-то из своей, — иди сюда.

— Что? Что ты делаешь? — Маринетт последовала за ней.

— Я даже не подозревала, что всё так серьёзно. Если честно, даже не поверила ему, но, тем не менее, я готовилась к чему-то такому…

— К чему ты готовилась? С чего ты взяла, что…

— Феникс, о котором говорил Мастер, действительно явился одной из нас. Он явился мне. Точнее она. Ночью в первый день лета. Феникс звала меня и Дуусу. Правда, я не понимаю…

— Мастер Фу объяснял, что в каждом временном отрезке есть только один идеально подходящий носитель для каждого Квами. Я, ты, мисье Агрест, Адриан… Хлоя… все мы идеальные носители. Магия Квами не будет использоваться в полной мере, если кто-то другой наденет талисман… — она не договорила, врезаясь в спину женщины, и в недоумении уставилась на вход в подвал. Он представлял из себя открытый тяжёлый люк, небольшой выступ и лестницу. Оттуда пахло новыми книгами, свечами и яблоками. Темнота внизу казалась зловещей.

— Маринетт, — Натали развернулась и взяла её за руки, — Хранитель прав. Вдвоём нам не победить, но я смогу выиграть тебе время…

На этих словах раздался звук удара о входную дверь, который основательно обоих напугал. Санкёр засуетилась.

— Давай, бери, у тебя будет три талисмана, я отвлеку их, а ты отправляйся к Габриелю и Адриану. Призови их как ЛедиБаг.

— Что? — до Маринетт, наконец, дошло, — Нет! Ты с ума сошла?! Оставить тебя и потерять ещё одного Квами?! Я останусь!

— Мы не справимся, Маринетт! Если с тобой что-то случится сейчас, битва будет проиграна! Миру нужна ЛедиБаг гораздо больше, чем Маюра.

— Нет! Нет, Натали… — окончание фразы заглушил грохот. Входная дверь слетела с петель и множество ног затопало по полу, судя по звуку, ломая цветы и вазы. В этот же самый момент Натали подняла голову, взглянула в васильковые испуганные глаза и шепнула одними губами.

— Прости. Я не вижу иного выхода.

Женская рука легла на грудь Маринетт и легко оттолкнула её от себя… Она стояла спиной к люку, а действие со стороны подруги были достаточно внезапными, чтобы предугадать последствия… Маринетт ухнула вниз, едва успев схватиться за лестницу и повиснуть на одной руке, однако сумку удержать не смогла и та, вместе со шкатулками, приземлилась на пол, издавая тихий пустой звук… Люк захлопнулся, а в следующее мгновение девушка уже смотрела в полную темноту… ключ повернулся в замке…

— Подожди! — она перехватила руки поудобнее, поставила ноги, неуклюже повернулась, попыталась забраться выше, но соскользнула, вскрикнула и слетела с двухметровой высоты на бетонный пол.

Боль пронзила тело и выбила из лёгких весь воздух… голова закружилось… очертания предметов, начинающие проступать в темноте, поплыли перед глазами… тошнота подступила к горлу… «Пожалуй, падать с лестницы в компании Габриеля Агреста было гораздо приятнее, чем без него», — успела подумать Маринетт, прежде чем услышала…

— Дуусу! Трансформация!

Она попыталась встать, но лишь окончательно растеряла силы.

— Ты? Этот старый дурак шёл к тебе? Не к ЛедиБаг? — другой, подозрительно знакомый, голос прозвучал откуда-то справа, — Ну что ж, твой Квами нам нужен тоже. Пакуйте её!

— Размечталась! — гордо ответила Маюра.

Сквозь пелену подступавшего тумана звуки битвы были почти неразличимы… слышались выстрелы… топот… возгласы и вскрики… битва была слишком короткой… слишком… Маринетт теряла сознание, утопая в окружающей темноте… она подняла руку, пытаясь тянуться к двери, но не смогла… мир пошатнулся и рухнул, увлекая её в долгое и без эмоциональное забвение.

***

Маринетт приходила в себя медленно, словно пыталась проснуться от долгого тяжёлого сна… Прежде, чем она поняла, что подвал весь в дыму, а дом над ней горит, прошло около десяти минут — Маринетт подскочила, ударилась обо что-то железное, нащупала шкатулки, сумку и достала серьги ЛедиБаг. Тикки тут же возникла в воздухе и закашлялась.

— Маринетт, что происходит?

— Надо перевоплотиться, Тикки. Я не могу отсюда выйти самостоятельно, а там пожар.

Квами сразу оценила обстановку.

— Я не помогу открыть тебе дверь, но… — она осмотрелась, — Плагг может помочь.

— Мне срочно нужно к мисье Агресту, нет времени.

— На это есть. Я чувствую ещё кого-то, кроме Плагга… Сколько у тебя талисманов?

— Тикки! Да какая разница?!

— Возьми себя в руки, Маринетт! Сколько?

— Три. Ты, Плагг и Нууру…

— Нууру?..

— Не лучшее время для вопросов, Тикки. Я задыхаюсь!

— Я знаю, что делаю. Успокойся и послушай меня. Надень все талисманы и используй по очереди, так двое из нас будут с тобой и смогут помочь советом. Используй силу Плагга, чтобы выбраться, а Нууру, чтобы добраться до города.

— Ладно. На кону жизнь Квами, моя жизнь и жизнь мира, — сказала Маринетт, с трепетом надевая кольцо и прикалывая камень Мотылька.

— Ооо, чувствую, перекусить удастся не скорооо… — Плагг вальяжно потянулся, появляясь рядом с Тикки.

— Привет… — Нууру открыл большие глаза и сразу зажмурился, — что здесь творится?

— Маринетт, нужно уходить! — напомнила Тикки.

— Да, ты права, — дыма было всё больше, наверху полыхало пламя. Маринетт вдохнула поглубже, закашлялась и едва смогла произнести, — Плагг! Когти!

Непривычные ощущения на время вытеснили переживания, в голове прояснилось, вселяя рой хаотичных и задорных мыслей. Боль утихла и сменилась лёгким игривым настроением, которое навязчиво укоренялось в ней, абсурдно противореча сложившейся ситуации. Ей пришлось собрать все свои силы, буквально пробираться к лестнице и вползать наверх, где попытка открыть люк оказалась настолько безуспешной, что вернула её к началу.

— Катаклизм! — появилось покалывание в ладони, которое мгновенно усилилось, превращаясь в лёгкое жжение. Разрушительная сила засияла в чёрной перчатке с острыми коготками.

Она коснулась деревянных досок, и те рассыпалась в прах, железный засов грохнулся вниз. Путь был открыт… Дом действительно полыхал и, судя по падавшим перекрытиям, довольно давно: вероятно, при поджоге взорвался газ. Натали нигде не было, и Маринетт ничего не оставалось как выбраться на улицу и отправиться к тому, к кому (как она надеялась) уже никогда не придётся идти с подобной просьбой.

Стояла глубокая ночь. Дождь прекратился совсем, оставив глубокие лужи и мокрый асфальт тротуаров. После душного жара и копоти, уличная прохлада бальзамом пролилась на сердце.

— Плагг, трансформация, — костюм исчез, и Маринетт взглянула в небо.

— Куда мы отправляемся, миледи? — спросил Нууру, поправив крылышки.

— Я хочу, чтоб твой прежний хозяин помог мне, — Маринетт тяжело вздохнула и поёжилась.

— Случилось что-то ужасное? — испугался Квами. Остальные тоже будто превратились в слух.

— Да, всех Квами забрали, кроме вас троих…

Тикки ахнула, Плагг зашипел, а Нууру весь сжался и сложил крылышки.

— Орден? Это был он? Да?.. Постой, а где Хранитель? — Мотылёк заподозрил самое худшее.

Девушка отвернулась и сделала вид, что заинтересовалась догорающим домом.

— Мне очень жаль.

— Он покинул нас, — Тикки не спрашивала, она утверждала.

Маринетт снова обратила к ним свой взор.

— Мы должны помочь друг другу. Нууру, ты согласен вернуться к мисье Агресту?

Он хлопал огромными влажными глазами. Плагг прижимал уши и гладил пятнистую Квами по голове.

— Маринетт, но ведь, если Мастер Фу погиб, Хранитель теперь ты, — Нууру никак не мог успокоиться.

— Я?

— Да, если Квами останутся живы, ты единственная сможешь хранить шкатулку и контролировать процесс. ЛедиБаг - ты.

— Да я, но… ладно, об этом после. Так ты поможешь мне, Нууру?

— Конечно, камень у тебя. Командуй, миледи, и всё в твоих руках.

— Это не первый раз, когда мы доверяем ЛедиБаг свою жизнь, — чёрный Квами печально погладил пузико и встряхнулся.

— Нууру… — воскликнула девушка, но вдруг резко замолчала и неуверенно спросила, — Нууру, а что говорить-то?

— Подними свои крылья… или расправь… светлые… тёмные… Как там тебе больше нра… — Плагг замолчал на полуслове и увернулся от удара Тикки.

— Как же ты достал! — запищала она.

— Ну, в общем-то, он прав, — констатировал Мотылёк, прерывая их ссору.

— Нууру! Подними свои крылья!

Эти ощущения и вовсе отличались от тех, что были с костюмами Кота и Божьей Коровки. Холод и жар, огонь и лёд, страсть и тоска, обида и прощение, ненависть и любовь одновременно присутствовали в этом перевоплощении… Словно в этот момент все эмоции и чувства мира оказались в ней и принадлежали ей в полной мере… Когда трость возникла в руке, а тысячи бабочек взвились вокруг, Маринетт осмотрела себя: плотно прилегающий костюм с пиджаком-смокингом, намного более женственным, чем какой-либо другой, сидел точно по фигуре, маска едва скрывала глаза, а волосы приобрели приятный блеск и лёгкими локонами ниспадали по плечам.

Плагг и Тикки зло переглядывались, но, увидев превращение, вдруг изменились в лицах.

— А… тебе идёт, — чёрный Квами сглотнул и перевернулся в воздухе.

— Очень идёт, — восторженно поддержала пятнистая.

Бабочки соединились в воздухе на манер воздушного скейтборда, и увлекли Леди прекрасное и захватывающее путешествие, ей ещё не приходилось перемещаться таким способом: стремительно, плавно, легко и, главное, по воздуху. Однако, как бы быстро они ни летели, достичь Парижа удалось только на рассвете, и, поскольку над городом не стоило появляться в обличие супергероя, тем более такого супергероя (это могло навести значительную панику и практически остановить все сферы деятельности), Маринетт перевоплотилась снова и убрала талисманы Кота Нуара и Бражника в сумку. Она осмотрелась, определяя своё местоположение, и рванула на первую же остановку, не обращая внимания на свой внешний вид. Парижане, в это время уже спешившие по делам и на работу, оборачивались и недовольно цокали языками. Одежда Маринетт, высохшая в дымном подвале, теперь выглядела грязной, растрёпанные волосы смотрелись так, словно она провела в чаще леса не меньше трёх суток, а её суета и нервозность наводили на мысль о психическом здоровье, ведь её откровенно трясло, глаза почти безумно блестели от страха… Если с Натали что-то случится, она себе не простит… Маринетт впорхнула в автобус и стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу до тех пор, пока двери не открылись снова. Она выскочила на тротуар, перебежала дорогу, собираясь сделать пересадку, но на другой стороне поскользнулась и сшибла разносчика газет, ткнувшись носом прямо в его ботинки. Тот выругался, когда стопка из рук разлетелась по улице, одна газета упала прямо перед Маринетт — на первой полосе сияло название, привлекающее внимание огромным и витиеватым шрифтом. Оно гласило.

«Агрест против Дюпре»

Маринетт на мгновение замерла, а после взяла промокшую бумагу в руки, отряхнула и прочитала аннотацию, по-прежнему сидя на земле.

— Мадам, я прошу прощения, — молодой парень, уже собравший свою стопку, подал ей руку.

— Спасибо… мадмуазель, если можно, — уточнила она и приняла помощь, не отрываясь от чтения.

— Извините… я… вы, о, это же вы?

— Я? — Маринетт отдёрнула руку и с трудом оторвалась от чтения.

— Вы… Вы, — восторженно восклицал он, — Маринетт Дюпен-Чен, та самая, с обложки прошлогоднего журнала!

— Ааа, да. Это я.

— Я… вы… я восхищаюсь вами и тем, что вы делаете!

— Очень хорошо. Можно я возьму газету?

— Газету? Ах, да… газеты. Конечно. Я на работе. Извините, мадмуазель.

Она медленно проводила его взглядом и сразу вернулась к чтению.

 «Габриель Агрест», — читала Маринетт, — «совсем недавно вновь начавший появляться на светских мероприятиях, на этот раз посетил благотворительный вечер, организованный госпожой Цуруги. Он явился туда с сыном (которому прочат в жёны Кагами Цуруги — спортсменку, чемпионку и посла доброй воли Франции. (прим. редактора) и провёл первую половину вечера в относительном уединении. Никто не мог предположить, что уже к середине мероприятия разгорится такой нешуточный скандал. Луи Дюпре, самый завидный жених Парижа, и просто красавчик, владелец крупной строительной фирмы, начал с ним милую беседу, которая закончилась самой настоящей потасовкой. Что же произошло, расскажет наш корреспондент на странице 28.»

— Маринетт? — услышала она знакомый голос и с досадой взглянула на нарушителя её одиночества.

У остановки притормозил Форд того, о ком только что повествовала статья в газете.

— Луи? О, как ты вовремя! — Маринетт опомнилась и поняла, что потеряла время с этой статьёй. Драгоценное время, — Подвезёшь?

— Конечно. Садись! — он открыл соседнюю дверь, — Что случилось? Ты откуда в таком виде?

— Потом. Всё потом. Очень тороплюсь, Луи. Лучше скажи мне, что за чушь тут?.. — она ткнула газетой ему в лицо, подняла взгляд и выдохнула, — Ооо, не чушь…

— Да уж… Куда едем?

— К особняку мисье Агреста, пожалуйста, — ей с трудом удалось пристегнуться и устроиться так, чтобы удобнее было приводить себя в порядок.

Луи зажмурился и пощупал ушибленный нос, прежде чем нажать на педаль газа.

— Да что ж вас так к нему всех тянет-то?! Он мне чуть нос не сломал!

Девушка подозрительно сощурила глаза.

— А что ты такого ему сказал, а?

Дюпре состроил недовольную мину.

— Ничего из того, о чём ты умоляла меня не говорить.

— А что тогда?

— Я пытался выяснить, из-за чего ушла Натали. И сказал, что люблю её…

Она долго молчала и не отводила от него взгляда, прекратив на это время заниматься собой.

— Ты. Сказал. Габриелю Агресту. Что. Любишь Натали Санкёр? — Маринетт нервно хихикнула.

— Да. А что смешного?

— Ты сказал мисье Агресту, что любишь Натали? — ошарашенно повторила она.

— Ну да, да. А в чём дело?

Маринетт сжала губы и умоляюще посмотрела наверх, словно прося всевышнего помочь объяснить этому балбесу пару прописных истин.

— Если ты, правда, ему это сказал, то получил ещё слабо…

— Я не понимаю! Ты его то обвиняешь, то защищаешь. Он тебе кто? Он что?.. — у него сделалось такое выражение, будто он только что постиг смысл существования вселенной, — Он её любит? Любит, да?

— Ну, конечно, Луи. Неужели так сложно было понять это с самого начала? Иначе, зачем бы такая секретность? Он не убийца, не фанатик… всего лишь модельер. По какой ещё причине Натали могла бы от него прятаться?

— Ясно… ясно, — Луи почесал затылок и переключил скорость.

Он раздумывал над её словами весь оставшийся путь и не произнёс больше ни слова.

— Приехали. Спасибо и прости… я… потом всё объясню… и ты, кстати, тоже кое-что мне… надо бежать. Прости, — она выскочила из машины и, перепрыгнув лужу, буквально впечаталась в стену, нажимая кнопку звонка. Автоматическая система охраны издала сигнал и выдвинула камеру. Незнакомый голос спросил.

— Вы к кому?

— Я Маринетт Дюпен-Чен. К мисье Агресту. Срочно!

— Уточните, к какому именно? — говорили медленно, словно нарочно.

— Какая разница! Открывайте! Да открывайте уже! Пожалуйста.

Камера сложилась, ворота щёлкнули, скрипнули и начали отворяться. Маринетт протиснулась в них и бегом взлетела к крыльцу, дверь распахнулась сама — Маринетт метнулась через холл, не заметив Адриана, идущего с чашкой горячего шоколада, и столкнулась с ним перед лестницей, неуклюже хватаясь за белоснежную рубашку. Пуговицы треснули… шоколад обрызгал руки… парень попытался удержать равновесие, но не смог… Маринетт повалилась сверху… а кружка, победоносно подлетая вверх, разбилась вдребезги прямо рядом с их головами. И всё бы могло на этом закончится, если б не аплодисменты, возникшие словно из ниоткуда. На лестнице стоял Габриель Агрест с абсолютно серьёзным лицом. Он трижды медленно хлопнул ладонями, прежде чем дать ироничный комментарий.

— Мдааа, мадмуазель Дюпен-Чен. Полагаю, это ваша новая традиция, лежать на мужчинах, которые носят фамилию моей семьи?

Она вскинула голову, в предвкушении дерзкого ответа, поднялась на ноги, и вздёрнула подбородок. От таких слов Маринетт на мгновение забыла, зачем пришла.

— Очень тактичное замечание, мисье Умник. Благодарю вас, — она сделала реверанс.

Адриан вставал позади неё, но при этих словах замер на четвереньках, а после плюхнулся обратно и открыл рот. Габриель позволил себе улыбнуться, но только для того, чтоб через мгновение снова стать серьёзным.

— Я так понимаю, случилось что-то экстраординарное. Не на словесную же дуэль вы явились в такую рань?

— Конечно, нет. Случилось, и очень плохое, мисье, — Маринетт поддержала его серьёзность, оглянулась на Адриана, предпринимающего новую попытку встать, покраснела и отвернулась, — нужно побеседовать наедине.

— Адриан, — отец обратился к нему, но продолжить не смог.

— Не объясняй. Даже не хочу ничего знать! — ошарашенно отрезал он, поправляя рубашку, — я в студию, у меня съёмка. Как освободишься, позвони.

Парень подобрал осколки и скрылся за дверью, только тогда Габриель, наконец, перевёл взгляд на девушку.

— Здесь был мой сын, а вы вели себя иначе в его присутствии? Смею предположить, что случилось что-то не просто очень плохое. Что именно?

Их взгляды пересеклись. Он догадался о причинах её визита за секунду до того, как она сама облекла свою мысль в слова.

— Натали…