У Лонгботтомов был специальный порт-ключ на всю компанию, так что прибыли они почти к палатке. Пройтись пришлось лишь совсем немного.

Хайе, Гермионе и Джастину было очень интересно разглядывать по пути палатки вокруг. Одна была даже с палисадником и фонтаном в нём. Палатка же Лонгботитомов выглядела довольно скромно на фоне этих фантастических чудовищ, но внутри был целый особняк. Все разместились с комфортом.

Пока родители и бабушка Невилла пили чай, ребята удрали посмотреть, что творится вокруг. Посмотреть было на что — в лагере творился сущий хаос. Толпы иностранцев, толпы британских волшебников, одетых до ужаса нелепо — Хайя заметила, что у иностранцев, в отличие от британцев, не было проблем с одеждой «под магглов». Наверное, только в Британии миры были так разъединены.

Ребята шлялись до самого вечера, купили себе по омниноклю, вернулись в палатку за полчаса до того, как настало время идти на стадион, и ещё успели выпить чаю и поесть.

Отдельно стоит сказать, что Хайю никто не узнавал: она, как приличная девочка, была в платье, и миссис Лонгботтом в честь мероприятия помогла ей сделать причёску. Единственный минус красивого изумрудно-зелёного платья был в том, что оно было чуть-чуть ниже колена, и комары нещадно кусали за ноги.

Лонгботтомам, как недавно оправившимся героям войны, выделили места в министерской ложе. Она была на самом верху, стадион был виден как на ладони. Когда они пришли, ложа была пуста, и только в углу пристроилась маленькая домовая эльфийка. Ребята посмотрели на неё с любопытством, но трогать не стали.

Вскоре явился министр, Корнелиус Фадж. С ним был болгарский министр магии в роскошной мантии. Он что-то втолковывал Фаджу на болгарском, но тот ни слова не понимал. Забыл дома артефакт-переводчик? Чтобы на такое мероприятие — и забыть артефакт-переводчик, это надо было быть большим умельцем. Впрочем, учитывая всё, что Хайя слышала о министре, она решила, что это неудивительно. Удивительно скорее, как его в министры вообще выбрали.

Потом явился мистер Крауч и помог министру с коммуникацией. Потом явился Малфой, то есть, Малфои, и Хайя им не очень обрадовалась — Драко был неприятный, хоть про его семью она ничего не знала. Слышала только, что его отец был Пожирателем Смерти. Потом явились Уизли, хотя непонятно было, как они умудрились оказаться в этой ложе, и мистер Уизли чуть было не поругался с мистером Малфоем.

А потом… А потом прибыли они — знакомые лица. Широкоплечий рыжий и тонкий брюнет, оба длинноволосые, высокие, статные, и никому не знакомые. Кроме Хайи и явно министра. Нет, Слизерин был знаком кое-кому ещё…

— Ой, — сказала Гермиона.

— Тише, — сказал ей Невилл.

— Кто это? — спросила мама Невилла.

Годрик заметил Хайю и подмигнул ей. Слизерин улыбнулся.

— Кто второй и почему он тебе подмигивает? — тут же спросил Джастин.

Ой.

— Хайя? — спросила Гермиона.

— Потом расскажу, — вздохнула девочка.

Она заметила, что эти двое знакомы всё же не им одним. Люциус Малфой смотрел на Слизерина с каким-то болезненным благоговением, а Бартемиус Крауч — со сложным выражением лица, но с уважением.

Фадж засуетился.

— Это мои хорошие знакомые — Салазар Селвин и Годрик Гордон, — представил он.

Дальше он представил им Уизли и Лонгботтомов, почему-то обойдя вниманием детей. На Августу Лонгботтом он смотрел очень многозначительно, но та ничего не поняла. Гермиона посматривала на Хайю. Хайя молчала.

Наконец, все расселись и перестали многозначительно друг на друга смотреть. Ну, наверное, Хайя не видела. Зато полюбовалась, как Фадж и Малфой устроили чуть ли не забег на короткую дистанцию, пытаясь сесть рядом с великими и ужасными. В результате первым, несмотря на свои габариты, оказался Фадж, и сел он рядом со Слизерином, тогда как Малфою досталось место рядом с Гриффиндором. Вряд ли он этому обрадовался, но виду не подал. Выглядело очень смешно, и Хайя даже пожалела, что не сняла это на омнинокль.

Сначала выступили талисманы команд — вейлы и лепреконы. К лепреконам выбежал хватать золото даже Рон Уизли, и Хайя почувствовала что-то вроде испанского стыда. Не совсем за Рона, она с ним не общалась, но вот за школу — точно. Наверное, Годрик со Слизерином чувствовали то же самое. Ну, или злились. Потом представили ирландскую и болгарскую сборные, судью, и, наконец, матч начался.

Рубилово было то ещё. Игроки летали на нереальной скорости, и Хайя почти с тоской вспоминала школьные матчи — они отличались от этого, как муха от дракона. На поле же тем временем вейлы сцепились с лепреконами, под раздачу попали те, кто ранее к ним выбежал и так там и остался. Краму засветили бладжером в лицо, но остановить игру было некому — кто-то поджёг судье метлу.

Хайя видела, как Слизерин что-то шепнул Гриффиндору, и Фадж рядом страшно смутился. Наверное, он посетовал, что матч организован ужасно.

Потом случилось невероятное: Крам поймал снитч, но Ирландия выиграла с разрывом в десять очков.

— Ничего себе, — высказался Джастин, когда игра закончилась.

Остальные были с ним согласны.

Они довольно долго ждали, когда рассосётся толпа внизу, Фадж и Малфой говорили с Гриффиндором и Слизерином, к ним присоединился Фрэнк Лонгботтом. Миссис Лонгботтом, обе, отошли к миссис Малфой, пусть мама Невилла и держалась с ней довольно холодно. Болгарский министр магии также присоединился к обсуждению мужчин — Слизерин что-то сделал, и теперь его речь звучала по-английски.

— Нам, наверное, стоит делать вид, что мы не знакомы? — уточнил Джастин, глядя на Слизерина.

— Ничего, на следующее лето нас обещали пригласить в замок Слизерин, — сказала Хайя. — Он к тому моменту как раз будет восстановлен.

— Ничего себе… — выдохнул Невилл. — Никогда бы не подумал, что получу такое приглашение.

— А Драко Малфой не получит, — сказала Гермиона.

Джастин вздохнул.

— Он такой… отстранённый и величественный, — сказал он. — Он точно хочет нас там видеть?

Это было правдой. Хайя тоже недоумевала по этому поводу. Ей казалось, Слизерину они совсем не были интересны. Только как средства, способы обрести человеческий облик, не более. Но он почему-то написал об этом. Может быть, его Годрик заставил?

С Годриком общаться было куда легче. Сразу, с первых дней знакомства.

— Не знаю, — сказала Хайя. — Может, к следующему лету передумает.

Наконец толпа рассосалась, и они вернулись в палатку. Снаружи праздновали, очень громко, так что Хайе не спалось. Она слышала, как старшие Лонгботтомы ушли куда-то чаёвничать поздно вечером, она слушала тишину из других комнат.

И она первая услышала крики.

Не хмельные выкрики весёлой толпы — крики боли, ужаса.

Она решила проверить, вышла из палатки. И увидела, как к ним через поле движется плотная толпа волшебников — в масках и капюшонах. В воздухе над ними бились четыре фигуры, две из них — совсем маленькие. Дети. От волшебников разбегались люди; палатки сминались и падали, некоторые горели. Одна из особенно ярких палаток осветила людей наверху, и Хайя узнала одного из них — это был смотритель лагеря.

Хайя испугалась. Очень. В ужасе огляделась — и увидела, что никто не пытался с ними бороться, никто не пытался помочь маглам, нигде не видно было даже авроров. А ведь они были уже близко. А что будет, если сгорит и сомнётся палатка с невидимым расширением и людьми внутри? Об этом даже думать не хотелось.

Девочка испугалась — и погладила оба кольца. Вернее, она хотела погладить только мантикору, но получилось — и мантикору, и змею. Нечаянно.

И перед ней бесшумно появились двое. Хайя смотрела им в спины, на достающую до пояса косу Слизерина, которая была едва ли не толще её собственной, на роскошную волнистую гриву Гриффиндора. Но обернулись они тоже одновременно.

— Беги, — сказал ей Слизерин. — Мы тут разберёмся, а ты беги.

Из палатки выбежали сонные Невилл, Гермиона и Джастин. Оглядели композицию.

— Хорошо, — кивнула Хайя, подхватила друзей за руки и тянула за собой.

 И они побежали прочь. Сзади вспыхивали и гремели заклятья, кричали люди. То и дело ночь освещалась зелёным. Кажется, к Слизерину и Гриффиндору кто-то кинулся на помощь. Возможно, явились наконец авроры. А они кинулись к лесу. Перед ними из горящей палатки выскочили младшие Уизли, побежали куда-то в сторону. Мимо ребят с треском пронеслась та самая домовушка с ложи, очень испуганная. Ребята спрятались в кустах и оттуда стали наблюдать за творившимся ужасом. Люди в масках не двигались дальше, наоборот, некоторые пытались удрать. Кипела битва.

За шумом почти ничего не было слышно, но тут совсем рядом раздалось:

— Морсмордре!

Что-то громадное, зелёное вырвалось из темноты и взмыло вверх. И Хайя вдруг поняла, что это череп. Со змеёй.

— Тёмная метка! — ахнула Гермиона.

— Убираемся отсюда! — взвыл Невилл, подхватывая девочек и утягивая за собой.

И они снова побежали прочь.

Бежали так быстро, что чуть не врезались в маму Невилла. И она тут же аппарировала всех домой. То есть, домой к Лонгботтомам, конечно.

Ночь все досыпали нервно и с кошмарами. По крайней мере, Хайя — с кошмарами, так что домовику Лонгботтомов даже пришлось принести ей зелье сна без сновидений.

А наутро после завтрака, когда Хайя ушла в отведённую ей комнату, к ней почти сразу ворвалась Гермиона, притащившая на буксире также Невилла с Джастином.

— Хайя, дорогая, — начала она с хитрым видом, — ты ничего не хочешь нам рассказать?

Хайя припомнила все свои косяки за последние недели и неуверенно ответила:

— Нет?

— Совсем-совсем? — настаивала Гермиона.

— Что случилось? — спросила девочка.

— Ничего, — фыркнула Гермиона. — Такое, знаешь… рыжее ничего. Высокое такое.

— А, — вздохнула Хайя. — Ладно. Я воскресила Годрика Гриффиндора.

Парни опешили.

— Когда ты успела? — уточнил Невилл.

— На первом курсе. Это для него философский камень изначально нужен был. То есть, без камня я сначала смогла обойтись, но потом он всё же понадобился, и я у твоей бабушки эликсира попросила.

— Ничего себе ты устроила…

— А можно с самого начала? — взмолился Джастин.

Пришлось рассказывать с самого начала.

И после этого уже все трое сидели в полном шоке.

— И ты нам ничего не рассказывала?!

— А что я должна была вам рассказать? Привет, ребята, я воскресила Годрика Гриффиндора, так, что ли? Это, знаете ли, психиатрическим отделением Мунго попахивает.

— Ладно, ладно, — примирительно сказала Гермиона. — Это действительно не та история, в которую легко поверить, не увидев своими глазами. — Она задумалась. — Надо будет почитать о крестражах. В запретную секцию надо залезть, да?

— Да, — кивнула Хайя. — Я могу тебе мантию дать. Ищи «Тёмные искусства игры с душой». И ещё «Волхвование всех презлейшее», там тоже немного про это есть, хоть и не так подробно.

— Подожди, так это тёмные искусства? — опешил ещё раз Невилл.

— Очень тёмные, — подтвердила Хайя. — Для создания крестража жертвоприношение нужно. Человеческое. А для воскрешения, как я уже сказала, вообще самоубийство.

— Думаю, в их времена не существовало разделения на тёмную и светлую магию, — сказала Гермиона. — А приносить в жертву каких-нибудь врагов, наверное, было привычным делом.

— И всё же не верится, что Годрик Гриффиндор занимался такими вещами.

— Он, небось, и сейчас занимается, — фыркнула Хайя. — Я видела, ночью он первым делом авадами швыряться начал. Меня больше интересует, как это они так… легализовались. Типа, все знают, что они — это они, но делают вид, что это не они.

— А нельзя как-нибудь воскресить остальных? — спросил Джастин. — Рейвенкло и Хаффлпафф?

— Завидуешь, что у нашего факультета есть основатель, а у твоего нету? — усмехнулась Гермиона.

— Я спрошу в следующем письме, — сказала Хайя.

— Мне кажется, если бы их можно было воскресить, Гриффиндор и Слизерин это давно бы сделали, — сказала Гермиона.

— Может, они и сделали, просто леди на матч не пошли, — возразил Невилл. — Мы же не знаем.

— В общем, я спрошу, — решила Хайя.

На этом моменте пришла леди Лонгботтом, так что разговор пришлось завершить. Но письмо Хайя написала.

На следующий день они поехали в школу. В поезде было скучно, а вот на приветственном пиру — уже не очень. Дамблдор, как всегда, выступил с объявлением. Сообщил, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников, и Хайя понадеялась, что на этот раз она будет просто сидеть и наблюдать, как другие развлекаются. Ну, или мучаются, это как посмотреть. В середине речи Дамблдора явился новый преподаватель защиты от тёмных искусств — некто Грозный Глаз Грюм. Выглядел он отвратительно, но Невилл сказал, что он герой войны или типа того, очень крутой. После этого все честно отправились спать.

На следующее утро пришёл ответ от Годрика. Оказалось, что Ровена Рейвенкло сделала так, чтобы у неё была возможность иногда перерождаться в потомках и по мере взросления вспоминать свою истинную личность. Но кто её потомки, никто не знал — её род пресёкся, а кто там были их бастарды и потомки их сквибов, теперь было уже не выяснить. А Хельга Хаффлпафф оказалась особой самопожертвенной в прямом смысле этого слова — она в конце жизни сама принесла себя в жертву, укрепив тем самым защиту Хогвартса. Но провела она ритуал так, чтобы, когда Хогвартс разрушится, она могла воскреснуть, воплотиться, снова молодой и сильной, и восстановить его, а потом прожить новую жизнь и провести в конце её новый такой же ритуал. Ребята убедились, что средневековые нравы и критерии нормального им однозначно не слишком понятны, но разрушать Хогвартс никому не хотелось.

Потом было ещё одно происшествие: Драко Малфой поссорился с Роном Уизли. Происходило это по пять раз на дню и не было бы ничем необычным, ели бы в конфликт не вмешался новый преподаватель.

— Мне не нравятся люди, которые нападают на противника со спины, гнусный, трусливый, подлый поступок, — рычал Грюм, подбрасывая превращённого в хорька Малфоя и ударяя его об пол.

— Он же его покалечит, — ахнула Гермиона.

— Он точно герой и всё такое? — спросила Хайя, наблюдая за мучениями хорька. — По-моему, на Пожирателя Смерти больше похож. Поведением, я имею в виду.

Невилл, бледный как смерть, посмотрел на Хайю, на Гермиону, и бросился между Грюмом и хорьком.

— Я всё бабушке расскажу! — громко и даже почти не дрожа заявил он Грюму.

Хорёк упал и больше не взлетел. Но и не поднялся.

— Что? — хрипло спросил Грюм.

— Я напишу бабушке, — упрямо повторил Невилл.

Хайя и Гермиона поняли, что это смешное, если бы не было так грустно, противостояние может закончиться плохо не только для Малфоя, но и для Невилла, и поспешили на помощь. Встали единым фронтом, закрывая хорька.

— А ещё мы напишем его отцу, — сказала Хайя.

— В Хогвартсе не наказывают трансфигурацией, сэр, — мягко, но всё равно неожиданно строго заявила Гермиона. — К тому же, Малфой ударил заклятием в лицо, а не в спину, как вы сказали.

— И кто это у нас смеет вмешиваться в воспитательный процесс? — зарычал Грюм. — Гриффиндорцы…

— Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, — перечислила Хайя. — В Хогвартсе правда не наказывают трансфигурацией, сэр. Превратите его обратно, пожалуйста.

— Да что вы Малфоя покрываете?! — взвился Рон.

— Мы не покрываем, — спокойно заявила ему Гермиона. — Мы считаем, что калечить человека за простые слова нельзя, даже если он противный. Тем более, если это делает школьный учитель.

Грюм начал медленно багроветь, и Хайя начала его тихо бояться, но тут в коридоре появилась МакГонагалл, и всё разрешилось благополучно. Малфой был спасён, он даже поблагодарил их потом за спасение.

Но главное — Невилл, очарованный «героем войны», стал смотреть на него немного по-другому.

Потом с Грюмом пытались разбираться, отец Малфоя устроил скандал прямо в большом зале за обедом. Он заявил Дамблдору, что пожалуется «самому Салазару Селвину», но Дамблдор послал его открытым текстом, сказав, что «самому Салазару Селвину» надо сначала публично подтвердить своё право вмешиваться в дела школы.

— Не обязательно, — прошипел Малфой, но сбежал.

— Было бы неплохо, если бы скинули Дамблдора и вместо него поставили бы кого-то из них, — сказала тогда Хайя.

— Он, скорее всего, вернёт телесные наказания и реформирует школу так, что мало не покажется, — ответила Гермиона. — Что Слизерин, что Гриффиндор. Будет у нас военная академия с уклоном в тёмные искусства.

— Наверняка они вернули бы многие важные предметы, которых у нас сейчас нет. Те же тёмные искусства тоже довольно важны. А ведь раньше в Хогвартсе преподавали всякую там артефакторику, химерологию, некромантию, менталистику… вместо ЗОТИ была боевая магия и те же тёмные искусства. Вот не верю, что ты этого не хочешь, — сказала Хайя, обращаясь к Гермионе.

Невилл поёжился.

— Так на это не семь лет обучения надо, наверное.

— Просто раньше в Хогвартсе не было прорицаний, истории магии и маггловедения, и магических существ изучали только как ингредиенты для зелий.

Гермиона явно переменила мнение — она мечтательно улыбнулась.

— Без прорицаний, но с менталистикой и артефакторикой… это была бы жизнь… может, можно уговорить их вернуться в школу?

— Напиши Слизерину, — ответила Хайя. — А то чего это я одна с ними переписываюсь? Может, если ты на него насядешь, он вдруг займётся делами школы.

Невилл посмотрел на них слегка укоризненно.

— Откуда вы знаете, может, им отдохнуть хочется? — спросил он. — Они и так в школе тысячу лет провели, дайте им от неё свободы.

— Ладно, — сказала Гермиона.

— Интересно, что Слизерин сделал с Малфоем? — перевела тему Хайя. — Малфой на него на чемпионате так смотрел…

— Может, Малфой влюбился, — фыркнула Гермиона.

Невилл порозовел, Хайя рассмеялась.

Но истинной сути отношений Слизерина и Малфоя они, естественно, знать не могли, так что разговор быстро свернулся.

Первый урок защиты от тёмных искусств состоялся только в четверг, и на нём снова случилось нечто странное: Грюм показывал непростительные. Невилл бледнел на круциатусе, Хайя — на аваде, а потом он пытался заставить их самих испытать на себе империус.

Тут-то они и не выдержали.

— Профессор, — сказала Гермиона, вставая. — Где гарантия, что вы потом снимите с нас империус?

— Непростительные заклинания на то и непростительные, что их запрещено применять на людях. — Встал Невилл. — Тем более — на детях. Вы ещё круциатус терпеть нас потренируйте.

Хайя вскочила третьей.

— Как там говорил отец Малфоя? Я напишу Салазару Селвину!

И они втроём вышли из класса — катать письмо Салазару Селвину и, на всякий случай, бабушке Невилла.

МакГонагалл сняла с факультета аж сто пятьдесят баллов — по пятьдесят с каждого.

Гриффиндор (на всякий случай без Слизерина) нанёс визит Дамблдору. И пообещал, что ещё одна сомнительная выходка — и Грюм вылетит из школы так же, как до этого вылетел Люпин, и больше никогда не вернётся обратно. В результате Дамблдор внял, и на следующих уроках ученики тренировали куда более невинные заклятия.

Гриффиндор, впрочем, написал Хайе, что ей и друзьям всё же неплохо бы поучиться непростительным. Не сопротивляться им, конечно, это просто издевательство («вы ещё авады лбами отбивать потренируйтесь!»), а накладывать. И они даже послушались, начали тренироваться в Тайной Комнате на крысах. На этот раз — на самых обычных. В конце концов, кто они такие, чтобы не слушаться великих основателей?

В конце октября прибыли иностранные студенты — для участия в турнире. Их почему-то нужно было встречать, стоя на улице всей кучей. Обалдеть, какая торжественность.

Французы прибыли на огромной карете с огромными конями. Товарищи из Дурмстранга — на корабле. Выглядело красиво, но стоять на улице было холодно. Остальных учеников это, правда, не очень волновало — сначала все разглядывали мадам Максим, потом фанатели от Крама…

Потом был пир, потом Дамблдор объяснял про кубок и турнир… Хайя честно скучала. Она для турнира возрастом не вышла, так что зачем ей все эти объяснения? Вот посмотреть — это да, будет интересно, а правила Дамблдор мог бы рассказать, оставив в зале только шестикурсников и семикурсников…

На следующий день Кубок огня принял решение. Один чемпион, два, три… И Хайя чуть было не упала в обморок. Четыре.

Хайе не хлопали, как остальным чемпионам. Дамблдор хмурился. Многие смотрели осуждающе.

Она оглядела зал, запаниковала и закричала:

— Я не кидала своего имени в кубок! Клянусь магией! Люмос! Нокс! Видите, я не кидала!!

Её не слушали.

Директора кричали, ругались, чемпионы смотрели на неё с ненавистью, Хайя плакала. Крауч и Бэгмэн хором твердили, что теперь «Гарри Поттер» обязан участвовать. Хайя пыталась объяснить, что её зовут не Гарри Поттер, но её, конечно же, снова не слушали.

Но все вдруг замолкли, когда в маленькой комнатке, в которой сидели чемпионы и в которую набежали ругаться организаторы и директора, раздалось два хлопка аппарации.

— Но… я слышал, что в Хогвартсе нельзя аппарировать, — сказал в наступившей тишине Каркаров.

Ему никто не ответил.

— Почему в этой чёртовой школе опять какой-то бардак? — раздражённо спросил Гриффиндор.

Дамблдор пожал плечами, как бы говоря, что он тут ни при чём.

А вот Бэгмэн обрадовался.

— Мистер Гордон, мистер Селвин! — воскликнул он. — Я слышал, вы хорошо разбираетесь в артефактах и магических контрактах! Скажите, обязан ли Гарри Поттер участвовать в турнире?

Годрик подошёл к кубку и начал делать над ним какие-то пассы палочкой. Слизерин же подошёл к Хайе и подал ей носовой платок. Девочка приняла его и благодарно кивнула. Плакать при Слизерине совсем не хотелось.

Все напряжённо следили за Гриффиндором. Он же закончил с кубком, осмотрел вылетевшую из него бумажку с именем «Гарри Поттер». Вздохнул. Сказал:

— На кубок был наложен очень мощный конфундус. А затем — не менее мощный империус.

Все ахнули.

— И я могу не участвовать? — с надеждой спросила Хайя.

Годрик посмотрел на неё мрачно.

— Да, имя было кинуто в кубок не твоей рукой, — сказал он. — И да, имя у тебя другое. Но это имя было написано твоей рукой, и при написании ты позиционировал его как своё. Скорее всего, имя было оторвано от какого-нибудь домашнего задания. Так что, прости… контракт заключён. Тебе придётся участвовать в турнире, и, более того, искренне пытаться победить, иначе ты можешь потерять магию.

Хайя заплакала снова.

Слизерин вздохнул.

— Вызовите авроров, — сказал он. — По факту это попытка убить ребёнка. Я не представляю, как с тем уровнем образования, который дают четыре курса нынешнего, — он подчеркнул это слово, в упор глядя на Дамблдора, — Хогвартса, человек может участвовать в том, что вы приготовили.

Авроров действительно вызвали. Хайю допросили, отпустили. Дальше допрашивали ещё кого-то, но девочка ушла. Ей произошедшего и так за глаза хватало.

Когда она вышла из комнаты, её тут же перехватили друзья.

— Как только ты ушла, мы сразу вызвали мистера Сли… Селвина, — сказала Гермиона. — Он тебе помог?

— Да, очень, спасибо, — кивнула Хайя. — Но в турнире мне участвовать придётся.

— Да?!

— Да. Ну, пергамент с именем был оторван от какой-то домашки, и имя было написано моей рукой, и при написании я выдавала его за своё, и поэтому… что-то вроде того. Всё сложно.

— Ну, ты уже знаешь много заклинаний, — сказал Джастин. — Колдуешь круто.

— А тебе нельзя просто слить испытания? — спросила Гермиона.

— Нельзя, — вздохнула Хайя. — Я должна искренне хотеть победить и искренне этого добиваться, иначе я потеряю магию.

Они медленно шли по коридору и как-то незаметно дошли до «своего» класса. По привычке вошли внутрь.

— Ну, мы постараемся помочь тебе подготовиться, — сказал Невилл.

Дверь в класс закрылась сама собой. А в следующее мгновение в классе оказался Салазар Слизерин. Резко сел на парту, поджал под себя длинные худые ноги и мрачно на них на всех посмотрел.

— Безусловно, — постараетесь, — категорично сказал он. — И даже поможете. Потому что этот ребёнок, — он кивнул на Хайю, — самостоятельно сдохнет уже на испытании с драконами.

— Ой, — сказала Гермиона.

— Да, — кивнул он. — В первом задании надо будет отобрать у драконицы яйцо из кладки. Одно, фальшивое. Желательно — не убив и не ранив при этом драконицу, не повредив настоящие яйца и не используя то, что сейчас, — он подчеркнул это слово, — считается «тёмной магией». Поэтому вы все сейчас радостно потащитесь в библиотеку и будете искать и учить щиты от драконьего пламени, дезиллюминацию и что-нибудь ещё умное. «Акцио» на яйцо действовать не будет.

— Почему вы нам помогаете? — спросил Джастин. — Разве вам не запрещено?

Хайя подумала, что Салазару Слизерину, наверное, очень сложно что-либо запретить.

— Я не организатор, не директор и не преподаватель, — ухмыльнулся Слизерин. — Я вообще тут так, мимо проходил. Поэтому мне ничего не запрещено. И я не хочу, чтобы этот ребёнок, — он снова кивнул на Хайю, — сдох, несмотря на всю свою удачу. Хотя удача у этого ребёнка, прямо скажем, даже немного неприличная. Так вот, продолжаем. Во втором испытании надо будет вытащить кого-то из озера. Кого, как и зачем — я подробностями не интересовался. Тут просто учим головной пузырь и тренируем невербалку, вербально под водой не поколдуешь, даже с пузырём. Ещё можно жабросли купить и съесть, тоже хороший вариант, только надо будет взять с запасом. В общем, разберётесь. Третье испытание — лабиринт с заколдованными препятствиями и магическими животными. Годрик говорил, у вас уже есть опыт прохождения подобных штук?

— Да, — одновременно кивнули Хайя и Невилл.

— Ну вот и отлично. Разберётесь. Если что, пишите.

И исчез. Хайя даже не успела его поблагодарить.

В результате Хайя как-то даже и не боялась первого тура. Она выучила всё, что сказал Слизерин, и даже успела начать готовиться ко второму туру. И на испытании было как-то неприлично легко. Она закрылась щитом от драконьего пламени, щитом от физических воздействий (у хвостороги был ещё и хвост…), дезиллюминационными чарами, спокойно прошла и взяла яйцо. Получила высший балл.

Неприлично легко.

Но, насколько она знала, другие чемпионы тоже были осведомлены о драконах. Что мешало им сделать тоже самое?

В общем, ей было даже не стыдно.

Потом был бал. И это было куда проблемнее, чем первое испытание.

Во-первых, она не умела танцевать. Во-вторых, она не умела танцевать в мужской партии. В-третьих, у неё не было партнёрши. В-четвёртых, она не знала, как её найти. Гермиона уже шла с Джастином. Невилл предлагал ей на всё плюнуть и идти с ним в платье. Что интересно (и странно), Салазар Слизерин в переписке предлагал то же самое, только в качестве партнёра — самого себя. Шутил, наверное.

Хайя вообще не понимала, почему её должно волновать всё вот это, а не второе испытание.

Годрик Гриффиндор, великий защитник девичьей чести, наведался к Дамблдору и спросил у него, какого чёрта в его чёртовой школе творится такой разврат, что девочка живёт с мальчиками, притворяется мальчиком, и делать это её заставляли при помощи империуса и внушений. Дамблдор, кажется, искренне считал, что великие основатели либо не узнают этого, либо не будут обращать внимания на такие мелочи. В ответ он каялся и объяснял, что он не знал, что он ошибся, что «бедной девочке» теперь будет лучше, если все будут думать, что она мальчик, а потом она тихо и спокойно исчезнет и появится как девочка, и всем так будет лучше. Слизерин спросил у Хайи, и она сказала, что с таким планом в принципе согласна, и основатели от Дамблдора отстали. Ну, с этим вопросом. Хоть и были очень недовольны.

Но Хайе всё ещё нужна была девочка на бал. Такая, которая либо поймёт, либо не будет обращать внимания на её странности, не будет потом подливать любовные зелья и не будет потом трепаться. Было сложно.

Но спасла Гермиона. Она в течение недели пристально наблюдала за разными девочками с разных факультетов, и наконец вынесла вердикт:

— Луна Лавгуд. 

— Почему? — не поняла Хайя.

— Она странная, её называют сумасшедшей. Поэтому ей можно сказать, что ты девочка, и никто ей не поверит, даже если она растреплет. И она не кажется человеком, который будет приставать и подливать приворотные. Познакомься с ней, пригласи на бал.

— А если не согласится?

— А ты сначала попробуй.

Луна согласилась.

Потом в «их классе» Луну попытались посвятить в «страшную тайну» истинного пола Хайи.

— Я знаю, — просто сказала Луна.

— Откуда? — поразилась Хайя.

— На тебя крукики реагируют как на девочку.

Хайя уже знала, что Луна общается со странными астральными существами, которых никто, кроме неё, не видит, и поэтому не стала уточнять.

— Ладно, — просто сказала она. — Когда у тебя есть время потренироваться в танцах? И какое будет у тебя платье?

Они спокойно тренировались. Потом — спокойно и даже хорошо потанцевали на балу.

Луна Хайе очень понравилась. Единственное — у Луны иногда был странно взрослый и пронзительный взгляд, от которого становилось не по себе. Но это легко объяснялось тем, что Луна такая вот необычная.

А потом явился Салазар и сообщил, что во втором испытании Хайе надо будет спасать девочку, с которой она танцевала на балу. Хайя опешила и поспешила предупредить Луну.

Та восприняла это со спокойствием безумицы.

— Мне же просто надо будет поспать под водой, пока ты меня не спасёшь, — легко сказала она. — Это несложно.

Хайе оставалось только кивнуть.

Настало второе испытание.

До Луны Хайя добралась спокойно и без происшествий. Всего-то и надо было, что плыть. Но только вот она видела, как на Флёр Делакур напали гриндилоу, и та не смогла продолжить путь. И Хайя испугалась. И решила спасти двух пленниц. Сначала она отвязала Луну, потом, придерживая её, взялась за маленькую француженку. И чем организаторам не угодил Дэвис, с которым Флёр танцевала на балу? Она сама же себе вскоре и ответила: наверное, тем, что большой и тяжёлый. Сестра Флёр была маленькая и лёгкая.

Но попытка её спасти не понравилась русалкам и тритонам — и они напали на Хайю.

И тут произошло странное. Луна открыла глаза. Вокруг её головы появился пузырь. С воздухом, которому тут неоткуда было взяться. Луна взмахнула рукой — и от руки её пошла ощутимая, хоть и незримая волна, и расшвыряла русалок и тритонов.

Третьекурсница. Беспалочковой невербальной магией.

Но у Хайи не было времени этому удивляться. Она подхватила маленькую француженку, взяла за руку Луну и потащила их обеих обратно.

Она опять справилась с заданием лучше всех. И даже получила поцелуй в щёку от Флёр Делакур за спасение её сестры. Будь она мальчиком — наверное, она бы очень обрадовалась.

Но инцидент она всё же запомнила. И на следующий день затащила Луну в пустой класс.

— Откуда ты знаешь беспалочковую магию?

Хайя честно ожидала услышать что-то про астральных фей.

Но Луна широко распахнула глаза и сказала:

— Я не знаю беспалочковой магии.

Хайя вздохнула.

— Так. Ты помнишь, что было на дне озера?

— Конечно, нет. Я же спала.

Хайя вздохнула снова.

— Ты расшвыряла русалок и тритонов беспалочковой невербальной магией.

Луна казалась искренне удивлённой.

— Может, я во сне? — спросила она.

— Может, — согласилась Хайя.

В конце концов, Луна была необычной. У неё могло случиться что угодно.

А Хайе надо было готовиться к третьему испытанию. В нём особенно пугали соплохвосты Хагрида. Хайя не знала, кто будет в испытании, но что там будут соплохвосты — не сомневалась.

Впрочем, лабиринт она прошла довольно легко. Всё же она многое помнила с первого курса и многое выучила сейчас. И всё непонятное спрашивала у Слизерина, а он, как оказалось, был не против поделиться своими огромными знаниями. Он, как оказалось, любил учить.

Так что девочка дошла до кубка первая.

И взялась за него.

Рывок портала — а потом какое-то незнакомое место, вроде бы кладбище. И — петрификус в спину. Мгновенно. И — жутко заболел шрам.

Хайю привязали к статуе, и она могла лишь бессильно наблюдать, как какой-то тип проводит тот же самый ритуал, который она сама проводила на первом курсе. Только — неправильно. Потому что он отрезал себе руку, а должен был самоубиться весь. И потому, что воскрешал он без крестража — а по-хорошему кусок души должен был вернуться в тело.

Но, к сожалению, на результат это повлияло меньше, чем Хайе хотелось бы.

Из котла поднялся Волдеморт. Хайя сразу догадалась, что это он — он был очень похож на то существо, которое сидела в Квиррелле на её первом курсе.

— Одень меня, — холодно произнёс он.

Воскрешавший его тип, поскуливая, подал ему мантию. Даже кровь себе не остановил. Ею остро пахло, и она обагряла мантию Волдеморта, но на чёрном этого не было видно.

Хайя подумала о том, что надо будет спросить у Слизерина, чем, кроме ужасной внешности, аукнется Волдеморту неправильно проведённый ритуал. Вдруг с такой паршивой плотью его будет легче победить?

В том, что его надо будет побеждать, Хайя не сомневалась.

Волдеморт вылез из котла, и Хайе стало немного страшно. Он смотрел только на неё. Всматривался в лицо.

Потом отвёл взгляд. Принялся рассматривать своё уродливое новое тело — и пришёл от него в неописуемый восторг. Хайе было страшно, но скорее — противно.

Потом он вынул из кармана заботливо приготовленной для него мантии волшебную палочку, направил его на воскресившего его типа.

— Протяни руку, — процедил он с отвращением.

Тип встал на колени и протянул. Волдеморт создал ему новую кисть — серебристую, будто бы металлическую. А потом задрал рукав на его руке и коснулся тёмной метки.

Он шептал и бормотал что-то, но Хайя не слышала. До неё только-только дошло, что она может тут и умереть. Только что дошло. До этого ей казалось, что её вот-вот снова придут спасать Слизерин и Гриффиндор. И всё будет хорошо. Но теперь она вдруг поняла: она на самом деле может прямо тут и умереть.

Начали появляться Пожиратели Смерти. Они осторожно подходили… А потом начали падать на колени и целовать края мантии Волдеморта.

Какой ужас.

Волдеморт стал говорить с ними. Потом — пытать. Потом снова говорить. Хайю мутило. Они называли его хозяином. Они, гордые аристократы.

— Говорят, мой великий предок воскрес, — говорил тем временем Волдеморт. — И вы поверили ему? Вы поверили ему, самозванцу? Такого не может быть… Спустя тысячу лет — он не мог вернуться спустя тысячу лет. Вы поверили ему, я спрашиваю?

— Но, хозяин, я сам видел, — произнёс кто-то. — Он может аппарировать в Хогвартсе. И… Годрик Гриффиндор…

— Круцио!

Хайя отстранённо подумала о том, кто же это мог быть из тех, кто там присутствовал. Наверное, Каркаров? Точно не Снейп, это был не его голос. Или, может, кто-то ещё, о ком она не знала?

Пожиратель орал.

Потом прекратил.

Волдеморту надоело, и он повернулся к Хайе.

— Что ж, оставим на время разбор ваших подвигов, мои не слишком-то верные слуги… — прошелестел он. — Невежливо заставлять нашего дорогого гостя ждать.

В рядах Пожирателей послышались смешки.

А Волдеморт снял с Хайи петрификус.

Ждать она не стала — дотянулась пальцем до колец.

Два хлопка аппарации — и то, что началось, словами не описывалось. Потому что то, как двигались Годрике Гриффиндор и Салазар Слизерин, Хайя даже взглядом проследить не могла. Пожиратели, кто поумнее, аппарировали сразу, кто поглупее — валились трупами под взмахами двух палочек. Не прошло и двух минут, как сбежал иВолдеморт. На кладбище остались трупы, основатели и Хайя.

— Сбежал, — констатировал Гриффиндор.

Слизерин осторожно отвязал Хайю.

— Пошли обратно, — сказал он. — Возьми кубок, там обратный портал. В возвращение этого, правда, никто не поверит…

— Даже вам? — удивилась Хайя.

— Нам и так не все верят, — сказал Гриффиндор со смешком. — Ничего, мы его прибьём заново. Надо только крестраж найти.

— Хорошо, — кивнула Хайя. — Спасибо.

И взялась за кубок.