Болотистая низина, по которой мы шли, больше напоминала Хьялморк: так же сыро, вокруг горы кольцом, мерзкая вода просачивается в сапоги. По утрам здесь было дико холодно, ледяная корка тонким слоем покрывала воду и жухлую растительность, но ближе к полудню она таяла, снова обращая землю в слякоть. Даже не знаю, что хуже — лютые скайримские морозы или эта не такая холодная, но довольно мерзкая зима Западного Предела.

Идти по настолько открытой местности было непривычно и немного боязно: наши фигуры в доспехах можно было заметить издалека, но, как ни странно, мы не встретили никого за тот день, что шли. Ни патрулей, ни беженцев, ни даже Ведьмарей. Может и впрямь этот Мортифейн — местный лорд — всех настолько запугал? Ларс нас довез только до самой границы с его землями, заявив, что быть повешенным не желает. Неужели у кого-то в это время хватает безрассудства казнить простых торговцев? Из всего рассказанного Меросой и другими лорд Мортифейн выглядел весьма глупым правителем.

— Скоро стемнеет, — заметил Вилкас, идущий впереди меня, — надо поискать подходящее место для ночлега.

— Снова придется спать без костра, — недовольно протянула я, оглядываясь. Вокруг была сплошная равнина, ни намека на какое-нибудь укрытие.

— Надеюсь, что нет. Ларс говорил, что в округе есть брошенные дома, попробуем найти хоть один.

Задул ледяной ветер, пробирая до костей. Мой напарник вдруг остановился, настороженно принюхиваясь.

— Быстро ложись!

Он оттащил меня к ближайшему невысокому кустарнику, потянув к земле. Я не успела заметить ничего необычного, но нюх Соратника был куда острее моего, так что я безоговорочно сделала то, о чем он просил. Холод от сырой земли мгновенно растекся по всему телу, а Вилкас зачем-то лег сверху, почти полностью закрывая собой.

— Это зверь. И он бежит с севера, — пояснил он свои действия. — Лучше сделать так, чтобы он тебя не учуял, а ты… — он втянул воздух возле моей шеи, почти касаясь кожи, — слишком уж по-другому пахнешь.

Его чутью я полностью доверяла, однако, после подобных объяснений понятнее не стало. Что за зверь мог обеспокоить Вилкаса, если и медведь нам был не особо страшен?

— Не вздумай испугаться, — прошептал мне Соратник прямо в ухо. — Он почует.

Кто этот таинственный «он», стало ясно через пару мгновений. Сначала появился незнакомый запах: резкий и тяжелый, а потом мне удалось разглядеть его источник. Силуэт и впрямь двигался с северной стороны, слишком быстро даже для зверя и как-то… неестественно. Что-то корявое было в его беге, что-то неправильное.

Через минуту существо приблизилось к нам достаточно близко, чтобы его разглядеть, и я поняла, что в нем было не так, и почему Вилкас назвал его зверем. Это был оборотень, он не до конца трансформировался: босые человеческие ноги шлепали по грязи, а вот тело было полностью покрыто бурой щетинистой шерстью. Голова же представляла собой нечто среднее между зверем и человеком, но он не был вервольфом. Ничто в нем даже отдаленно не напоминало волка. Какой-то другой вид. Существо заревело, шумно втягивая воздух, но ветер дул с его стороны, поэтому зверь нас не почуял. Он снова опустился на четвереньки и неловкими движениями побежал прочь.

— Ушел, — через какое-то время Вилкас одним движением помог мне встать. — Незачем нам зазря нарываться на бой с ним. Он только недавно обратился, у него сейчас силы немерено. Тем более, что это не вервольф. Это кабаний оборотень.

— Кабаний? Никогда о них не слышала, — сейчас я и впрямь уловила некое сходство того существа с указанным зверем: передние клыки торчат, темно-бурая шерсть. В Скайриме эти звери встречались очень редко.

— Они только в Хай Роке водятся. Очень сильные, как я читал, могут даже деревья валить. Но нюх у них слабее, и видят плохо.

Я передернула плечами. Встречаться еще раз с подобным совершенно не хотелось, учитывая их размер, можно было догадаться, что они могли оказаться даже более серьезным противником, нежели волки-оборотни.

Через час после встречи с ним нам и впрямь повезло. Мы нашли заброшенный дом. В нем, правда, заночевать не удалось: внутри были мертвые хозяева — муж с женой, судя по возрасту — и несметное количество крыс. Зато полуразрушенный сарай в стороне от дома размером почти с комнату вполне подошел.

Мы зашли внутрь, когда уже почти стемнело, и первые капли дождя забарабанили по деревянному навесу. Костер здесь не развести, но все же это лучше, чем ночевать под ливнем. Пустые бочки, пустые ящики. Серые грызуны не тронули эту постройку, и мне удалось найти ручной фонарь с остатками масла на дне.

— Зажечь можно? — неуверенно спросила я у Вилкаса, который, сбросив заплечный мешок, затворял за собой некое подобие двери.

— Можно, — ответил он, внимательно оглядевшись. — Сарай хоть и развалился почти, но эти стены пропустят мало света.

Легким всплеском огня в ладони я подожгла фонарное масло. Огонек получился слабым, его едва хватило, чтобы осветить что-либо на расстоянии вытянутой руки.

— Знаешь, тебе тоже нужно тренировать магические навыки, — бросила я своему напарнику. — Чем больше практики, тем быстрее у тебя увеличится запас магической энергии.

— И на ком же тренироваться? Никого крупнее жаб в этих местах, похоже, не водится, — Вилкас посмотрел на меня скептически.

— Будешь на мне отрабатывать.

— Совсем сдурела? Я видел ожоги на том Ведьмаре. Такие же хочешь?

— Слушай, — я немного помедлила, но потом все же решилась, — на мне не будет таких ожогов. У меня вроде как иммунитет. Не полностью конечно, но твое пламя меня не сильно заденет.

— Иммунитет к огню? Да сколько же у тебя тайн, женщина?! А впрочем, — он махнул рукой, делая вид, что такие мелочи его уже перестали беспокоить. — Я дал себе слово не совать в них свой нос. Завтра и потренируемся. Но если у тебя останутся шрамы…

— Не будет у меня шрамов, — поспешила заверить я, радуясь, что расспросов с его стороны не будет. — Кстати о шрамах, дай-ка я твои раны осмотрю, все равно обработать надо.

Он молча присел на невысокую бочку, позволяя осмотреть себя. Пока фонарь испускал хоть какой-то свет, нужно было этим пользоваться, поэтому я незамедлительно начала доставать нужные склянки. Лицо Вилкаса оказалось как раз на уровне моего, поэтому рубец на лице и шее был отчетливо виден. И он, к моей великой радости, очень хорошо затянулся, значит, волчья кровь избавлялась от въевшегося яда куда быстрее, чем мы изначально предполагали.

— Этот шрам заживет в течение недели. Снимай броню, посмотрим на остальное.

С раной на руке все было чуть хуже, а вот пробитое плечо уже подживало. И тоже куда быстрее, чем должно было. Совсем скоро Вилкас снова сможет держать двуручник, а с ним равных ему по силе никого не было. Никого из тех врагов, что мне встречались в Скайриме. Надеюсь, что и Ведьмари на самом деле не так крепки, как кажутся.

— Плечо будет почти в норме через месяц.

— Еще целый месяц? — разочарованно выдохнул он. — Я все еще никак не могу привыкнуть, что тело так медленно восстанавливается, — внезапно Соратник осекся, видимо, вспомнив, что у меня и такой регенерации нет. — Прости, порой я забываю, что ты совсем не такая…

Я хотела что-то возразить, но он забрал у меня фонарь. Рукой отодвинул прядь волос возле левого виска, в том самом месте, где все еще красовался едва успевший затянуться рубец, оставленный зазубренным клинком.

— Это Изгой тебя ранил? — он осторожно провел по нему пальцами. — Сколько уже прошло?

— Почти полторы недели.

— Почему он не заживает? Почему порой мне кажется, что ты и не оборотень вовсе?

— Ты только что говорил про какую-то клятву не совать нос в чужие дела, — попыталась уйти я от ответа.

— Нисса, я это спрашиваю не из любопытства, — он сверлил меня своим стальным взглядом. — Мы с тобой соратники по оружию, я должен знать, чего от тебя ожидать. Должен знать как твои сильные, так и слабые стороны.

Фонарь внезапно потух, оставляя нас во тьме. Что сказать Вилкасу? Рассказать, что я на самом деле не знаю, почему такое со мной творится? Расценит как недоверие. Буду просто молчать. Он сегодня и так узнал больше, чем нужно.

Снаружи шел ливень, тяжелые капли стучали по крыше и иногда по двери, задуваемые ветром. Только этот стук и нарушал повисшую в сарае тишину. Я не двигалась, зная, что Вилкас меня все равно остановит, но рано или поздно ему надоест мое молчание, и он отступит.

— Знаешь, — Соратник не выдержал и заговорил первым, — сначала я думал, что ты излечилась вместе с Кодлаком в той гробнице. Но стоило мне немного понаблюдать за тобой, как я понял, что это не так. Ты изменилась, стала сильнее и выносливей после принятия крови зверя. И это осталось в тебе. Раньше ты с трудом ворочала стальным клинком, а сейчас спокойно управляешься с эбонитовым — самым тяжелым из всех. И броня… Она весит в три раза больше, чем твоя старая, но тебе, кажется, не слишком тяжело ее носить.

В три раза? Что? Мне ведь казалось, что она совсем немного тяжелее прежней. Эбонитовый клинок — самый тяжелый из всех? Что за ерунда, я бы в жизни его не подняла!

— А еще твоя реакция. Для человека ты слишком быстрая. Но все эти странности… Ты не пахнешь как волк, не превращаешься, не залечиваешь раны. Кто ты: зверь или человек? Я не знаю, что и думать.

«Так не думай!» — хотелось крикнуть ему. «Не лезь в мои тайны, все равно там нет ничего вразумительного!». Силуэт Вилкаса уже проступил перед глазами. Он ждал, ждал, что я скажу хоть что-то, а я готова была его молить о том, чтобы он никогда больше не поднимал эту тему.

Отвечать, однако, не пришлось. Снаружи помимо дождя послышался чавкающий звук шагов. Мы вдвоем с Вилкасом осторожно приблизились к двери, заглядывая в щель между досок в стене. По вытоптанным грядкам перед домом шел человек с факелом. Широкоплечий, высокий, лет тридцати или чуть больше. Походка вовсе не выглядела осторожной, словно он чувствовал себя здесь хозяином.

— Эй, Ноан, — крикнул он кому-то позади себя, — я чую здесь волка. Это чужак, на болотах нет никаких волков. И я уже где-то чуял его запах сегодня.

— И что с того? — ответил ему второй, выходя на поляну. — Мы здесь за другим. Или ты забыл, что мы пришли родителей хоронить?

По спине прошел холодок. Судя по этому простому диалогу, перед нами стоял недавно увиденный оборотень, и это был когда-то его дом, а мертвые люди в нем — его родители. Ситуация складывалась не лучшим образом, если он уже почуял нас, то прятаться бесполезно, а скрыться незамеченными не получится. В поле зрения показался еще один, куда моложе и не так крепко сложенный, но по запаху тоже оборотень, что еще больше осложнило задачу. Если они нападут вдвоем, вряд ли нам удастся выбраться невредимыми, если вообще живыми.

— Говорю же, они где-то здесь. Волк и человек, — в темноте было не очень хорошо видно, но мне показалось, что мужчина принюхивается. Вилкас, стоявший рядом, напрягся.

— Забудь о них, Сверр.

— Не могу, это наша территория, тут им не место.

Сначала он подошел к дому, вставляя факел в специальный держатель, а затем стал медленно подходить к сараю, игнорируя собственного брата, пытавшегося его остановить. Мы затаили дыхание. Хлипкая деревянная дверь разлетелась в щепки от удара мужчины, а его разъяренное лицо появилось в проеме. Я стояла ближе, поэтому увернуться от его руки не успела. Он схватил меня за запястье, выволакивая под проливные потоки дождя.

— Что ты делаешь, Сверр? Отпусти ее, — крикнул Ноан, стараясь аккуратно подойти ближе. Похоже было, что он и сам боится, что его брат обратится.

— Да пошел ты! Ты в ответе за то, что я стал зверем, а теперь хочешь, чтобы я вел себя как человек? — он сильнее сжал мое запястье, заставляя вскрикнуть.

— Ты уже забыл, для чего все это было? Ты принял кровь оборотня, чтобы не умереть от чумы, как наши родители! — снова попытался парень. — Если в общине узнают, что ты убил кого-то, нас изгонят. И мы живем по законам людей, а не зверей, отпусти девчонку!

— Еще чего! Она — моя добыча! А где твой дружок, все еще прячется? — удерживая меня крепко за руки, он повернулся к сараю. — Боишься? Я чувствую, как колотится твое сердце, — почти прошипел он мне в ухо, свободной рукой сжимая пальцы на шее, — уверен, что он тоже это чувствует. Выходи, волк!

— Отпусти ее, — Вилкас медленно вышел на середину поляны, — нам нет нужды враждовать, мы только хотели переночевать в сарае.

— Отпустить? — голос Сверра перешел почти на визг. Он разжал пальцы, отшвыривая меня на добрый десяток метров. Грязь смягчила падение, я даже почти не ударилась.

— Брат, прекрати немедленно! Они ничего тебе не сделали!

— Разве зверю нужны причины, чтобы убивать? Он убивает, потому что такова его природа.

Сверр повернулся ко мне как раз в тот момент, когда я успела подняться. Его лицо разрезала гримаса, которую мне, наверное, никогда не забыть. Звериная ярость, жажда крови, неприкрытая злоба. Черты стали искажаться, сначала появились кабаньи клыки, затем огромная грива щетинистых волос на загривке. Руки удлинились, а на пальцах выросли когти, почти такие же длинные как у вервольфов.

Он бросился рывком, почти без разбега, намереваясь распороть мне шею когтями, но следом за ним бросился и Вилкас, успевший за секунду полностью обратиться. Видимо, он ждал и был готов сделать это в любой момент. Огромная туша оборотня шлепнулась в лужу в полуметре от меня, разбрызгивая грязь. В его ногу чуть повыше бедра крепко вцепились челюсти моего напарника. Сверр издал какой-то дикий не то крик, не то верещание, и они вдвоем с Вилкасом покатились по размокшей земле, сливаясь в едином клубке. Вервольф заревел, впиваясь клыками в плечо противника, но тот мотнул головой, отбрасывая его в сторону сарая с такой силой, что Соратник проломил одну из стен.

Послышался треск, а кабаний оборотень яростно бросился на обидчика, вновь отшвыривая как кутенка. Волк заскулил, а я же не знала, что делать. Сверр был однозначно сильнее Вилкаса, но если даже я попытаюсь применить огонь, он заденет их обоих. Вывернувшись, Соратник смог задеть бок противника передней лапой. В этот момент, я увидела, что Сверр не полностью контролирует превращение. Одна его нога вновь стала человеческой, что помешало ему в очередной раз поддеть верфольфа, который и без этого хрипел после таких ударов. Сверр неуклюже завалился, разрезая воздух перед собой круговым ударом когтей.

Вилкас поймал этот момент, оказываясь сверху, вгрызаясь в место поближе к шее. Визг кабана перешел на человеческий крик. Дикий крик боли и отчаянья — всего на мгновенье он огласил окрестности, прежде чем перейти в отвратительный булькающий звук захлебывающегося собственной кровью человека. Клыки волка впились в шею Сверра, и он обмяк. Вилкас, перемазанный алым, откатился от врага на пару шагов — обессиленный, уставший, побитый — и так и замер на земле, издавая хриплое сопение, отплевываясь чужой кровью.

— Ты… ты убил его! Убил единственного, кто у меня остался! — закричал Ноан, доставая длинный железный меч из ножен и собираясь, судя по всему, прикончить им моего напарника, пока он слаб. Тем более, что Вилкас стал терять облик зверя.

— Не смей! — эбонитовый клинок тотчас же оказался перед его грудью.

— Он убил его! Убил!

Его первый пусть и сильный удар был встречен блоком. Ноги заскользили по земле от инерции этого удара. Все последующие его атаки были точно такими же — нанесенные невпопад, простая грубая сила без капли продуманности. Ноан бил, не выбирая траектории, не видя ничего, кроме собственного горя. Я не хотела его ранить, но моим «Успокоением» можно было угомонить разве что животное вроде лошади, любой крупный хищник ему не поддастся. Оборотень тем более. Яд паралича нанести на оружие я не успею. Оставалось только сдерживать его натиск подобными блоками меча.

Видя, что оружие не достигает цели, Ноан в порыве бессилия отбросил его, кинувшись на меня с кулаками. Такого я не ожидала, и первый же его удар рассек мне губу, а металлический вкус крови заполнил рот. И в этот момент что-то случилось. Я вдруг совершенно забыла, что не собиралась причинять ему вреда, забыла, что у него даже нет оружия. Самый простой режущий удар, нанесенный сбоку, оставил глубокий порез на его ноге. Он закричал и упал на колено. В его глазах появилось что-то кроме боли. Это был страх, и мне он понравился. Я широко замахнулась для удара. Эбонит очень крепок, он даже может снести ему голову с плеч, главное выбрать правильный угол. Черный клинок взметнулся вверх…

— Нисса! — хриплый голос позади. — Не убивай!

Не знаю, каким чудом, но слова Вилкаса дошли до моего сознания, смешивая внутри все: инстинкты, чувства, мысли. Я вдруг увидела глаза Ноана, свет факела хорошо освещал их, каре-зеленые, полные слез. Его тело содрогалось от рыданий, и он даже не сопротивлялся, не пытался помешать. Я же, как палач, стола над ним. За что? За что я решила его казнить? Моя рука дрогнула, оружие опустилось.

Ноан медленно встал, пошатываясь и держась за раненную ногу, подошел к трупу брата, распластавшегося на земле под потоками дождя, опустился на колени рядом с ним. Вилкас уже полностью обратившийся в человека, смог встать рядом. Я же просто оставалась на месте, не зная как себя вести, боясь приблизиться к тому, кого только что чуть не убила по непонятным причинам.

— Почему ты не обратился, — ты ведь тоже оборотень? — казалось, прошло очень много времени, прежде чем Соратник спросил его об этом.

— Это все потому… потому что я не зверь, как вы! — почти выплюнул он, стирая с лица слезы. — Я человек! А еще потому, — прибавил он очень тихо, — что лекарь поит нас специальными зельями, подавляющими звериную сущность. Брат совсем не желал их пить. Но теперь это уже не важно.

— Прости, — Вилкас положил руку на плечо Ноану. — Твой брат сделал свой выбор, и ты, кажется, тоже.

Парень не дернулся, не сбросил его руку, в которой раз поражая меня.

— Тебе есть куда идти?

— Да. Я живу в общине таких же, как и я, обращенных. Лекаря соседней деревни заразили ликантропией еще в начале эпидемии, и он придумал, как обратить этот новый дар на помощь людям. Это он готовит зелья. Но вам там нет места, — Ноан презрительно посмотрел в мою сторону, — потому что мы живем по законам людей. Мы пошли на это только для того, чтобы выжить. Родителей спасти уже не удалось. Брата я едва уговорил принять кровь, он тоже был болен.

Вилкас сильнее сжал пальцы на плече Ноана.

— Прости. Давай сделаем то, зачем ты пришел.

***

За спиной еще был виден дым от кострища. Мы всю ночь хоронили родителей Ноана и его брата, а под утро, когда дождь прекратился, подожгли дом. Теперь же грязные, голодные и невыспавшиеся вновь шли по болотам в сторону Арнимы.

— Я бы не простил, — сказал Вилкас, оглядываясь, — Если бы Фаркаса убили на моих глазах, я бы не смог простить. Да и по другим причинам не мог никогда. Я всегда мстил. Кровь за кровь. Только один этот факт уже ставит выше этого парнишку. Надеюсь, их хотя бы предупреждают перед посвящением, что это навсегда?

Это было первое, что он сказал за последние четыре часа, и в голосе его была снова та тоска, которая сжимала мне сердце уже не раз. Тем сильнее, наверное это тоска была, когда он видел выздоровевшего брата. Я дернула его за руку, заглядывая в глаза.

— Лекарство есть, ты знаешь. Когда мы вернемся, я обещаю, что сделаю все, чтобы снять с тебя проклятье.

В ответ Вилкас только грустно улыбнулся.

— Я десять лет в теле зверя, я уже не верю, что могу быть кем-то другим.

— Не кори себя за смерть Сверра. И за звериную сущность. Ведь если бы ты не был зверем, я была бы мертва сейчас. И есть звери куда страшнее, чем ты.

В этот момент я подумала о себе. Соратник ни о чем меня не спросил, возможно, как и я, думал только о собственной внутренней боли, а может, побоялся снова встретить мое глухое молчание. И правда, кто я: человек или зверь? Ведь не останови меня Вилкас, я бы убила Ноана. Убила бы просто так, ни за что, лишь потому, что того требовал инстинкт. А еще подумала о тех людях, которые стараются выжить, приняв обличье зверя, но сохранив людские законы. И об Империи, которая обрекла этих людей на это. О Ведьмарях, что режут людей без жалости и зачем-то забирают их трупы. Где же эта тонкая грань? Когда человек перестает быть человеком и превращается в чудовище?

— Ну, чего задумалась? Пошли уже быстрей, надо к полудню дойти до Арнимы, а то есть охота.

— Вилкас, — двумя легкими шагами я снова поравнялась с ним, — ты ведь хотел знать кое-что обо мне?

Соратник даже на секунду остановился от неожиданности.

— Мы ведь и впрямь напарники и должны знать больше друг о друге. Ты был абсолютно прав по поводу запаха и превращений, если я и осталась частично оборотнем, то совсем не таким, как ты. И поверь, я действительно не знаю, почему. Это первое.

Он внимательно посмотрел на меня и коротко кивнул.

— Второе, у меня очень хороший иммунитет к огню, но зато уязвимость к холоду. Даже к обычному, а ледяная магия так и вовсе причиняет мне сильную физическую боль. Куда сильнее, чем обычному человеку.

— Поэтому Ливий учил меня только огненной магии?

— Да, именно.

— И третье, — сказала я очень тихо, потому что в этом момент хотела рассказать ему, что когда-то была вампиром. А может, даже сейчас частично являлась? Эта мысль вдруг остро пронзила меня. Я хотела даже ее озвучить, но вместо этого…

На горизонте вдруг показался небольшой отряд из шести человек.

— Смотри-ка, впереди патруль, — сказал Вилкас, указывая на них. — Наверное, Арнима уже совсем недалеко. Так что там третье?

— Никогда не пей мою кровь.

Вилкас снова как-то подозрительно на меня глянул, но ничего не сказал. Меж тем, патруль уже почти приблизился. Стали слышны голоса и лязг стали.

— Местные? — довольно грубо спросил их командир, когда они оказались в пяти метрах от нас.

— Нет, — ответил Вилкас. — Мы направлялись в Арниму, к лорду Мортифейну. У нас официальное письмо.

Стражники позади командира загоготали.

— А ну-ка заткнулись! Письмо? Что ж, не знаю, кто вы такие, но мне это и не важно. У меня приказ хватать любого не местного, будь то посол, беженец или Ведьмарь. Поэтому именем лорда Арнимы, вы арестованы для дальнейшего суда!