Утром Хосок ушёл на работу, позволив Юнги и Сокджину остаться у себя в квартире. Днём приехала ещё Кюнмин, привезла из дома Сокджина свежие вещи и смогла немного отвлечь его — Юнги тоже справлялся, но Джин то и дело скатывался в плаксивое и злое настроение. Вечером приехал с работы Хосок — один. Джин не был уверен, что он вернётся с Чонгуком, но когда увидел омегу в одиночестве, всё равно расстроился.

— Чонгук был сегодня на работе? — тихо спросил он, неловко заламывая пальцы.

— Был, — кивнул Хосок. — Злой как чёрт и очень грустный. Весь день молчал, говорил только по работе.

Джин опустил голову.

— Дайте друг другу остыть, вы всё ещё оба обижены и растеряны, — утешил его Юнги. — Вы вчера два раза поссорились.

— Мне его так не хватает, — Джин вцепился зубами в палец. — Я ужасно по нему скучаю.

Он шмыгнул носом.

— Наверное, это тупо, скучать по тому, кого сам вчера прогнал… это так тупо… — пробормотал он.

— Ты скучаешь по тому Чонгуку, который тебя любит, а не по тому, который тебе не верит, — сказал Хосок. — Вся беда в том, что это один и тот же Чонгук. Но тем не менее, он тебя любит.

«Куколка, довай пагаварим.»

Сообщение пришло во время ужина.

«О чём ты хочешь поговорить? Тебе есть, что сказать?»

«Прасти миня. Я зделал тибе больно. Я очинь скучаю по тибе.»

«Это всё? Ты понимаешь, как именно сделал мне больно?»

Долгое молчание.

«Я тибе не верел. Хосок был прав. Мне трудно было повереть что мой отец способин на такое. До сих пор трудно. Но я должин был быть с табой. Я же паклялся. Я тибе обищал быть рядам с табой.»

Джин вытер выступившие на глазах слёзы. Следующее сообщение заставило его скулить.

«Если хочишь, я отвизу тебя в палицейский участок. И в бальницу. Чтобы там осматрели твои ушибы. Палиция посмотрет камеры наблюдения, апросит свидетелей. Если мой отец веноват, он должин нести ответствиность. А я буду с табой.»

Джин шмыгнул, извинился и вышел на балкон, чтобы позвонить мужу. Чонгук тут же взял трубку.

— Чонгук, ты правда готов к тому, что я могу написать заявление на твоего отца? — спросил он.

— Мне не нужно быть к этому готовым, — тихо проговорил Чонгук. — Это дело между ним и тобой. Я… мне так трудно с этим смириться. Что он действительно мог зайти настолько далеко. Но даже мой отец… он решил развестись. Я, если честно, не знаю, что мне с этим делать.

— А ты должен? — спросил Джин, опираясь на балконные перила. — Ты хочешь спасти их брак? Может, не нужно этого делать?

— Возможно, — неуверенно сказал Чонгук, вздыхая.

— Это взрослые люди. И ты уже взрослый человек. Им не нужно сохранять брак, если им это больше незачем. Ты уже вырос. У тебя есть твой собственный муж. У тебя есть я, Чонгук.

Сокджин облизал губы.

— Прости меня, что ушёл тогда за Юнги. Тебе наверняка было очень тяжело услышать подобное от господина Чона, верно? Я не ожидал такого исхода. Мне жаль, Чонгук.

— Возможно, мне это было необходимо. Сокджин, тебе не за что просить прощения, — альфа вздохнул. — Я ещё раз говорил со своими родителями. Отец сказал, что ты мог умереть. Это меня сильно отрезвило. Я знаю, мне тогда несколько раз говорили, что ты мог умереть. Утонуть или удариться о камни. Но до меня это не сразу дошло. Я просто не могу поверить, что это произошло с нами.

— Чонгук, я правда не сам упал, — проговорил Сокджин. — Я бы не подошёл близко к краю. Я не спотыкался и меня не сдувало ветром. Это правда, что я не видел, кто меня толкнул. Но больше на моле никого не было, и меня точно пихнули, и очень сильно. Прошу, поверь мне…

— Я верю, — ответил Чонгук. — Наверное, он сам испугался, что ты упал, и не думал, что ты не умеешь плавать. Он пихнул тебя, не подумав, что может убить. Наверное… не знаю, что творится у него в голове. Но в одном отец-альфа прав, сколько я ни осаживал его, он не унимался, и все боятся его даже пальцем тронуть. Из-за этого его жестокость прогрессировала… а я не хочу, чтобы он однажды в самом деле убил тебя. Так что, если хочешь, я могу отвезти тебя в больницу. И в полицию.

— … не надо, — Джин вздохнул, не в силах поверить, что он сказал это. — Это плохо отразится на твоей компании, Чонгук. Ты должен просто держать его подальше от меня.

— Я снял ему квартиру к Ульсане, его родном городе. Он теперь будет жить там, и я запретил ему приезжать в Сеул, — ответил Чонгук. — Ты его больше никогда не увидишь. Я обещаю.

Эти слова горечью осели в сердце Джина. Он хотел бы порадоваться тому, что больше никогда не увидит этого человека, но Чонгук давал ему уже множество обещаний. Настоящих, страстных, честных обещаний. Но иногда они не были сдержаны.

Что он мог сказать? Сокджин и сам не был идеальным. Было множество гадких и болезненных вещей, которые он сказал Чонгуку.

— Я скучаю по тебе, — вздохнул он. — Ты был мне нужен. Ты нужен мне сейчас.

— Хочешь ко мне спуститься? Я тоже по тебе скучаю, малыш, — пробормотал Чонгук.

— Ты опять приехал к Хосоку?..

— А куда я должен был поехать? В дом, где тебя нет? — усмехнулся Чонгук.

— Разве ты не ночевал дома вчера?

— Нет. В машине спал, внизу, — признался Чонгук. Джин шмыгнул носом:

— Чонгук… нельзя так…

— Куколка, пожалуйста, спустись ко мне. Я с ума схожу без тебя. Я умоляю.

— Хорошо, я спускаюсь…

Сокджин положил трубку и зашёл обратно в квартиру.

— Он внизу, — сообщил он ребятам.

— Что сказал? — хмыкнул Юнги.

— Попросил прощения, признал свою неправоту, — пробормотал Джин, словно оправдывая мужа перед старшим братом, хотя Юнги и был младше него.

— Он не мог просто сказать то, что ты хочешь услышать?

— Он предложил написать заявление в полицию.

Хосок уронил палочки.

— А ты? — спросил Юнги.

— Я отказался, — вздохнул Джин.

— Но почему? — вскричал Хосок.

— Как бы я сильно ни ненавидел господина Кана, я не хочу вредить Чонгуку ещё больше. Это навредит его бизнесу, — ответил Джин, надевая кроссовки. — Его родители действительно разводятся, это уже плохо… Теперь Кан будет жить в другом городе, и мы больше никогда его не увидим.

— Он жил в Пусане, но это не мешало ему регулярно ездить в Сеул, — заметил Хосок.

— Чонгук запретил ему приезжать в Сеул.

— Посмотрим, — проворчал Хосок.

— Мы доедим, и я вынесу твои вещи, — сказал Юнги. Джин обнял Хосока:

— Спасибо, что позволил остаться. Спасибо тебе за всё…

— Идите, обнимайтесь, и не говори глупостей, мой дом — твой дом, — мягко проговорил Хосок, похлопывая его по спине. — Если что, возвращайся. А Чонгуку мы голову открутим, Юнги-хён будет держать за ноги, а я — за уши.

Джин улыбнулся слабо и побежал вниз, не в силах ждать, пока приедет лифт.

И сразу в подъезде угодил в объятия своего мужа.

Чонгук сгрёб его в охапку, крепко обнимая, и Джин прижался к нему, утыкаясь носом в шею. Как же ему не хватало его рядом… На глазах снова вскипели слёзы, и омега понял, что Чонгук тоже плачет.

— Я так по тебе тосковал, крошка, — прошептал он. — Я такой дурак. Я мог тебя так глупо потерять.

— Я тоже очень по тебе скучал, — Джин зажмурился, цепляясь за его одежду на спине. — Ужасно скучал… не оставляй меня так больше, не заставляй меня так страдать…

— Я был неправ, — вздохнул Чонгук. — Я же должен был быть с тобой. Как я допустил, чтобы ты оказался в такой опасности, когда обещал беречь тебя? Я так тебя люблю, Джинни.

Он укутал омегу полами своей ветровки, опасаясь, что тот замёрзнет ночью. Джин положил подбородок ему на плечо, закрывая глаза и просто наслаждаясь близостью. По ощущениям они не виделись целую вечность, и это сводило с ума.

— Прости меня, — пробормотал альфа. — Я испортил нашу свадьбу…

— Главное, что брак в порядке, — шепнул Джин. — Когда я в последний раз проверял, ты ещё был моим мужем.

— Я тебя больше не оставлю, — пообещал Чонгук.

— А я больше не уйду. Ну, не плачь, альфа… Я с тобой. М?

Он вытер Чонгуку слёзы, ласково касаясь пальцами щёк.

— Мой хороший мальчишка.

— Джин, я правда не говорил… я не говорил, где ты. Я даже не подумал, что он может догадаться и помчаться туда, — рвано вздохнул Чонгук.

— Хорошо, я тебе верю, — Джин коснулся губами кончика носа альфы.

— Очень страшно было?..

— Очень. Но это ничто по сравнению с тем, когда ты мне не веришь, — ответил Сокджин. — У меня нет ни причин, ни желания врать тебе, Чонгук. И если бы я не был уверен в своих словах, я бы так и сказал.

— Для меня нет ничего более невыносимого, чем видеть, как ты горько плачешь, — Чонгук обхватил его лицо ладонями. — Из-за меня. Я два раза чуть не погубил тебя.

— Будь осторожен, Чонгук, — Джин опустил ресницы. — Я ведь правда могу сломаться. Не забывай, чтобы больше кошмаров не было.

— Поехали домой, хён, ладно? Без тебя дом не дом…

— Юнги скоро вещи мои вынесет, и поедем, — пообещал Джин. — Я соскучился по тебе ужасно… Я так в тебе нуждаюсь. Мне было так тяжело без тебя…

— И мне без тебя.

— Чонгук, — Джин вздохнул. — Я буду считать, что наша свадьба и… это событие никак не связаны. Это было в две разных даты, в двух разных местах. Считай так тоже, пожалуйста.

— Мгм, — альфа закрыл глаза, покачиваясь на месте с супругом в объятиях. — Хочешь, приедем домой и будем смотреть фотографии со свадьбы? Мы так и не посмотрели все снимки, что получились.

— Точно, нужно выбрать что-то, что распечатать, — Джин улыбнулся. — Хочу пару фотографий в рамках.

— Я в офис поставлю, — шепнул Чонгук.

Из подъезда вышли Юнги и Хосок, с пакетом с вещами Сокджина.

— Джинни, ты не будешь возражать, если я перетру с твоим мужем? Мне уж очень хочется его отругать, — проговорил Юнги. Джин посмотрел на него, затем повернулся к Чонгуку.

— Я думаю, один раз можно? Не обижай его слишком сильно. И не деритесь, или вы оба меня очень расстроите, — он с опаской отклеился от Чонгука, и тот вместе с Юнги отошёл подальше. Юнги нахмурился, думая, с чего начать, и проверил, не слышно ли их разговора. Хосок и Джин уже говорили о чём-то, так что, видимо, нет.

— Он тебя любит, — сказал Юнги, стиснув кулаки. — И ты тоже его любишь. Сильно любишь. Я знаю, я слышал вас обоих, когда ещё лежал в больнице. Твой голос, твои слова. Я видел, как ты смотришь на него, на свадьбе, и раньше. Я верю в твою любовь.

Он выпустил воздух сквозь зубы:

— … Но этого мало. Я рад, что Сокджин нашёл свою любовь с тобой, такую, о которой он мечтал, но этого мало. Я также помню всё, через что он прошёл, в том числе благодаря тебе. Красную полосу на его шее. Его синяки и ссадины. Все его слёзы. Если ты ещё раз причинишь ему боль, я сделаю всё возможное, чтобы забрать его у тебя. Не себе, не для себя. Просто забрать у тебя, чтобы ты потерял его навсегда, а он забыл тебя, и не пришёл на твои похороны, даже если ты сдохнешь самой ужасной смертью.

Чонгук сжал челюсть, шумно вздыхая. Его взгляд стал нехорошим.

— Я тебя понял. Но ты не забывайся. Я его муж, и то, что ты стал свидетелем личной драмы, ещё не даёт тебе права…

— Право? — перебил Юнги. — Это ты в его жизни новичок. Я был задолго до тебя. Я его знаю лучше тебя. Я понимаю, что ты любишь своего отца и привязан к нему—

— Нет, не понимаешь,

— Понимаю. Сокджин привязан ко мне, а я к нему. Мы семья. Только я на людей не бросаюсь. Хотя может, стоило бы, — Юнги дёрнул бровью. — Тебе и мне, нам не обязательно быть друзьями. Мне твои миллионы нахрен не сдались. Честно. Мне нужно только, чтобы ты был хорошим мужем для Сокджина.

Чонгук криво усмехнулся. Он мог бы сказать. Он мог бы…

Но в результате он выбрал промолчать. Вместо этого он сказал:

— Я может, и не лучший муж. Но я никогда его не бил. И не позволю бить другим.

— Уже позволил. И не хвали себя за то, что выполняешь необходимый минимум, — фыркнул Юнги. — Если ты его ударишь, Джин сам от тебя уйдёт.

— Я никогда его не ударю. Я ненавижу насилие, — ответил Чонгук. — И Джин от меня никогда не уйдёт. Я люблю его, я хочу его, только его, я буду заботиться о нём, и я хочу научиться обращаться с ним так, как он того заслуживает. Чтобы он никогда не захотел уходить.

— Хорошо, — Юнги развёл руками. — Отлично. Договорились. Я не знаю, смогу ли я отнять его у тебя, если ты проебёшься снова. Я не знаю. Но я постараюсь, Чонгук. Думаю, мы оба не хотим проверять, что случится при таком раскладе.

— Ты в него влюблён? — прямо спросил Чонгук, щурясь. Юнги вздохнул:

— Почему всем кажется, что если я забочусь о Сокджине, то я непременно в него влюблён? Кто-нибудь помнит про дружбу? Такое отношение к человеку, хорошее, заботливое, но без желания выебать. Тебе реально следует обзавестись друзьями, чувак. Я не влюблён и никогда не был влюблён в Сокджина. Так что не нужно ко мне ревновать. Да и вообще Сокджина ревновать не нужно. Он такой человек, он не станет изменять.

— Откуда ты знаешь, если он до меня ни с кем не встречался?

— Потому что я его полиаморный друг, который очень много занимается сексом, — ответил Юнги. — Джин знает, что если вдруг он захочет кого-то ещё, лучше поговорить об этом со своей половинкой. И от тебя он ждёт того же.

Чонгук поднял брови. Верно. Это было условие договора. Когда Джин говорил, что Чонгук ещё любит Дахён, он действительно имел это в виду. И согласился. Чонгук тогда выбросил Дахён из головы, но Джин — нет. Он действительно так думал и мирился с этим. Нет, не то слово… он просто готов к этому. Правда?.. Он может такое? Он способен на такое?..

— Джин не будет изменять, — повторил Юнги. — Он может открыть отношения, но изменять тебе он не будет. Довольно, пожалуй. У тебя такое лицо страшное, словно ты действительно мне морду бить собрался, а я не любитель подраться.

— Я не бью людей, — упрямо проговорил Чонгук. — Даже если они мне не нравятся.

— Да, да, — криво ухмыльнулся Юнги, бредя обратно к друзьям. — Ты делаешь больно иначе…

— Вы всё? — Джин подбежал к Юнги, пытливо заглядывая в глаза то одному, то другому. — О чём говорили?

— Угрожали друг другу, чувствуешь, как от них несёт, — фыркнул Хосок. — Типичные разборки.

— Ничего не разборки, — миролюбиво проговорил Юнги. — Наша обязанность, как старших, распекать младших за проёбы и угощать их. В следующий раз в баре выпивка на мне, — он махнул ладонью.

— Тогда мы поехали? — спросил Джин. — Чонгук?

— Как ты захочешь, куколка, — лицо Чонгука расслабилось.

— А мы тогда домой, — решил Хосок. — Юнги, поздно уже, останешься ещё на ночь?

— Можно, только моим напишу.

— Спасибо вам за всё, — Джин ещё раз обнял их обоих. — Я вас очень люблю. Спасибо.

— Не за что, милашка, — Хосок похлопал его по спине. — Дело молодое. Притрётесь ещё друг к другу.

— Угу…

Распрощавшись и сев в машину, Джин повернулся к Чонгуку:

— У меня хотя бы друзья были, а ты остался совсем один. Прости меня.

— Не извиняйся, — Чонгук поцеловал его руку. — Я заслужил.

— Нет… мне очень стыдно, что я сказал тебе, что не хочу тебя видеть. Я очень хотел тебя видеть. Я очень по тебе скучал. И что сказал тебе убираться… мне тоже жаль. Тебе наверняка было очень больно.

— Мне было, но я заслужил, — упрямо проговорил Чонгук, заводя двигатель.

— Чонгук, пожалуйста, не говори так… я не хочу слышать, кто что заслужил, — Джин поджал губы. — Я вечно слышу суждения других людей, кто что заслужил. Если бы я слушал свою семью в этом плане, то по их словам я заслужил сдохнуть в сточной канаве от аборта моей непутёвой мамаши. Многие люди говорили мне, что я заслужил, а чего не заслужил. Многие люди считают, что я не заслужил стать твоим мужем.

— Возможно, — проговорил Чонгук. Джин недовольно на него посмотрел, и альфа поспешил уточнить: — Я имею в виду, что ты достоин большего…

— Да хватит. Достоит, не достоин… тебя я хочу, — вздохнул Джин. — Тебя я полюбил. Чонгук, посмотри. Ты молодой человек, но у тебя почти нет опыта отношений, ни родственных, ни дружеских, ни любовных. Даже у меня опыта больше. Это не удивительно, что ты не всегда принимаешь правильные решения или иногда делаешь неверные выводы.

Альфа поджал губы, стартуя с места, пока Джин закончил:

— Неудивительно, что ты раньше делал мне больно. И продолжаешь делать мне больно. Как я и раньше говорил, ты сам по себе добрый человек. Ты причиняешь боль по незнанию. Я тоже не гуру общения, но я должен был тебя научить, а не бросать в этот момент. Это моя ошибка.

— Ты не должен брать на себя всю ответственность, — ответил Чонгук. — Мы оба в этом плане довольно незрелы. И воспитаны людьми, как модно сейчас говорить, токсичными. Но мы находимся в браке, и хотим его сохранить. И у нас нет никакого учителя, который бы развёл нас по углам в нужный момент или подсказать, что делать.

— Значит, мы неизбежно продолжим причинять друг другу боль? — спросил Джин, вздыхая.

— Наверное. Я думаю, что важно в результате, это справимся ли мы и сможем ли притереться друг к другу, или же…

Чонгук не закончил, но Джин и так понял его.

— Я люблю тебя, Чонгук, — проговорил он. — В будущем, что бы я ни сделал, что бы ни сказал, помни, что я люблю тебя. Больше жизни.

— Что бы я без тебя делал, — одной рукой Чонгук взял за руку омегу и переплёл пальцы. Джин сжал его ладонь, прикрыв глаза. Разве нет негласного правила — когда тебе признаются в любви, ты тоже должен сказать «я люблю тебя». Особенно когда говорят «больше жизни люблю». Нужно хотя бы сказать «я тоже». Это правило. Я тебя, а ты меня.

— Я тебя тоже люблю, — Чонгук протянул руку и погладил его колено. — Больше, чем ты любишь меня.

— Обманщик, — улыбнулся Джин. — Больше, чем я люблю тебя, любить невозможно.

— Получается, что возможно, — промурлыкал Чонгук.

Сокджин тихонько выдохнул, про себя только предвкушая просмотр свадебных фотографий — и больше никаких тревожных, неприятных мыслей. Это теперь может закончиться. Господин Кан больше не доберётся до него. Это хороший конец, их «долго и счастливо, пока смерть не разлучит их». А может даже, и «умерли в один день».

Будет ли Чонгук любить его в старости? Он то и дело говорил, что Сокджин красивый. На самом деле, он даже никогда не говорил что-то ещё. А Джину уже скоро будет двадцать девять, только осень осталась. И как бы он ни старался, скоро его красота начнёт увядать.

Он не хотел бы жить без Чонгука ни дня. В старости, наверное, лучше уйти первым. Хотя Чонгук, наверное, будет очень страдать без него, Джину было трудно представить боль от смерти любимого, и он не хотел это испытывать. Вот уже у него есть день жизни без Чонгука… и это было ужасно. Больше не надо. Больше не хочется.

Они едут домой. Смотреть свадебные фотографии.

В спальне альфы, с выключенным светом, в объятиях друг друга. Мурлыча нежности на ухо, забывая обо всём и прощая всё.

Чонгук уснул раньше Джина, обернув руку вокруг плеч омеги. Наверное, он ужасно спал в машине и наверняка устал… Джин отложил телефон и перевернулся на живот. Чонгук поднимал локоть, чтобы Джин мог устроить голову на его плече, прижаться к его груди. Если повернуть лицо, можно тут же поцеловаться.

Омега подпёр кулачком подбородок, улыбаясь. Чонгук во сне был таким славным и милым. Таким красивым. Таким юным…

Джин провёл ладонью по сильной груди альфы.

— Мой любимый, — прошептал он. — Правда меня любишь?..

Ему так повезло. Его муж богатый, молодой, красивый, любящий. Дурак иногда, но кто без недостатков. Джина могли бы продать, словно кобылу или суку, за какого-нибудь подонка, но к счастью, его мужем оказался Чонгук.

— Джинни, — пробормотал альфа во сне.

— Да, дорогой, — мурлыкнул омега.

— Не уходи…

— Я здесь, — Джин пригладил растрёпанные чёрные волосы и поцеловал его шею, жадно вдыхая его запах. — Я с тобой. Я с тобой…

Он обернул руки Чонгука вокруг себя, закрывая глаза.