Два дракона медленно опустились на площадь, в людей обращаясь. Иоланта сразу к мужу кинулась, развязывать его стала да в чувства приводить. Владимир едва дышал, однако ж глаза свои ясные приоткрыл, на жену взглянул, да и прошептал тихим слабеющим голосом имя её.

— Владимир, князь мой возлюбленный, — проговорила княгиня, слезами рубашку его грязную поливая.

— Иоланта... — Арман подошёл ближе к дочери, словно закрывая от чего-то.

Ивар и Мария шли от терема, да прямо к ним, не сворачивая. Когда бывший старец руку занёс для заклинания, девица всё поняла да предпринять ничего не успела. Словно в замедленном действии видела она, как отец её упал обездвиженный на земь, не успев превратиться и защитить себя.

— Предатель! — взвилась Иоланта, кидаясь на Ивара, но тот отбросил её одним лёгким движением, о деревянный помост так приложив, что от боли в глазах её фиалковых потемнело.

И тогда случилось то, о чём отец её предупреждал. Ярость дикая, страшная, безрассудная накрыла дочь дракона. Она уже не знала в какой именно момент превратилась, и была ли она вообще человеком когда-нибудь. Языки пламени стали блуждать по улицам, изгоняя народ из горящих домов, из убежищ и укрытий. И только Ивар с Марией и Арманом - добычей своей - следовали по пути княжной подлой намеченному.

Старая дверь скрипнула, впуская их в чертоги тёмного помещения. На кресле высоком, спинкой к ним стоявшем, под капюшоном сияло алое зарево. И не человек это был, и не бог, а чудовище огненно-красное.

— Разве не говорил я тебе, Мария, что следовало сделать нынче на закате? Ты ослушалась меня и погибнешь! — грозно пробасило оно, полыхая.

— Не твои это речи, Сварог, великий покровитель наш. Не твои деяния, — Ивар возник из ниоткуда, а посох его обратился в белоснежное зарево, освещая всё вокруг, — Вернись к нам и прими свет!

Красное пламя запылало ярче прежнего, и голос громоподобный над Киевом разнёсся.

— Как смеешь ты говорить со мной, прародитель драконов!

— Прими мой свет! — снова повторил старец.

— Нет!

— Прими свет! Прими свет! Прими свет! — Ивар таял на глазах, превращаясь в немощного старика.

И всё вспыхнуло, заискрило да засияло ярче солнца в ясный день. Красное пламя угасло, а внутри капюшона сверкнул голубой едва заметный тёплый огонёк. Бог встал, а это был именно он. Дух бесплотный, надевший на себя длинный мантию. Он низко старцу Ивару поклонился и молвил.

— Дочь моя тебе весточку шлёт, Ивар, да говорит, что прощён ты. Посему, за моё спасение, дарую я свободу тебе да отпущение. Иди с миром и доживи этот век как простой смертный.

Мария тут упала ниц перед богом, прощения моля. И снизошло на неё прощение, и обещание, что выйдет она в скором времени за князя, да подобно Иоланте, княгиней настоящей станет. И мир и покой наступил в душе девицы, и тьма покинула сердце её, а мысли и разум очистились, светом наполняясь.

Однако в Киеве не всё кончено было, когда покинул его спасённый бог. На площади ещё белый дракон бушевал, он уже не помнил своего человеческого прошлого: ни чувств, ни эмоций, ни воспоминаний девичьих. Лишь к новому рассвету на пепелище затих он пред стойким князем. А Владимир Иолантой давно развязан был, только сил он не мог найти, чтоб подняться и дракону противостоять, наблюдая беспомощно, как город его родной гибнет. И вот пред ним чешуйчатая морда склонилась, печально глазами красными мигая. Пламя внутри дракона уже загоралось, созревая и распускаясь, словно цветок алый. Собрав остаток сил, на ноги князь поднялся и в последний момент обхватил морду существа огнедышащего и поцеловал.

— Убей меня, если хочешь. Вот он я, прямо перед тобой, — шептал он в блестящую чешую, — Я однажды сказал, что тебя никогда не оставлю. И от слов своих и теперь не отступлюсь.

— Иоланта. Дочь моя единственная...

Только она это имя в голове услышала, сразу человеком обратилась, обессиленно на землю падая. А Ивар как раз вовремя подоспел, да и поведал, что прикрыть Марию надобно было, потому и Арманову смерть он подстроил, чтоб бушевать Иоланта стала. Оживил он отца молодой княгини, да вместе они в терем вернулись в спокойствии и тишине.

Так научилась подчинять драконову сущность себе Иоланта, ведь рядом с ней и в горе и в радости двое мужчин были, два самых важных человека в жизни её. Отец и Муж.