Принц невольно закрыл глаза: красота её так сияла, что даже золото вокруг казалось тусклым и бледным. Он тихо приблизился и опустился перед ней на колени. В это самое мгновение час, назначенный доброй феей, пробил. Принцесса проснулась, открыла глаза и взглянула на своего возлюбленного.

                              © Шарль Перро «Спящая Красавица.

***

В этом году осень затянулась и плавно перешла в зиму, волоча за собой слякоть, сырость и грязь, которые преследовали Британский остров почти до самого Рождества. В один из таких промозглых дней декабря, когда подготовка к празднику находилась в самом разгаре, проливной дождь обрушился на большую часть соединённого королевства, он заливал города, леса, посёлки и фермы, в том числе и пустынное поле на юге страны, простирающееся за большим лесом. Поле ярко выделялось чернотой своего полотна на фоне общей серости наступившего дня, сухая трава, прибитая к земле, кое-где ещё проглядывала, создавая жёлто-зелёные островки на мокрой почве. В этом бескрайнем владении самой природы одинокий всадник скакал галопом, застигнутый ливнем в лесу. Копыта коня выбрасывали комья земли, утопая в ней. Мужчина, уверенно державшийся в седле, был надёжно укрыт зонтом, который не имел креплений и при этом абсолютно не поддавался порывам ветра. Всадник спешил домой, кляня себя за то, что принял решение отправиться на прогулку в это утро верхом впервые за много месяцев. Потоки воды нещадно хлестали по зонту и спине, пробивая защитные заклинания — конь храпел и изредка фыркал, когда капли воды попадали в глаза, скапливаясь на длинных ресницах. В какой-то момент мужчина и скакун будто прошли под пеленой едва заметного белого тумана, который с лёгким «пуф» оповестил их о пересечении границы защитных заклинаний. Малфой-Мэнор материализовался на расстоянии нескольких миль от них, переливаясь в лучах солнца, слабо пробивающихся сквозь тяжёлые облака и завесу ливня, величественно и властно возвышаясь над своими владениями. Дом будто дышал и излучал счастье, частичку свершившейся магии и исполнившегося волшебства.

— Ещё немного, Экскалибур, — сказал Драко, наклонившись к уху коня, и дружески похлопал его по мокрой шее.

Северные ворота поместья, менее вычурные чем главные, но отлитые из того же чёрного металла, наконец, распахнулись перед хозяином, оповещая всех о его прибытии. Драко спешился рядом с конюшней, которая существовала лишь потому, что Малфои любили выделяться среди себе подобных, а редкие виды волшебных и не волшебных существ, как ничто другое, способствовали этому капризу аристократов. Когда-то Малфои охотились в ближайшем лесу и содержали не только конюшню, но и псарню, и даже охотничьих птиц. Теперь же от всего этого за ненадобностью остались лишь длинные ряды загонов с заклятием расширения и с воссозданными природными условиями внутри, идеально подходящими каждому животному. Но слухи не лгали, они даже немного занижали достоинство этого места, потому что наследие Малфоев обладало более обширным ассортиментом жителей конюшни, чем кто-то мог вообще предположить. Ассортиментом, который Люциусу чудом удалось сохранить во времена Тёмного Лорда. Тогда говорили многое: кто-то предполагал наличие драконов и сфинксов, кто-то шептался о зверях из северной Африки и Австралии, — и отчасти это была правда. Здесь находились не только скакуны самых ярких представителей лучших пород лошадей, но и важные гиппогрифы, редкие аликорны, хитрые грифоны, дикие фейстралы и один единственный прирученный единорог, который был чуть ли не самой большой ценностью этой коллекции.

Серебристо-белая Эмили попала к Малфоям совсем маленькой, когда Нарцисса случайно нашла её у западных ворот, истекавшую кровью. С тех пор Эмили подчинялась только этой женщине, с лаской и нежностью позволяя ей всё, что только та пожелает, но люди — и маглы, и волшебники — внезапно смертны, они уходят непредсказуемо, иногда странно, а зачастую даже не закрыв дверь, оставляя тепло в ладонях родных и близких. Со смерти мамы Драко каждый день пытался наладить контакт с белой феей леса, но всё было напрасно: обладающая жаждой жизни прежде, без Нарциссы Эмили зачахла, в её глазах, похожих на маленькие галактики, что-то погасло, и ни один живой человек не мог ни коснуться её ни подойти. Лишь домовые эльфы, в силу особенностей своей магии, ухаживали за ней, ласкали и говорили с ней, словно понимали, словно между ними не существовало никакой разницы, но даже они не в состоянии были предотвратить её скорое угасание. Белая шерсть Эмили давно померкла, рог осыпáлся так обильно, что серебряной пылью был устлан пол в загоне, — она уходила, и никто не мог изменить этого.

Малфой завёл чёрного, как смоль, Экскалибура в загон и, похлопав того по лоснящемуся ещё влажному боку, закрыл ворота, а после прошёл в конец второго ряда и снова встретился с Эмили. Драко чувствовал некую необходимость приходить сюда, потому что это давало ему ощущение реальности, ощущение того, что мама не приснилась ему, что она была здесь, ходила, разговаривала… Ему казалось страшным потерять Эмили, ведь с ней тогда уйдёт и часть Нарциссы, уйдёт существо, знавшее его родителей при жизни — ещё одна ниточка к прошлому оборвётся. Иногда ему казалось, что в глазах единорога светится образ матери, её приветливая улыбка: в такие моменты Малфой пытался подойти ближе, сделать что-то для этого существа, но каждый раз безрезультатно, вот и теперь он протянул руку, в надежде, что белоснежная королева склонит голову для ласки, как делала в былые времена, но этого снова не произошло. Драко ещё мгновение стоял в ожидании, и так ничего и не дождавшись, развернулся и пошёл, наконец, в дом.

***

Драко Малфой быстро поднимался по ступеням, на ходу стягивая белые перчатки, которые надевал только для верховой езды. Он был доволен прогулкой, несмотря на небольшой конфуз в виде декабрьского дождя, и причиной его приподнятого настроения были ещё к тому же и исчезнувшие кошмары. Вот уже неделю Драко хорошо спал, и даже в отсутствие Скорпиуса, находившегося в школе, чувствовал себя в поместье более чем спокойно. Новый дворецкий, которого он нанял совсем недавно, превосходно справлялся с обязанностями и, казалось, что даже сам Малфой-Мэнор доволен таким выбором хозяина. Арчибальду, а именно так звали нового дворецкого, было почти шестьдесят, и в отличие от Альфреда, он выглядел моложе своего возраста лет так на пятнадцать. Новый дворецкий владел магией, но был неуклюж и неповоротлив, что для Малфоя казалось лишь небольшим пустяком, придающим образу его нового слуги какую-то изюминку.

— Арчи, — Драко сокращал его имя для более удобного произношения, он окликнул его, когда тот по обыкновению проходил по коридорам, совершая утренний осмотр поместья.

— Доброе утро, сэр, — дворецкий остановился и, чинно сложив руки за спину, склонил голову.

— Ты всё исполнил, о чём я просил тебя вчера?

— Конечно, мистер Малфой… все ваши просьбы и распоряжения выполнены.

— Хорошо, — Драко кивнул и прошёл в сторону спальни, с любопытством прислушиваясь к семенящим шагам позади.

— Сэр, позвольте спросить?

— Да.

— Сэр, я работаю у вас совсем недавно, но эта женщина, которая вот уже много недель спит в вашей спальне, она… ваша жена?

Малфой остановился и взглянул на Арчи. Вообще-то Снейп предупреждал его, что магия Малфой-Мэнора может отразиться на Гермионе необычно: возможно, сделав её слишком красивой и притягательной для других, либо напротив создаст ауру страха. Драко не разозлился, но ему следовало оберегать обитателей дома, пока Гермиона не проснулась — ещё не известно, как могут сработать чары в случае вмешательства посторонних.

— Я уже ясно дал понять, что никого из слуг это не касается. Подобное любопытство в моём доме не приведёт ни к чему хорошему. Вам и так доверено непозволительно много, знайте своё место и не выражайте неуместного интереса! — отчеканил он.

Дворецкий опустил взгляд.

— Простите. Могу ли я что-нибудь ещё сделать для вас, сэр?

— Да, попроси домовиков принести мне завтрак в кабинет. Я собираюсь поработать в этот выходной… слишком много дел накопилось.

— Как скажете, мистер Малфой. Ожидайте, я извещу домовиков.

Арчи откланялся и отправился вниз по лестнице, а Драко повернулся лицом к двери своей спальни и затаил дыхание. В последние месяцы, отлучаясь из дома даже ненадолго, он возвращался и первым делом отправлялся туда, где лежала женщина, которую никто уже не надеялся спасти. Кроме него и Снейпа. Малфой каждый раз останавливался здесь, разрываемый противоречивыми чувствами страха перед её смертью и трепета перед её же пробуждением. Помедлив, он толкал тяжёлую дверь, и в момент, когда ноги переступали порог, его сердце бешено трепыхалось, ударяясь о рёбра, будто птица, желающая покинуть душную клетку и вырваться на свободу. Драко быстро пересекал комнату и застывал у кровати, любуясь красотой Гермионы. В её тело возвратилась жизнь: свежесть лица и блеск волос ясно показывали это, но дыхание и пульс по-прежнему оставались едва различимы. В сером свете пасмурного дня каштановые локоны переливались оттенками красного и коричневого, кожа сияла белизной, будто в её венах текла не кровь, а белое золото — ничто в образе волшебницы не говорило о том, что она в коме. Он садился подле неё и брал нежную ладонь, такую безвольную и слабую, гладил и целовал пальцы, — иногда страх захватывал всё его существо, паника проникала в сердце, наполняя разум сомнениями, и тогда, испугавшись до полусмерти, Драко щупал пульс Гермионы, проверял её слабое дыхание, а успокоившись, вновь принимался любоваться ей. Когда же усталость брала верх, а ворох бумажных дел тяжестью давил на плечи, Малфой вставал и шёл переодеваться. В гардеробе, он не мог отойти от платья, которое она носила, которое пахло её духами… Вскоре и это занятие приходилось оставить. Тогда Драко закрывался в кабинете, садился за бумаги, но и тут долго не приходил к тому, чтобы начать работать. В определённые дни он даже заставлял себя это делать, например, когда Гарри начинал негодовать по поводу сроков сдачи отчётов и опозданий, или Кингсли присылал сову с напоминанием о работе и нотацией на тему «Жизнь одна, побереги здоровье, у тебя сын».

Так же произошло и сегодня. Он как обычно, даже машинально, проделал весь этот путь до своего кабинета и с облегчением опустился в кресло. Время давно перевалило за полдень, и остывший завтрак, оставленный домовиками, являлся напоминанием того, сколько часов уже позади. Малфой отпил тыквенный сок из бокала, поморщился и взглянул в сторону потайного шкафчика с огневиски, — сегодня, как никогда, страшно хотелось выпить, и он уже было поднялся, собираясь взять успокоительный напиток, чтобы погрузиться в блаженное ощущение его действия, когда из воздуха возникла Бри. Она появилась перед ним так внезапно, что почти напугала.

— Сэр, мистер Поттер, сэр, желает видеть вас немедленно, сэр.

— Сегодня же выходной! — возмутился Драко, с сожалением оставил мысли о виски и сел в кресло, — И не нужно появляться прямо у меня перед носом.

— Простите, сэр, но мистер Поттер, сэр, настаивает, сэр.

Малфой махнул рукой.

— Я открою камин здесь, нечего ему ходить по поместью одному. Передай, что я его жду.

— Как скажете, сэр, — пропищала Бри, мгновенно исчезая с тихим хлопком.

Драко как раз успел разложить бумаги, когда в углу, напротив письменного стола, вспыхнул камин, выкидывая из своих недр начальника магического правопорядка.

— Привет, — пробурчал Гарри, распластавшись на ковре. Да, даже у начальников бывают неудачные приземления.

— Здравствуй, Поттер. Неудачная посадка? 

Тот поднялся на ноги, отряхиваясь.

— Уж лучше какая-нибудь посадка, чем никакой, верно?

— Да… и лучше вылететь из камина в книжном магазине с живым Локонсом за столом, чем из камина в «Горбин и Берк», верно? — ехидно передразнил его Малфой.

Гарри вскинул брови, собираясь спросить каким образом эта информация просочилась из проверенных источников, но Драко не дал ему и рта открыть.

— Садись, Поттер, пока у меня нормальное настроение, — он, наконец, оторвался от документов, — Что? Нас всё-таки ждёт поездка за оставшимися пожирателями? 

— Пока нет… — Гарри знал, почему он спрашивает, и сам волновался об этом не меньше, — Я, в общем-то, не по работе пришёл.

В глазах Малфоя мелькнуло облегчение, потому его язвительность и манеры снова вернулись.

— Видимо, что-то слишком личное, раз ты сам тут. Что стряслось?

— Я получил письмо от Альбуса, он просит разрешить ему взять Скорпиуса к нам на все каникулы. Объясняет это тем, что прошлое Рождество они провели здесь, — Гарри ещё хорошо помнил, как Драко реагирует на сомнительную безопасность своего единственного сына.

Только тот, вопреки ожиданиям, не стал метать гром и молнии, а просто пожал плечами.

— Хорошо, я не против. У вас, вроде бы, спокойно?

Гарри уже выдохнул и хотел поблагодарить его, чтобы поскорее смыться отсюда, но стук в дверь не позволил ему начать.

— Мистер Малфой, мистер Уизли просит срочно принять его, — в дверях появился Арчи, совершенно озадаченный и смущённый. Гостей в качестве дворецкого Малфой-Мэнора он принимал впервые.

Обитатели кабинета переглянулись.

— Который из Уизли? — спросил Поттер, опережая Драко на какую-то долю секунды.

— Мистер Рональд Уизли, сэр, — Арчи не знал кто сидит перед ним и потому не обратился к Гарри по имени.

Поттер и Малфой снова обменялись удивлёнными взглядами. Рон никогда не разговаривал с Драко, даже если случай такой ему представлялся, а сейчас он лично решил посетить его дом…

— Х-хорошо, — растерянно высказался Драко, — пусть войдёт.

Арчибальд ушёл, а Рон появился в камине спустя несколько минут и сразу начал говорить, отряхивая мантию от пепла и сумбурно объясняя какую-то ситуацию.

— Рон!.. Рон!.. Подожди, стой, что?!

— Чёрт подери, Гарри! — Уизли открыл рот, в изумлении глядя на присутствующих. Друга он заметил не сразу, — Какого дьявола ты-то тут забыл?

— А ты? Я не понял, что там с кем? — Гарри был удивлён не меньше.

Рон махнул рукой и попытался отдышаться, занимая место у стола. Он не спросил разрешения сесть и даже не обратил внимания на недовольную мину Малфоя.

— Я только что видел Скорпиуса в кофейне Флориана Фортескью, клянусь чем угодно, это был он.

— Что? — в глазах Поттера промелькнула искорка недоверия.

У Драко вовсе не нашлось слов, он был шокирован и даже не заметил как поднялся. Руки ладонями упёрлись в стол, а сам он почти навис над деревянной поверхностью, усеянной бумагами, наклоняясь к собеседникам.

— Ты уверен, Рон? — спросил Гарри с сомнением.

— Гарри, он копия своего отца, разве его можно с кем-то спутать?

Тот согласился, переводя ошарашенный взгляд на Малфоя.

— Он был один? — подозрительно спросил тот, намекая на то, что Альбус-Северус всегда лидировал в таких делах и обязательно должен был быть там же.

— Да, да, Скорпиус был один, — подтвердил Рон, — Я вышел взять чего-нибудь на обед, и увидел его за одним из столиков. Он, думаю, не узнал меня или вовсе не заметил, а пока я стоял в очереди, то упустил его и больше не видел.

— Но как ему удалось покинуть школу одному и оказаться на Диагон Аллее в это время? — недоумевал Гарри, — Он всего-лишь ребёнок.

Пока мужчины в оцепенении и раздумьях хранили молчание, в окно буквально ворвалась сипуха и скинула красный конверт прямо Гарри на голову, после чего важно развернулась и покинула троих собеседников, оставляя их на милость всё ещё бушующего ненастья.

— Что сегодня происходит в моём доме?! — возмутился Малфой, закрывая большие створки за своей спиной.

Конверт начал дымиться, и не успел Драко договорить, как громоподобный голос Джинни, казалось, проник во все уголки поместья Малфоев.

ГАРРИ ПОТТЕР, КАК ТЫ ОБЪЯСНИШЬ, ЧТО МАНТИЯ-НЕВИДИМКА ОПЯТЬ У НАШИХ ДЕТЕЙ? Я ЖЕ ПРОСИЛА ТЕБЯ НЕ ДАВАТЬ ЭТУ ВЕЩЬ ДЖЕЙМСУ! ПОЧЕМУ Я ДОЛЖНА ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ ПРЯМО ПЕРЕД МАТЧЕМ? ДЖЕЙМС И АЛЬБУС ПОДРАЛИСЬ ИЗ-ЗА НЕЁ В ШКОЛЕ, И МНЕ ПРИШЛОСЬ СНОВА ВЫСЛУШИВАТЬ ОТ ПРОФЕССОРА МАКГОНОГАЛЛ! НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙСЯ В ХОГВАРТС И ЗАБЕРИ ЕЁ, ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛ!

Письмо сгорело и пеплом осыпалось на стол Малфоя.

— Вот дьявол! — выругался Рон — Она чертовски напоминает мне маму.

— Мантия-невидимка, Поттер? — спросил Драко, опускаясь на место. Этот маленький позор Гарри его повеселил.

— Дело в том, — сказал тот, покраснев как спелый томат — что я давно отдал эту мантию Джеймсу, ещё на первом курсе. Не понимаю что там произошло…

— Хочешь сказать Альбус её украл? — не поверил Рон.

— Пока не знаю, но картинка у меня начинает складываться.

— Ты же не думаешь, Поттер, что твоя мантия теперь у моего сына? — Малфой был взволнован.

— Боюсь, это возможно. Но всё равно остаётся вопрос, как Скорпиус смог попасть в Лондон?

Они на некоторое время замолчали, и это молчание прервал Рон, тихим бормотанием: «в Лондон… в Лондон… Полумна…»

— Полумна! — вскрикнул рыжий и ударил друга по плечу.

— С ума сошёл, я Гарри, помнишь?

— Да, неееет, — отмахнулся тот — идея Полумны. Мы летели на фейстралах! Фейстралы, Гарри!

Поттер взлохматил волосы.

— Он видел смерть Альфреда, значит он видит и фейстралов, — заключил Драко.

В который раз в этом кабинете разговор был прерван. К ним снова вошёл человек, на этот раз без стука, и он не являлся ни дворецким, ни домовиком. Перед ними оказался профессор Хогвартса — Северус Снейп.

— День открытых дверей! — снова возмутился хозяин поместья, — Что ещё? Какую плохую новость ты нам принёс?

Снейп обвёл взглядом присутствующих, хмыкнул, и остановился на Малфое.

— Ваш сын сбежал.

— Ты опоздал, я уже знаю.

— Вот как, — Северус снова посмотрел на других двух мужчин присутствующих в комнате и ухмыльнулся, — И сбежал он с вашей мантией-невидимкой, Поттер.

— И об этом мы уже догадались, — ответил за него Драко.

— И он в Лондоне, — добавил Рон.

— В Лондоне? — Снейп позволил себе усомниться в его словах, — Он был в Хогвартсе только утром, мальчику не по силам преодолеть такое расстояние за несколько часов, мистер Уизли.

— Мальчику нет, а фейстралам да. Об этом написано во всех учебниках истории.

— Так вот почему вы решились появиться в Малфой-Мэноре… похвально, — сказал профессор, а после снова обратился к Гарри, — Очень мудро было описывать все ваши похождения в учебниках истории, Поттер!

— Это было сделано точно не для сына Малфоя, — заметил тот.

— И тем не менее, именно Скорпиус воспользовался этим.

— Не спорьте! Я отправляюсь в Лондон прямо сейчас, — Драко начал собираться, не слушая возражения остальных.

Северус некоторое время наблюдал за действиями Малфоя.

— Я вернусь в школу, а через час присоединюсь к вам на Диагон-Аллее. Будем надеяться, ваш сын, Драко, не решится выйти в магловскую часть Лондона…

— И я присоединяюсь, — согласился Поттер, — но сначала тоже отправлюсь в школу, профессор, и разберусь с этими двумя.

— Тогда я тоже с вами, — выступил Рональд, — могу пока собрать группу из тех, кто сможет нам помочь.

Драко, что-то искавший в этот момент, резко остановился, осознав сплочённость этих людей и их сочувствие его горю, — это тронуло до глубины души, глаза увлажнились.

— Спасибо, Уизли, мой сын много для меня значит.

Рон покраснел. Это был первый раз, когда он и Малфой разговаривали нормально.

***

Дочь Флориана Фортескью Гортензия — старая дева и сплетница — уже давно заведовала кафе отца в Диагон Аллее. Она была невероятно занята, экономя на официантах, и, ко всему прочему, совершенно не обладала внимательностью, присущей людям её профессии. Поэтому, когда Драко и остальные появились у неё, информации оказалось так же мало, как в тот вечер, когда Гарри вернулся в Хогвартс, чтобы найти очередной крестраж. Маленький ребёнок-волшебник, к тому же обладающий мантией-невидимкой, мог быть где угодно.

— Ничем не могу помочь, господа, — сообщила Гортензия, вытирая грязные руки о белый фартук, надетый поверх ярко-красного тёплого платья.

В помещении было сумрачно, потому она не сразу разглядела вошедших.

— Вы точно не видели мальчика около часа назад? — уточнил Гарри, — Блондина, в школьной форме?

— Ох, мистер Поттер! — женщина всплеснула руками, узнав его по голосу, и густо покраснела.

— Да, но сейчас совершенно не важно, кто я такой. Вы действительно его не видели?

Волшебница обвела взглядом остальных и остановилась на Малфое, её взгляд сразу похолодел, а появившийся прищур явно намекал на презрение ко всем людям, носившим эту фамилию.

— Так вы видели? — повторил вопрос Гарри.

— Мальчик? Школьник? Блондин? — она вновь взглянула на Поттера и задумалась, — Да, кажется, я сегодня видела такого, но куда он пошёл не знаю. У меня много гостей, много дел, я не могу следить за каждым.

Они ушли, не добившись от неё больше ни слова, и весь оставшийся день обшаривали Диагон Аллею вдоль и поперёк, пока наконец не поняли, что без помощи министерства им не справиться. Гарри организовал отряд из пяти авроров, одним из которых была Джулия Патрици, к ним присоединились Рон, Билл и Джордж, Снейп привёл Невилла, но, поскольку время клонилось к ночи, решено было обсудить план действий в «Дырявом Котле», куда все сразу же и отправились.

***

Лучи солнца, проскользнули сквозь прорези в белоснежных пушистых облаках, проникая в города, заполняя собой улицы. Просыпалась и Диагон Аллея, где в «Дырявом Котле» группа волшебников заканчивала обсуждение сложившейся ситуации. Они сидели за тремя сдвинутыми столами по центру зала: лицо Драко было белым как полотно, а Гарри, стараясь скрыть тревогу, раздавал указания своим подопечным. Когда четверо авроров покинули помещение под командованием Джулии, оставшиеся волшебники выдохнули с облегчением: больше не было надобности раздумывать над словами или бояться проговориться. Они ещё раз обсудили план: три отряда планировали рассредоточиться по Лондону и искать, используя все известные определяющие заклинания, — отряды уже были сформированы и оставалось только выйти за дверь... за ту самую дверь, которая в этот момент распахнулась и впустила Джинни, закутанную в тёплый шарф и со взъерошенными волосами от сильного ветра.

— Гарри, я еле вас нашла! Я слышала, что Скорпиус пропал! Почему ты не сообщил мне? — спросила она, расстёгивая верхнюю пуговицу тёплой мантии.

Гарри промолчал, зато Драко встал со стула и уступил место.

— Садись, не нужно ссор. Я всё объясню.

— Нет уж, я буду спрашивать! — миссис Поттер изобразила подобие улыбки, но предложение сесть приняла, — Итак, вы не пробовали отследить его? Надзор действует до совершеннолетия.

— Пробовали, конечно, — отозвался Северус, — Мальчик каким-то образом блокирует надзор, чары поиска не работают. Скорпиуса отследить невозможно.

— Что? — Джинни округлила глаза, — Он смог снять такое серьёзное заклинание?

— Маловероятно. Скорее всего, он на некоторое время лишь заблокировал его.

— Но как такое возможно? — она с сочувствием посмотрела на Малфоя.

— Не забывай чей он сын, сестра, — вставил Рон, — и, между прочим, следовало ждать чего-то в этом роде. Гены, понимаешь!

Всем присутствующим уже был известен сей факт, поэтому он говорил открыто, не боясь, что кого-то этим шокирует.

— Да, сын человека, который на втором курсе сварил одно из сложнейших зелий, — подтвердил Гарри.

— Хм, Поттер, иногда вы наводите меня на правильные мысли, — Снейп задумался, — она могла бы вернуть сына, она могла бы... может найти Скорпиуса.

— Кто? — спросил Драко без особого интереса.

— Учитывая все действующие на вас троих заклинания, связь Скорпиуса и Гермионы очень сильна. Нам бы не помешала её помощь…

— Да, — кивнул Драко, и невооружённым взглядом было видно, насколько упоминание о ней вывело его из себя, — только есть один небольшой момент.... Она...

— Ладно, пора, — перебил Гарри, — Ты сам сказал «никаких ссор», так что никаких ссор! Мы и так все на взводе. Идёмте! — он, подавая пример, встал первым и направился к двери.

Все переглянулись и послушно встали следом — медлить действительно не стоило. Джинни догнала Гарри и что-то сердито зашептало ему на ухо, Драко вышел за дверь и остановился, поднимая глаза к небу. С белых туч, словно стая пчёл, кружась в сказочном вальсе, падали крупные мягкие снежинки. Они опускались на тротуар и таяли… таяли, оставляя за собой причудливые мокрые пятна…

***

А за много миль от них величественный Малфой-Мэнор просыпался ото сна, нежась под куполом своих заклинаний. Солнечные лучи озаряли его сиянием, которое, как часто бывает в холодные дни, серебрилось на каменных стенах, воротах, заборе, башенках и пристройках. В хозяйской спальне поместья были задёрнуты шторы, сквозь которые не проникал дневной свет, камин давно потух, оставляя помещение на милость темноты и безмолвия, а лампы не горели с вечера. Но и в этой абсолютной темноте, в этом спокойном безмолвии была жизнь. Жизнь, в центре древних чар и заклинаний. Потоки волшебной энергии, невидимые другим, сливались в лучи, разветвляясь, сбегались с каждого уголка зачарованного дома и окружающей его территории, чтобы соединится в одной единственной крошечной точке — в сердце женщины, лежавшей на большой кровати.

Первая крупная снежинка, падая из холодной темноты небес, танцуя свой сказочный вальс в морозном воздухе, опустилась на подоконник. Ресницы волшебницы дрогнули. И с первыми лучами наступающего дня, нашедшими препятствие в тяжёлой шторе, впервые за много недель, Гермиона Грейнджер открыла глаза.