Вот она, та самая золотистая коробочка. Она ходила проверять её из раза в раз на протяжении нескольких месяцев.

Не веря тому, что наконец-то это делает, Сакура держит в руках заветную упаковку с чаем. Целеустремлённо идёт к кассе. Тревожно краснеет и потеет. Золотистая коробка с изящным тиснением чуть бликует. Задумчивый то ли бык, то ли буйвол, отпечатанный на упаковке, всё-так же стоял на фоне гор, как и в тот самый день.

– Премиальный чёрный чай из Молнии, – присвистнул продавец чайного магазинчика. – Всё ждал, когда ты его купишь.

На его добрый смешок девочка ответила смущением. Вероятно, слишком часто она сюда наведывалась, чтобы проверить, на месте ли будущий подарок. В руках её была заветная сумма. Несколько купюр и горсть монеток. Каждую из которых Сакура заработала честным трудом.

Расставаться с ними было удивительно легко и грустно. Казалось — вот ты держишь в руках плоды трудов нескольких месяцев. И через секунду она пропадают за прилавком, оказываясь в руках продавца.

«Так просто тратить,» – вертя в руках долгожданную покупку, размышляла Харуно, – «и так сложно получить.»

Но то, что она наконец-то сможет вручить чай, грело душу.

«Это того стоит,» – кивнула сама себе девочка, по пути домой. – «Делать подарки очень приятно.»

Внутри неё бурлило и булькало непривычно яркое чувство. Предвкушение, волнение, радость и веселье. Оно не переставало трепетать где-то в горле, за грудиной и у рёбер, иногда щекоча лёгкие, вырываясь редкими смешками.

Она долго думала, как стоит упаковать. Но остановилась на простой бумаге и открытке с кратким «Спасибо вам большое, Учиха-оджиисама». Ей казалось, что будет ужасно несерьёзно вручать кому-то столь зрелому и почтенному слишком яркие и блестящие бумажки.

Но Сакура всё-равно переживала. В долгожданный день она собралась как следует. Умыла лицо, дважды прополоскала рот, перепроверила чистоту ногтей и тщательно расчесалась.

Эта встреча книжного клуба волновала её так, словно она была самой первой.

Потому, наверное, она вышла настолько заранее.

К удивлению девочки, в саду кроме неё никого не оказалось. Но, в ту же секунду как она выглянула из-за кустов, сёдзи с тихим стуком растворились. Учиха-оджиисама выглядывал из сумрака комнат. Лёгкое движение бровей указало на его удивление. Видимо, она и правда слишком торопилась.

«Это шанс,» – мелькнуло у неё в голове.

И девочка сорвалась с места, подбегая поближе к старику.

Он наблюдал. С тем самым спокойствием, естественным для него, являвшимся неотъемлемой частью.

– Я… – начала Сакура, но, смутившись, замолчала.

Учиха-оджиисама не торопился начинать разговор. Ей показалось, что она увидела на его лице тень улыбки, и эта мысль подбодрила её. Как если бы он показал, что готов её выслушать.

– Я хотела сказать спасибо, – удалось произнести Харуно.

И, несмотря на то, что эта фраза больше походила на выдавленный набор звуков, кажется, он всё понял. Старческая рука мягко и аккуратно взяла завёрнутую в тёмно-синюю бумагу коробочку. Сжав кулачки, Сакура было зажмурилась, но произошедшее после заставило её в удивлении распахнуть глаза.

Учиха-оджиисама, взяв подарок обеими руками, чинно сложил ладони и поклонился. Кратко, не самым глубоким из поклонов, но самым уважительным и традиционным способом.

– Спасибо, – донеслось до неё словно через толщу воды, – Кодама. Я посмотрю?

Девочка могла лишь поражённо угукнуть, смущённая ещё сильнее. Кажется, всё лицо её было алым.

Зашуршала упаковка. В морщинистых пальцах оказалась открытка, нарисованная от руки. Она тем вечером искренне старалась изобразить цветущую сакуру и две фигурки, что под ней когда-то давно встретились. Тогда это казалось хорошей идеей. Сейчас же, при свете дня, Харуно думала о том, как плохо она рисует.

Сглотнув вязкую слюну, девочка опасливо взглянула в лицо старшему. Но Учиха-оджиисама внимательно изучал рисунок и подпись, никак не выказывая раздражения или насмешки.

Девочка снова сглотнула, когда тёмные глаза переключились на чай.

– Ты на него копила? – вопрос прозвучал внезапно, когда Сакура вся сжалась.

Она покрепче сжала пальцами рукава, кивая. Чтобы поражённо увидеть тонкую улыбку на старческом лице.

– Садись, – сказали ей мягко, – я пока заварю.

И старший степенно удалился вглубь своего дома. Девочка, как она всегда это делала, нашла своё место на одной из подушек у столика, стоящего на веранде. Вокруг царила умиротворённая атмосфера. Редкими трелями перекликались птицы, шелестела листва, позвякивал тихо фурин. Умытая дождями, природа дышала жизнью. Пускай этот ветер и казался порой прохладным, но он был скорее свежим.

Тихий скрип гравия показался новым, слишком громким для сада звуком.

– О, – это был Обито-нии, – ты уже тут? А я только забежать, тут такое дело…

Юноша даже не стал разуваться, просто подошёл поближе. С его ростом он оказался выше девочки, сидящей в традиционной сейдза на деревянном помосте.

– Вас заняли? – его дедушка звучал как всегда спокойно.

Пусть сейчас это спокойствие казалось теплее, чем обычно. Как умиротворение щурящегося на солнце хищника.

– Делегация соседей приехала, – младший Учиха поморщился. – Нас всех подняли на дежурство. А Рин там вообще главная героиня…

Сакуре показалось, что голос парня дрогнул на имени сокомандницы. Но она списала это на своё богатое воображение. Обито тем временем продолжал:

– Так что мы пока не сможем заглядывать, – шиноби пожал плечами. – Долг.

Он было развернулся, собираясь прощаться, но, принюхавшись, удивлённо вскинул брови.

– Чёрный чай? – парень выглядел озадаченным. – Но ты ведь его не…

Старший Учиха, что совсем было не в его характере, цыкнул, перебивая внука. В ответ тот лишь захлопал глазами, но фразу, по какой-то причине, оканчивать не стал.

– Но потом же вы придёте? – Сакура торопится спросить, пока он не ушёл.

И Обито, не смотря на своё сложное настроение, широко ей улыбается. Его горячая бледная рука ложится ей на голову. Она ощущает искривления кожи, шрамы и мозоли всей макушкой, пока парень треплет ей волосы.

– Конечно, – его изувеченное лицо искажается, и кажется девочке дружелюбными морщинками. Как у дедушки Акиры. – Тем более, я следующий на очереди выбора книги. Как такое пропустить?

И, легонько щёлкнув Харуно по носу, младший Учиха уходит. В воздухе остаётся лишь слабый отзвук скрипа камушков о его подошвы. Девочке немного грустно, что встречи их клуба переносятся на неопределённый срок. Но её быстро отвлекают:

– Я слышал, ты недавно перечитывала мифы Кири? – голос старика глубокий.

Он разливает заварившийся чай и ненавязчиво пододвигает к ней тарелочку с печеньем. Непривычный пряный аромат витает в воздухе. Пахнет вкусно.

– Да, представляете…!

Сакура и не заметила, как они просидели за разговорами добрый час.

А потом ещё один.

Как раньше.

* * *

Дорога в школу всегда занимала у Сакуры около десяти минут. Коноха не была такой уж огромной, особенно если сравнивать со столицей. И дороги тут были устроены так, чтобы можно было легко добраться из одной точки Селения в другую. Учитель как-то пояснял, что это было сделано для того, чтобы экономить время во время критических ситуаций, с большим успехом мобилизовать силы обороны и с большей эффективностью эвакуировать население.

В любом случае, какими бы ни были причины, Харуно была благодарна основателям за удобные улочки с кучей срезов и широкие светлые дороги.

Она перебегала одну из главных улиц, когда, с огромным удивлением, заметила знакомое лицо.

Многослойная одежда, расшитая изящными узорами.

Пустынный платок, покрывающий голову.

Алые символы на смуглом лице.

Она остановилась сразу же, широко распахнув рот. И когда его взгляд, ленивый и плавный, отметил её тоже, девочка не сдержалась.

– Баки-сан! – и ринулась к старому знакомому.

На лице шиноби Суны растянулась тонкая улыбка.

– Юная Госпожа Харуно, – кивнул он в вежливом приветствии. – Какая неожиданность встретить вас. И…

Он чуть дёрнул подбородком, указывая на её запястье.

– … вы всё ещё носите мой сувенир?

Широко улыбнувшись, девочка невольно потянулась к простому кожаному браслету с тёмно-синей бусиной. Гордая, она подняла руку повыше, чтобы показать Казегафуку-но это простое украшение, которое сделалось её талисманом. Милое и незамысловатое, оно оставалось необычной вещью, с которой не хотелось расставаться.

– Спасибо вам за него, – вежливо поклонилась Сакура, не уверенная, как можно начать разговор.

Она не то чтобы хорошо знала этого человека. И не видела его слишком долго, чтобы ощущать себя непосредственно.

Баки хмыкнул. И только сейчас Харуно отметила, что он не один. В сопровождении с юношей были ещё люди. Тоже укутанные в традиционные одежды пустыни. У кого-то они были дороже, у кого-то проще. Где-то присутствовали простые оттенки и хлопковые ткани. А где-то, как у одного спрятанного за шёлковым платком шиноби, изобиловал алый с золотыми нитями. Сакура на секунду засмотрелась на тонкий узор из силуэтов скорпионов, что обрамлял его рукава, отмечая огромный свиток за спиной. Но Казегафуку-но Баки легко вернул её внимание.

– Я бы тоже хотел сказать спасибо, – теперь, кажется, его улыбка изменилась.

Если бы он не был гораздо старше, то Сакура бы сравнила его выражение лица с тем, какое бывает у Шисуи перед очередной пакостью. Весёлые ухмылки и хитрые прищуры.

Отогнув край верхней накидки, шиноби Суны открыл ей вид на аккуратный ряд подсумков, что висели у него на поясе. На одном из них была повязана шёлковая лента с вышитым белым кольцом.

Удивлённая, девочка вздохнула. А потом, не удержавшись, смущённо хихикнула. Часть растерянности с неё сошла, потому она рискнула задать вопрос.

– А что вы тут делаете? – зелень детских глаз искрилась любопытством. – Приехали по делам?

Баки хмыкнул. Лёгким жестом он отпустил полы накидки, и его пояс снова оказался скрыт от чужих глаз.

– Уже собираемся обратно, – юноша не скрывал своего весёлого настроения. – Меня успешно отвергли, так что я сделал много других полезных дел.

Не смотря на смысл сказанной фразы, он совсем не выглядел расстроенно. Скорее, наоборот. Будто вышло именно так, как он хотел.

Немного догадываясь, в чём может быть дело, Харуно сглотнула.

– Рин-нее, она... – попыталась подобрать слова девочка, но, к её удивлению, из-за алого платка раздалось раздражённое фырканье.

Достаточно громкое, чтобы быть услышанным всеми. Баки на это закатил глаза. Но, видимо поняв какой-то намёк, кивнул.

– Всё в порядке, – на лицо пустынного шиноби вернулось спокойное выражение. – Не ищите слов, Юная Госпожа. Нам всё-равно стоит поторопиться.

Сейчас он говорил не как веселящийся юноша, а как готовый к беседе дипломат. Или один из знакомых дедушки Акиры. Серьёзно, сдержанно, по-деловому.

– У… – поняв намёк теперь уже в её сторону, девочка поклонилась, готовая прощаться, – удачи тогда вам в ваших делах, Баки-сан.

Тот чинно кивнул, ступая дальше по своему пути.

– Удачи и вам, Юная Госпожа Харуно, – буквально пропел он.

И, словно тайком, подмигнул на прощание.

* * *

Умино Ирука был человеком спокойным и сдержанным. Незнакомым с криками, вспышками гнева или эмоциональными качелями. Потому он, небезосновательно, гордился своей своеобразной жизненной философией. И поэтому ему, иногда, было не чуждо любопытство в сторону людей, что этими яркими чертами характера обладали.

– Это всё была фикция?! – Учиха Обито, кажется, даже не сдерживался.

Крик его застал юного специалиста по пути на работу.

– Если подумать, – протянул стоящий рядом Хатаке Какаши, – то она с самого начала об этом и говорила.

Два парня замолчали. И если второй задумчиво тёр подбородок через маску, то первый ерошил свои чёрные волосы в немом отчаянии.

– Фикция! – потряс руками Учиха. – Я чуть с ума не сошёл!

Седовласый лишь фыркнул. Судя по форме, эта парочка слиняла каждый со своего дежурства.

– Все мы были немного, – Какаши подбирал слова, – эмоциональны, думаю. Стоит извиниться.

Обито спрятал лицо в ладонях и застонал. Это был звук полный невысказанных чувств. Горький и долгий.

– А тебе, – его друг ударил черноволосого по плечу, – собрать тестикулы в кулак и признаться уже. Размазня.

Обито в ответ пробурчал что-то невнятно в свои ладони. Но, судя по всему, Хатаке его понял. Покачав головой, тот снова ударил его в плечо.

– Ну и покажешь ей это, что такого?

Ответное бурчание Ирука уже не расслышал. Потому что, не задерживаясь, шёл своей дорогой.

Да, он был любопытным, но не настолько, чтобы лезть в чужую личную жизнь.

Не пристало так себя вести учителю.