Сегодня утром у себя на столе Сакура нашла гравюру. Точнее, по стилю это была гравюра. По содержанию этот листок был крайне загадочным и путающим.

Аккуратно взяв рисовую бумагу двумя пальцами, девочка задумчиво изучала то, что изобразил неизвестный художник. Это была мышь.

– Или крыса? – спросила сама у себя Сакура.

И она была розовая.

Плечи её нервно дернулись, а позвоночник обдало дрожью.

Странность этого листка заключалась в том, что он спокойно лежал в закрытой, как думала Харуно, комнате. А ещё, рисунок был очень красивый. Гравюры такого изящества за дорого продавали в лавках, чтобы повесить в доме на самом видном месте.

Крысомышь несла куда-то скомканную записку. Под ногами её стелилась земля с редкими травинками и одиноким алым кленовым листом.

– Кажется, я знаю, от кого это, – в который раз поёжилась Харуно.

Даже не зная имени этого человека, девочка успела выучить его почерк. В иносказательном смысле. В конце-концов, тот вредный мальчик ни одного разочка с ней ни поговорил, ни записками не обменялся. Просто дал понять, что она ему не нравится.

Но то, что он говорил это такими методами, заставляло Сакуру ощущать себя… плохо. Он будто переходил ту незримую черту, что находится между «вредностью» и «угрозой». Вероятно, сам того не понимая.

Но для Сакуры беззвучное проникновение в её дом без разрешения было чем-то крайне неприятным. Она ощущала себя беспомощно в такие моменты.

Что ей делать?

Этот мальчик незаметен, тих и уже имеет заветный хитай-атэ.

Одна она с ним не управится.

Может ли она вообще что-то сделать?

Девочка снова посмотрела на рисунок. Бледные пальцы сжали уголок бумажки, ощущая шершавую фактуру.

И в голове Харуно родился новый вопрос.

«Что я могу сделать?»

Через пару минут она стояла снаружи, уткнув руки в бока. Вид, как хотелось считать Сакуре, был у неё воинственный.

– Могу ли я его найти? – пробурачала себе под нос девочка.

В конце-концов, у него была какая-то причина, по которой всё это происходило. Виновата ли в этой причине Сакура или нет, выяснить не получится без установления самой причины. Да и следующую тактику просто так не вывести.

А ещё, ей было немного интересно. Что такое она сделала, что её так изводят?

Харуно решила попробовать узнать — почему?

Поджав губы, девочка шумно вздохнула. Теоретически, она знала, что за ней присматривают. Однако, в рамках здравого смысла, Сакура догадывалась, что один человек не способен следить за кем-то круглосуточно и без перерывов. Даже самому тренированному воину нужны перерывы. Такова человеческая биология.

Или анатомия?

Может быть даже психология.

Но перерывы всё-равно нужны.

А значит, что тот вредный парень вынужден отлучаться. Вероятно, оставляя сменщика.

Есть ли какой-нибудь график дежурств?

Если да, то сколько у неё сторожей?

А по какому графику они работают?

Теперь этот вопрос начал казаться дочери торгового клана Харуно более занимательным.

Сакура припоминала, что у Дедушки Акиры были сезонные работники для сбора винограда. Кто-то из них был готов отработать целый сезон без перерыва. А некоторые соглашались на свободный график, чтобы совмещать с обычной работой.

«Есть ли графики работы у шиноби?» – задумчиво потёрла подбородок девочка. – «И если есть, то как у них согласовывается расписание. На неделю? Сразу на месяц?»

Теперь ей тем более захотелось отыскать какого-нибудь из своих охранников. Вопросов становилось лишь больше, а никакого решения, кроме самого простого и очевидного, ей в голову не приходило.

«Жаль,» – немножко расстроенная, думала она, старательно вертя головой, – «что у меня нет никого-никого в АНБУ. Не считая Какаши-сана.»

Взгляд её тем временем скользил по кронам деревьев и крышам домов. Мысль же скользила где-то в вышине.

«Но Какаши-сан не скажет ничего. Он такой, лишь бы подурачиться,» – пусть девочка и ощущала лёгкую досаду от этого факта, но она не обижалась.

Возможно, если бы она знала кого-нибудь ещё, более готового к разговорам, то было бы интереснее. А Какаши-сан — это Какаши-сан. Вот такой он глупый ленивый взрослый, что экономит свою энергию даже в разговорах, не говорит и лишней буквы, если того не хочет.

Снова вздохнув, Сакура покачала головой.

– Нет, – сказала она сама себе, разворачиваясь на пятках. – Это ни к чему не приведёт.

А потом вернулась внутрь, решив, что идее, как и хорошему вину, требуется настояться. Кому как не Харуно знать, что лишь со временем раскрывается букет?

* * *

У Сакуры не было красок.

Нет, это не было связано с тем, что девочке не хватало на канцелярские товары. Просто она действительно никогда особо не любила рисовать. Да, это могло быть весело, начеркать что-то в задумчивости. Но девочку с детства больше привлекали книги и всякие истории, чем кропотливая работа с бумагой и, например, карандашами.

Потому то и пришлось наскребать отложенные деньги из копилки для похода в магазин.

И это требовалось сделать как можно скорее. Потому что говорить с тем врединой Сакура решила на его языке. Пусть она и не умела рисовать, но может этот парень хотя бы спустится прокомментировать её рисунок?

Девочка подсчитывала в уме ожидаемые расходы. Ей казалось, что нужно лишь выслушать его, правильно подобрать слова, хотя бы поговорить! И тогда всё точно прояснится. Потому что она была уверена, что не бывает такого, что люди просто так тебя не любят. Есть какая-то причина их поведения. Потому и сама Сакура просто так тоже никого не «не любила». Даже кто-то вредный, вроде Шисуи, был по-своему хорошим парнем. Да, у него был противный характер, заносчивость и странная любовь придираться к окружающим, когда у него плохое настроение. Но он был готов помочь и поддержать, если это требовалось. Пусть закатив глаза и демонстративно вздохнув, особенно по отношению к ней. Но он никогда всерьёз не был хулиганом. Сакура это прекрасно понимала. И, была уверена, что сам Шисуи это тоже прекрасно понимал.

Но этот чёрно-белый мальчик… просто был таким, даже не попытавшись с ней поговорить.

«Забавно,» – думает девочка, отмечая привычный перезвон колокольчика при входе в магазин, – «но чем больше я знаю Шисуи, тем больше он кажется мне хорошим парнем. Может он просто становится лучше?»

Книжный встречает привычным запахом бумаги и типографской краски. Девочка скользит между полок, выискивая ту самую, с принадлежностями для рисунка. К её неприятному удивлению, хорошие краски оказываются какими-то невероятно дорогими. Потому Сакура останавливается у самых дешёвых вариантов, раздумывая, что стоит взять.

«Интересно, как художники покупают всё это?» – пальчики перебирают небольшие упаковки, где прячется акварель и гуашь. Масляные краски она решила не трогать. – «Наверно они все очень богатые… А что там?»

Как в любом хорошем магазине, в этом книжном была большая витрина. И за ней происходило что-то странное. Неуверенная, замерев, Сакура увидела недавнюю цель её размышлений.

Шисуи стоял с очень недовольным лицом, скрестив руки на груди. Прищурив свои и так раскосые глаза, он смотрел куда-то вверх. Предположительно, на крышу здания. Рядом со своим старым другом, тоже с удивительно сосредоточенным лицом, стоял Итачи.

В какой-то момент мальчишки начали переговариваться. Шисуи даже поднял руки, складывая какие-то странные жесты, словно сигналя что-то тому, кто мог бы смотреть на него сверху. Но в ответ получил лишь блеснувший в свете солнца кунай, что приземлился у ног кудрявого мальчишки.

Даже тут, за стеклом, Сакура услышала звонкое «ЭЙ ТЫ!», что тут же выкрикнул Учиха. А потом он словно растворился в воздухе. Когда пропал Итачи, она даже не заметила, лишь удивлённо моргнув.

Вмешиваться в эту ситуацию девочка не решилась. Лишь отметила себе, что спросит о происходящем позже. Может даже расскажут.

Остановив свой выбор на более дешёвой гуаши, Харуно прихватила с собой ещё милый ежедневник. Её как раз подходил к концу. На кассе ей, как всегда, вежливо улыбнулись, пожурив, что она давно не заходила. Хихикнув, Сакура улыбнулась, поблагодарив продавца. Его она знала уже несколько лет, с первого посещения магазина вместе с родителями. Милый дядечка.

Выходила она на улицу с тёплым чувством. Однако, странности на магазине книг не закончились.

«Надо не забыть купить огурцов,» – припомнила юная куноичи, – «и тыквы. Мама просила.»

В продуктовом ей показалась, что она увидела смутно-знакомую тёмную макушку, что мелькала между полок. Знакомую, потому что рядом кружили какие-то жучки. Но стоило только отвлечься, как тёмную макушку сменила какая-то рыжая. После чего девочка решила, что ей просто показалось.

Выйдя из магазина, Сакура не успела даже понять, тяжёлые у неё сумки или нет. Соблазнившись полкой со сладостями, девочка купила сезонные моти и целую пачку крекеров. Папа любил те, что с кунжутом. Но пока она придерживала дверь, то увидела очередное знакомое лицо.

– О, привет, – Ямато приветливо махнул рукой. – Тебе помочь?

Растерянная, девочка даже не успела понять, как мальчишка забрал у неё сумки. Что-то в его поведении было странным. Непривычно разговорчивый, обычно отстранённый брюнет из клана Сенджу что-то принялся рассказывать сам, без наводящих вопросов. Вместе с этим, он постоянно смотрел куда-то вверх. То ли на крыши, то ли на деревья. Но когда Сакура, заинтересованная, пыталась проследить за его взглядом, то он шумно шуршал пакетами и задавал ей какой-нибудь вопрос. Вежливая, Харуно вновь возвращала к нему своё внимание, и отвечала.

Эта странность продолжалась, пока девочка не оказалась на пороге своего дома.

Так же быстро и технично, Ямато отдал ей сумки и снова махнул рукой.

– Удачного вечера! – как-то наигранно бодро произнёс он. А потом, замявшись, добавил, – Если случится что-то странное, скажи, ладно?

Не понимая, что нашло на её друга, Сакура моргнула. Сглотнула. Кивнула.

И Ямато удалился восвояси.

На всякий случай, прежде чем войти в дом, Сакура задержалась у двери. Она внимательно осмотрела крыши домов, переулки, соседские окна и ветви деревьев. Девочка знала, что где-то тут должен быть тот чёрно-белый мальчик. Но ей прежде никогда не удавалось угадать. Он слишком хорошо прятался.

Подавив неприятное чувство, пробежавшее по позвоночнику, Сакура открыла дверь и вошла в дом.

* * *

Она была уверена, что рисунок ужасно кривой. Изо всех сил старалась изобразить вредного галчонка, что клюёт несчастную бабочку, сидящую на ветке.

Сначала думала нарисовать ворону, но почему-то подумала, что ассоциации лучше не путать. Вороны и вороны у Харуно ассоциировались с другими людьми.

Свой простой, но искренний рисунок, девочка положила на подоконник. Не желая даже намеком давать понять, что ждёт гостей дома. Не дальше окна.

Сакура нервничала. Она много раз оглядывалась на оконный проём, надеясь увидеть хоть что-то, при этом ужасно боясь этого же. Понимая, как будет страшно заметить человеческий силуэт в ночном сумраке.

В какой-то момент она успела поверить, что задумка оказалась бессмысленной. Но нет.

Чернильный мальчик пришёл поздно, когда девочка собиралась ложиться спать.

Она поняла, что окно кто-то открыл только по свежему потоку воздуха, взметнувшему её волосы.

Следующим ей в лоб прилетел скомканный рисунок.

А потом — обидные слова:

– Знаешь, почему ты крыса? – звучало удивительно злобно.

Потерев лоб, который кольнула рисовая бумага, Сакура подняла глаза. Этот бледный мальчик выглядел так, словно очень сильно старается казаться невозмутимым и сдержанным. Но у него не выходит.

– Почему же? – девочка решила ему не проигрывать.

Потому вопрос был задан самым спокойным голосом, на который она была способна. В ответ на это чернильные глаза сузились.

– Потому что ты везде лезешь, как крыса, и ноешь, – он цедит свой яд так, словно давно хотел это высказать. – Такой как ты даже охрану приставили.

Словно Сакура обижает его до глубины души чем-то большим, чем случайно сказанные слова или глупое поведение. Этот тон кажется немного пугающим. Не желая выдавать свою неуверенность дрожащим голосом, Харуно молчит. Лишь смотрит на глубоко дышащего собеседника.

– Гражданская, а притёрлась к кланам, попала под их покровительство, – шипит тем временем безымянный мальчик. – Сама Хьюга-химе донесла на меня этому Абураме. В дурацком, почти официальном, письме!

Голос его сорвался. Это ещё не был крик. Но он, впервые на её памяти, его повысил.

– Как такая как ты получила так много? – его угольные глаза, казалось, вот-вот вспыхнут жаром. – Ты ничем не лучше меня или брата, а живешь словно…

Он не успел договорить.

– Сай! – ворвался в комнату крик.

Вслед за этим восклицанием влетел мальчишка с серебряными волосами. Он, молниеносный, схватил чёрно-белого парнишку за плечо, встряхивая.

– Что? – огрызнулся в ответ уже не безымянный мальчишка. – Я понял тебя ещё днём, Шин. Я ухожу.

Сай выдернул плечо из-под чужой руки и, последний раз рассерженно глянув на Сакуру, направился к окну. Прежде чем окончательно пропасть, он бросил через плечо:

– Я больше не буду нарушать протокол, – голос его стал каким-то безжизненным. – Не жалуйся на нас больше.

А потом пропал.

В комнате Сакуры остался только Шин. Он, в очевидном дискомфорте, поджал губы. Однако, это был первый человек за сегодня, что решил пояснить Сакуре, что происходит.

– Я благодарен тебе, что то, что мой брат вышел за рамки, не дошли до Данзо-сама или кого-то из старших, – на его бледном лице показалась усталая улыбка. – Это бы могло повлечь проблемы. Для нас обоих.

А потом он поклонился, вызывая у девочки полное замешательство.

– Прости его, – между ногами мальчика и его спиной были идеально ровные девяносто градусов, – он никогда бы не сделал чего-то дурного. Сай может иногда вспылить. Я приношу за него извинения.

Словно только сейчас осознавая абсурдность происходящего, Сакура подняла руки. Её растерянный жест был проигнорирован.

– П-погоди, – попыталась вставить она слово, – но я не жалова…

Шин мотнул головой, распрямляясь.

– Это уже не важно, – усталая улыбка всё ещё была на его лице. Но глаза его совсем не улыбались. – Прощайте, Харуно-сан.

А потом девочка моргнула и окно в её комнате было уже закрыто.

Сама комната пуста.

Только рисунок валялся около кровати, скомканный и серый.

Словно какой-то мусор.

Но выкидывать его Сакуре совсем не хотелось.

* * *

Умино Ирука любил своих учеников. Они иногда бывали проблемными, иногда милыми, иногда добрыми, а порой вовсе невыносимыми. Но они оставались живыми и полными надежд и идей детьми. Потому он старался оставаться внимательным к каждому.

Вот, например, сегодня Сакура удивительно грустная. Хотя девочка прекрасно написала контрольную по истории и успешно ответила у доски на уроке математики. Разве что тренировки? У неё часто балл по физическим упражнениям оказывался ниже, чем у одноклассников. Вот и сегодня Харуно оказалась последняя в упражнении по сюрикенам.

Потому он аккуратно поймал её перед тем, как девочка собиралась выходить из Академии.

– Сакура, – мягко начал Умино, – ты о чём-то переживаешь?

Он постарался начать издалека. Не хотелось давить на ученицу, что так рвалась быть самой лучшей в классе.

Она молчала какой-то время. Но, пожевав губу, всё-таки решилась.

– Ирука-сенсей, – Сакура упорно смотрела куда-то в сторону, – что можно сделать, если человек тебя почему-то не любит?

Удивлённый, молодой специалист моргнул. Совсем не это он ожидал услышать после уроков. Однако, задумчиво прикусив щёку, Умино решил поделиться своей жизненной позицией.

– Что-нибудь для себя, а не для этого человека, – не удержавшись, Ирука весело хмыкнул. – Потому что если тебя вот просто не любят, то тебе стоит любить себя вдвое сильнее.

Девочка задумчиво смотрела куда-то в кроны деревьев.

– Вот так это оставить? – как-то грустно спросила она, словно в никуда.

Умино пожал плечами. Он тоже скользнул взглядом в ту же сторону, что и Сакура. Солнечный свет красиво очерчивал листья, словно выжигая их силуэт на сетчатке.

– Ты никогда не поменяешь человека, если он сам не захочет, – вздохнул юноша. – Это как спорить с луной, чтобы она светила днём. Бесполезное и трудозатратное занятие.

Всё ещё пребывая где-то в своих мыслях, Сакура перевела взгляд на учителя.

– А так часто будет? – её тёмно-розовые брови были скорбно нахмурены.

Не удержавшись, Ирука мягко погладил девочку по голове.

– Иногда будет, – он легонько нажал ей на кончик носа. – Кто-то любит вишню, а кто-то персики. Так и с людьми.

Вздохнув, девочка пожала плечами. Однако, на лицо её вернулась слабая, но улыбка.

– Спасибо, – поправив свой рюкзачок, она махнула рукой. – И до завтра, Ирука-сенсей!

А потом засеменила куда-то в сторону библиотеки.

Умино Ирука помахал ей рукой вслед.

Подумав, погрозил пальцев куда-то в сторону крон деревьев, куда смотрела девочка.

– Ребячества, – пробурчал он себе под нос. – Сплошные ребячества…

И ушёл обратно в Академию.

Домашнее задание проверять.

.